ЧАСТЬ 1
По номерному знаку полиция смогла определить, что оранжевая Toyota 1976 года выпуска была украдена в китайском квартале Лос-Анджелеса, когда владелец обедал в ресторане. Машину была объявлена в розыск, и через два дня она была обнаружена в район Рэмпарт в Лос-Анджелесе. Полиция держала автомобиль под наблюдением почти 24 часа в надежде, что Ночной охотник вернётся за ним, но он этого не сделал.
Группа судебно-медицинских экспертов осмотрела машину в поисках улик и нашла один хороший отпечаток пальца, который они отправили в Сакраменто и загрузили его в компьютер для анализа. Через несколько часов компьютер нашёл совпадение. Отпечаток принадлежал Рикардо Ричарду Лейве Рамиресу. Дальнейший анализ показал, что это отпечаток совпал с отпечатком, снятым с подоконника в доме Питера и Барбары Пэнов недалеко от Сан-Франциско. Наконец-то полиция узнала, кто их подозреваемый. Теперь им нужно было найти его, прежде чем он нанесёт новый удар.
Через семь дней после нападения на инженера-компьютерщика и его невесту в Мишн-Вьехо Рамирес искал еще одну машину, которую мог угнать. К несчастью для него, он выбрал не тот район для приобретения автомобиля. Квартал 3700 на Ист-Хаббард-стрит в Лос-Анджелесе находится преимущественно в латиноамериканском районе. Возможно, Рамирес чувствовал, что сможет здесь слиться с толпой. Но он понятия не имел, как яростно местные жители будут защищать своё имущество.
Первой ошибкой Рамиреса была попытка угнать дорогой красный «Мустанг» Фаустино Пинона. Рамирес, одетый в чёрную футболку с изображением Джека Дэниелса, перепрыгивал через заборы между дворами в поисках машины, которую можно было бы легко угнать. Его выгнали с участка по соседству с домом Пинона, и он оказался во дворе Пинона. Рамирес, должно быть, решил, что ему повезло, потому что «Мустанг», припаркованный на подъездной дорожке, был незаперт, а ключи были в замке зажигания. Он забрался в машину и завёл двигатель. Но он не заметил, что владелец машины лежал под машиной на спине, ремонтируя коробку передач.
Как только 56-летний Пинон услышал, как заводится двигатель, он выкатился из-под машины. Разгневанный тем, что кто-то посмел прикоснуться к его дорогостоящему имуществу, Пинон протянул руку через окно и схватил Рамиреса за шею. Рамирес рявкнул, что у него с собой пистолет. Но Пинон ответил, что ему всё равно, и он никому не позволит притрагиваться к своей машине.
Рамирес включил передачу и попытался уехать, но Пинон не отпускал его. Машина врезалась в забор, затем в гараж. Пинон открыл дверь, вытащил Рамиреса и швырнул его на землю.
Рамирес вскочил на ноги и побежал через улицу как раз в тот момент, когда 28-летняя Анджелина де ла Торрес садилась в свой «Форд Гранада». Он подбежал к её машине и просунул голову в водительское окно. Он потребовал, чтобы девушка отдала ему ключи, угрожая по-испански убить её, если она этого не сделает. Она кричала о помощи, и её муж Мануэль прибежал со двора. Мануэль захватил с собой металлическую трубу от забора, когда выходил из ворот своего дома.
Тем временем Хосе Бургоин, услышавший шум на подъездной дорожке Фаустино Пинона, вызвал полицию. Он выбежал на улицу, чтобы помочь Пинону, и когда он услышал крик Анджелины, то позвал ещё и своих сыновей — 21-летнего Хайме и 17-летнего Хулио. Когда братья побежали на помощь миссис Де ла Торрес, они увидели, как тощий незнакомец карабкается по переднему сиденью её машины. Хайме узнал его по фотографиям, опубликованным в газетах и показанным по телевидению. Он прокричал, что это убийца, тот самый Ночной охотник!
Мужчины бросились его ловить. Рамирес бежал, спасая свою жизнь, но Мануэль де ла Торрес догнал его и ударил по шее металлической полутораметровой трубой. Рамирес продолжал бежать, но де ла Торрес не отставал и несколько раз ударил его сзади. Хайме Бургоин догнал Рамиреса и ударил его кулаком. Рамирес споткнулся и упал, но быстро поднялся и продолжил бежать, а де ла Торрес и братья Бургоин следовали за ним по пятам.
