Серия «Мистические рассказы»

Кузнец - начало.

Вечерело. Стрекотали кузнечики. Пчела торопилась собрать мед до темноты, жужжа на цветке василька. Удушливо пахло полынью и разнотравием. Прогревшаяся за день земля отдавала тепло. Где-то вдалеке погромыхивало. Отец Киприан осторожно отмахнулся от надоедливого овода, так и норовившего попробовать его на вкус. Ох-хо-хо. Не в его годы лежать на земле. Хоть и постелил данную матушкой рогожку, да тулупчик старенький подложил. Да все неудобственно. А вставать нельзя. Место выбирал ведун. Он же уговаривал тварь прийти. Вот и выбран пятачок недалеко от кладбища. Вон и оградка деревянная виднеется. Только вот спрятаться здесь было почти негде. Только кусты разрослись. В них то и залег священник. Где-то в стороне схоронилась Петровна. Староста сказался больным. Что с него взять, всегда был трусоват. Ну да Бог ему судия. Зато ведун привел подмогу, которую никто и не ожидал. Степан Тимофеевич, старый солдат, доживавший свой век в Рысье бобылем, случайно услышал их разговор с Петровной. Ну и предложил помощь. А опыта ему не занимать. Противу Наполеона воевал, на Париж ходил, многажды раненный. А как пятьдесят стукнуло, решил уйти, да пожить спокойно. Года три назад пришел в Рысье, да так и осел тут. Ведун что-то говорил про равновесие. Мол, если, староста отказался, то Господь пошлет нового бойца. Вот и пришел к ним Тимофеич. Где он спрятался отец Киприан так и не понял. Вроде только тут рядышком стоял, и нет его. Недаром, видать пластуном был. А ведун, вон он на виду стоит. Возле мальчонки. Отрока трясет, даже из-за кустов видно, но держится. Выпрямился, точно кол проглотил. Что-то будет…..

Степан Тимофеевич, осторожно приподняв голову, осмотрелся. Хорошее место Фрол подобрал. Даже он не выбрал бы лучше. Ничего не должно насторожить это чудовище в облике человека, которое погубило уже пятерых жителей села. Леса нет, укрытий нет. Вроде и не спрячешься. Еще бы отец Киприан потише лежал. Видать неудобно ему. Ворочается, да кряхтит. В войну противник бы давно уже к нему подобрался. Ну да что с него возьмешь?... Сам Степан скрылся так, что не сразу и заметишь. В кустах схоронился, ветками лежку свою прикрыл. Главное тихо лежать, да зорко поглядывать. Батюшка Александр Суворов завсегда говорил, что каждый солдат свой маневр понимать должон. Про великого Суворова Тимофеичу, тогда еще мальчонке, офицер сказывал. Ну и сам потом читал. И нонешний свой маневр Степан Тимофеевич хорошо представлял. Ведун-то с мальчонкой не просто на полянке стояли. Еще вчера они с Фролом выкопали вокруг ров небольшой. Петровна травы какие-то жгла. До того душистые, что старый солдат долго не мог прочихаться. Потом отец Киприан молитвы читал, кадилом дымил, святой водой кропил. А уж потом они с ведуном аккуратно тот ровик дерном прикрыли. Кто не знает, тот и не найдет. Петровна гутарила мол ловушка это для духа злобного. Мало тело злодея убить, надо еще и дух заключить. Ну и сказала, что сделала неких стражей, по совету своей подруги, которая ведовству обучалась. Хоть бы не подвела подруга-то та. Саму Петровну Тимофеич крепко уважал. Какое ж тут ведовство, да дьявольщина, коли баба травки знает, людей, да скотину лечит? Его это и привлекло в Рысье: дружно они тут жили. Вместе, помогали друг другу. Дом построить надо, так всем миром. Хлеба убрать, так тож скопом. Только кузнец один особняком жил, да кузня на отшибе стояла.

Только один раз на памяти Степана Тимофеевича беда едва не случилась. Помирать скотина у людей стала. Три коровки – кормилицы невесть от чего померли. Тут-то слух пошел, мол ведьма это все виноватая. Сейчас скот морит, а там и за людей возьмется. Вон сынок уже запокашливал. Откуда слух тот взялся непонятно, а только взбаломутил кто людишек. Ну и пошли они к дому-то Петровны. И сожгли бы, кабы не батюшка. Никто ведь остановить не мог. Староста увещивал, он сам грозил. Фрола вообще чуть камнями не побили, посулив, что следующим будет. А тут возле самого дома травницы священник встал. Руки раскинул, рясу ветер треплет, волосы седые развиваются. И грозно так рявкнул, что кто мол Петровну убить хочет пусть сперва через его, отца Киприана труп перешагнет. Поворчали людишки, да разошлись. Староста, да ведун выяснили потом, что трава для коровок нехорошей была. Отрава какая-то. Выкосили все да сожгли. Но на том пастбище до сих пор скотину не выпасают. Так что обошлось все. А женка старостина, да матушка вызнали у баб деревенских, что про Петровну кузнец балакал. Одной, второй, третьей напел. То-то он тогда много по домам с починкой ходил. Уже тогда приглядеться надо было. Да как-то недосуг было всем. Вот и тихарились они нонче возле кладбища.

Петровна-то, к слову, тоже в долгу не осталась. Выходила отца Киприана, с того света можно сказать вытащила. Священником то сельским, тоже вишь, не сладко робить. Мало того, что село большое, так еще и пять деревенек отцу Киприану объехать надо. Где повенчать, где отпеть, где крестить, где словом али делом помочь. В ту зиму священника часто вызывали то в одну деревню, то в другую. Вот и в тот раз поехал. А зима как на грех морозная была, да вьюжная. Волчьи стаи совсем обнаглели, к жилью подбирались. Вот и погналась за ними стая-то. Возница, знай лошадь нахлестывает, и про седока не думает. Лишь бы самому выбраться, да лошадку вывезти. А сани-то плохонькие были. Ну и вывалился отец Киприан со всем своим скарбом. Ему бы домой возвертаться. А как вернешься, когда в деревеньке умирающий ждет. Вот и пошел потихоньку дальше. Как его волки не съели, да как в метель деревню нашел? Ну, воля Божия на то была видимо. Службу отслужил, умирающего соборовал, вдове нуждающейся деньги церковные передал. Сделал все что надо. А обратно в Рысье привезли его уже в бреду. Лихоманка-лихорадка ломала. Петровна тогда пять дней от постели священника не отходила и выходила-таки.

Размышляя, Степан Тимофеевич не забывал поглядывать вокруг. Вдруг подкрадется недруг нежданно. Его тогда надо в самый круг затащить, а там уже и смотреть по обстоятельствам.

Варвара Петровна схоронилась чуть подальше мужиков. Тихо сидеть ей было не в диковинку. Травница, она на то и травница, как и ведуну, приходилось иметь дело с потусторонним миром. Приходилось ей сидеть и русалку ждать. Тут ведь главное не спугнуть, не поспешить. Беда тогда у них в Рысье случилось. Девка от несчастной любви утопилась. Да так и стала душой неприкаянной. Парень-то, по которому сохла, вскоре женился. И началось тут. Где вода, там обязательно беда с ним приключится. Несколько раз чуть не потонул, еле спасли. Руки-ноги ломал. Отец Киприан уже не знал какую молитву над ним читать. На рыбалку парня не пускали, к воде старались не подпускать. А как без воды-то? Тут мельник гутарил, что видел девку. На колесе мельничном каталась, песни пела, да грозилась парня забрать. Вот и пошла Петровна откупать. Долгонько сидела у реки. А только дождалась русалку. Обняла горемыку, отдала в откупное: каравай хлеба, добрый отрез ткани, да костяной гребень. Вымолила парню десять лет жизни. Потом видать еще раз идти придется. Может, смилуется душа неприкаянная, простит незадачливого парня. А тут дело посложнее. Получилось бы…. По совету Настасьи Варвара Петровна с наговорами, обрядами, да травами вылепила две фигурки воинов с саблями. Обожгла их как положено. Теперь эти фигурки стояли возле нее. Настасья уверяла, что лучших защитников не придумать, не сыскать. От фигурок и впрямь исходила какая-то сила. Хоть и слеплены неказисто, ну да как умела. Но лица и оружие вылепила тщательно. Ох, отвлеклась, чуть не забыла, что посматривать надо. Вон Фрол, присел на рогожку, точно и не грозит ему ничего. С мальчишечкой разговаривает. Это правильно боится ведь Борис, хоть и пытается храбриться, а страшно ему. Как беду эту они просмотрели? Вроде и приглядывали за Рысье как могли. А вот поди ж ты, проглядели. Думали, что кузнец просто склочный мужик. Талантливый, любую вещь смастерить и починить может, а склочный и нелюдимый. А тут все оказалось намного хуже. Фрол ездил на уральские оружейные заводы, где кузнец работал. Она сама Настасье писала. Описывала что, да как. Так и выяснили, что давно он перестал быть простым человеком. Сильно жене отца своего отомстить хотел, да крестьянам той деревеньки, что мать его убили. Подсказал кто недобрый, или ведьму какую нашел, но совершил обряд черный. Сила ему была дана, смерть стала приходить через его изделия. А потом и сам мыслью убивать научился. Скольких людей он уже убил? Петровна предпочитала об этом не думать. Тишина вечера тревожила. Фрол говорил, что ему удалось уговорить кузнеца прийти до полной темноты. Пока солнце не зашло, он не вошел в полную силу, а значит, справиться с ним они смогут. Но придет ли кузнец? С одной стороны жизнь и душа Бориса были для той твари, в которую превратился кузнец слишком лакомой добычей. А с другой стороны…. Если схватка состоится ночью, то шансов у них почти нет. Но об этом лучше не думать….

*** *** ***

Раскопки подходили к концу. Странная могила. Степан в недоумении смотрел на раскоп. Все почистили, сфотографировали. Прекрасно сохранившийся человеческий скелет. Только без черепа. Череп лежал отдельно, примерно в пятидесяти сантиметрах от остальных костей. Степа даже позабавился, изобразив перед отрядом знаменитого Гамлета. Всего-то взять череп в руки, и осматривая выдать: «Бедный Йорик. Бедный, бедный Йорик». Странно, что в могиле не было предметов бронзового века. Рядом со скелетом лежали пара молотов без ручек, неплохой охотничий нож с гравировкой скалящегося волка и нечто проржавевшее, в чем при богатом воображении можно было опознать предметы кузнечного ремесла. Ткань, кожа, дерево сгнили за прошедшие годы. Только вот за какие годы? Какого периода это захоронение? Явно не бронзового века, к которому относилось первое раскопанное археологами погребение. Что за чертовщина?! Ладно, будем разбираться.

- Так, осторожно заворачиваем, укладываем и готовим к анализам после возвращения в город.

*** *** ***

Отец Киприан прислушался. Шаги. Тяжелые, точно шел не человек, а гигант Голиаф. Поспешно вытащил из сумки распятие и икону. За что ж ему это? Он и веры-то в себе такой не чувствовал, чтобы противостоять силам толи самого дьявола, толи его ближайших сподвижников. Старца бы сюда. Из тех, что годами людские грехи замаливают, да за землю Русскую молитвы к Божьему престолу возносят. А он…. Даже не монах. Обычный священник, коих на Руси десятки тысяч. За что ж ему такое наказание-то Божие?! Точно, идет. Священник внимательно смотрел из-за кустов. Солнце хоть и заходило, но давало достаточно света, что бы он мог видеть поляну и все происходящее на ней. Разговор велся тихо, о чем говорили кузнец с ведуном было непонятно. Вроде все было спокойно…. А через мгновение…. Фрол резко оттолкнул Бориса в сторону и сам отпрыгнул назад. А над поляной раздался злобный нечеловечески громкий крик кузнеца

- И ты думал, я не почувствую вашего круга?! Я и отсюда мальчишку достану! И ты мне не преграда.

