Гиеновидная собака кажется существом нелепым, несуразным. Будто бы лопоухую дворняжку обмазал красками ребёнок-экспрессионист. Но этот маленький пёсик поставил на колени всю Африку. Перед вами — самый успешный хищник континента. Львы, леопарды, гиены — никто не может сравниться с ними в мастерстве охоты. Если стая напала, с вероятностью в 80% её ожидает сытный обед. Как обычные маленькие собачки достигли тотального доминирования? У них есть три секрета.

Секрет номер раз — биологический. Нелепая внешность — не случайный коллаж, а идеальный набор решений для командного марафона под африканским солнцем. Пёстрая шуба — не художественный беспорядок, а результат миллионов лет отбора. Учёные считают, что когда-то предки гиеновидных собак имели обычный чепрачный окрас. Но с переходом к жизни в открытых ландшафтах саванны узор стал контрастнее и пятнистее. Эта эволюционная метаморфоза создала один из самых эффективных «камуфляжей движения» в животном мире.

Пятна сливаются с мозаикой света и тени, целая стая остается почти невидимой даже на открытой местности! Когда десяток собак мчится в разных направлениях, пёстрая путаница мешает добыче сфокусироваться на одной цели. Нет двух одинаковых рисунков, и каждый пёс — словно живой штрих-код. По этим отметинам они узнают друг друга с десятков метров. Белый кончик хвоста работает как флажок в высокой траве, помогая стае держать строй на ходу.

А ещё — шерсть. Жёсткая, редкая, почти без подшёрстка. Гиеновидные собаки бегут часами под солнцем — плотный мех бы их перегрел. Уши — отдельная инженерная находка. «Локаторы» размером с ладонь не только усиливают слух, но и действуют как природные радиаторы: через обширную сеть сосудов собаки сбрасывают избыточное тепло во время погони. Даже строение лап — тонкие, вытянутые, с мощными подушечками — всё подчинено одной цели: охоте на выносливость. Стая может гнать добычу целый час, не сбавляя скорости. А разгоняются гиеновидные собаки до 66 км/ч!

Иногда стая останавливается, и тогда можно увидеть не просто хищников, а настоящую семью. И это второй секрет их сумасшедшей эффективности.

Гиеновидные собаки удивительно мирные внутри своей семьи. Никаких укусов или драк — максимум визг и лёгкие толчки. Даже решения о том, когда и куда идти на охоту, принимаются демократично — буквально. Перед выходом стаи каждый член участвует в своеобразном голосовании: собаки собираются вместе, визжат, фыркают и… чихают. Чем больше чихов — тем решительнее настрой идти добывать еду. Если альфа-самка чихнула трижды — считай, референдум состоялся, и вся группа поднимается на ноги. Если инициатива идёт от низших по рангу — потребуется больше «голосов», чтобы убедить остальных. Никакой диктатуры — чистая зоологическая демократия: один чих — один голос.

Голоса гиеновидных собак вообще заслуживают отдельной главы. Они не лают, не воют, а «чирикают» и «свистят» — отсюда и их прозвище painted whistles или «расписные свистки». Для связи на больших расстояниях они используют низкий гулкий зов, напоминающий уханье совы. Ещё они постоянно касаются друг друга мордами, покусывают, облизывают — язык тела у них богат, как у приматов. Малейшее движение уха или хвоста несёт смысл. Увидев такую коммуникацию вживую, начинаешь понимать, что «стая» для них — это не просто группа, а система взаимосвязей, где всё держится на доверии.

На охоте гиеновидные собаки — живые GPS-навигаторы. Они бегут цепью, меняясь местами, будто передают эстафету. Одна группа загоняет добычу, другая перехватывает, третья режет фланги. Жесткая дисциплина — третий секрет самых успешных охотников Африки. Без слов, без хаоса — только свист, писк и язык хвостов.

Антилопы всех мастей и видов, зебры и даже телята буйволов — под прицелом почти каждый копытный обитатель саванны. Учёные подсчитали, что средний вес добычи стаи — от 90 до 130 кг. Максимальный — 300 кг. При том что габариты самих охотников — до 35 кг.

