Серия «Вальяно Екатерина»

Окончание воспоминаний Вальяно Марии Константиновны о событиях 1910-х годов, которые сохранились в архиве ЦГАИПД г.Санкт-Петербург.
В конце прошлой части "Мария Вальяно. Встреча с Лениным, изгнание из Томска" Мария была избита в Томске реакционными (по её оценкам) студентами.
Продолжение воспоминаний, прямая речь:
"Из Томска я уехала в Ставрополь в 1918 году и включилась в революционную работу. От фракции большевиков была избрана в исполнительный комитет губернского совета, а последний выделил в Совет Народных комиссаров. Я была избрана Комиссаром Народного просвещения.
В это время контрреволюция стягивала все свои силы со всех сторон России на Советы, начала поход на Ставропольскую губернию. Губернский Совет организовал отряды Красной Гвардии  и выступил на защиту Октябрьских завоеваний. Я была направлена партией большевиков и военкомиссариатом по организации Красной Гвардии в Ставропольской губернии. Выполняя задание я объезжала села Ставропольской губернии, выступала на сельских сходах с разъяснением задач Советской Власти и проводила добровольную запись в ряды Красной Армии.
Организованные отряды Красной Гвардии выступили на защиту Октября. Началась гражданская война. В мае 1918 года был созван чрезвычайный губернский съезд Советов. Я снова была избрана и вошла в состав губернского Исполнительного Комитета. Моя кандидатура была выдвинута большевиками и поддержана рабочими Ставрополя. Как в первом, так и во втором составе я была единственной женщиной, избранной в Советы".

Закончим с воспоминаниями. Дальнейшую судьбы Марии Константиновны расскажем из других источников. То что Вальяно М.К. делала летом 1918 года это то к чему пришла наша героиня, как фанатичный активист партии большевиков.
Речь идет о красном терроре в Ставрополе.
24 марта 1918 года была разогнана Ставропольская дума. Помещение было очищено вооруженным караулом.  В среде радикальных армейских большевиков появился Военно-революционный комитет, который стал требовать кардинальных решений от Совета народных комиссаров (где Мария Константиновна была нарком народного просвещения). Одно из первых требования к Совету – высылка местных общественных деятелей за пределы губернии на станцию Кавказская. Впоследствии власть перешла к радикалам из комитета. Именно в недрах комитета зародилась малая комиссия в составе – Коппе, Ашихин, Промовендов, Кислов, Вальяно. Именно эта комиссия планировала и осуществляла реквизиции, аресты, казни. Руководитель  - Ашихин, начальник гарнизона, при необходимости выделял в помощь бойцов Красной Армии.
Имеется описание Вальяно М.К. тех времен: «Миловидная девушка с тяжелой, чуть не до земли косой, подкупающего тембра голосом». Красная Армия обожала Марию, за ней шли, перед ней преклонялись. Солдаты устраивали ей овации, когда она с сумрачно сдвинутыми бровями и зловещим блеском красивых глаз восклицала: «Товарищи! Докажите, что ваши штыки еще не притупились соглашательскими бреднями! Вонзите штыки в тело врагов революции».  (ГАСК, ф.2786, Оп.1, д.1).
И красноармейцы доказывали!!
17 июня состоялся митинг Красной Армии на котором было объявлено о немедленном уничтожении контрреволюции в городе. 19 июня Ашихин издал приказ. В приказе предписывалось приступить к повальным обыскам, расстрелам всех лиц, подозреваемых в контрреволюции. 
Первой жертвой красного террора считается Чернышев А.А., социалист, гласный Думы. Его зарубили за публичную критику Красной Армии.  
В числе жертв генерал-майор Мачканин Павел Александрович, 1838 года рождения, участник Русско-турецких и Кавказских войн, губернский предводитель дворянства до 1903 года, после почётный мировой судья г.Ставрополь. 20 июня 1918 года он был зверски казнен. Из кожи были вырезаны погоны, лампасы, штыковые раны в груди. Павла Александровича красные запретили хоронить на кладбище. Генерал был похоронен в саду собственного дома, и только после взятия Ставрополя былыми был перезахоронен на одном из городских кладбищ.
До похорон Мачканина П.А. для допроса был взят его сын Николай. Во время допроса Ашихин, узнав чей это сын, застрелил Николая Павловича.
У генерал-майора было четверо детей, младшая Софья ушла из жизни в 1984 году. Она родилась, когда отцу было сильно за 50. Хорошее здоровье у Павла Александровича!
Именно Вальяно М.К. подписала ордер на арест и казнь Мачканина П.А. Неизвестно, сколько ордеров подписала Мария. Но зато известно, что в кабинетах она не сидела, а периодически с наганом в руках ездила на аресты контрреволюционеров.