Свистнула сабля. Откуда кузнец ее извлек? Вроде с пустыми руками стоял. Быстро вскочить отец Киприан не мог. Ни возраст, ни комплекция не позволяли. Пока добежал, отдыхиваясь, на поляне вовсю закипела схватка ни на жизнь, а насмерть. Ловок был кузнец, быстр и силен нечеловечески. Степан Тимофеевич из пистолетов стрелял. А тот от всех путь увернулся. Шашку Тимофеича отбил, да отшвырнул его самого в сторону. А потом рубанул по бросившемуся наперерез Фролу. Кровь окрасила белый холст рубашки. Охнула Петровна, что-то быстро запела-запричитала. Да только не успела закончить. Взмахнул рукой кузнец, и отлетела баба в сторону. Борис стоял на коленях. Бледный до синевы. Ни встать не мог, ни руки поднять. Никого теперь не было между ним и тварью в облике человека, что пришла за его жизнью и душой. Никого….. Только отец Киприан…. Да что он может, если даже сталь и пули не взяли кузнеца? Выставив перед собой икону, отец Киприан дрожащими губами пытался читать молитву. Кузнец, медленно приближался. Ухмылка раздвинула губы.

- Нет в тебе веры, поп. А без веры твой намалеванный лик мне не страшен. И тебя заберу и мальчишку. Ваша кровь моей будет, ваши души мне отойдут. Заберу обоих…. Для начала….

Заходящее солнце сверкнуло на лезвии ножа, что вытащил кузнец. Пасть волка скалилась на лезвии. Черный язык облизывал зубы в жажде крови. Нет помощи ни от кого, ни откуда спасения ждать. Отец Киприан обреченно закрыл глаза. Но, по крайней мере, мальчика заберут после него. Он смотрел на икону Вседержителя, но перед глазами явственно встал другой лик. Тот, что стоял в божнице отцовского дома, которому маленький священнический сын поверял свои детские беды и печали. И звали его тогда не Киприан, а Андрюша. И казалось, что детство будет всегда. Хотя уже тогда он знал, что станет священником. А какой еще есть путь у сына, внука и правнука священника? Строгий отец, тяжелая учеба заставляли прибегать с детскими обидами к ласковому деду или к иконе. Богоматерь всепрощающе смотрела на мальчика, и казалось, была готова обнять его, как Собственного Сына. Эту-то икону и видел сейчас перед собой отец Киприан. И молитва его стала совсем иной.

- Спаси мальчика, Матерь Богородица. Оборони его, укрой своим покровом от твари кровожадной. Сохрани людей села. Если и повинны в чем то прости, ибо по незнанию творили. Спаси, сохрани….

И как в далеком детстве казалось, что обнимут его сейчас любящие руки. Сколько времени прошло отец Киприан не знал. Но оно все тянулось и тянулось, а он был жив. И жив был отрок за его спиной. Чьи-то руки вытянули священника из круга. И только тогда он оглянулся, выходя из своего транса. Рядом горько рыдал, содрогаясь всем телом, Борис. Отец Киприан обнял мальчика, поглаживая по голове, и огляделся. Фрол удерживал бьющегося и вырывающегося кузнеца в магическим круге. Лицо покраснело от натуги, еле-еле удерживал. Петровна что-то шептала, устанавливая с краю свои глиняные фигурки. На мгновение отцу Киприану показалось, что рядом с травницей возвысились богатыри, помогая удерживать тварь в облике человеческом. Свистнула шашка Тимофеича. И голова кузнеца покатилась по земле. Борис уже не побледнел, а позеленел. Вырвался из рук священника и скрылся в кустах.

- Ну, вот и все, - Петровна перевязывала раненного Фрола, - спасибо тебе отче. Кабы не ты, были бы мы все уже покойниками.

- Верно, - с уважением посмотрел на священника Тимофеич, - не знаю, что ты сотворил, но его точно останавливало что-то. Не мог так быстро саблей крутить. А потом и вовсе застыл. Тут мы втроем и подскочили. Да в круг колдовской кузнеца и вбросили.

- Спасибо, отец Киприан. Век не забуду, - ведун подошел к священнику, - но твое дело здесь закончилось. Уведи Бориса в село, да и сам там оставайся. А мы приберем все. Могилу выроем. Сходим в кузню. И похороним все, на чем есть печать зла. А кое-что и в реке утопим, чтоб он никогда добраться не мог. Ну и стражу поставим….

*** *** ***

Степан читал, устроившись на спальнике в палатке. Все угомонились, и над лагерем повисла тишина. Что ж еще пара страничек и спать. Завтра рано вставать. Надо попробовать выкопать шурфы немного в стороне. Там, наверняка, прячется этот неуловимый могильник. Что за чертовщина?! В лагере послышались шаги. Странные, нечеловечески тяжелые. Так мог бы идти Медный всадник, слезший со своего коня. Чуть погодя все стихло. Показалось. Степан махнул головой и, заложив страницу «Писем к Луцилию» Сенеки, завернулся в спальник. Было ли все остальное во сне или наяву? Он спал, это точно. Но все было так ярко…. Так непохоже на сон….. Он лежал и спал с открытыми глазами. Смотрел на вход палатки, а снаружи приближалось…. Приближалось нечто, чему не было названия в русском языке. И Степану было страшно, по-настоящему страшно. Он не мог пошевелиться, не мог скинуть с себя спальник, не мог позвать на помощь. Молния входа медленно поползла вниз. Палатка вдруг стала неимоверно большой, и вошедшему даже не надо было пригибаться. Он стоял в полный рост, и Степан смотрел на него снизу вверх. Черные волосы, спутанная черная борода, рубаха, порты, сапоги. И фартук. Кожаный, во многих местах прогоревший фартук.

- Ну, благодарствую, убрал стражей, - потом Степан не мог вспомнить каким был этот голос: низкий или высокий, громкий или тихий. Он был каким-то нечеловеческим.

- Кто…. Кто ты?

- Я-то? Я – Кузнец. Где мой молот? Настоящий молот....

- Не знаю...

- Кто-то взял мой молот. Я уйду, но я вернусь за тобой. И заберу тебя….

Степа дернулся и очнулся. Обычная палатка, только вход, который он закрывал, был открыт. И холод. В воздухе висело, истаивая, облако холода. Дрожащими руками нащупал фляжку. Глотнул, не чувствуя вкуса, потом еще….Горло обжог спирт. Еще один глоток…. Может получиться заснуть и забыть это грозное: «Я вернусь за тобой…. Заберу тебя….». Забыть бы….

Отец Киприан и Николай Петрович наблюдали за археологами. Работа на раскопе кипела.

- Сейчас закопаем и уедем, - начальник археологической экспедиции был сильно озадачен, - больше вы ничего не хотите сказать?

- А я и сам не знаю, - священник озабочено потирал лоб, - мой предшественник умер до того, как я приехал на служение. Видите ли, в этом селе только священники с именем Киприан и могут служить. Но начальство всегда считает, что оно умнее. Вот и скончался отец Михаил за пару месяцев до моего приезда. А в записях я еще не разобрался. Понял только, что ваши мальчики выпустили что-то очень скверное…. Но что с этим делать, пока не знаю….

«Создатель-кузнец, повелитель железа и побратим святого Огня, во всех мифологиях предстает светлой фигурой. Он может сковать не только серп или ножницы, но и слово, свадьбу, судьбу. Он участвует в мироздании - выковывает солнце или, по крайней мере, чинит его, пострадавшее в битвах со Злом». Мария Семенова «Мы – славяне!»

В мифологиях большинства народов кузнец положительный персонаж. Он помогает Добру в борьбе со Злом. Он, вещий, может предсказать судьбу. Он творит мечи, несущие справедливость. А может ли быть по-другому? Может ли кузнец перейти на сторону Зла?

Николай Петрович мрачно смотрел в окно. Задумавшись, он не замечал уличной суеты. Что могло случиться с экспедицией? Ребята уехали три недели назад. Вначале все было хорошо. Отзванивались, говорили, что местные настроены дружелюбно. Даже находки пошли. И вот уже неделю о них ни слуху, ни духу. Конечно, может быть всякое. Пропала связь. Сломались телефоны, причем одновременно и у всех. Такие форс-мажоры обычно возникали только когда археологи выбирались в слабо населенную местность. Понятно, что когда ближайшая деревня в тридцати километрах и живет там пара престарелых бабок, со связью будут проблемы. На этот случай четко оговаривались все сроки, способы экстренной связи и прочие мелочи. Но здесь все было совсем по-другому. Похоже, пора отправляться самому и смотреть, что же там приключилось.

Огонь жарко пылал в горне. Кузнец не торопясь работал молотом. В неверном свете пламени его потное, ладно сложенное тело казался отлитым из бронзы. Под стук молота он напевал слова. Древние как сама жизнь. Местные плохо покупали его изделия, предпочитали ездить к соседям, а то и в город. Он не унывал. На ярмарках платили гораздо больше.

- Вроде все обсудили, - старый священник погладил окладистую седую бороду.

- Погодь, - староста не спеша достал перо и чернила, - надо решить кого в рекрутчину отправлять. Ну, каки мысли будут? Я мыслю, Никитку-бобыля. А вот кого второго….

- Ваньку, сына Матрены-солдатки, - лицо третьего скрывалось в тени. Говорил он медленно, роняя каждой слово как булыжник, - шебутной парень. Не усидит он тут. Или сотворит что, или в город сбежит. Не место ему тут…

- Мать убиваться будет... Младшенький…, - священник озабоченно оглядел собеседников, - неуж другого кого не найдем.

- Нет. Остальные на своем месте. А Ванька нет. Коли не отправим, беда будет. А о Матрене я позабочусь. К дочери ее зайду. Переедут с мужем к матери. Полна изба детей да взрослых будет. Некогда и погоревать о младшеньком станет.

- Значит, решено, - староста заскрипел пером по бумаге, медленно выводя имена и прозвища.

- Еще одно дело есть, - третий собеседник подался вперед. Солнце высветило тронутые серебром седины рыжие волосы и бороду. Грубые, точно вырезанные из камня черты лица контрастировали с благообразным, чуть полноватым лицом священника, - пожар грядет у Васьки Павлова.

- Ох-ты ж, - староста суетливо вытирал разлившийся квас. Не ожидал такой новости. Даже руки затряслись, - мож сбалакать им….

- Что б меня опять в ведовстве обвинили, - рыжий мрачно ухмыльнулся, - думайте, как детей сберечь. Третьего дня случится.

- Мальчиков могу с собой взять, - священник что-то сосредоточенно считал, наморщив лоб, - крестить надо ехать по деревенькам. Хотел через четыре дня выбраться, но видно раньше придется. Помогут мне с поклажей, да и на службе подсобят.

- Девчушку ихнюю я отправлю к Матвеевне. Уговорю старую. У нее как раз спину прихватило. Корову подоит, избу приберет…. Поможет старухе, - староста отхлебнул кваску, - когда беды-то ждать?

- Между полднем и сумерками. Точнее не скажу.

- Отчего хоть? – священник поерзал на месте. Устал сидеть. Долго обсуждали сельские дела.

-Не ведаю. Тьмою все занавешено, - рыжий страдальчески скривился, - только всполохи вижу.

- От дьявола твое ведовство, - улыбаясь, пригрозил пальцем священник, - от него, от нечистого….

- Ох, отец, - прежде чем рыжий открыл рот, вмещался староста, - хоть от сатаны, хоть от Бога, - лишь бы помогало.

- Ты мне это брось, - разом посерьезнел поп, - не богохульствуй, не гневи Вседержителя. Ох-хо-хо. Грехи наши тяжкие. Помолюсь за вас обоих. А за тебя ведун особо. Пошли уж что ли. Матушка, чаю, вся извелась. Сели с утра и даже на обед не пожаловали.

- А не то я вас плохо угостил? - староста обиженно посмотрел на собеседников.

- Хорошо угостил, батюшка. Ряса мала стала. И квасок у твоей хозяюшки знатный получился. А супружница моя вечно обижается, коли вас в гости не приведу. Пошли что ли, ведун, покажешься ей на глаза. За меня слово замолвишь.

