Владимир Путин и Ильхам Алиев так и не встретились на саммите ШОС в Китае, хотя многие как с российской, так и с азербайджанской стороны надеялись на это. Специалист по постсоветскому пространству Кирилл Кривошеев объясняет RTVI, почему так получилось.
Китайский город Тяньцзинь стал первым за год местом, где Владимир Путин и Ильхам Алиев оказались одновременно. Сейчас об этом даже странно вспоминать, но в конце августа прошлого года российский лидер посещал личную резиденцию своего азербайджанского коллеги на Каспийском море, а журналисты с обеих сторон писали о невероятной «химии» и доверии между ними. Осадок обиды за досрочный вывод российских миротворцев из Карабаха (и вообще отказ Баку подчиниться российскому сценарию урегулирования) уже выветрился, и казалось, что с Азербайджаном российские власти найдут слегка видоизмененный, но все же формат сотрудничества.
Потом был декабрь и трагедия с самолетом AZAL, потом — июль и смерть задержанных азербайджанцев в Екатеринбурге. Перечислять все, что было сделано и сказано за это время, нет смысла, но вполне очевидно, что это уже не те Россия и Азербайджан, которые были год назад. С другой стороны, Владимир Путин и Ильхам Алиев — все те же, причем не только в прямом, но и переносном смысле. Как ни странно, весь конфликт Москвы и Баку, который мы теперь с уверенностью можем назвать крупнейшим за всю историю независимости, прошел как-то мимо президентов.
Алиев, раз за разом требуя от России признать, что самолет сбили ее силы ПВО и «наказывая» то арестом сотрудников агентства Sputnik, то демонстрацией своей поддержки Украине, ни разу не задевал Путина лично — словно виноват всегда был кто-то абстрактный. А Путин за все это время и вовсе не произнес о ситуации в отношениях с Азербайджане ни слова — это приходилось делать либо Пескову, либо Марии Захаровой.
Казалось бы, перед ними была уникальная возможность: признать весь конфликт недопониманием на нижних уровнях (что вряд ли так, но для сохранения лица с двух сторон без лукавства не обойтись), и с начальственной мудростью пожать руки.
Но и Дмитрий Песков, и помощник президента по внешней политике Юрий Ушаков раз за разом отмечали: нет, «отдельного общения» (или «субстантивного») не было. Руки, конечно, пожимали, но только между делом, проходя по кулуарам, ведь «все со всеми здороваются».
Встреч «на полях», которые почти всегда оказываются важнее самого мероприятия, у Путина хватало. В самый первый день он поговорил с армянским премьером Николом Пашиняном, что в прежние времена сразу давало понять — Алиев тоже будет. Во второй — с индийским премьером Нарендрой Моди, президентом Таджикистана Эмомали Рахмоном, президентом Турции Реджепом Тайипом Эрдоганом, президентом Ирана Масудом Пезешкианом, премьер-министром Непала Непала Кхадгой Прасадом Шармой Оли.
Как писала пресс-служба Кремля, для двусторонних переговоров уже после саммита Путину выделили резиденцию «Дяоюйтай», куда китайские императоры любили ездить на рыбалку. Но встреча с Ильхамом Алиевым не состоялась даже там. Туда он позвал хозяина площадки Си Цзиньпина, а также лидеров Монголии, Сербии и Пакистана. А еще Шавката Мирзиеева, Александра Лукашенко (вот уж действительно — кроме как в Китае, с ним встретится негде) и словацкого премьера Фицо.
Последней призрачной надеждой оставался сам день парада. Но тогда появилось лишь 19-секундное видео с рукопожатием российского и азербайджанского президентов. Пожала руку Путину и супруга азербайджанского президента Мехрибан, которую он 22 августа поздравлял с днем рождения и просил “передать привет” своему коллеге. Никакой беседы за этим не последовало: было пора идти смотреть масштабное шоу на площади Тяньаньмэнь, ради которого все и остались в Китае на целых четыре дня — почти немыслимый срок для современных государственных визитов.