При взятии города белыми Мария Константиновна ушла с отходящей Красной Армией. В 1920 вернулась в Ставрополь после взятия города красными. Работала в системе народного образования, затем перешла в систему Рабоче-Крестьянской Инспекции. В 1920 году принимала участие в комиссии по закрытию, передаче помещений и имущества Ставропольского женского Иоанно-Мариинского монастыря в введение губернского народного образования.

В 1923 году Вальяно М.К. переезжает в город на Неве. И проживет в нем до конца своих дней. Она занимала много заметных постов, таких как прокурор Фрунзенского и Кировского районов, была членом комиссии по расследованию злодеяний немецко-фашистких захватчиков. Причем прокурором Кировского района была в самые тяжелые блокадные годы.

Мария родила двух сыновей. Оба воевали на фронтах Великой Отечественной Войны. Старший пропал без вести в 1943 году на Ленинградском фронте. Младший был военным морским медиком, ранен, лечился на Урале. Ушел из жизни в 1960 году в возрасте 37 лет.

Мария Константиновна умерла в 1969 году.  В начале поста выложена фотография Марии в возрасте не менее 35 лет. Нет других изображений.  Человек занимает не самые маленькие должности, а фото нет. И неплохо было бы  взглянуть на фото Марии из 1910-х годов. На двадцатилетнюю девицу, которая оставила такой след. 

Продолжение воспоминаний Вальяно М.К. о событиях 1910-х годов, которые сохранились в архиве ЦГАИПД г.Санкт-Петербург. Третья часть.
Первая часть «Как гимназистка стала революционеркой»
Вторая часть «Февраль 17-го, Ленин на Финляндском».
Во второй части Мария Константиновна вспоминала события февраля 1917 года, встреча Ленина на Финляндском вокзале, и участие в апрельской конференции.

Марии суждено было поговорить со своим кумиром. Прямая речь:

«Несмотря на большую агитационную работу, которые мы, большевики,  проводили во 2-ом Городском районе, все же эсеры и меньшевики сумели пустить свои ядовитые  корни в рабочие массы, перейдя к провокационными заявлениями, что «большевики – немецкие шпионы». Нас особенно стало тревожить настроение рабочих заводов на Галерном острове, откуда мы стали получать сигналы, что рабочие неохотно покупают «Правду». Да и нас, студенток, стали выгонять из цехов с «Правдой».
Через Райком Владимир Ильич узнал о засилии меньшевиков и эсеров и предложил нам организовать митинг на Галерном острове, где он хотел выступить сам. Райком поручил нашей большевисткой группе на курсах Лесгафта , в том числе и мне, организовать митинг для выступления Владимира Ильича. Нужно сказать, что члены Райкома пытались отговорить Владимира Ильича от этого выступления из за боязни возможных эксцессов, спровоцированных эсерами и меньшевиками. Но Владимир Ильич категорически заявил, что он должен выступить, что бояться нечего. Смысл его ответа товарищам был такой  -  Плох тот большевик, что боится рабочих и не идет в массы. Нам осталось подчиниться и сделать всё возможное, чтобы уберечь Владимира Ильича от возможной провокации предателей меньшевиков и эсеров. Так как организация митингов была поручена мне, то я ужасно волновалась. Я отобрала своих проверенных товарищей большевиков с курсов Лесгафта, несколько человек рабочих, которых я знала как надёжных больщевиков, и расставила своеобразные пути охраны в случае, если Владимиру Ильичу будет грозить опасность. Конечно, такая «охрана» была наивна, но мы ничего другого придумать не смогли. Здание было длинным , узким, выход один. 
Было решено в случае провокаций отвлечь внимание рабочих в другую сторону, хотя бы криками о пожаре или другим способом смотря по обстоятельствам.
Я заняла пост около «трибуны-ящика», с которого выступал В.И.Ленин. На митинге не было ни секретаря, ни председателя. Приходится сожалеть, что речь Владимира Ильича была не записана и не сохранилась.
Все мы очень волновались. Но твердо решили в случае чего защищать Ленина всеми средствами, а если нужно, то ценой собственной жизни.
Точно в назначенный час Владимир Ильич прибыл на митинг в длинное деревянное помещение цеха с одним выходом, Судостроительного завода на Галерном острове. Рабочих собралось так много, что как говориться, яблоку негде было упасть.
При полной тишине Ленин начал свою речь. Как мы и рассчитывали, не обошлось без провокаций. Не прошло буквально и десяти минут как  Ильич начал говорить о международном положении. Рабочие в полной тишине ловили каждое его слово. Вдруг а задних рядах тишину нарушил выкрик – «Хватит говорить о международном положении. Всё ясно. Вы лучше расскажите как прибыли в пломбированном вагоне». Наступила полная тишина, что я слышала биение своего сердца. Мысль заработала тревожно -  Чего мы боялись, то и началось. Что делать? Я посмотрела на лица своих товарищей. Лица их были бледны и напряжены. Положение спас сам Владимир Ильич. Он прекрасно понял очередную провокацию меньшевиков, но быстро нашелся и громко сказал: « Вот этот вопрос поставлен рабочим честно, прямо, а не где то там за кулисами, шепотком. Разрешите товарищи мне на него ответить?». Задние ряды зашумели вместе с провокатором-меньшевиком, задавшим вопрос, желая сорвать ответ Ильича.  Но большая часть рабочих стала кричать: «Тише! Тише! Не мешайте, пусть ответит».  Наступила опять тишина и Владимир Ильич стал рассказывать о своём приезде в Россию, так как мог только он рассказывать, о том как революция застала его и товарищей за границей, в эмиграции, как они рвались к себе на Родину, как из за боязни большевисткой пропаганды их запломбировали в вагоне. Никогда не забыть этой речи и того огромного впечатления,  которое произвело на рабочих большевисткая правда – правда Ленина. Я видела возбужденные радостные лица рабочих. На глазах у многих были слёзы. Раздались бурные аплодисменты и овации. Владимир Ильич с трибуны был подхвачен рабочими на  руки и они понесли его к выходу. Когда Владимира Ильича, по его просьбе, у выхода спустили с рук, он  увидел наши счастливые лица.  Мы стояли у входа – я и вся моя «охрана» -  и радостные, восторженные, собирали  в шапки-кепи рабочих деньги на «Правду».  Владимир Ильич подошел к нам, крепко пожал нам всем руки, и с улыбкой, обращаясь ко мне, т.к. я ближе других к нему стояла, сказал: « Ну кто был прав, я или вы?». Я покраснела до слёз, счастливым голосом ответила: «Вы были правы,  Владимир Ильич». «Чего же вы боялись? Собирайте, собирайте больше денег на Правду» сказал Ильич и направился к выходу. Счастью нашему не было предела. С этого момента, работающие на Галерном острове, не стали подпускать меньшевиков на пушечный выстрел, а «Правду» раскупали нарасхват.
На выступлении Владимира Ильича я остановилась так подробно потому, что это один из самых счастливых дней в моей жизни. Кроме того запечатлеть это выступление для истории, т.к. мне не известно отражено ли это выступление в материалах истории Партии».

В конце апреля 1917 года Мария уезжает в Ставрополь, и задерживается там на  длительный срок. Вальяно М.К. со свойственной ей энергией берется за организацию  партии большевиков.  Мария участвует в Краевом съезде социал-демократов  в г.Грозный, где  была выбрана секретарем от фракции большевиков. Но съезд своей работы не закончил, т.к. произошел окончательный разрыв на большевиков и меньшевиков. Вальяно М.К. отмечает, что к июлю фракция большевиков окрепла, усилила своё влияние в массах. Мария с чувством выполненного долга отбывает в г.Петроград, где получает документ об окончании курсов Лесгафта. И уезжает, вместе с группой большевиков, на учебу в Томский университет.  Естественно, куда без партийной работы, агитации, выступлений и прочих атрибутов освободительной борьбы.