Проводив гостей, староста не спешил заходить во двор. Его добротный дом-крестовик стоял на пригорке. Село было как на ладони. Вон церковь. Хорошая каменная. Спасибо отцу Киприану, получил-таки разрешение владыки. А потом и пожертвования нашел. Скоро Степка-звонарь полезет на колокольню. Не забыть бы отцу Киприану нового мальчонку в обучение подобрать, да в школу при монастыре отправить. Степке года через два ехать надобно. Выбил ему батюшка обучение в семинарии. Закончит и свой приход получит. От реки слышится смех. Девки белье стирают. Ну и балуются. Как без того. Водой брызгаются, плещутся. Скоро коровы придут с выпаса, мужики и бабы с полей вернуться. Тяжек крестьянский труд. Но Бога гневить нечего. Богатое село. В каждом дворе коровы и лощади были. Не забыть бы про пожар. Ох, беда, беда окаянная. Надо мир в помощь поднимать, дом новый ставить. И это в покос, когда рук не хватает. Ну да, Бог милостив. Управимся. Повезло ему с Фролом – ведуном. О бедах вовремя предупреждал, помогал как мог. И отцу Киприану дай Бог здравия. Другой ополчился бы против Фрола. А этот рассудительный. Не может, говорил, быть благой дар от Диавола. А если и диявольский дар, то отмолим. Их усилиями и процветало село. Еще и Петровна - травница, да целительница им помогала.

А хорошая деревенька, это Рысье. Хоть покупай домик и перебирайся жить на пенсии. Николай Петрович с удовольствием оглядел село. Не похоже на умирающие деревни в округе. Дома добротные, поля вокруг засеяны, даже две главных улицы заасфальтированы. А воздух-то какой…. Дыши полной грудью, не надышишься. Чуть горьковатый запах полыни, сладковатый – меда и луговых трав. Точно волшебство какое охраняло село. Вон и церковь, на удивление целая. Глава археологической лаборатории решил заглянуть в нее по дороге. Если уж угораздило заехать в такую даль, то хоть посмотреть на местные достопримечательности. Балбесы юные! Возле деревни стоят лагерем, а попросить телефон у местных и позвонить мозгов не хватило!! Николай Петрович сам не понимал, что его больше злит. То ли то, что пришлось ехать в такую даль. То ли абсурдность происходящего. В лагере его встретили пятеро виноватых аспирантов и ассистентов. Балбесы!! Разгильдяи!! Это ж надо умудриться. Один телефон утопили, второй сломали, третий уронили в суп. Как в том анекдоте про Чапаева. И остались без связи. А к местным пойти постеснялись. Как дети малые, эй Богу! Вот как такое может быть?!

Ого! Ого-го!! В маленькой деревенской церкви в глуши и такие иконы. Старые, и судя по всему, подлинные….

- Восемнадцатый век, - пожилой священник ответил на невысказанный вопрос, заметив заинтересованный взгляд вошедшего, - Есть и конец семнадцатого. Но всего две. В дар передали. Служба закончилась, так что можете осмотреться.

- А вы?..., - Николай Петрович рассматривал собеседника. Маленький, пухленький, седенький.

- Отец Киприан.

- Николай Петрович. Руководитель археологической лаборатории Каберского института….

- Ваши ребятки возле села лопатами машут? Я заходил к ним, просил не трогать мертвых. Но они сказали, что там поселение.

- Это верно. Поселение бронзового века. Могильник, конечно, где-то рядом. Пока не знаем где. Но если они найдут останки, то отдадим вам для захоронения.

- Уж будьте добры.

- Имя у Вас необычное….

- Редкое. Но здесь с другими именами священнослужители не приживаются.

- Не понял, - Николай Петрович поднял брови.

- Пройдемте в дом. Матушка кваску нальет, холодненького. Вы мне расскажите о раскопках, чтобы я знал, что ожидать от ваших ребят. А я Вас так уж и быть просвещу в вопросе о священниках местной церкви.

- Зачастил к нам поп, - Кирилл лениво подбросил дрова в костер.

- Все переживает, что могилы разроем, задолбал, - Макс зевнул, - поселение бедное. А в могильнике что-то интересное может быть. Ладно, пацаны, пошли спать. Завтра нужны свежие головы. Если я правильно понял последний разговор с Петровичем к нам подкрепление приедет. Ну и контроль заодно.

Фрол со стоном открыл глаза. Точно песку насыпали. В голове долбили молотом, и каждое движение причиняло боль.

- Лежи, уж страдалец, - память с опозданием опознала смутный образ как травницу, - выпей-ка осторожно. Погоди, голову подержу. До конца все выпить надо.

Настойка холодила рот. Сначала глотать было тяжело, тошнота поднималась к горлу. С трудом сдерживая рвотные позывы, ведун глотал микстуру. Потом дело пошло на лад. Даже различил мятный привкус.

- Полежи-ка еще с часок, а потом поднимайся осторожно.

Когда Фрол открыл глаза снова, за окном плескались сумерки. Головная боль прошла. Осталась слабость, но с этим можно было смириться.

- Горазд же ты спать, - Петровна месила тесто, поглядывая на ведуна, - думала уж будить. Садись-ко. Плесну щец.

За ужином зашел неторопливый разговор о произошедшем.

- Вот уж беда, так беда, - Петровна подперла щеку рукой, - дом сгорел, овин сгорел. И дальше бы пошло, кабы не ты. Ну и мужики всем миром тушили.

- Сколько…, - хрипло начал Фрол, откашлялся, - есть погибшие?

- Любашка Васькина, да Илья…. Молодшинький ихний….

Ведун закашлялся. Кашлял долго, хрипел. Петровна уж и так и этак вокруг него.

- Сядь, - глядя на травницу сквозь выступившие слезы, прохрипел ведун, - зазря не суетись. Говори, толком, как они дома оказались. Всех мы отправили…..

- А что тут балакать, - Петровна примостилась на край скамьи, готовая в любой момент вскочить, - вы порешали, а Господь разрешил. Вона как оно вышло-то. Любашка на покос с мужем не поехала. И молодшего свово отозвала. С дороги мальчишечко-то возвернулся. Вона как. А почему так сбылось, то мне неведомо. Бабоньки бают помстилось ей, что к завтрему хлебы поставить надобно, праздник какой. Говорила она с Олесей, да Оленкой. Девки и бают, что взгляд у нее вроде как с поволокой был. Зрит на них, да не видит. Думали мож солнце головушку-то напекло. А потом она мальчонку соседнего за отцом Киприаном отправила. Мол пусть сыны возвертаются, матери подсобят. Да токмо один Илюшка и возвернулся. А старшого-то Бориса отец Киприан не отпустил. Ну и Василий сам живехонький. Токмо как бы не сделал с собой чего. Видал он как Любанька-то из избы выскочила. Чистый факел…. Вот как судьба то сложилась…. Ни жинки, ни сынка.

- Дела…., - Фрол перевел дыхание, - Ладно, укорами, да вздохами делу не поможешь. Отцу Киприану весть отправили?

- Сразу мальчонку выслали. Передал, что через три дня возвернется. А за девчонку Павлову не боись. К себе заберу, присмотрю. Василья пока к себе староста забрал. Надежи на него мало, но я мужичков просила присмотреть.

- Что б мы делали без тебя Петровна, - Фрол грустно улыбнулся, - я только решать собрался, а ты уже все скумекала.

- Быстро надо было. Ох, чувствую неладно чегой-то. Ох, беда к нам идет. А откуда не ведаю. Но скорее надо было. Боялась, как бы Васька в петлю не полез….

- Петровна, я уеду дня чрез два-три, когда все немного успокоиться. Вы с отцом Киприаном, да старостой за порядком присмотрите. Дом Павловым надо всем миром построить. Придумай, как отвлечь его от мыслей о жене и сыне. Отец Киприан поможет….

- Куды ж ты болезный?

- Дело есть. Вызнать мне кое-что надо. Может зря напраслину на человека возведу. А может…. Все прознаю, тогда и решать будем.

В лагере археологов царило веселье. Еще бы. Приехало пополнение, и какое. Николай Петрович выслал Степана. Весельчак, балагур, душа компании Степка привез с собой шестерых старшекурсников. Работа закипела с удвоенной силой. С приездом новеньких фортуна повернулась к маленькой экспедиции передней частью. Во-первых, нашли кузницу. Пошли интересные находки. И не просто поломанные предметы, их и так уже хватало. Нет, добычей археологов стали инструменты, видимо оставленные кузнецами прошлого. Нашли множество изделий: шилья, топоры, ножи, украшения. И, самое главное, все в прекрасном состоянии.

Вечерами у костра звучали песни: «Ария», «Кино», «Алиса»…. Российский рок безжалостно и нестройно перепевался под гитару. Периодически гитарные струны смолкали, и Степан неспешно рассказывал археологические байки и истории времен войны. Как-то незаметно Степа стал их лидером. Мечтали найти могильник, там-то все вещи точно целые. Им уже было понятно, что практически раскопали небольшое поселение бронзового века. Только вот это было поселение, которое люди оставили без объяснений. Просто собрали свои небогатые пожитки, предали поселок огню и исчезли. Единственное строение с богатыми находками была кузница. Поэтому ребята и били шурфы, разыскивая неведомый могильник. Очень уж хотелось вернуться в институт с интересными находками.

- Зря вы, ребятки, здесь решили копать, - пожилой священник в выцветшей рясе подошел к очередному шурфу, - зря….

- А какие проблемы? - грубовато начал Кирилл, - кладбище… Вон оно в двадцати метрах. Не боись, не залезем на могилы….

- А почему не советуете тут копать? – откинув рыжую челку, улыбнулся Степан.

- Проклятое место, детки. Плохое….

- А почему? – настойчиво допытывался Степа. Макс расфыркался. Ни для кого в институте не было секретом, что Степан в экспедициях собирает не только памятники. С жадностью ищейки он находил и записывал рассказы местных старожилов, таинственные истории, рассказы о войнах, будь то Гражданская, перепахавшая эти края, или Великая Отечественная. Слушал и писал, обещая опубликовать. Но когда-нибудь потом…, когда время будет.

- Не могу сказать, - старый священник погладил, успокаивая рыжего пса, скалившегося на археологов. Как всегда два дела сделал и собаку выгулял и посмотрел, чтобы археологические вьюноши глупостей не наделали, - не могу не потому что не хочу говорить, а потому что не знаю. Старики говорят, что рядом с кладбищем есть проклятое место.

- А что еще интересного говорят в округе, - Степан потянулся за блокнотом и ручкой. Остальные, прекратив работу, прислушивались к разговору. Гораздо интереснее слушать истории, чем махать лопатой, таскать землю в отвал и искать этот ускользающий от них могильник.

- Смотря, что тебе интересно, юноша, - светло улыбнулся священник, - у Наталии Петровой дите родилось. Прокопыч себе каких-то дорогих зарубежных свиней выписал. У Алексевны опять приступ радикулита. Но подозреваю, тебе это неинтересно. А про старинные истории - не ко мне. Я не местный. Мое дело за паствой приглядывать. И вот за вами, приезжими. Так что глупостей не наделайте.

И посвистев вскочившему псу, старик ушел, оставив археологов в полном недоумении.

- Ребята! Смотрите, - радостный возглас Наташи зазвенел в воздухе, - похоже на могильный ровик. Значит и захоронения где-то рядом!!!

В доме воцарилась зловещая тишина.

- Ты у-уверен? - отец Киприан даже заикался от волнения, - а если ты ошибаешься?

- Это почти невозможно, - тяжело вздохнул ведун, - чем дольше будем тянуть, тем страшнее будут последствия.

- И что теперь делать? - староста ерзал на скамье, перекладывал ложки, миски. От волнения голос у него стал тонким, почти женским.

- Видимо, убить, - Петровна дрожащими руками разглаживала развернутый на коленях платок, - если ведун правду балакал, другого пути у нас нет. Я слышала о таких тварях. Он не угомонится, пока на месте села не останутся руины. А потом уберется на друго место. Сколько у нас ужо мертвяков?

- Пятеро, - отец Киприан загибал пальцы, - Любашка и сын ее Илия Павловы в огне сгорели. Старый Нефед в лесу погиб по непонятной причине. Старуха Агриппина попала под понесших коней. Ивашко, младший у Прохора Смирнова утоп. Да Василий Павлов топором себе по ноге рубанул. Может и выживет. И везде, говорят, его видели.

- Это точно, - Фрол покивал, - мельник видел, как Ивашко тонул. Говорил, тварь смотрела на мальчонку с берега, и в глазах у нее пламя горело. Перетрусил мельник, но не мне его винить. Тут каждый перепугался бы. В лесу, когда дед Нефед помирал, тож видели. Я лешака поймал, ну и поспрашал. Лешак-то еще кое-чего заметил. Сказывал, душу Нефедову тварь эта поглотила….