Затем неожиданно Рамирес остановился и повернулся к ним лицом. Его глаза сверкнули, когда он рассмеялся и показал им язык. Он играл роль сумасшедшего, но его преследователи растерялись лишь на мгновение. Они бросились на него, и погоня продолжилась. Наконец, в квартале от того места, где всё началось, де ла Торрес резко размахнулся и снова ударил трубой Рамиреса по голове. Ночной охотник рухнул на землю. Хайме и Хосе Бургоин приблизились к нему, чтобы удержать его до прибытия полиции. Через день после того, как лицо Ричарда Рамиреса было показано общественности в СМИ, Ночной охотник оказался под стражей и за решеткой.
После ареста 26-летнему Рамиресу были предъявлены обвинения в четырнадцати убийствах и тридцати одном другом уголовном преступлении, связанным с убийствами, изнасилованиями и грабежами в 1985 году. Пятнадцатое убийство в Сан-Франциско также собирались повесить на него, с возможностью судебного разбирательства в округе Ориндж за изнасилование и покушение на убийство.
В начале дела Ричарду Рамиресу были назначены два государственных защитника, но они ему не понравились. Ещё один адвокат защиты пришёл и тут же ушёл, после чего семья Рамиреса наняла Даниэля и Артуро Эрнандеса (однофамильцев, не родственников). Они никогда раньше не участвовали в процессах, наказанием в которых была смертная казнь, но вместе работали над делами об убийствах. Их представительство не сильно помогло, особенно когда во время предъявления обвинения в октябре 1985 года Рамирес сверкнул нарисованной на ладони пентаграммой и закричал: «Слава Сатане!».
Очевидно, такое поведение вызывало тревогу, потому что в другой раз, когда в зале суда внезапно погас свет, заместители маршала выхватили пистолеты и приказали всем лечь на пол. Затем они вытащили Рамиреса из зала суда.
Эрнандесы начали свой длинный список досудебных ходатайств с подачи заявления об изменении места проведения, настаивая на том, что неблагоприятная огласка в округе Лос-Анджелес повлияла на всё сообщество и, следовательно, присяжных. Они утверждали, что Рамирес не мог добиться справедливого суда, потому что у многих представителей среднего класса в этом районе в сознании запечатлелся образ Ночного охотника, врывающегося в их дома. Фактически, проведенный ими опрос показал, что 93% из 300 опрошенных слышали о Рамиресе, и большинство считало его виновным.
10 января 1987 года «Лос-Анджелес таймс» сообщила о решении о смене места суда, вынесенном на тринадцатидневном слушании. Судья Дион Морроу сказал, что, учитывая значительное количество потенциальных присяжных в округе, он не считает аргумент адвокатов обвиняемого обоснованным. «Я думаю, что это крупнейшее сообщество, — заявил он, — из всех судебных систем в стране». Когда Рамиреса вывели в цепях из зала суда, он ухмыльнулся своей растущей группе сторонников-женщин. Некоторые верили в его невиновность. Другие просто находили его милашкой.
На другом слушании судья Эльва Сопер удовлетворила приказ о подавлении для обеих сторон. Этот приказ предписывает запрет на передачу информации о деле любой третьей стороне.
В мае дата судебного разбирательства была назначена на конец сентября. Это оказалось весьма оптимистичным. Это дело собиралось распространиться на другие штаты и даже Мексику, с поиском свидетелей и доказательств. Команда защиты также введёт изматывающую серию отсрочек, от апелляций до допросов за городом.
Рамирес действительно давал показания на предварительном следствии, одетый в серый костюм-тройку и красный галстук. Он отрицал, что спонтанно сказал сержанту Эду Эскеде после ареста 31 августа: «Знаете, это сделал я. Вы меня поймали, я Охотник». Его адвокаты заявили, что полицейский не записывал показания, и они хотели, чтобы их вычеркнули. Судья Верховного суда Майкл Тайнан, который должен был заседать в суде, отклонил это ходатайство. Сержант Джордж Томас позже свидетельствовал на суде, что он записал слова Рамиреса, и тот сказал: «Конечно, я сделал это. И что? Пристрелите меня. Я заслуживаю смерти». Затем он напевал мелодию песни «Night Prowler» (ночной бродяга) группы AC/DC.
