Серия «Свекровь исподтишка кормила внучку аллергенами»

Психологический разбор сюжета:

Свекровь исподтишка кормила внучку аллергенами, чтобы доказать невестке ее плохое материнство

Недавно закончил писать рассказ про свекровь, которая тайно кормила внучку аллергенами. История вымышленная, но базируется на множестве реальных случаев, с которыми я сталкиваюсь в практике. И каждый раз думаю — как же люди доходят до такого?

Уверен, многие узнают в этой Тамаре Васильевне свою свекровь, тещу или просто токсичного родственника. И начнут думать: "Боже, это же про мою семью!", "Думала, только у меня такие проблемы".

Как психолог не могу пройти мимо — давайте разберем, что там вообще происходило в голове у героини моего рассказа.

Война за территорию под видом заботы

Вы думаете, она реально хотела навредить внучке? Да нет же! В ее искаженном восприятии она СПАСАЛА ребенка. От "истеричной" невестки, от "выдуманных" диагнозов, от "неправильного" воспитания.

Классика жанра токсичных бабушек: "Я воспитала троих детей, знаю лучше!" Плюс ощущение, что невестка отнимает у нее внука/внучку. Плюс неспособность признать, что времена изменились, и медицина теперь знает больше.

Но самое страшное — она использовала здоровье ребенка как поле битвы. Хотела ДОКАЗАТЬ свою правоту ценой жизни внучки. И это, мои дорогие, классический пример того, как нарциссизм превращает людей в монстров.

"Но это же бабушка!"

Знаете, сколько раз я слышал эту фразу? "Но она же мать/бабушка/тетя, она не может желать зла!"

Ну вы что, серьезно? Кровное родство — это не индульгенция на плохое поведение. Более того, именно родственники чаще всего наносят самые глубокие травмы. Потому что им мы доверяем больше всего.

Помню историю, когда девушка год водила ребенка по врачам, не понимая, откуда у него постоянные расстройства желудка. Оказалось, бабушка кормила его молочными продуктами, несмотря на диагностированную непереносимость лактозы. "Я же хочу, чтобы внук был сильным! Раньше никто этими глупостями не страдал!"

Газлайтинг от "любящих" родственников

Обратите внимание, как мастерски Тамара Васильевна переворачивала ситуацию:

- "Никакой аллергии нет" (отрицание фактов)

- "Врачи за деньги что угодно напишут" (подрыв доверия к специалистам)

- "Ты из ребенка инвалида делаешь" (обвинение жертвы)

- "Я спасаю внучку от психованной матери" (позиционирование себя как спасителя)

Это учебник по газлайтингу! Женщина могла начать сомневаться в собственной адекватности, если бы не анализы на руках.

Почему муж так долго колебался?

А вот это отдельная песня. Коля полгода выбирал между женой и матерью. И это тоже классика! Мужчинам, выросшим в семьях с доминантными матерями, очень трудно выбрать сторону жены в конфликте.

В голове крутится: "Но она же мама, она меня родила, вырастила...". И чувство вины размером с Эверест. Плюс многолетняя привычка подчиняться материнской воле.

Хорошо, что в итоге он встал на сторону здравого смысла. Но сколько семей разрушается именно из-за неспособности мужа защитить жену от токсичной свекрови!

Что делать, если узнали себя в этой истории?

Если у вас похожая ситуация — не мучайтесь чувством вины. Вы НЕ ОБЯЗАНЫ терпеть токсичное поведение даже от близких родственников.

Первое: Доверяйте фактам, а не эмоциям. Есть медицинское заключение? Это не обсуждается. Точка.

Второе: Не пытайтесь переубедить токсичного родственника. Они не слышат аргументы, они слышат только себя.

Третье: Защищайте детей любой ценой. Даже если придется разорвать отношения с "семьей".

Четвертое: Требуйте поддержки от партнера. Если муж/жена не встает на вашу сторону в вопросах безопасности детей — это серьезный звонок для семейной терапии.

А что с чувством вины?

"Но она же старая, одинокая, мы для нее — единственная радость!" Стоп. Это НЕ ваша ответственность. Счастье пожилого человека — это не ваша вина или заслуга.

Взрослые люди сами отвечают за свои эмоции и качество жизни. А если они используют детей как инструмент эмоционального шантажа — это уже не бабушка, а манипулятор.

Резюмирую

Мои дорогие, семья — это не те, кто записан в документах. Семья — это те, кто создает безопасность, поддержку и любовь. Если кровные родственники этого не дают, а только забирают — пересмотрите свои отношения с ними.