Прямая речь Марии:
«Из университета я ушла вместе с большевисткой студенческой группой, из-за протеста против реакционного студенчества и профессуры Томского университета, о чем мною, от имени большевисткой фракции студенчества, на общестуденческом собрании в актовом зале университета была зачитана декларация большевиков.
Наша студенческая декларация немногочисленной  студенческой группы, которую возглавлял т. Закарай, грузин, тяжело болевший туберкулезом горла. Он не мог читать декларацию и поручил это мне. Всё острие нашего большевисткого протеста было направлено против реакционной части студенчества меньшевистко-эсеровского толка  и реакционной профессуры, которые совместными усилиями дали приют в стенах Томского университета «учредиловке».
Тогда же, во второй раз в жизни, я подверглась избиению студентами университета»

Заметки на полях. Экое счастье прилетело Томскому университету. Целый десант из большевиков из города на Неве.  Когда читал при избиение мысленно аплодировал студентам. Не забывайте, били не молодую девушку, которой на тот было 21 год, а активистку, фанатичного сторонника революции, которая взяла на себя выступление во враждебной среде. Мужчины- большевики где? Ладно грузин, глава группы, болен (или назвался таковым), но мог поручить выступить другим мужчинам, а не выпускать барышню.  Может если бы её и подобных фанатичных девиц  побили бы в году этак 1914, то и некоторые события пошли бы по другому.  Мария Константиновна пишет, что это было второе избиение.  Вот только про первое не вспомнила. Интересно, при каких обстоятельствах было первое.

В рамках данного формата будет еще одна публикация,  где революционная борьба Марии достигнет своего пика. Мощного 

Всех, кого интересует эта тема с наступающим Новым Годом! Исполнение всех целей, и появления новых, более амбициозных .

Продолжение воспоминаний Вальяно М.К. о событиях 1910-х годов, которые сохранились в архиве ЦГАИПД г.Санкт-Петербург.

После публикации первой части воспоминаний Вальяно Марии Константиновны я получил некоторую обратную связь. Приятно узнать, что ты не один кому интересны эти воспоминания.

В первой части "Как гимназистка стала революционеркой" юная девушка стала активным членом большевисткой ячейки Ставрополья.

Решил опустить воспоминания Марии Константиновны о революционной работе в Ставрополе 1914 года.  Обычные вещи – листовки, агитация и т.п. Мария упоминает забастовку печатников, длительностью один месяц. С помощью солдата Кучерова  ведется агитация в 112 запасном батальоне.  Отдельно среди актива ячейки Вальяно М.К. упоминает учительницу Варвару Косенко. Её повесили в 1917 году за революционную деятельность.

В 1915 году Вальяно М.К. закончила женскую гимназию с золотой медалью и устроилась учительницей в  земскую школу села Сергиевское.  На этой должности она проработала несколько месяцев.  Мария описывает свое увольнение:
«Пробыла я учительницей несколько месяцев, т.к. при посещении школы инспектором народных училищ выяснилось, что у меня в классе сняты со стены портреты царствующей фамилии. Мои ученики, кроме двух второгодников, не могли ответить на вопрос инспектора – «Как величать государя императора и государыню императрицу?». А так же ни я, ни мои ученики организованным  путем церкви не посещали, и в то же время охотно занимались и посещали кружок по естествознанию, мной организованный.
Инспектор предложил подать заявление об уходе, что я и сделала»

Заметка на полях. Понравилось про второгодников. Похоже они, в отличие от остальных учеников, не пропитались пропагандой молодой учительницы. И в церковь ходили.
В том же 1915 году Мария уезжает в Петроград учиться на высших женских курсах Лесгафта. Отъезд совпал с арестом ряда членов большевисткой ячейки.  Если помните, то в первой части Мария упоминала людей которые связывали большевиков Ставрополя с городом на Неве. Эти люди оказали помощь в переезде.