Рамирес сидел на протяжении большей части многочисленных слушаний по его делу, сгорбившись в кресле, барабаня пальцами по столу и качая головой, как будто слушая рок-музыку. Он будто бы не обращал внимания на серьёзность обвинений.
Когда в последние месяцы 1987 года адвокаты Эрнандесы настаивали на том, что им нужно больше времени для подготовки, дата суда была перенесена на февраль. Они думали о том, чтобы выиграть больше времени, проведя судебный процесс в округе Ориндж.
В ноябре, чтобы избежать дополнительного судебного разбирательства, были сняты обвинения в одном убийстве и одном уголовном преступлении. Всё, что являлось обвинениями в связи с этим убийством, — это запоздалые показания свидетеля, который заметил Рамиреса в квартале от места преступления. Затем судья Тайнан также заявил, что не позволит Рамиресу покинуть округ, а это значит, что он не сможет предстать перед судом в округе Ориндж. Адвокаты защиты, ища другую уловку, приготовились просить о проведении, по крайней мере, шести отдельных судебных процессов, чтобы избежать того, чтобы дела с небольшими убедительными доказательствами усилились благодаря ассоциации с теми, где доказательства были более чем серьёзными.
К январю 1988 года выяснилось, что судебный процесс по делу № A 7771272 будет отложен ещё на шесть месяцев, поскольку апелляционный суд потребовал, чтобы группа обвинения предоставила адвокатам защиты записи обо всех похожих на преступления Рамиреса преступлениях за шестимесячный период в округе Лос-Анджелес. Это был шаг Эрнандесов, направленный на то, чтобы связать некоторые из тех, в которых обвинялся Рамирес, с другими делами, в которых были замешаны другие преступники. Прокурор Фил Халпин назвал эту задачу слишком обременительной для копов и попросил суд пересмотреть своё решение. Обе стороны передали эту информацию в Верховный суд штата, который не стал проводить слушаний.
В марте власти Сан-Франциско предварительно связали Рамиреса с четырьмя убийствами, изнасилованием и десятью кражами со взломом, но, поскольку у них не было вещественных доказательств в большинстве этих преступлений, они сузили своё внимание до одного убийства (Питера Пэна), одного покушения на убийство (жена Пэна, Барбара) и ограбление со взломом, в результате которого были обнаружены улики, которые привели к раскрытию фамилии Рамиреса. Они ждали завершения судебного разбирательства в Лос-Анджелесе, чтобы определиться с датой.
В июле 1988 года, спустя три года после ареста, Times сообщила, что Рамирес решил не подавать заявление о невиновности по причине невменяемости. Судья приказал начать отбор присяжных. Судья сообщил, что этот процесс может занять от шести до восьми месяцев. Адвокаты Эрнандесы добивались дисквалификации Тайнана из-за предвзятого отношения к их клиенту. Им это не удалось, но они снова заявили, что им нужно больше времени для подготовки.
Недовольный ходатайствами защиты (в основном о сокрытии улик, которых насчитывалось почти сотня), прокурор округа Лос-Анджелес Фил Халпин завершил своё дело и предъявил обвинения, застав защиту врасплох. Он утверждал, что у него есть почти 1000 потенциальных свидетелей и сотни тысяч страниц заявлений, отчётов и фотографий. Признав, что это было одно из «самых сложных уголовных дел», которые он видел, он запланировал два года судебного разбирательства. К тому времени дело стоило более миллиона долларов, а один свидетель уже умер.
Защита просила ещё одно продление разбирательства, но суд пора было начинать.
21 июля 1988 года начался отбор присяжных. (В то же время в округе Ориндж подбирали присяжных для суда над Рэнди Крафтом, обвиняемым в убийстве шестнадцати молодых людей.) Судья Тайнан решил, что им потребуются двенадцать присяжных и двенадцать заместителей, каждый из которых должен быть беспристрастным и также готовым и способным участвовать в деле не менее двух лет. Что являлось довольно продолжительным периодом даже для этого округа. Были наняты плотники, чтобы увеличить судейскую ложу. Тайнан прикинул, что чтобы получить то, что им нужно, им, возможно, придется опросить до 2000 человек.