Здоровье и безопасность детей важнее чьих-то амбиций. Даже бабушкиных.

И помните: вы имеете право защищать свою семью от кого угодно. Даже от тех, кто называет себя "родными".

***

Берегите себя и своих детей. От всех. Без исключений.

P.S. И да, если ваша свекровь после прочтения этого поста скажет "это про меня написано" — возможно, стоит прислушаться к ее словам. Иногда правда сама себя выдает.

Через две недели Маша снова попросилась к бабушке. Я не хотела отпускать, но Коля уговорил — мол, мама теперь знает о диете, все будет хорошо.

Забрала дочку вечером. Она была возбужденная, болтала без умолку. Дома сразу побежала в ванную, а я убирала ее вещи.

В кармане куртки нащупала что-то твердое. Вытащила — маленький кусочек шоколада в золотистой фольге.

Сердце ухнуло вниз.

— Маша, иди сюда, — позвала я дочку.

Она выбежала из ванной, волосы мокрые.

— Что это? — показала я шоколад.

Машины глаза стали круглыми:

— Не знаю.

— Маша, где ты взяла шоколад?

— Я не брала, — она попятилась. — Правда, мама.

— Он был у тебя в кармане.

Дочка заплакала:

— Бабуля дала. Сказала, что это секрет. Что тебе нельзя говорить.

Я присела перед ней:

— Маша, а что еще давала бабуля?

— Конфеты, — всхлипнула она. — И печенье с орешками. Но она сказала, что это игра такая. Что врачи глупые, и никакой аллергии нет.

Руки начали дрожать. Я встала, взяла телефон.

— Коля, нам нужно поговорить с твоей матерью.

— Что случилось? — он вышел из спальни.

Я показала шоколад, пересказала разговор с Машей. Лицо Коли темнело с каждым словом.

— Не может быть, — сказал он. — Мама же обещала.

— Звони ей. Сейчас же.

Тамара Васильевна подняла трубку на пятом гудке:

— Коля? Что-то случилось?

— Мам, мы едем к тебе, — сказал он. — Нужно поговорить.

— Сейчас? Уже поздно.

— Сейчас.

Ехали молча. Маша заснула в детском кресле. Я смотрела в окно и думала о том, что буду говорить.

Тамара Васильевна открыла дверь в халате:

— Что за срочность? Машенька что, заболела?

— Можно войти? — спросила я.

— Конечно, — она отступила. — Проходите.

Коля отнес спящую Машу на диван. Я прошла на кухню, открыла верхний шкаф. Там, за банками с крупой, стояла коробка конфет.

— Яна, что ты делаешь? — Тамара Васильевна зашла следом.

Я достала коробку, открыла. Шоколадные конфеты с орехами.

— Это что? — спросила я.

— Конфеты, — она подняла подбородок. — Я имею право держать конфеты в своем доме.

— Маша рассказала, что вы их ей давали.

— Ерунда.

Я открыла следующий шкаф. Нашла пакет с орехами, шоколадные печенья, батончики.

— И это тоже ерунда? — поставила все на стол.

Коля вошел в кухню, увидел эту выставку. Посмотрел на мать:

— Мам, объясни.

— Коля, я не позволю этой истеричке обвинять меня в чем-то! — Тамара Васильевна выпрямилась. — Я воспитала тебя, знаю, что нужно детям.

— Вы кормили Машу тем, что ей нельзя, — сказала я. — Зная, что у нее аллергия.

— Никакой аллергии нет! — она повысила голос. — Есть молодая мать, которая хочет показать себя заботливой. Которая из здорового ребенка делает инвалида.

— Мам, врач поставил диагноз, — Коля сел на стул. — Анализы сдавали.

— Врачи сейчас что угодно напишут, — Тамара Васильевна махнула рукой. — За деньги. А она готова платить, лишь бы доказать, какая она внимательная мать.

— Вы специально давали ей запрещенные продукты? — спросила я.

— Специально, — она посмотрела мне в глаза. — Чтобы доказать, что никакой аллергии нет. Чтобы показать всем, какая ты мать на самом деле.

— Мам, — Коля встал. — Ты что говоришь?

— Говорю правду! — Тамара Васильевна повернулась к сыну. — Коля, она тебя обманывает. Машенька здорова, ест все подряд у меня и прекрасно себя чувствует.

— А температура? Сыпь? — спросила я.