- Поверьте мне, други, дальше будет только хуже.

- Нельзя так запросто решить что делать, - староста встал из-за стола, - мыслю я так. Надобно нам всем обмозговать твои слова Фрол. К завтрему каждый из нас решит. Соберемся и тогда….

- Значит до завтра, - Петровна повязывала платок на голову, - я девчушку павловскую себе заберу. И не спорьте. Талант у нее. Понимает девчуля травы, да и болезни видит. Может и еще что обнаружится. А самое наиглавное тварь наша глаз на девку положила. Тоже талант чует….

Отец Киприан так и не смог заснуть. Молился, читал…. Но из головы не шел рассказ ведуна. Тот съездил-таки на горные заводы. Многое выяснил. И вот сейчас им и предстояло решить что же делать. Коли они не правы, то душу живую человеческую погубят, грех великий на себя возьмут. А коли правы, то спасут многие жизни. Но как понять…. Ох, Господи, разреши сомнения раба твоего…. Направь, указуй…

Ведуну тоже не спалось. Постоянно прокручивал в голове беседу с мастеровым. Неблизким был путь до уральских заводов. Но нашлась там ниточка, зацепилась, и потянулся узор. И какой…. Страшный, кровавый, злой.

Мастеровой смотрел исподлобья, пытливо. Многие вопросы по нескольку раз задавал, по-разному спрашивал, точно проверял.

- Не огневайся, - наконец улыбнулся, - но мне надобно понять, что ты за человек. Мож ласкобай, а мож приказчиков человек. Выведешь меня на разговоры, да и доложишь. При крепости такое постоянно бывало. Да и крепость-то ту всего год как сняли.

- При крепости? – ведун недоуменно поднял бровь. Ох уж этот уральский говор.

- Ты ж с востока, с Сибири. Откуда тебе про крепостное право знать-то. Наши старики помнят, как оно было, когда человек себе хозяином не был. Все барин решал. Как жить и как помереть…. Лады…. Пойдем-ко к Семенычу. Он изробился ужо. Но каждый на заводе у него совета спрашивает. Первейший мастер был. Он про твое дело много знает.

Семеныч оказался седым, кряжистым и крепким как старый дуб. Единственный глаз внимательно изучал собеседника. Второй глаз выбили, когда секли на конюшне, еще «при крепости». Одет, как и все здешние мастеровые в порты и рубаху. Разве что материал подобротнее, да сапоги поновее.

- Ох и недобрую новость ты принес нам издалека. Я-то думал он уж мертвяк. Помер без отпевания. А ты говоришь – живой. А есть ли у тебя, мил человек, изделия сработанные….

Фрол, не задумываясь, протянул купленный нож. Добротный, крепкий, рукоять изукрашена. Мастерски сделан, только вот брать его с собой на охоту, дарить кому, даже хлеб им резать ведуну не хотелось. Каждый раз пересиливал себя, когда приходилось брать в руки. Хотелось сразу же выбросить нож с реку и руки вымыть. Тереть, пока не покраснеют.

Старый кузнец рассматривал нож и так и этак. Долго гладил оскалившегося волка, выбитого на рукояти.

- Знакомая работа…. Слушай меня, парень. Работа эта мне знакома и человека, который сделал этот нож, я знаю. Когда-то он был моим учеником и неплохим мальцом. Байстрюк одного толи графа, толи князя. Тот прижил его от горничной своей матери. Пока отец и мать были живы, мальчонке неплохо жилось. Хоть и галилась над ним жинка отца. Тот, видишь ли, женат был.

- Галилась? – ведун поднял бровь.

- Издевалась, - вздохнул Семеныч, - кум мой мальчонку привез на завод. Подальше от супружницы бариновой. Говорил, мальчонка совсем один был. Оно и понятно. Для крестьянских детей – сын барина, и для барчуков тож не свой. Некуда податься, всюду чужой. А уж барыня-то его поедом ела. Но пока отец был жив, ему неплохо жилось. Отец его выучил и выпестовал. А потом болезнь какая приключилось и два законных сына барина померли в одночасье. Тут-то барыня и взвилась. Говорила, мол, горничная – ведьма своему байстрюку путь к наследству освобождает. Сынов уморила, а потом и за дочерей возьмется. А тут еще и барин, как на грех, помер. С лошади упал, да поломался весь. Ну, барыня и подняла людишек-то на горничную. Связали ее, да в воду. Знаешь, небось, как на колдунство-то проверяют?

- Знаю, - вздохнул Фрол, - если выплывет, значит, ведьма. На костер ее. А если утонула, то невиновна. Но раз уж все равно утонула, то везут на кладбище.

- А бабе все едино, - невесело усмехнулся кузнец, - конец-то один. Вот и остался малец, как перст. Мать-то на его глазах в воду бросили. Мальчонка тогда и наговорил барыне много всего. Ох, много. Едва насмерть его на конюшне не запороли. Да выходили добры люди. А как оклемался, кум-то его к нам и привез. Хваткий мальчонка оказался. Я еще объясняю, а он уже понял. Металл и серебро разделывал, и позолотить умел, и рисунок баский по сабельке бросить. А только непростые были те рисунки. Все волки, медведи оскалившиеся, тигры заграничные…. Злоба в нем, вишь, была. На тех кто его матери лишил, да наследства и памяти отцовой…. А потом уехал он…. Говорит поучится надо, чтоб самолучшее оружие делать. Сказывал, что в Тулу поедет. Только какие ж там сабли? Долгонько его не было…. Мы его уже схоронили. А годика через два возвертался. Стал на заводе робить. Баские сабли, да кинжалы делал. Да только непростые они были…..

- А в чем непростота-то? - прервал затянувшееся молчание ведун.

- Стали мы кумекать. Недоброе-то оружие было. Человек, купивший или получивший в дар это оружие, обезумевал. Он хотел только убивать. Оружие заставляло. И твой нож таков. Ты-то сам, как мне блазнится не прост. И можешь сопротивляться Зову. И кузнецы могут. Много сабель, ножей и другого оружия, сделанного моим учеником, мы смогли уничтожить….

Петровна внимательно читала письмо. Настасья как всегда написала много. Когда-то они вместе учились у одной ведьмы. Только звали Петровну тогда Варькой. И осталась она сиротой без роду и племени, после того, как пришел голод в небольшую деревню. Она помнила и горький полынный хлеб, и щавель, и водянистые луковицы, росшие на берегу реки. Хлеб не уродился, лес спалили пожары, а рыба в реке издохла. Она валялась на берегу, и смрадом был пропитан воздух. Но люди ели эту дохлую рыбу, потому что больше ничего не было. И умирали. А она ушла. И как кто-то оберегал ее и вел. Почти умирая, она вышла на домик старой ведьмы. И осталась. А что еще делать? Нищей сироте без роду и племени было только два пути. Или замуж, где каждый будет попрекать ее куском хлеба. Та же прислуга, только уйти некуда. Или в монастырь, оплакивать молодые годы. Лучше уж у ведьмы, которую хоть и ненавидели, но боялись. Старуха была сильна. Так сильна, что передала талант двум ученицам. Ей и Настасье. И если Варвара научилась распознавать травы и пользовать болящих, то Настасье достался совсем другой дар. Она снимала порчу и проклятья, уничтожала нечисть. Ученицы старой ведьмы после ее смерти сохранили хорошие отношения, нередко гостили друг у друга. Были у них и другие способы передавать сообщения. Вот и сейчас Петровна читала письмо Настасьи. Глубокая складка прорезала лоб женщины. На лавке ворочался и стонал Василий. Пока удавалось его удерживать на границе жизни и смерти. Петровна скользила взглядом по строчкам: «… Это страшные твари. Проклятие ведовское создает их из горечи и ненависти. Они не успокаиваются, пьют и пьют кровь людскую и с каждой жертвой становятся сильнее. Их уничтожить сложно, но способ есть….».

- Совсем ума лишились, - отец Киприан метался по комнате. Кошка, привычно подкравшаяся к его ногам вначале вечера, ну вдруг что-то вкусное перепадет, с громким мяуканием умчалась прятаться в сени.

- Успокойся, отче, - староста мягко попробовал остановить расшумевшегося священника. Остальные только следили за его метаниями по комнате. По опыту зная – проще переждать.

- Успокоиться!!.. Успокоиться!! Откуда ж оно спокойствие-то буде, когда вы, дурни, душу живую, отроковичью диаволу отдать вздумали!! Я с вами только на том свете успокоюсь. Не бойся, отроче, я им тебя не отдам. Что удумали, изверги!! Что удумали!!

- Другого пути все равно нет, - лениво, чуть врастяжку, не спеша глотая холодный квас, отозвалась Петровна, - письмо Настасьи мы все читали. Сильна тварь. От деревни его увезти надобно поближе к кладбищу….

- И единственный способ его выманить – это предложить ему жертву…. Душу. Он точно не устоит, - ведун не спеша пережевывал хлеб. Да и мальчику мы все объяснили. Он сам вызвался….

- За меня не бойтесь, отец Киприан, - Борис хоть и побледнел до синевы, но держался стойко, - чем смогу – подмогну. Он маму и Илюху убил…. И папу тоже….

- Поправиться отче твой, сынок, - внезапно успокоившийся отец Киприан погладил мальчика по голове, - Ладно, ироды, коли по-другому нельзя….

Работа близилась к завершению, наполняя предвкушением интересных находок, новых открытий. Ребята уже вскрыли одно захоронение. На удивление, но оно оказалось не разграбленным. Инвентарь хоть и был не особо богатым, но на фоне бедного поселения впечатлял. Нашли два бронзовых ножа, причем один из них явно предназначался для детской руки. Не самая распространенная находка. Скелет еще предстояло отправить в судебно-медицинскую лабораторию, но уже сейчас было понятно, что человек погиб насильственной смертью. Сломанные ребра и пробитый череп говорили сами за себя. Возле умершего лежал колчан со стрелами. Правда дерево и кожа за тысячи лет сгнили, но остались наконечники стрел. И конечно посуда. А сейчас предстояло раскопать самое необычное захоронение. Они спорили у костра до хрипоты. Выдвигали идеи одна другой бредовей. Но надо было как-то объяснить сегодняшние находки. А объяснить никто не мог. Археологи натолкнулись на странное захоронение, отгороженное от других широким ровиком. А перед входом внутрь обнаружилось два небольших могильных пятна. Решили сперва раскопать эти, как считал Степан, детские могилки. А потом уже браться за большую могилу. Площадку раскопок выровняли, сфотографировали. На фоне желтого песка могильные пятна и ров из черной земли отчетливо выделялись. И вот детские могилки….. они преподнесли сюрприз, которого никто не ожидал. Ребята выкопали не предметы умерших, ни кости, ни жертвенники. В маленьких могилках оказались глиняные фигурки воинов. Небольшие, высотой всего 27 сантиметров, они держали в руках сабли. Черты лица были вылеплены грубо, но становилось понятно, что глиняные стражи недовольно хмурились.

- Были бы мы в Китае, я бы предположил, что перед нами остатки терракотовой армии Цинь Шихуаньди, - в задумчивости тер подбородок Степан.

- Но мы не в Китае, а в Западной Сибири, - глаза Кирилла горели азартом, - круто!!! Это ж сенсация!

- Солдаты не похожи на терракотовую армию, ее совсем по-другому описывают, - Степа всегда много читал. Причем не только по археологии, - разве что кого-то из местных в Китай занесло лихим ветром. Или из Китая кто пришел…. И рассказал о глиняных стражниках императора. А местные решили повторить. Но это точно сенсация!!

Пронзительная трель звонка разорвала тишину лаборатории. Николай Петрович со вздохом взял трубку. Тишина в этих стенах была редким гостем. Только летом, когда студенты, ассистенты и аспиранты разъезжались по экспедициям, он мог ей наслаждаться. Не надо было отвечать на тысячу вопросов, советовать книги, вычитывать и править чужие статьи, мирить спорщиков…. И вот….

- Слушаю. О…. Здравствуйте, отец Киприан. Что?! Понял. Завтра выеду туда.

Что эти юные олухи опять учинили? Залезли на современное кладбище? Раскопали могилы при церкви? Подрались с местными? Устроили языческий молебен? Если священник из Рысье просит приехать как можно быстрее, значит дело плохо. Отец Киприан показался Николаю Петровичу толковым человеком. Такой панику зря поднимать не станет.