Алан Йохельсон присоединился к Халпину в составе группы обвинения, и на протяжении всего процесса Халпин и Даниэль Эрнандес обменялись таким количеством оскорблений, что судья велел им проявить своё мужество на ринге. Он назвал их обоих непрофессионалами. Судья также назначил общественного защитника, Рэя Кларка, для помощи Даниэлю Эрнандесу, поскольку Артуро Эрнандес, очень часто не являлся на суд.
Команда ещё не раскрывала свою стратегию, и у них всё ещё находились многочисленные апелляции, в частности одна просьба отменить решение, вынесенное верховным судьёй, который отказался отстранить судью Тайнана от дела. Рамирес, часто выбирая полностью чёрную одежду, начал носить солнцезащитные очки, что стало частью его загадочной личности. Хотя он всё время оставался лохматым, укрепляя свою бунтарскую репутацию, он стал более активно участвовать в разбирательстве.
3 августа газета LA Times сообщила, что сотрудники тюрьмы подслушали план Рамиреса застрелить прокурора из пистолета, который кто-то собирался подсунуть ему в зале суда. Перед залом суда установили металлодетектор и обыскали даже адвокатов. Рамирес казался удивлённым, а пистолета так и не нашли.
Наконец, через несколько месяцев собралось жюри из двенадцати человек с заместителями. Затем один присяжный был уволен за расистские заявления касательно смертной казни.
В январе 1989 года апелляционный суд штата признал адвоката Даниэля Эрнандеса «неполноценным» в представлении другого клиента в более раннем судебном процессе по делу об убийстве. Как сообщается, он «не был удивлён» таким решением. У него также был опыт поиска отсрочек по состоянию здоровья, вызванных стрессом. Никто не знал, почему семья наняла такого неопытного адвоката. А он продолжал искать отсрочки.
К концу месяца, 30 января, судебный процесс начался с двухчасового вступительного заявления прокурор Халпина о тринадцати убийствах и тринадцати обвинениях в уголовных преступлениях. Он намеревался представить в качестве улик не менее четырёхсот вещественных доказательств, включая отпечатки пальцев, результаты баллистической экспертизы и отпечатки обуви, один из которых был на лице одной из жертв. В тот же день Times сообщила, что в тюрьме в 1985 году Рамирес называл себя «суперпреступником», утверждая, что любит убивать и убил двадцать человек. «Я люблю всю эту кровь», — цитировал его заместитель шерифа. Халпин надеялся ввести эти заявления в качестве доказательств.
Эрнандес отказался сделать вступительное заявление на данном этапе. Его стратегия оставалась завуалированной.
Дальше дело действительно началось. В то время как некоторым свидетелям было трудно вспомнить через четыре года после преступлений, другие были совершенно уверены в том, что они опознали Ричарда Рамиреса. Некоторые из них пространно описывали свои страдания от рук Рамиреса, иногда в то время как он пролистывал альбом с кровавыми фотографиями с мест преступлений. Подсудимый, когда его попросили, отказался снять солнцезащитные очки.
Прокурор Халпин использовал косвенные улики, чтобы связать Рамиреса с ботинками Avia, оставившими отпечатки на месте преступления, с его появлением в непосредственной близости от места преступления, с его сменой образа действий и с владением вещами, изъятыми из жертв или их домов. Уликами также послужили его отпечатки пальцев. 14 апреля после опроса 137 свидетелей и 521 вещественного доказательства обвинение оставалось на своём. Но потом стало ясно, что стратегия защиты будет заключаться в том, что восемь свидетелей, некоторые из которых выжили, ошибочно опознали Рамиреса. Всё это якобы совершил какой-то другой парень. Защите дали две недели на подготовку.
Одним из препятствий, которое пришлось преодолеть команде защиты, были многочисленные пентаграммы, оставленные на местах преступлений, в машине с отпечатками пальцев Рамиреса, на бедре жертвы, на Рамиресе и в его камере. Это был способ связать преступления между собой, тем более что Рамирес был самопровозглашённым сатанистом. Он якобы заставил одну выжившую жертву поклясться в верности сатане, когда он напал на неё и застрелил её мужа. Помимо отпечатков пальцев и отпечатков обуви Avia, баллистические данные показали использование четырех разных пистолетов, один из которых был сопоставлен с человеком, который сказал, что получил его от Рамиреса.