— Простуда. Потничка. Дети болеют.

— Вы рисковали здоровьем ребенка, — я почувствовала, как голос становится жестче. — Чтобы доказать свою правоту.

— Я спасала внучку от психованной матери, — Тамара Васильевна скрестила руки. — И буду дальше спасать.

Коля смотрел на мать так, словно видел ее впервые.

— Мам, — сказал он медленно. — Ты понимаешь, что говоришь?

— Понимаю. Лучше, чем ты.

Я взяла коробку конфет:

— Собираем Машу. Едем домой.

— Яна, подожди, — Коля догнал меня в коридоре. — Давай поговорим.

— О чем? — я осторожно подняла спящую дочку. — Твоя мать только что призналась, что кормила нашего ребенка тем, что может его убить.

— Она не это имела в виду.

— Что она имела в виду?

Коля молчал.

— Маша больше не останется здесь, — сказала я. — Никогда.

***

Дома Коля ходил по кухне, останавливался, снова ходил. Я заварила себе мяту, села за стол. Маша спала в своей комнате.

— Я не знал, — сказал он наконец. — Яна, поверь, я не знал.

— Знаешь теперь.

— Она сошла с ума. Мама просто сошла с ума.

Я пила горячий настой и думала о том, что сходят с ума по-разному. Кто-то кричит, кто-то бьет посуду. А кто-то использует здоровье внучки как поле битвы за свою значимость в семье.

— Что будем делать? — спросил Коля.

— Больше не оставлять Машу у твоей матери.

— Совсем?

— Совсем.

Он сел напротив:

— Может, поговорим с ней еще раз? Объясним серьезность...

— Коля, — я посмотрела ему в глаза. — Твоя мать созналась, что специально кормила нашего ребенка аллергенами. Чтобы доказать, что я плохая мать. Ты понимаешь?

— Понимаю, — он опустил голову. — Но она все равно бабушка.

— Которая рисковала жизнью внучки ради своих амбиций.

Коля долго молчал. Потом кивнул:

— Ты права. Я поддержу тебя.

Утром позвонила Тамара Васильевна. Коля взял трубку:

— Мам, мы вчера все обсудили. Решение принято.

— Какое решение? — голос был напряженным.

— Маша не будет у тебя оставаться.

— Коля, я твоя мать! Я имею право видеть внучку!

— Имеешь. Но под нашим присмотром.

— Это она тебе мозги промыла! — голос стал выше. — Эта стерва настроила тебя против матери!

Коля посмотрел на меня:

— Мам, не надо так говорить о моей жене.

— Жена! — Тамара Васильевна засмеялась. — Да она разрушает нашу семью! Отнимает у меня внучку!

— До свидания, мам.

— Коля, не смей вешать трубку! Коля!

Он отключил телефон.

В выходные приехала Колина сестра Лариса с детьми. Мы рассказали ей о случившемся. Лариса слушала, качала головой:

— Я всегда знала, что мама странная. Но чтобы настолько...

— Она звонила тебе? — спросил Коля.

— Звонила. Жаловалась на Яну. Говорила, что вы запрещаете ей видеться с внучкой.

— И что ты ответила?

— Что разберусь. А теперь понимаю — вы правы. Детей к ней не отпущу.

Тамара Васильевна пыталась найти союзников среди родственников. Звонила дальним тетям, рассказывала свою версию. Но Лариса успела раньше — объяснила всем суть конфликта.

Колин дядя Виктор позвонил сам:

— Коля, я с Тамарой поговорил. Она сама призналась, что кормила девочку запрещенными продуктами. Сказала, что хотела доказать — аллергии нет.

— И что ты ей ответил?

— Что она идиотка. Извини за прямоту. Но рисковать здоровьем ребенка из-за принципа — это идиотизм.

Маша первое время спрашивала про бабушку. Я объясняла, что бабуля болеет, и нам нужно подождать. Дочка расстроилась, но не настаивала.

Зато как изменилось ее самочувствие! Прошел месяц — никаких высыпаний, температуры. Маша стала активнее, веселее. Спала лучше, ела с аппетитом. Я наблюдала за этими переменами и понимала — мы приняли правильное решение.

Коля сначала переживал. Иногда говорил, что жалко маму, что она одна, что мы слишком жестоко поступили. Но когда видел, как хорошо стало Маше, сомнения исчезали.

— Знаешь, — сказал он как-то вечером, — я думал, что мама просто заботится. Оказывается, она боролась с нами.