Продолжение следует....

«Кали ужасная. Кали благодатная. Кали разрушительница. Калика мать времени, спутанноволосая и ужасноликая…»
Из молитвенного обращения к богине Кали.

На улице чернела темнота. Илья, сидя на подоконнике, прижался лбом к холодному окну. В темном стекле отражался худенький мальчик в домашней футболке и светло-бежевых штанах. Темно русые волосы растрепаны. В руках робот-трансформер. Тело мальчика колотила дрожь.
- Дерьмо!! – тихо, чтобы не услышали родители прошептал он, - Полное дерьмо!!
- Илюха, ужинать пошли, - голос отца из кухни вернул мальчика в реальность.
- Сейчас.
- Все нормально? – испытующее глядя на Илью, спросил отец, - в школе никаких проблем?
- Да не. Все норм. Спасибо. Жаркое обалдеть было.
- Значит не зря старался. Завтра Володька приедет на каникулы.
- Так рано? У него вроде сессия?
- Досрочно сдал. Все новогодние с нами будет и еще пару недель каникул. А потом обратно в Тюмень.
- Илья, ты хоть немного прибери в комнате, чтобы Володе было где жить, - вмешалась в разговор мама.
- Ла-а-адно-о-о.
- И не ладно, а прибери.
Уже лежа в кровати, Илья пытался понять почему же у него целый день было плохое настроение. Обычно такого не было. Но сегодня…. Он даже замечание схлопотал на истории. Просто прослушал и не смог повторить за учителем кто такой Оливер Кромвель и почему какой-то там парламент назвали «долгим». На завтра почти ничего не выучил. Никак не мог сосредоточиться и в результате еле-еле написал письменные задания по математике и русскому. Уже засыпая, мальчик дернулся, ударившись головой об изголовье кровати. Ему снилась эта чертова статуэтка!! Вроде ничего страшного просто какая-то богиня, вроде как из Индии. Много рук, ноги согнуты в танце. Но когда Илья видел ее во сне, горло пересыхало, и каждый вздох давался с трудом. Видел ли он ее в реальности?! Мальчик ворочался на постели. Закутался с головой в одеяло, потом сбросил его на пол, открыл окно, потом закрыл, пытался заснуть с подушкой и без подушки….

- Илюха, пойдешь с нами на каток? Давай быстрее!! Мы уже оделись.
- Нет. Я завтра с вами на лыжах лучше пойду.
- Илья, я печеньки испекла, - голос мамы раздался с кухни, - иди чаю попей, раз на коньках не пойдешь.
Мальчик обреченно сжевал две печенюшки.
- Не очень, да? Наверно сахару мало положила, а соли наоборот. Но если макать в сгущенку, вроде ничего, - мама пододвинула банку ближе к Илье. Но он предпочел более привычные конфеты. Жалко, что в конце праздничной недели отец опять уйдет на работу на сутки или даже на двое. Придется заказывать пиццу или роллы, или заваривать лапшу. Раньше они часто так делали с Вовкой. Раньше… Давно… Три года назад…

Дожидаясь брата и отца с катка, Илья бездумно собирал и разбирал трансформера. Хотя отец говорил, что пора бросить эти игрушки, мальчик их не отдавал ни родственникам, ни на дачу. Илья сердито потер глаза. Отец только с Вовкой носится. Он, конечно, тоже соскучился по старшему брату, но все новогодние праздники слышать: «Вовка то, Вовка это»!! А он? Как будто младшего сына почти совсем нет. Вот он возьмет и умрет. Тогда и посмотрим как они будут без него….
- Привет, мелкий! – раскрасневшийся Вовка с размаху сел на кровать, - Здорово покатались!! А ты что такой кислый? Завтра поедешь с нами на лыжах? Что там?…. Похоже опять эта мегера из Калининграда отцу позвонила.
Оглянувшись на развалившегося на кровати Вовку, Илья вышел в коридор. Осторожно подошел к родительской комнате. Отец ходил взад-вперед, что-то отрывисто отвечая.
- В чем вы меня обвиняете? Не понимаю…. Да послушайте…. Но…. Давайте закончим этот разговор…
- Илья, - услышав голос мамы, мальчик вздрогнул, - что ты тут делаешь?
- Ничего. Просто хотел забрать своего робота. Я оставил его на вашем диване.
- Ох, Илья, тебе скоро четырнадцать будет, а ты все таскаешь этих роботов. Подожди, папа поговорит по телефону. Иди пока на кухню, или в свою комнату.
- Ну что, отец закончил разговор? - Вовка лениво повернулся к младшему брату.
- Вроде нет. А кто это?
- Мегера одна из Калининграда….
- Вовка, если не знаешь, не говори, - отец возник на пороге неожиданно, - все не так просто как ты сейчас говоришь. А тебе Илюха, не всегда стоит слушать старшего….
Отец сел на стул и устало потер лицо.
- Она тебе трезвонит каждую неделю. А ты ее послать не можешь….
- Вовка, - в голосе отца прозвучал металл, - ты понимаешь, что она потеряла сына.
- А мне кто-то объяснит, что происходит? - Илья, набычившись, смотрел по очереди на отца и брата.
- Ерунда, не бери в голову, - отец потрепал сына по голове и вышел.
- Старуха одна отцу мозг выносит, - Вовка быстро сел и зашипел от боли, ударившись о верхнюю часть двухярусной кровати, - ты плохо наверно помнишь, совсем мелкий был. Отец в Калининграде служил. Там у него был хороший знакомый. И когда отца в Кабер перевели, он этого товарища тоже порекомендовал. Ну, вроде как на повышение. А ему толи местный климат не подошел, толи там несчастный случай был. Короче, всего два года прожил, потом инсульт и смерть.
- А при чем эта старуха?
- Это его мать. Она считает, что отец во всем виноват. Ну и названивает постоянно. Проклинает. Больная, короче, на всю голову. Ладно, я на кухню за чаем….

Илья с силой ударил по подушке, потом еще раз и еще. Удар пришелся по спинке кровати. Илья бил снова и снова, сдирая кожу на костяшках пальцев. Остановился, только когда в коридоре послышались шаги отца. Быстро завернулся в одеяло и замер. Постояв на пороге комнаты, отец ушел. А Илья пролежал всю ночь без сна. Вчера, после школы они пошли тусить. Болтались в торговом центре, набрали колы, чипсов, шоколада. Всего того, что родители вечно запрещали. Потом гонялись друг за другом по эскалаторам. Богдан, главный заводила в компании, толкнул пожилую женщину. Вроде случайно.
- Гопота малолетняя! - неслось им вслед, - все родителям вашим расскажу. Гоняют тут!!
- Подумаешь, - Богдан закинул в рот последний кусок «Твикса», - всего-то сумку уронила. А орала, как резанная.
- Только, ты наверно, зря ее сукой обозвал, - робко подал голос Илья.
- А ты чё струсил? Маленький мальчик и маленький трусишка!! Может нам тебя «крольчишкой» называть?! Не будь душнилой, Иля.
Вся компания загоготала над остротой лидера.
- Да нет, - Илья нервно облизал губы, - просто может нам в центр податься….
- Точно. Гоу чилить по центряку. Там знакомых олдов поменьше.
Один из торговых центров был небольшим, и мальчишки с подачи вечного подпевалы Богдана Темыча пошли во второй. По дороге Илья и увидел отца. Сперва он подумал, что тот идет с мамой. Мальчик немного отстал от компании и даже хотел окликнуть. Но потом, присмотревшись, понял, что рядом с отцом совсем другая женщина. Отец обнимал эту женщину!!

- Что вы хотите? – мягкий, бархатный голос растягивал гласные, - Я не могу понять вашего желания.
- Отомстить, - дребезжащая старушечья речь неприятно контрастировала с голосом собеседницы, - из-за него мой сын умер. И моя жизнь закончилась. Я хочу, что бы он испытал такую же боль!! Я хочу узнать о его боли и его страданиях!! Мне сказали, что вам нужна вещь, дар или жертва…. Вот…. Эту статуэтку сын привез из Индии очень давно…. Им тогда разрешали выезжать…. Надеюсь, она подойдет….
- О, да. Сама Калика!! Хорошо, я выполню вашу просьбу. Но душа жертвы будет без остатка принадлежать Кали….

Проносились машины. Скорость на проспекте была приличной, расстояние между светофорами позволяло разогнаться до 80, а то и до ста километров. Хотя днем движение не было таким бешенным, как в утренние и вечерние часы. Так что…. Илья, прикинув расстояние до ближайшей машины,  нырнул в поток. Пробежал, притормозил, пропустил сигналящую машину, снова рванул, потом еще один рывок и он уже на другой стороне дороги, где хохотала вся компания.
- Сволочи малолетние! - один из автомобилей все-таки притормозил. Плевать. Хотелось хохотать во все горло, бежать, орать что-то невразумительное. Илья широко улыбнулся и показал выскочившему из машины водителю палец, причем отнюдь не указательный. Вся компания с гоготом понеслась прочь от дороги.
Дома Илья отшвырнул в угол рюкзак, открыл учебник. Так…. На завтра биология…. Он открыл тетрадь, записал задание: «Чем строение моллюска отличается от строения кольчатых червей». Черви, моллюски, гидры, инфузории-туфельки…. Илья захлопнул учебник и бросил его на кровать. По экрану помчался герой, выполняя очередную миссию и уничтожая врагов. Главное играть с наушниками, чтобы мама не услышала. Это отец может подойти, посмотреть, чем он занимается. Но отец на работе, потом у него наряд…. Значит, ночевать опять будет не дома. Учебники так и валялись на кровати.

Темнота заполняла комнату. Но сидящей в кресле женщине не требовался свет. Она и так знала кто был на фотографии. Счастливо улыбающийся светловолосый майор с грамотой за первое место. А рядом подполковник. Темные волосы чуть тронуты сединой, вдумчивый взгляд, спокойная полуулыбка.
-Будь…. Ты…. Проклят…. Будь…. Проклят…. Проклят…., - с каждым словом иголка втыкалась в фотографию. И ни разу не задела счастливого парня с майорскими погонами. Хотя ему уже ничего не могло повредить.

- Что с тобой происходит, Петров? – Илья смотрел на носки своих ботинок. Как всегда. Лучше молчать, кивать и соглашаться…. Тогда отпустят. Завуч это не директор. Марина Васильевна, прозванная школьниками за кудри Пуделихой, только ругала, но крайне редко вызывала родителей в школу и делала записи в дневнике. Разве что серьезно проштрафишься второй или третий раз.
- Отец – военный, мать тоже служит. А ты устраиваешь драку посреди школьного двора. И посмотри на свои оценки…. У тебя в последней четверти ни одной пятерки нет. Ты же учился на пять и четыре…
Рядом постукивал ручкой разнимавший мальчишек физрук. Сколько еще терпеть этот бесконечный нудеж?... Илья закусил губу и с силой сжал кулаки…. Терпеть! Держаться! Молчать! Что он мог сказать? Что Иваненко из седьмого «А» сам стал его задирать. Что стал рассказывать как его, Ильи, мама целует незнакомого мужика в ресторане, где семейство Иваненко справляло какой-то дурацкий праздник. Что после слова «щлюха», Илья просто ничего не видел кроме мерзкой прыщавой рожи. Это Илья никому не собирался рассказывать. Но воспоминание о размазывающем по лицу кровь, слезы и  сопли Иваненко доставляло удовольствие.
- Иля, ты был крут, - Богдан хлопнул по плечу, - драка прямо на глазах у Пуделихи. Это шик!! Как ты его сделал. Просто по асфальту размазал.
Остальная компания тоже выразила восторг. Илья расплылся в улыбке.
Дома Илья опять не вспомнил об уроках. Сперва они допоздна болтались по торговому центру. А потом он гонял в Dotu. Хорошая память и быстрый ум пока помогали ему написать хоть что-то утром, перед самыми уроками. Обычно на трояк этого хватало. И все чаще Илья повторял вслед за ребятами из компашки, что на «отлично» учатся только лохи и ботаны.