Воспоминания Вальяно М.К:
«На курсах я училась на свои средства – давала уроки, жила в общежитии. Курсы Лесгафта были мной выбраны потому, что я имела возможность сразу связаться с большевисткой группой через студента политехнического института Михаила Родолицкого -  члена нашей Ставропольской организации. Кроме того мне было известно, что высшие женские курсы Лесгафта в Петрограде в 1915-1916 году, в годы реакции, были рассадником кипучей революционной  деятельности, где училась наиболее передовая и революционно настроенная молодежь того времени, а так как курсы находились вблизи крупнейших заводов «Судомех», «Судостроительный», «Франко-Русский» и революционно-большевисткая пропаганда шла далеко за пределами курсов.
Несмотря на преследование царского правительства, направленную как на профессуру курсов, так и на студентов (после окончания курсов студенты не получали прав), преподавание было на большой высоте, и студенты учились много и охотно.
Я сразу включилась в работу подпольной большевисткой вместе с большевиками студентами Марусей Сахьяновой, Анной Тихомировой, Раей Хабас занималась распространением большевисткой нелегальной литературы среди рабочих, вела пропагандисткую работу в рабочих кружках.  Принимала участие в переписывании доставляемой из за границы газеты «Социал-демократ» под редакцией Владимира Ильича Ленина. Участвовала на собраниях подпольной большевисткой группы курсов, как на самих курсах, так и на конспиративной квартире студентки Шуры Федоровой (по мужу Зингер)»

Заметки на полях. В этих воспоминаниях курсы Лесгафта это осиное гнездо. В столице империи в одном месте собирается "передовая молодежь", да и профессура недалеко ушла. Интересно, что Мария вкладывает в понятие "преследование". Подозреваю, что весьма лайтовое. Понравилось, про переписывание газеты. Типографий не было?
Возвращаемся к воспоминаниям:
«Подпольную большевисткую работу на курсах я вела вплоть до февральской революции 1917 года.
В канун февральской революции, выполняя решение партии и по указанию большевисткой подпольной группы Лесгафта участвовала в уличной демонстрации а Петрограде, где наша группа большевиков была ведущей для всего 2-го городского района. В день демонстрации город производил впечатление вымершего.  На улицах прекратилось всякое движение, как транспорта, так и пешеходов. Ворота и окна домов были закрыты по приказу жандармерии.  На перекрестках улиц стояли вооруженные полицейские, по городу на лошадях разъезжала жандармерия, переодетая в полицейскую форму с шашками наголо. При приближении демонстрантов с пением революционных песен, нас разгоняли шашками.  Помню, как сейчас, одного рабочего  - он нёс на руках своего сына, которому дал держать небольшой красный флажок.  При разгоне демонстрации мальчик был разрублен шашкою. Тогда флаг поднял другой рабочий, и демонстранты шли дальше, колонна всё росла за счёт притока новых рабочих из других рабочих. Так мы подошли и ворвались в казармы, где царским правительством были заперты – они присоединились к нам.
С первых дней революции на курсах Лесгафта был организован революционный штаб 2-го городского района и питательный пункт, где я, вместе с другими товарищами, выполняла целый ряд поручений по охране революционного порядка. Мне была поручена охрана здания курсов – смена караулов, а так же охрана арестованных офицеров и генералов, которых пачками приводили в штаб солдаты и моряки. Они охотно сдавались т.к. боялись уличной расправы.
В апреле 1917 года я была выделена в состав нашей делегации, вместе с другими нашими лесгафтичками, встречать Владимира Ильича Ленина.
На Финляндском вокзале инее было поручено приветствовать Владимира Ильича от большевиков курсов Лесгафта. Но приветствовать мне не пришлось, т.к. Владимир Ильич вышел из вагона, пожал руки близко стоящим товарищам, быстро пошел вперед и сказал свою знаменитую речь уже на площади броневика.
Позже я присутствовала на городской апрельской конференции в качестве гостя вместе с нашими лесгафтичками Хабас, Тихомировой, Сафьяновой.
Выступление Владимира Ильича на этой конференции произвело на меня очень сильное впечатление и оставило след на всей моей дальнейшей агитационно - пропагандисткой работе по разоблачению социал-предателей»

От автора. Поддержите автора обратной связью, дабы тот не думал, что выкладывает только ему интересные воспоминания. Планируется две публикации. В первой вождь пожмет руку Марии, а героиня опишет свои эмоции. Во второй вернемся в Ставрополь, и увидим кем стала отличница, бывшая учительница.