— За что боролась?

— За право быть главной в нашей семье.

Тамара Васильевна пыталась встретиться с нами "случайно". Появлялась возле детской площадки, где мы гуляли. Подходила к Маше, говорила что-то про подарки и секреты. Я забирала дочку, уводила.

После нескольких таких встреч Коля поговорил с матерью жестко:

— Мам, если не прекратишь преследовать нас, мы обратимся в полицию.

— Преследовать? — она возмутилась. — Я гуляю в своем районе!

— Мам, мы знаем, что ты делаешь. Прекрати.

Встречи прекратились.

Сейчас прошло полгода. Маша выросла, окрепла. Мы нашли врача-аллерголога, который составил подробную диету. Дочка привыкла читать составы продуктов, знает, что можно, что нельзя.

Иногда она все еще спрашивает про бабушку:

— Мам, а когда бабуля выздоровеет?

— Не знаю, солнце. Может, нескоро.

— А я соскучилась.

— Я понимаю.

Я не говорю дочке, что некоторые болезни неизлечимы. Что есть люди, которые готовы навредить даже тем, кого любят, лишь бы остаться правыми. Маша узнает об этом позже. Пока пусть думает, что бабушка просто болеет.

А я знаю — я научилась защищать своего ребенка. Даже от тех, кто называет себя семьей.

Так же, много других сюжетов можно посмотреть тут.

Тамара Васильевна расставляла тарелки так, словно готовилась к военному смотру. Каждая должна была стоять ровно, салфетки сложены треугольником, вилки блестели. Я смотрела на этот парад посуды и понимала — сейчас начнется.

— Яна, а ты Машеньку витаминами поишь? — она не поднимала глаз от стола, но я слышала в голосе то самое. — Вижу, бледная какая-то.

— Поим, — ответила коротко и села рядом с дочкой.

Маша рисовала в блокноте принцессу с разноцветными волосами. Язык высунула от старания, карандаш зажала в кулачке. Мне хотелось потрогать ее макушку, но руки были заняты — чистила яблоко.

— А спать во сколько укладываешь? — Тамара Васильевна все-таки села напротив. — Дети должны спать в девять. Максимум половину десятого. Иначе нервная система не восстанавливается.

Коля вошел в кухню, поцеловал мать в щеку. Потом меня. Одинаково быстро, одинаково дежурно.

— Мам, не начинай, — сказал он, но улыбнулся. — Яна хорошая мама.

— Я не начинаю, — Тамара Васильевна поправила уже ровную салфетку. — Я интересуюсь внучкой. Имею право.

Маша подняла голову от рисунка:

— Бабуля, а можно я сегодня у тебя останусь? Ты обещала показать мультики.

— Конечно, солнышко! — лицо Тамары Васильевны мгновенно изменилось. — Я приготовлю твою любимую кашу. Помнишь, как мы делали? С изюмом и корицей.

Я положила дольку яблока на Машину тарелку. Дочка взяла ее, не отрываясь от рисунка.

— Мам, может, лучше в другой раз? — Коля налил себе сок. — У нас завтра планы.

— Какие планы? — Тамара Васильевна повернулась к сыну. — Вы же никуда не собирались.

— Собирались, — я встала за водой. — К Лене в гости. Давно договорились.

Это была неправда. Никакой Лены не было. Но я не могла объяснить, почему не хотела оставлять Машу. Просто не хотела.

— Ну и что? — Тамара Васильевна встала следом. — Машенька может остаться со мной. Мы отлично проведем время. Я же не чужая.

Коля посмотрел на меня, потом на мать. Я видела, как он выбирал.

— Мам, правда, давай в другой раз.

— Коля, я редко вижу внучку, — голос Тамары Васильевны стал тише. — Работаю всю неделю, устаю. Выходные — единственная возможность.

— Ты не работаешь, — я повернулась к ней. — Ты на пенсии.

— Подрабатываю, — она выпрямилась. — Репетиторство. Дети сейчас безграмотные, родители не занимаются.

Маша отложила карандаш:

— Мама, можно я останусь? Бабуля обещала научить меня печь печенье.

Я посмотрела на дочку. На ее просящие глаза. На Колю, который уже кивал. На Тамару Васильевну, которая ждала моего ответа с видом человека, который заранее знал результат.

— Хорошо, — сказала я. — Но завтра к обеду заберем.

— Конечно, — Тамара Васильевна улыбнулась. — К обеду. Мы как раз все успеем.