- Кто мог прислать посылку из Калининграда? – мама вертела в руках небольшую коробку. Илья меланхолично жевал бутерброд.
- Да кто угодно, - отец на мгновение отвлекся от ноутбука и устало потер глаза, - там много знакомых осталось. Кто в отправителях?
- Некто Мария Морусова….
- Что?! – отец так быстро вскочил, что Илья поднял на него глаза, - кто?!
- Мария Морусова, а что?...
- Это же вдова Женьки, ну майора, который служил со мной…. Открой!
- Кстати, здесь записка для тебя. И… смотрите… какая прелесть….
Илья застыл на месте. Он мог только надеяться, что на его лице ничего не отражается. Бутерброд с колбасой стал безвкусным, хлеб царапал язык как наждачная бумага. Мальчик, не отрываясь, смотрел на статуэтку. Индийская богиня навеки застыла в изящном танце. Только спустя какое-то время Илья понял, что мама обращается к нему. Вроде спрашивает нравиться ли ему подарок.
- Угу, - стараясь не подавиться крошками от бутерброда и одновременно перевести дыхание, промычал Илья.
- Ну сколько раз говорить, бутерброды надо есть с чаем. Держи свою кружку. Подавишься еще.
- Здесь сказано, - отец, скользя глазами по строчкам, кратко пересказывал содержание письма, - что свекровь, ну то есть Татьяна Леонидовна извиняется за… в общем, она извиняется за то, что мне говорила и просит принять статуэтку богини Шьямы. Она пишет, что ее привез Женька из Индии. И ей будет приятно, если мы примем. Блин, даже неудобно.
- Ну не отправлять же назад. По виду старая. Завтра гляну в интернете.
- А может…, - начал хриплым голосом Илья, потом откашлялся и продолжил, - отправить назад. Она же наверно дорогая.
- Лучше оставить, - отец снова вернулся к статье, - я не готов снова выслушивать проклятия в свой адрес. Илюха, ты случайно не простыл, что-то голос хриплый.
- Нет, - Илья отодвинулся от стола, уворачиваясь одновременно от отцовской руки, - пойду лучше уроки доделаю.

Статуэтку мама поставила на полку в коридоре. Она рассказала что им прислали антикварную редкость, и сделана была статуэтка в начале XIX века. Илья же старался лишний раз не смотреть на нее. Его не покидала ощущение, что богиня внимательно наблюдает за ним. Как  притаившаяся змея. Настроение портилось с каждым днем. Он еще пару раз видел отца с незнакомой женщиной. Стал замечать, что маму с работы подвозит один и тот же коллега. И она не сразу выходит из машины. Он пытался вспомнить, возил ли на работу маму отец. Но так и не вспомнил.
Приближались весенние каникулы, а значит, начались тесты и контрольные. Математику, историю  русский язык он еще вытянул на четверки. А вот физику завалил. Еле-еле уговорил училку не ставить двойку и, просидев за учебником полночи, вытянул на трояк. А еще предстояли биология, литература, технология, английский и география. Кошмар и ужас!! После бессонной ночи голова болела нестерпимо. Отец опять задерживался допоздна на работе. Мама посетовав, что он стал очень бледным, сказала, ложиться пораньше. И ушла смотреть сериал или читать всякое в телефоне. Илья честно пытался сосредоточиться на Чехове и Толстом, по которым предполагался тест. Но в висок точно забивали раскаленный гвоздь, буквы расплывались. Одну и ту же строчку мальчик перечитывал несколько раз, не понимая смысла. Дерьмо!! Пошло оно всё!! Может, повезет и тест будет легким. Сбросав учебники в рюкзак, Илья лег спать. Раньше он бы непременно дождался отца. Но в последнее время традиция разговоров перед сном стала раздражать. Какая им разница, что у него в школе, что произошло за день. Никому не должно быть дела до его жизни. Неожиданно для себя Илья заплакал. Слезы никак не хотели останавливаться. Но ведь он не девчонка! Закусив зубами угол подушки, Илья плакал, пока не уснул.

Проснулся резко, точно от рывка. Яркие цифры настольных часов показывали три ночи. Илья уже хотел снова положить голову на подушку, как скользнувший с комнату яркий лунный луч осветил танцующую богиню. Только теперь она была живая. Она танцевала, изящно двигаясь в ритм музыки, которую Илья не слышал, но ощущал всем телом. В этом танце и ритме был смысл. Древний как жизнь и смерть. Страх ушел, исчезли все мысли. Все стало просто и понятно. Повинуясь беззвучному ритму, мальчик встал. Тихо, на цыпочках прошел в комнату родителей. В ярком свете луны все отчетливо видно. На стуле аккуратно висит военная форма отца. Сам он спит, лежа строго на спине. Наверняка привык в курсантской казарме. Мама отвернулась к стене и отодвинулась подальше. На столике в беспорядке лежат ее телефон, бумажная и электронная книги, шоколадка, жвачка, какие-то таблетки, заколка. Точно получив неслышный приказ, Илья прокрался на кухню. Самый большой нож был самым острым и использовался редко. Отец резал им только мясо. Лезвие манило к себе. В свете луны оно казалось залитым кровью. Палец неосторожно соскользнул на лезвие ножа. Сильная боль. Илья уронил нож в раковину и включил воду. Дыхание срывалось, желудок скручивало спазмами. Что?! Что он хотел сделать?! Под струей холодной воды боль стала меньше. Закрыв кран, мальчик обмотал руку полотенцем и быстро, пока родители не проснулись, проскользнул к себе в комнату.

- Откуда вы знаете, что это сработает? - дребезжащий голос был пронизан сомнением, - я думала все будет по-другому.
- «По-другому» вызовет интерес правосудия. Не сомневайтесь все будет как вы пожелали. Мой дед был тхагом и прадед, и все предки которых я знаю. Все они были тхагами и приносили жертвы Махакали. Такое не исчезает бесследно. Оружие может быть не только материальным. Есть мысли и чувства. А вы….
- Что я?
- Ваша ненависть так сильна и силой Кали…. Силой Кали все получится. Не сомневайтесь.

- Илюха, - отец осторожно присел на край кровати, - поговорить можно?
- Ну…
- Что с тобой происходит? Нас уже второй раз вызывают в школу. За четверть вырисовывается всего пять четверок, остальные тройки. Может у тебя проблемы? Или кто-то обижает? Или не понимаешь….
- Нет у меня проблем. Отстаньте от меня все!!
- Илья!
- Ну что вы все ко мне пристали!! Нету у меня проблем! Это вы с мамой… Это вы постоянно таскаетесь с чужими… Почему вы не вместе?!! Вы мне надоели!! Все надоели!!
- Вот оно что… Ладно, сейчас ты все равно не в состоянии будешь меня слушать. Чуть позже поговорим.
Отец потянулся было поцеловать, но Илья увернулся. И сразу же отвернутся к стене.

- Мелкий, да успокойся ты уже, - по WhatsApp, даже на видео Вовка был не очень убедителен, - было бы из-за чего переживать. Ну, бывает…. Люди живут вместе, потом разводятся. Поженились еще в курсантско-студенческой юности….
- Тебе легко говорить, - мрачно бубнил Илья.
- Не легко, - Вовка взлохматил волосы, - просто понимаю чуть больше. Даже если предки разведутся, будешь жить с мамой. С отцом мотаться на рыбалку, на дачу…. Все не вчера началось. Они собственно и живут-то вместе только из-за тебя. Мне еще годик в универе отучиться и свободный птах. Тем более что в Кабер я возвращаться не собираюсь. Мне уже в тюменской прокуратуре должность предложили. Им только тебя доучить и больше ничего их друг с другом связывать не будет….
- Опять я все порчу! – Илья и злился и жалел себя. Пытался говорить спокойно, но губы предательски дрожали, -  все из-за меня! Я младший! Им плевать на меня!! И тебе плевать!! Спокойный!!
- Мелкий, не говори ерунды, - Вовка смотрел на младшего брата с тревогой, - никому не плевать! А спокойно отношусь, потому что чуть больше понимаю. Эй, не выклю…..
Илья отбросил мобильник в сторону. Обхватив голову руками, он качался из стороны в сторону.

Апрель, все более уверенно вступал в свои права. По окраине Кабера разносился мальчишеский смех. Крутую идею предложил вчера Темыч. И теперь шесть пацанов носились по крышам двух домов, перескакивая с одной на другую. Третий дом стоял чуть дальше, и прыгать на него они пока не отваживались. Самым шиком было остановиться перед краем. Разбежаться, а потом резко затормозить. Правда, им хватило ума страховать друг друга. Старые двухэтажные бараки были заброшенными. Здесь, на окраине никто не жил. Почему их не снесли? Кто его знает. Сейчас они стали прибежищем бомжей и подростков. В квартирах с выбитыми окнами и разломанными дверями ничего ценного уже не осталось. Они полазили по комнатам, но кроме разломанной мебели, каких осколков и обломков ничего не нашли. Пробовали залезть в дом купца Сосновского, стоящий чуть дальше. Говорили, что в доме был спрятан клад. Но как не пытались, не смогли вскрыть дверь и ставни. И бросили.
- Вот дерьмо!!!
Илья мрачно смотрел вниз. Последние полчаса они осваивали прыжки на третий дом. Самое главное было как следует разбежаться. Ну и кто-то должен тебя ловить во время приземления. Без проблем на крышу третьего дома смог перемахнуть только Богдан. Он занимался легкой атлетикой, бегал лучше всех классе и был самым высоким. У остальных получалось прыгнуть только на самый-самый край. А иногда и вовсе зацепиться только руками. Поэтому они и подхватывали друг друга, как герои фильмов. Илья с разбегу перелетел на крышу. И судорожно замахал руками, стараясь не упасть назад. Темыч и Славка удержали его за куртку. А вот телефон…. Предательски выскользнув из кармана, он улетел вниз.
- Хороший полет, - Богдан, присвистнув, свесился вниз, - вдребезги.
Дома Илья перерыл все ящики стола и  шкафа и наконец-то нашел старый телефон Вовки. Быстро вставил симку. Так и есть четыре звонка от отца и один от мамы. Спешно нажал на вызов.
- Илюха, все нормально? Почему трубку не брал?
- Пап, все норм. Телефон разрядился. Только домой пришел сразу на зарядку поставил.
- Где ты болтался столько времени? Уроки сделал?
- Ага. Я у Богдана был. Мы вместе делали.
- Надеюсь, мама проверит. Меня не жди, вечером приду поздно. Опять тревога.
- Хорошо. Пока.
Ну, на сегодня обошлось. Но телефон не восстановить. А денег купить новый у него нет. Родители, конечно, давали карманные. Но немного. Что же делать? А тут еще отец сказал, что в отпуск он забирает Илью к дедушке и бабушке в Омск. И никакие уговоры не помогли. Все решено. Мама едет на юг, а они с отцом и Вовкой в Омскую область. Кормить комаров и оводов в деревне. Делать вид, что ему нравиться рыбалка. Пытаться не упасть с этой дерьмовой лошади, когда отец будет учить ездить верхом. И никакого компа, игр и интернета. Компа у бабушки с дедушкой просто нет. А интернет плохо ловит. Да и отец не даст долго сидеть с телефоном. Не отдых, а каторга!! Неужели это ему раньше нравилось?
- Иля, привет, - веселый голос Богдана контрастировал с настроением Ильи, - Го на стрит. Короче, выходи, разговор есть. И быстрее.

Илья быстро разровнял траву и, схватив мяч, бросил Богдану. Все просто. Два подростка дурачатся с мячом. Потом мяч улетает в нужное место в палисаднике перед домом. А дальше вопрос техники. Важно быстро и незаметно спрятать закладку, потом схватить мяч и игра продолжается. Они же дети…. Мальчик облизал губы и вытер вспотевшие  руки о футболку. На них смотрел мужик лет сорока. Вот дерьмо!! Наверняка увидел.
- Кто ж так передает пас?! Идите сюда, мелюзга, смотрите как надо.
Остаток вечера гоняли в футбол. Присоединились еще какие-то взрослые, какие-то дети.
Днем можно было не думать. Учебный год подходил к концу. Илья понимал, что за оценки его никто не похвалит, но двоек не было, что уже хорошо. А ночью…. Ночью начинался кошмар…. Его не отпускали мысли о будущем. А если кто-то их увидел? Если кто-то понял, что они оставляют закладки? Илья пробовал поговорить с Богданом.
- Да не парься ты, Иля. Не будь зайчишкой. Нас даже привлечь не могут по возрасту. Главное деньгами не разбрасывайся. И все будет ок. Мы раскидываем дурь рандомно, а не каждый день. Это обычный заработок. Еще пару месяцев покидаем и привет-пока. Главное самим не использовать. А нариков не жалко. Они уже не люди. Ну и бабло хорошее.
Оно, конечно, все было так. Илья смог купить новый телефон вместо разбитого. Родители ничего не заметили. Мальчик не знал куда спрятать оставшиеся деньги. Наконец, он вырезал в книге отверстие. Положил туда деньги. И тщательно заклеил страницы.
Тревожили не только деньги. Каждую ночь мальчик видел во сне танцующую богиню, слышал ритм и музыку.