Фактически защита началась через три недели, 9 мая, отчасти потому, что 2 мая одному из свидетелей обвинения было приказано дать повторные показания. Он признался, что утаивал информацию под присягой, поскольку он описал драгоценности и предметы потребления, связанные с жертвами и полученные от Рамиреса. Сам Халпин раскрыл обман и сказал, что это не наносит ущерба делу. Эрнандес воздержался от вынесения приговора, но искал возможность обжалования.
4 мая Times опубликовала статью о душевном состоянии Рамиреса, в которой говорилось, что он мрачен и обезумел, и что он не хочет защищаться. Адвокаты сказали судье, что это возможно, хотя и предупреждали его об обратном. Судья Тайнан предоставил перерыв, чтобы они могли продолжить разговор со своим клиентом. В конце концов, было решено продолжить суд, и было привлечено тридцать восемь свидетелей.
По сути, защита утверждала, что доказательства обвинения были неубедительными или ошибочными. Они приняли к сведению тот факт, что на месте преступления осталось много неопознанных отпечатков пальцев, а также были обнаружены волосы и образцы крови, которые не принадлежали ни потерпевшим, ни Рамиресу. Неожиданно они заставили отца Рамиреса, Джулиана Рамирес-Тапию, выступить с трибуно и сказать, что Ричард находился в Эль-Пасо, штат Техас, в течение восьми дней, начиная примерно с 24 мая 1985 года. Адвокаты защиты также нашли показания о том, что сотрудники полиции тайно предупреждали свидетелей о состоянии Рамиреса после его ареста.
25 мая свидетель защиты Сандра Хотчкисс заявила, что была сообщницей Рамиреса в многочисленных дневных кражах со взломом в 1985 году, некоторые из которых произошли во время его предполагаемой серии убийств, и она сказала, что ни один из этих инцидентов не был связан с насилием. Она добавила, что Рамиерс был нервным и неопытным. Она порвала с ним, но в конце концов была арестована и осуждена за другие кражи.
Свидетели обвинения опровергли показания отца Рамиреса, показав, что Рамирес на самом деле находился в Лос-Анджелесе, выполняя стоматологическую операцию в то время, когда, по словам его отца, он находился в Эль-Пасо. Сравнение зубов Рамиреса с диаграммами не оставляло сомнений, хотя Рамирес использовал псевдоним. Репортёр газеты Дэвид Хэнкок также опроверг алиби, указав, что он брал интервью у Рамиреса-Тапиа, отца обвиняемого, в августе 1985 года. Тогда этот человек утверждал, что не видел своего сына минимум два года.
Даниэлю Эрнандесу разрешили прилететь в Техас, чтобы разыскать дополнительных свидетелей, которые могли видеть Рамиреса. Присяжным разрешили уйти в отпуск до 10 июля. Эрнандес нашел двух свидетелей, но прокурор Халпин отметил, что, если бы Рамирес передвигался на самолёте, он все смог бы вернуться вовремя, чтобы совершить оба нападения. Одна выжившая идентифицировала обнаруженное украшение как своё. Это украшение было найдено в Эль-Пасо, в доме сестры Рамиреса. Однако у родственников женщины, убитой в мае 1985 года, были фотографии бытовой техники из её дома, которая принадлежала Рамиресу.
В заключительных прениях, которые длились с 12 по 25 июля, каждая сторона подчёркивала слабые места в деле другой стороны и сильные стороны в своём собственном. Прокурор Халпин указал, что адвокат Эрнандес поднял вопросы, которые он никогда не обосновывал, бросая их присяжным как простое отвлечение. Когда прокурор закончил свою речь, Рамирес повернулся к залу суда и ухмыльнулся.
Судье потребовалось два дня, чтобы проинструктировать присяжных, сообщив им, что пистолет отсутствует в описи улик, но у них есть его фотография. Спустя почти год, 26 июля, присяжные, наконец, приступили к обсуждению, которым необходимо было рассмотреть 8000 страниц судебных протоколов и 655 вещественных доказательств.