Маша подбежала ко мне, обняла за талию. Волосы щекотали мне руку, а на пальцах остались разноцветные следы от карандашей.

— Спасибо, мамочка! Я завтра покажу тебе, какое печенье получилось.

Коля взял мою руку:

— Видишь, как все просто? Мама соскучилась по внучке. Машка рада. Все довольны.

Я кивнула. Но внутри что-то сжалось в тугой узел. Что-то, чему я не могла дать имя.

***

Маша вернулась от бабушки румяная и довольная. Показывала печенье в банке, рассказывала про мультики, смеялась. Я радовалась вместе с ней, но что-то все равно царапало изнутри.

К вечеру дочка стала вялой. Легла на диван, уткнулась в подушку.

— Мам, у меня животик болит, — сказала она тихо.

— Где именно? — я присела рядом.

— Тут, — она показала на живот. — И горло чешется.

Я посмотрела на ее шею. Красные пятнышки. Мелкие, но заметные.

— Коля, иди сюда, — позвала я мужа.

Он подошел, наклонился к дочке:

— Что случилось, принцесса?

— Посмотри на шею, — я отодвинула волосы Маши.

Коля нахмурился:

— Похоже на аллергию. Что ела?

— Печенье у бабушки, — Маша зевнула. — Очень вкусное. С орешками.

Я почувствовала, как что-то холодное прошло по спине.

— Какими орешками? — спросила я.

— Не знаю. Бабуля сказала, что это секретный ингредиент.

Коля и я переглянулись. Он взял градусник, сунул Маше подмышку.

— Тридцать семь и пять, — сказал он через несколько минут.

Ночью температура поднялась до тридцати восьми. Маша плохо спала, ворочалась, жаловалась на зуд. Утром я вызвала врача.

Доктор осмотрела дочку внимательно. Послушала, проверила горло, рассмотрела сыпь.

— Пищевая аллергия, — сказала она. — Что нового в рационе?

— Печенье с орехами, — ответила я. — У свекрови.

— Понятно. Исключаем орехи полностью. Все виды. Даже следы в других продуктах. Дам направление на анализы, чтобы точно знать спектр аллергенов.

Анализы показали реакцию на орехи и шоколад. Доктор объяснила, что у детей такая аллергия может быть очень серьезной. Вплоть до анафилактического шока.

— Строжайшая диета, — сказала она. — Читайте состав всех продуктов. Орехи добавляют везде — в печенье, конфеты, йогурты, даже в хлеб.

Я записала все рекомендации, купила лекарства. Маша пошла на поправку, но я видела, как она расстроилась из-за запретов.

— Мам, а печенье бабушки больше нельзя? — спросила она.

— Нельзя, солнце. Может быть опасно.

— А конфеты?

— Тоже нельзя. Но мы найдем другие вкусности.

Вечером я рассказала Коле о диагнозе. Он воспринял все серьезно.

— Надо маме объяснить, — сказал он. — Чтобы знала, что Маше нельзя.

— Конечно, — согласилась я.

Но когда мы позвонили Тамаре Васильевне, разговор пошел не так, как я ожидала.

— Аллергия? — переспросила она. — Яна, ты серьезно?

— Серьезно. Врач подтвердил. Анализы сделали.

— Какие анализы? — голос стал жестче. — Где делали?

— В поликлинике. У нашего педиатра.

— Яна, я сорок лет в школе проработала. Детей видела тысячи. Никакой аллергии у Маши нет. Просто ты паникуешь по любому поводу.

Я почувствовала, как щеки горят.

— Тамара Васильевна, у дочки была температура, сыпь. Врач поставил диагноз.

— Дети болеют, — она говорила спокойно, но я слышала раздражение. — Это нормально. Иммунитет формируется. А ты из каждого чиха делаешь трагедию.

— Мам, не надо, — вмешался Коля. — Врач сказал — значит, так и есть.

— Коля, я тебя с пеленок знаю. Ты ел орехи, шоколад, мед. Ничего с тобой не случилось. Здоровый мужик вырос.

Я взяла трубку:

— Тамара Васильевна, пожалуйста, просто не давайте Маше орехи и шоколад. Это важно для ее здоровья.

— Хорошо, — сказала она после паузы. — Но я считаю, что ты накручиваешь себя. Ребенок здоров.

После разговора я долго не могла уснуть. Лежала, думала о том, что Тамара Васильевна в упор не поверила. Или не захотела поверить.

Продолжение в следующем посте..