Красная лампа освещала небольшой домашний алтарь. Красные цветы. Красные свечи. Капли крови. Череп. Глубокий женский голос пел. И песня вызывала дрожь.
- Убей моего врага, смертоносная Кали!
Пусть узел на его шее лишит его дыхания!
Поглоти его плоть, выпей его кровь, убей его душу!
Разорви его тело, испепели его разум!
Сотвори справедливость!
Отсеки главу его и пусть жизни его
Пополнит Твое ожерелье Смерти!
Кровь Ильи Петрова да утолит Твою жажду!
Джиа ма Кали!!  Кали Кали бало Бахаи Кали Баи аре гате наи! Джаи ма Кали!

- А-а-а! – Илья судорожно схватился за оконную раму. Как он оказался на окне?! Что ему снилось?! Попятился. Неуклюже спрыгнул с подоконника. Упал. Глядя на высветленный луной квадрат окна, мальчик всхлипывал, судорожно зажимая рот руками.
- Илья, - сонный голос мамы раздался из комнаты, - все в порядке? Спишь.
- Норм, - главное чтобы голос не дрожал, - плохой сон.
- Если хочешь, можешь на нашем диване лечь.
- Нет, все норм.
Какое-то время Илья еще сидел на полу, восстанавливая дыхание. Потом осторожно подошел к окну. Сетки не было. Наверно валялась внизу. С высоты девятого этажа город был как на ладони. Вон светящаяся нитка трассы, вон яркими огнями переливается центр города. Где-то в стороне, в темноте был отцовский институт. Мелькнула мысль, что отец все реже приходит ночевать домой. Скрипнула закрывающаяся створка. Зачем он полез на окно?

- Садись, Петров.
- Но почему?! – Илья потрясенно смотрел на Валентину Васильевну, - Почему двойка?
- За тест два, за самостоятельную три и два, за контрольную два. Это основные цифры, которые влияют на годовую.
- У меня голова болела, когда была контрольная!
- Значит, будешь переписывать. Сядь, не отвлекай меня. Дальше… Покровский – четыре, Руденко – пять….
Домой Илья пошел медленно, через дворы. Вот дерьмо!! Он думал будет три!! Теперь не избежать очередной беседы с отцом. Опять слушать, односложно отвечать, терпеть эти расспросы!!! Мама будет вздыхать!! Потом они будут весь вечер говорить на кухне. Потом будет опять звонить Вовка. Опять спрашивать что случилось. Да ничего с ним не случилось!! Сотовый. Опять звонит отец.
- Да? Нормально все. Домой иду. Ага, выставили. Посмотришь. О чем? Понятно.
Илья остановился. Закусил ноготь большого пальца. К чему бы это отец захотел поговорить о наркоте. Он перестал делать закладки три недели назад. Может Богдан прокололся. Вряд ли. Он бы позвонил. К чему это? Дома никого не было. Отец на работе, мама, видимо, тоже еще не пришла. Илья мрачно смотрел на дневник. Тройки, четверки и двойка. Пуделиха сказала, что год еще не закончился и можно переписать. Но родителям все равно скажут. Удар кулаками по столу, потом еще и еще. Илья остановился только когда почувствовал солоноватый привкус крови. Прокусил губу и сам не заметил. Кулаки были разбиты до крови. Дерьмо!!
- Иля, знаю, что ситуация кринж. Но есть крутая идея. Лови ЛС.
Илья не торопясь раскрыл ролик. Там парни устраивали паркур по крышам, перебегали дорогу, успевая отпрыгнуть от автомобиля в самый последний момент.
Затолкав дневник подальше на полку шкафа, Илья помчался на улицу. Если он вернется позже есть шанс, что разговоры будут недолгими и от него быстро отстанут. А потом он исправит эту двойку. Еще бы придумать как отмазаться от каникул с отцом в деревне. Мальчишки быстро съели хот-доги и помчались к дороге.
- Ну, кто первый? – Богдан смотрел на них с насмешкой.
- Может не стоит? – Славка с опаской посмотрел на мчащийся поток машин, - на видосике машин было меньше. Го лучше на крыши. Паркур круче пробежек.
- Наверно, - протянул Богдан, рассматривая сплошной поток автомобилей.
-Ха, трусы, - Илья безудержно расхохотался. Он еще смеялся, когда влетел в поток. Синий форд, резко засигналил и отвернул в сторону тротуара. Следом резко затормозила «нива-шевроле». Послышался удар машин друг о друга. Водитель на соседней полосе успел притормозить и Илья, оттолкнувшись от капота, помчался дальше. Ему наперерез несся белый хендай. На стекле перед водителем покачивался брелок. Воздух в груди разом закончился. Илья смотрел на индийскую богиню. Раскачиваясь перед лобовым стеклом, она неспешно поводила рукой, точно звала его. Несмотря на маленькие размеры, мальчик видел ее очень четко. Водитель с искаженным от ужаса лицом давил на тормоза. Визг. Машину развернуло. Глухой удар. Красные брызги на белой машине….

«- Да, все правильно. Рано. – беззлобно отозвался Алан. – он потерял мать и брата в идиотском несчастном случае. Его жизнь пошла наперекосяк, моя – тоже. Мы поступили так, как наверное, в нашей ситуации поступает большинство отцов и сыновей… мы попробовали собрать хоть какие-то кусочки. И я, и он неплохо справились, но я не слепой, я вижу что все поменялось. Моя жизнь проходит здесь, в Касл-Роке. А его – нет. Уже нет… Он не хочет возвращаться, слишком много тут осталось воспоминаний…» - Вовка закрыл книгу. Интересно, отец сам нашел эту книгу или любимая женщина посоветовала почитать. Иногда Стивен Кинг пишет очень созвучные вещи. Да в Кабере остались родители, пусть и живут они уже раздельно.  И постоянно его зовут приехать, но он туда точно не вернется.

От усталости сводило все тело. Чертова гонка!!! Чертова тайга!!! Чертов бурелом!!!! Череп выкинул бутылку из-под воды. Один погиб и теперь их осталось четверо. Медведь идет по пятам, не давая времени на полноценный отдых. Выдержат ли они эту гонку или погибнут, как погиб Санек? Судя по виду Пал Саныча, который тяжело отдувался, сидя на поваленном дереве, он следующий. А как хорошо начиналась эта экспедиция. Сколько денег она должна была принести. Может еще и принесет... Тем, кто выдержит гонку наперегонки со смертью...

- Ну что готовы, ребя? - Пал Саныч довольно улыбался, - я такое козырное местечко нашел. Если все подтвердится, в золоте купаться будем.

Череп хмыкнул. Хотя Петр Прохорович вроде тоже настроен оптимистично. Улыбался самыми уголками рта, что случалось очень редко. Прохорыч был признанным гуру среди черных копателей. Чаще всего они работали с Пал Санычем вдвоем. Но годы брали свое, и последние несколько лет команда пополнялась молодыми любителями больших денег. Большинство не выдерживали и года. Уходили сами или их выгоняли. А Череп мотался с бригадой уже пятый год. Как-то даже в скандал вляпался. Какой-то молодой и ретивый служивый полиции решил подвести его под статью о разграблении народного достояния. Статья эта правда работала из рук вон плохо. Обвинение развалилось, Черепа отпустили. Но принципиальный декан добился-таки его отчисления с третьего курса. Сказал, что грабителям могил на истфаке не место. Череп особо и не расстроился. Новая деятельность сулила безбедное существование, а диплом можно купить. Достаточно быстро он усвоил основные правила черных копателей, изучил легальный и нелегальный рынок антиквариата. Но бросать Пал Саныча и Прохорыча не собирался. У «стариков» был просто нюх на богатые могилы и находки. Именно Прохорыч выбирал место следующей экспедиции. Вот и теперь, если он не прерывает славословия другана, значит место действительно сулит богатую прибыль. Кроме Черепа в артель взяли Димона, который ездил в прошлом году и неплохо себя зарекомендовал. И новенького, который представился Саньком.

Первым в маленький таежный поселок выехал Череп. Его задачей был закуп продуктов и разведка местности на предмет особо любопытных или ретивых полицейских, учителей, краеведов и прочих общественных деятелей. Ни тех, ни других, ни третьих в поселке не оказалось. Зато был небольшой краеведческий музей. От нечего делать Череп решил туда зайти. Сонная кассирша приняла деньги и выдала билет. Кто, черт возьми, ходит по музеям в таких деревнях?! Разве что местных школьников таскают. Куча археологических находок была небрежно свалена в допотопной витрине: каменные ножи, топоры, изделия из бронзы и железа. Бери, что хочешь и уноси…. Потом по традиции краеведческих музеев пошли предметы крестьянского быта. Одинаковые косы, серпы, цепы, одежда…. Потом война с ее героями, история местного лесхоза. В последней комнате, которые здесь горделиво назывались залами, висели картины местных и заезжих художников и школьников. Бегло оглядев доморощенный вернисаж, Череп собирался уходить. Но одна картина привлекла его внимание: на фоне деревьев возвышался толи человек, толи медведь. Медвежья морда плавно перетекала в грубое мужское лицо. Руки-лапы поднимались вверх, благословляя или проклиная. Художнику каким-то невероятным образом удалось передать слияние человека и зверя. Табличка возле картины гласила: «Шаман. Ойка Тояров. Бумага, акварель».

Хмыкнув, Череп поспешил в магазин, решив одновременно поспрашивать местных про художника. Не то чтобы Череп был поклонником живописи, но что-то в этой картине…. Что-то было странное…. Она не отпускала, заставляла вспоминать снова и снова. А где в деревне можно узнать самые последние новости? Правильно, в магазине. Череп закупил тушенку, сгущенку, чай, крупы. Рассказал о готовящейся охоте, ну заодно и рыбалке. Одновременно выслушал про места, где водится самая лучшая щука, где проще найти лося. Покивал предупреждениям о возросшем поголовье рыси и о медведях. Рассказали и о волках, которые сбились в большие стаи. О художнике Череп тоже расспросил, тем более, что над головой продавщицы висела похожая картина: девчонка с черными как смоль волосами раскинула руки. Она толи превращалась в птицу, толи была птицей. Как и с музейной картиной, сложно было понять, где заканчивался человек и начинался зверь.

- Местный художник подарил, - охотно поддержала разговор скучающая пожилая продавщица, - сперва дома держала. Да неуютно с нею. Как гляну, так все блазнится, что девка из картинки-то выйдет. Вот и принесла сюды. Хороший он был, Ойка-то. Добрый. Рисовал много, только вот как не от сего света-то. Все в проклятое урочище ходил рисовать. И говорили ему все, не след человеку ходить на духово место. А он что…. Все смеялся. Так его там и нашли. На суку. Совсем молодехонький. И тридцати пяти не исполнилось. Две девчухи малые осталися. Ну дочки. И хорошо все было, картины свои продавать стал. А потом взял и повесился. Ты, милок, еще и рыбных консервов не забудь. В тайге-то оно как, лучше поболе всего взять….

- Хорошее место, - Пал Саныч, приподняв накомарник, вытер лицо, - Местных нет, вопросов тупых никто не залает. Еще бы гнуса не было – совсем хорошо бы было. Прохорыч только усмехнулся, продолжая методично снимать дерн. В накомарниках действительно беда: жарко, душно, лицо потное не вытереть, не покурить. Но без них гнус сжирал просто заживо.

- Как хоть место-то зовется? – не умолкал словоохотливый Палыч.

- Проклятое урочище, - Димон тяжело оперся о лопату, - говорят еще что Шаманово урочище. Вроде повесился тут кто-то или убили кого-то.