Иногда стая пытает удачу и дерзко нападает на добычу в 30 раз крупнее себя! В Катави (Танзания) я видела, как молодая стая положила глаз на двух взрослых самцов канн. Это антилопы высотой под 2 метра и весом до 1000 кг. Канны реагировали с философским раздражением, как будто их атаковали чрезмерно инициативные комары. Собаки возбуждённо чирикали, гоняли и пытались окружить исполинов. Потом вся сцена скрылась в кустах. Не думаю, что стая добилась успеха, но энтузиазм был достоин аплодисментов. Это была охота ради опыта — и, возможно, ради настроения.

Охота ради еды почти всегда заканчивается быстро: жертву валят и начинают пожирать заживо всей группой. Это жестоко, но по другому в Африке — никак. Статус «лучший охотник континента» — и дар, и проклятье. Львы, гиены, леопарды запросто отберут то, что стая добыла потом и кровью.

Гиеновидные собаки были первыми животными, за которыми я отправилась в буш (дикие земли в Южной Африке). Найти этих подвижных, легконогих охотников — задача непростая. Провести с ними больше пары минут — почти невозможное счастье. Неделя поисков закончилась анекдотично: техническая остановка «на 5 минут», холм, обочина — и вот она, самка с радиоошейником, лежащая прямо на дороге, как будто это не редчайшее животное, за которым я гонялась всю неделю.

Стая оказалась небольшой — три взрослых особи и выводок подросших щенков. На вершине пирамиды в семье — размножающаяся пара. Остальные взрослые выполняют роль нянь и телохранителей. Главная самка ревниво охраняет право на потомство, ведь конкуренция за ресурсы в природе не прощает альтруизма. Но здесь царил покой: самец нежно ухаживал за альфой, «тётушка» с радиоошейником следила за дисциплиной, а щенков аккуратно отгоняли, чтобы не мешали главной даме — видимо, она собиралась снова войти в охоту.

На следующий день я встретила стаю с округлёнными от сытного обеда животами. Даже такой маленькой группой с щенками-недорослями они умудрились что-то завалить! Когда я позже просматривала кадры, оказалось, что на шкурах у всех собак были язвы. В сезон дождей влажность превращает землю в рассадник грибков и бактерий, и любые мелкие ранки быстро воспаляются. Мы с гидом сообщили об этом администрации парка, и собак осмотрел ветеринар — редкий случай, когда полевая съёмка превратилась в помощь дикой природе.

Кстати, про щенков. Их гиеновидные собаки любят до безумия. Каждый год самка рожает до 16 малышей за раз! Взрослые приносят им еду, отрыгивая мясо, если те ещё малы. А как только начинается мясной прикорм — не притронутся к добыче, пока не поедят дети. В отличие от тех же львов, у которых мне доводилось видеть голодающих львят на фоне сытого прайда.

Даже раненые или старые собаки не остаются позади — стая их кормит. В зоопсихологии это называют «кооперативным альтруизмом» — когда выживание одного зависит от заботы всех. Это редкость не только среди хищников, но и среди млекопитающих вообще.

Когда-то людей пугала дикая энергия пятнистых псов. Колониальные охотники называли гиеновидных собак «пёстрой чумой» и массово отстреливали, считая вредителями. К середине XX века лучших хищников Африки почти не стало. Только позже экологи поняли, что собаки регулируют экосистему куда точнее, чем львы или гиены.

В Танзании виду повезло больше, чем во многих странах. В заповеднике Мкомази действует программа разведения и реинтродукции гиеновидных собак. Мне посчастливилось попасть туда и даже войти в вольер к одной из групп — при том, что эти звери остаются совершенно дикими. Щенков, рождённых в неволе, возвращают в природу уже слаженной стаей — вместе с опытной взрослой особью, взятой из дикой популяции. Она обучает молодёжь охоте и выживанию, а потом ведёт их в самостоятельную жизнь. Это редкий пример того, как человек может помочь природе через понимание её законов.

Сейчас в Африке осталось меньше 7000 особей. Почти каждая из них под наблюдением учёных (собственно, почему для больных диких животных и вызвали ветеринара). Но несмотря на угрозы, гиеновидные собаки продолжают делать то, что умеют лучше всех — быть собой. Бегать, жить, охотиться вместе. И если когда-нибудь вы встретите в саванне пёструю тень с ушами-локаторами — остановитесь. Отдайте должное их крутости.

Источник.

Дельта Окаванго, Ботсвана.

Фотограф Sara Jenner.