В течение недели заменили одного присяжного, который постоянно засыпал. Затем, 14 августа, другая присяжная, Филлис Синглтери не явилась в суд. Судья вызвал присяжных и сказал им, что они не могут продолжать без неё, и суд был прерван на день.
В дальнейшем газеты сообщили, что мисс Синглтери была застрелена в своей квартире, и эта новость прошла через присяжных и восемь оставшихся заместителей, как лесной пожар. Они не могли не задаться вопросом, было ли это делом рук Рамиреса, который смог добраться до женщины из своей тюремной камеры и мог ли он сделать что-то подобное с другими присяжными. У него определенно было много одетых в чёрное поклонниц, которые каждый день приходили в суд, чтобы выразить свою поддержку Ночному охотнику. Они напоминали культ Чарльза Мэнсона 1969 года.
На следующий день судья Тайнан вызвал присяжных в суд и сказал, что г-жа Синглтери была застрелена своим молодым человеком. Он заверил их, что инцидент не имеет отношения к делу. На её место был выбран запасной, хотя женщина была настолько охвачена страхом, что не могла дойти до своего места. Тем не менее, ожидалось больше новостей. Молодой человек г-жи Синглтери использовал то же оружие, которым он убил её, чтобы покончить жизнь самоубийством в отеле. Он оставил своё письменное признание. Они повздорили из-за дела Рамиреса, и он пришёл в ярость из-за её неодобрения адвокатов Ночного охотника.
Команда защиты изо всех сил пыталась добиться объявления неправильного судебного разбирательства, против чего выступал прокурор Халпин. «Дело не должно пойти насмарку», — настаивал он. В газетах возникли дебаты по этому поводу, и один психолог полагал, что стрельба бессознательно повлияет на присяжных и настроит их против подсудимого. Однако старшина присяжных заверил судью, что они могут продолжать. Когда Рамирес услышал это в суде, он закричал, что это всё подстава. Он продолжал действовать в течение оставшейся части обсуждения, говоря, что суд был несправедливым, впоследствии ему было разрешено отказаться от своего права присутствовать на суде. Всякий раз, когда требовались краткие слушания, процесс перемещался в его камеру.
20 сентября, почти через два месяца после начала слушаний, жюри объявило о единогласном решении. Рамирес решил не присутствовать на чтении. Как и его команда подруг. По каждому из сорока трёх пунктов присяжные признали его виновным и подтвердили девятнадцать «особых обстоятельств», которые позволяли применить к нему смертную казнь. Выйдя из камеры, Рамирес показал фотографам знак дьявола — два пальца вместо рогов — и сделал единственный комментарий: «Зло».
Команда защиты попросила Рамиреса помочь им с этапом оспаривания, потому что без смягчающих обстоятельств его наверняка приговорили бы к смертной казни.
«Смерть меня не пугает, — ответил он. «Я буду в аду. С сатаной». Он сказал своим адвокатам, что не будет просить помилования. Поэтому, ко всеобщему удивлению, они не представили свидетелей и не призвали его ходатайствовать о смягчении наказания. Прокурор Халпин позже сказал, что это решение застало его «врасплох». Адвокат Кларк утверждал перед присяжными, что с Рамиресом явно что-то не так, и они должны проявить сострадание — сочувствие даже к дьяволу. Халпин проанализировал свои доводы, высказанные в ходе судебного разбирательства, и призвал их не скупиться.
3 октября 1989 года, после четырёх дней обсуждения, присяжные заявили, что проголосовали за смертную казнь для Ричарда Рамиреса. Женщины-участницы плакали. Рамиреса, присутствовавшего при этом, вывели из зала суда с улыбкой. — «Большое дело». — Сказал он. Позже, когда его в кандалах вели обратно в окружную тюрьму, он добавил для репортеров: «Увидимся в Диснейленде».
9 ноября он был официально приговорён к смертной казни девятнадцать раз. Рамирес всё время болтал со своими адвокатами. Впоследствии он добавил к своему мрачному образу довольно непонятную речь перед судом: «Вы меня не понимаете. Я не ожидаю, что вы это сделаете. Вы не способны на это. Я выше всего этого. Я выше добра и зла. Легионы ночи, ночное размножение, не повторяйте ошибок ночных бродяг и не проявляйте пощады. Я буду отомщён. Люцифер живёт внутри каждого из нас».