- Треп завершаем, - в голосе Прохорыча послышались металлические нотки, - вечером обсудите Проклятое оно или Шаманово. И кто тут мог подохнуть. А пока лопаты в руки и пахать. Быстрее уедем – меньше наследим.

Палатки стояли тут же возле места раскопок. Люди сюда не забредали, а от зверей спасали нехитрые предосторожности да охотничьи ружья. Но работать действительно надо быстро. На второй день лопаты стали отбрасывать древесную труху. Стало быть пошел могильный дом. А потом начались и первые находки. И что это были за находки! Такой банк получается сорвать раз в жизни. И купаться в деньгах после его продажи. Сверху лежал конский скелет. Как сказал Прохорыч, единственный из них кто всерьез увлекался историей, это нонсенс. Не ездили таежные народы на лошадях. Откуда в могиле скелет лошади даже он не смог объяснить. Просто предположил, что человек был непростой, вот и привезли из степей редкую для местных жителей лошадку. От сбруи остались только серебряные бляшки, каждая из которых была украшена оттиском лапы. Прохорыч и так и этак рассматривал бляшки.

- Странно, никогда такого узора не видел. Обычно стилизованные животные и растения. А здесь непонятно что. Но так даже лучше. Дороже продадим. Эксклюзив все-таки. Собирайте все. А кости в сторону отбросите, чтоб не мешались.

Копали быстро. Все, что не представляло интерес для любителей антиквариата, просто выбрасывали. Через четыре дня интенсивной работы добрались и до главной добычи.

- Ого!!! Ого-го!! Это мы удачно зашли, - Пал Саныч суетливыми движениями очищал от земли кольчугу, тускло блестевшую на солнце,- это серебро, господа!! Сто процентов серебро!! И великолепной сохранности….

Все оглянулись на Прохорыча.

- Церемониальная, - осмотрев находку со всех сторон, произнес вердикт, - сохранность великолепная. Почистим и можно выставлять. Есть у меня человечек, которые подобные вещи скупает. Несколько миллионов у нас в кармане. Давайте, ройте быстрее. В таких захоронениях много ценного.

- А это куда? - Санек пнул ногой череп.

- Соберите кости и прикопайте рядом с могилой, чтоб не мешались.

Санек все сделал по-своему. Когда Прохорыч отошел в лагерь, он под недовольное цокание Пал Саныча просто запинал кости подальше в отвал.

Находки пошли богатые. Помимо кольчуги им достались церемониальный топор, наконечники стрел, множество серебряных и позолоченных бляшек, два серебряных зеркальца. Найденная глиняная посуда была выброшена.

Вечером при неверном свете костра снова рассматривали добычу. Кольчуга имела так называемое зерцало – грудную пластину с выбитым на нем изображением медведя. Оскалившийся зверь встал на задние лапы, точно предупреждая любого, кто бросит вызов хозяину доспеха. Одно из зеркал тоже было украшено изображение медведя. Только на этот раз спокойно стоящего среди каких-то растений.

-Однако, - Димон повертел зеркальце в руках, - а можно продать вроде как комплектом. Наверное, дороже выйдет.

- Посмотрим, - Прохорыч старался сдерживать эмоции, но Череп видел как блестели его глаза. Старый ворон чуял хорошую поживу. Санек и Пал Саныч своей радости не скрывали. И уже планировали куда потратят полученные деньги.

- Подъем, - Прохорыч разбудил ватагу, когда солнце только появилось из-за горизонта и не успело осветить таежную глушь. – Быстро подъем!! За работу и уходить надобно. Ночью незваный гость пожаловал.

Что за гость стало понятно, когда недовольно ворча стали умываться и собираться. Возле лагеря виднелись медвежьи следы.

- Вот наглый черт, - Димон и Череп с ружьями в руках осторожно обошли лагерь, - точно показывает, что он здесь.

Кора с ближайших сосен была содрана, но самого зверя и след простыл. Остаток дня быстро докапывали могилу. К основной добыче добавилось четыре браслета и лезвия двух ножей. Яму спешно забросали землей. Добыча и запасы были увязаны в рюкзаки. Утром назначен выход. В деревню решили не заходить, чтобы не привлекать лишнего внимания. До трассы каких-то тридцать-сорок километров. Многовато, но так надежнее. Ночью Череп спал плохо. Собственно дремал вполглаза. Звуки дикой природы его всегда напрягали. Но сегодня было как-то особо тревожно. Громкий рев зверя перекрывал вой, переходящий в мявкание рыси. Звуки то приближались, то удалялись. Пал Саныч, похрапывая, спал. Санек, завернувшись  с головой в спальник, вроде тоже дрых. За спиной слышалось спокойное, размеренное дыхание Димона. И только Прохорыч слушал ночь.

- Да что ты будешь делать, - Пал Саныч, - нервно потирал руки, - давно уже к зимовкам должны были выйти. Ей-ей как водит кто-то. А это еще что? Матерь божья, пресвятая богородица!!!

Медведь вышел тихо, что совсем не похоже на обычного зверя. Выстрел… второй…. Третий…. Зверь исчез в буреломе. Только вот туши не было. Зверь как сквозь землю провалился. Они обыскали все. Но тщетно.

- Идем ходко, надо до темноты добраться до зимников. Там стены толстые, зверю их не одолеть. Не отставать. Как только зверя видите – стреляйте.

Череп и Пал Саныч прислушивались к Прохорычу. Димон вроде тоже. А Санек…. Ну что Санек…. Решил отойти от группы. Череп оглянуться не успел, как сзади раздался дикий крик. Когда они подбежали, зверь уже уходил. Не торопясь, вальяжно. Точно показывая, кто хозяин положения. На выстрелы даже ухом не пошевелил, скрывшись за деревьями. Саньку помочь уже было невозможно. Быстро распотрошили саньков рюкзак, забрали добычу, немного консервов.

С этого дня началась гонка на выживание. Спали по два, три часа, отгоняя медведя выстрелами. Шли, шли, шли…. А тайга все не кончалась. И не было никаких признаков человека: ни зимников, ни дорог, ни тропок. Даже мусора не было! Никаких следов цивилизации.

Четверо путников вскочили, едва сзади донесся грозный медвежий рык.

- Да чтоб его, - Пал Саныч всхлипнул, потрясая кулаками, - чтож этой зверюге от нас надо? Когда уже все закончится?

Для Пал Саныча все закончилось вечером этого же дня. Они вышли к небольшой речушке.

- Давайте, попробуем переправиться, - Прохорыч несмотря ни на что сохранил присутствие духа. Только глаза ввалились, да губы вытянулись в тонкую нитку, - тварюга может потерять наш след. Вот там сухое дерево. Быстро отделите его от корней и стаскивайте в воду и мешки на него закрепите. Давайте! Живо!!!

Справились быстро. Страх добавлял сил. Держась за бревно, гребли к противоположному берегу. Ну, вроде оторвались…. Да чтоб тебя!! С разбегу на берег выскочил медведь. И кто сказал, что эти твари неуклюжие и медлительные? Тот никогда не видел мчащегося к добыче медведя. Не теряя времени, зверь с разбегу бросился в воду, подняв кучу брызг и целеустремленно поплыл за людьми.

- О боже! Боже!! Боже!!! – Пал Саныч судорожно закрестился.

- Заткнись и греби!! - Череп сорвался на крик.

- А-а-а!!! – оглушающий крик. Пал Саныч скрылся под водой. Взмах могучей лапы и кровь на воде. Зверь сделал рывок, зацепив когтями один из рюкзаков. Гром выстрела, и тварь опрокинулась в воду, утащив с собой и рюкзак. Череп оглянулся. Димон с перекошенным от ужаса лицом,  судорожно греб к берегу. Прохорыч, оседлав бревно, сжимал ружье. На другой берег выбрались без сил. Димон тихо плакал, причитая. Прохорыч с посеревшим лицом всматривался в воду, где ниже по течению проплывало кровавое пятно. На противоположный берег выбрался медведь. Отряхнулся и внимательно стал смотреть на людей.

- Он просто так нас не оставит, - Прохорыч открыл банку рыбных консервов, - так что быстро едим и выдвигаемся. Понять бы еще, что этой твари от нас надо. Обычные медведи себя так не ведут. А этот зверь точно человек в медвежьей шкуре. И заплутали к тому же.

- Я видел в деревне картину с человеком-медведем, - неожиданно для самого себя Череп рассказал все, что знал о странной картине в музее. К его удивлению Прохорыч ничего не сказал в ответ. Только хмыкнул.

- Я не могу больше идти, - Димон трясся как в припадке, - мы идем уже третий день. А зверь не отстает. Мы все умрем!! Все умрем!!!

- Заткнись, - звучная оплеуха Прохорыча опрокинула Димона на траву, - Заткнись!! И собирайся!!! Так одного рюкзака у нас нет. К счастью из добра там были только бляшки с конской сбруи, да лезвия ножей. Зверюга скрылась, значит скоро сюда пожалует. Собираемся и идем. Живо!!

Следующим погиб Димон. Измотанный бесконечной гонкой на следующий день он отказался вставать и двигаться. Череп брел за Прохорычем, передвигая гудящие ноги. Глаза горели, голова кружилась. Сколько еще? Сколько еще идти? На раздавшийся сзади крик Череп даже не отреагировал.

- Слушай, - Прохорыч развязал свой рюкзак, - тварь не отступит. Кажется, я понял, что ей надо. Здесь небольшая поляна. Мы оставим эту чертову кольчугу и топор. Если медведь оставит нас и уйдет потом в лес, то мы сразу увидим.

- Ты с ума сошел?! Оставить такое сокровище, когда мы столько пережили из-за него!! Нас осталось всего двое. Да мы за него получим миллионы и поделим!!

- Слушай, пацан. Жизнь будет подороже, чем пара-тройка миллионов.

- Я не собираюсь отдавать добычу этой твари!!

- Я тебя и не спрашиваю, - оскалился Прохорыч, вытаскивая кольчугу.

- Не отдам!! – Череп схватил кольчугу, - это мое!!

Сильный удар опрокинул его на землю. Потом еще один и еще. Прохорыч с силой, которой Череп от него не ожидал, схватил парня за плечо и отшвырнул в сторону.

- Быстро поднимайся на тот холм. Еще одно слово и я тебя просто пристрелю!! Понятно?!! - свое ружье Череп утопил в реке и теперь отступал перед ружьем Прохорыча, - Живо!!!

Оказавшись в безопасности Череп, повернулся к небольшой прогалине, на которой были брошены кольчуга и топор. Прохорыч ушел далеко вперед, оставив его, Черепа. Он даже не стал дожидаться медведя. Просто ушел. Затаившись за деревом, Череп вглядывался в лес. Зверь появился неожиданно. Он, молча подошел к кольчуге, обнюхал ее. Встал на задние лапы, став похожим на человека, коротко рявкнул в сторону Черепа. И скрылся в лесу, утаскивая кольчугу за собой.

Сплюнув на землю, Череп подхватил рюкзак и потащился в сторону дороги. Только теперь он услышал шум недалекой трассы.

Петра Прохоровича Череп больше не встречал. От знакомых слышал, что тот завязал с раскопками. Хотя если он продал все бляшки, зеркальце и наконечники стрел, денег ему хватит надолго. Говорили разное: и что Прохорыч уехал на юг, и что подался в столицу. Кто его знает? В рюкзаке самого Черепа было шесть бляшек, браслеты и зеркальце с изображением медведя. Все это добро он продал коллекционерам. Димон и Санек числились в пропавших без вести. И об их судьбе Череп благоразумно помалкивал. А вот некролог на Пал Саныча прочитал в местной газете. Там было сказано, что во время охоты в тайге с Павлом Александровичем Поповым произошел несчастный случай, и он утонул в реке. Наверняка Прохорыч расстарался. Больше некому. Сам Череп продолжил заниматься черной археологией, увеличивая географию. Через три года после неудачной таежной экспедиции он, вернувшись домой, обнаружил возле дверей открытку.

- Что за черт?! Соседи что ли потеряли?

Но разглядев открытку, Череп тут же порвал ее клочья. На небольшом прямоугольнике был нарисован человек-медведь. А на другой стороне красовался грязный отпечаток медвежьей лапы.