Он осудил представителей суда как лжецов, ненавистников и червей-паразитов. Он сказал, что его неправильно поняли. Когда его увели, чтобы в конечном итоге посадить к 262 заключенным, уже находившимся в камере смертников в Сан-Квентине, включая убийцу с автострады Рэнди Крафта, приговорённого за месяц до этого, он спросил: «Где женщины?» Затем он показал свой двупалый дьявольский символ автобусу с женщинами-заключенными, которые кричали: «Убийца!» Это заставило его улыбнуться.
Чтобы понять Ричарда Рамиреса и его страсть к дьяволу, нам нужно изучить не только его жизнь; мы также должны смотреть на время.
Рамирес совершил серию убийств в 1985 году, в разгар «сатанинской паники», охватившей страну в течение десятилетия. Беспокойство по поводу сатанистов и злых заговоров достигло культурных масштабов, и рассказы людей, проходящих терапию, о ритуальном насилии со стороны тайных сатанинских кругов показали много общих элементов — и никаких доказательств. У целых масс людей развились схожие физические симптомы, которые были в основном эмоциональными по происхождению, а идея ритуального насилия активно продвигалась журналистами, терапевтами, врачами, фармацевтическими компаниями и всеми, кто мог иметь к ним какое-то отношение.
Серийные убийцы тоже переняли сатанинские одежды. В течение этого десятилетия Роберт Берделла убил шесть мужчин в Миссури в сатанинских целях, Антоне Коста убил четырех женщин в Кейп-Коде во время ритуалов, Томас Крич признался в 47 сатанинских жертвоприношениях, а Ларри Эйлер похоронил четырех из 23 своих жертв под амбаром, отмеченным перевернутой пентаграммой. Медбрат Дональд Харви, подозреваемый в смерти 47 пациентов, призналсяв увлечении черной магией, а Леонард Лейк, объединившийся с Чарльзом Нг для серии пыток-убийств, был связан с шабашем ведьм. Один убийца нацеливался на бездомных, окружая своих жертв кругом из соли. Подросток, который хотел последовать за дьяволом, убил своих родителей в их постелях. Обо всех этих делах, кстати, уже выпущены расследования на втором канале.
Также в 1980-х годах бывший соратник Джона Уэйна Гейси по имени Робин Гехт вдохновил группу из трёх других мужчин, известную как Команда Потрошителя, на убийство примерно восемнадцати женщин. Они убивали жертву, отрезали ей левую грудь тонкой проволокой, опустошали её, чтобы использовать для сексуального удовлетворения, а затем разрезали ее на куски, чтобы съесть. Якобы они поклонялись сатане, а поедание плоти было формой общения с демонами.
У Ночного охотника были такие же дьявольские убеждения. Он подкрадывался ночью, одетый в чёрное, и тайно входил в дома. Иногда он удалял глаза своих жертв, словно для ритуала. Он забил двух пожилых сестёр и оставил на бедре погибшей сатанинские символы в виде пентаграммы. Он также рисовал губной помадой пентаграммы на стенах. Когда его арестовали, Рамирес, как сообщается, сказал, что он был приспешником сатаны, посланным для выполнения грязной работы.
Было ли это признание своего рода подготовкой к защите, прикинувшись безумным, или он действительно верил? Если он поверил в это, разве это вдохновило его на еще большую жестокость? Это заставило его убить? Давайте рассмотрим некоторые значительные факторы его жизни, которые обычно связывают с развитием буйного темперамента.
Он родился в Эль-Пасо, штат Техас, в 1960 году и был младшим из пяти детей. Он был спокойным сыном у трудолюбивых родителей. Однако отец Ричарда имел вспыльчивый характер и иногда бил детей. Модель жестокого обращения в виде родителя часто может быть плохим началом для ребёнка, особенно для мальчика, наблюдающего за отцом. Добавьте к этому возможное насилие со стороны учителя-мужчины, и у Ричарда было два образца для подражания, которые продемонстрировали, как использовать других в своих целях. Ричард боялся своего отца и уходил из дома, чтобы потусоваться на ближайшем кладбище, или даже ночевать. Он нашёл покой среди мёртвых, и, возможно, именно там у него впервые появилось влечение к сатанизму.
Продолжение следует...
Телеграм (18+)
Документальный фильм