После него у Путина еще оставалось время до вылета домой, но он посвятил его встрече с Ким Чен Ыном, родственниками советских военачальников, лидером Республики Конго Дени Сассу-Нгессо и президентом Вьетнама Лыонг Кыонгом.
Когда уже стемнело и журналистов кремлевского пула позвали на пресс-конференцию, стало ясно: никакого разговора с Алиевым так и не состоится. Вместо нее российскому президенту было важнее порассуждать о том, что «в целом контуры многополярного мира, конечно, сложились», а с Зеленским он встретится лишь в том случае, если он приедет в Москву. Отношения с Азербайджаном он тоже упомянул, но с явным подтекстом, что он для их восстановления ничего делать не должен: «взаимный интерес к их развитию, все-таки, в конце концов, все поставит на свои места».
Невнятные предпосылки
Судя по событиям, которые происходили накануне саммита в Китае, «взаимный интерес» прекратить движение по спирали эскалации у сторон действительно был. Впервые после инцидента в Екатеринбурге прошла встреча официальных делегаций, не связанная с конфликтом — межправкомиссия в Астрахани. Созванивались и главы МИД России и Азербайджана — Сергей Лавров и Джейхун Байрамов. Четких обещаний, что вот-вот все наладится, никто не давал, но это и правда ощущалось в воздухе. Чиновники и близкие к ним эксперты тоже намекали: встреча в Китае явно прорабатывается.
С другой стороны, еще до поездки на саммит ШОС Ильхам Алиев явно дал понять: решать конфликт за счет отступления со своих риторических позиций он не будет — это должна сделать Россия. Именно тогда в интервью телеканалу Al-Arabiya он повторил свою позицию и по самолету, и по Екатеринбургу, а еще добавил, что независимая Азербайджанская демократическая республика была в 1920 году «оккупирована» большевиками.
«Мы не несем ответственности за ухудшение отношений. Мы отвечаем конструктивно и законно, но никогда не потерпим никаких признаков или проявлений агрессии или неуважения к нам», — главное, что сказал Алиев тогда.
И Путин, очевидно, с ним не согласился, пусть и молча. Пропагандистские машины двух стран продолжили и даже усилили обмен колкостями: на азербайджанском Caliber.az вышел материал под заголовком «Азербайджан в прицеле российской дезинформационной вакханалии», а российские провластные каналы позлорадствовали над индийским вето против приема Азербайджана в ШОС и подхватили откровенно бросовую новость о якобы сокращении русскоязычных сеансов в азербайджанских кинотеатрах. Бросовую — потому что она основана ни на какой-то статистике, а просто на личных ощущения корреспондента Minval.az — одного из самых радикальных и воинственных азербайджанских медиа.
Еще дружественный или уже нет?
Как показал 2025 год, отношения России и Азербайджана достаточно устойчивы, чтобы обеспечивать прежний уровень экономического взаимодействия и на фоне серьезного политического похолодания. Это требование времени: в нынешних условиях странам просто некуда деться друг от друга.
Так может продолжаться еще какое-то время, но вряд ли вечно. В конце концов, Алиев ездил в Китай главным образом для того, чтобы продвигать новые транспортные маршруты через Южный Кавказ — «Дорогу Трампа» и не только.
«Азербайджан является одним из транспортно-логистических центров Евразии, — напомнил он в своей речи на саммите. — Мы активно развиваем международные транспортные коридоры, создаем современную инфраструктуру. Коридоры Восток-Запад и Север-Юг открыли новые экономические и транспортные перспективы».
Те, кто переживают, что политический разлад с Россией приведет симметричному сближению Азербайджана с Западом, переживают зря — туда его не возьмут из-за обвинений в нарушении прав человека и несоблюдении демократических принципов. Однако миллиарды кубометров азербайджанского газа как идут, так и будут идти — а большего Баку и не надо. Зато полноценного (как политического, так и экономического) сближения Азербайджан может добиваться со странами Центральной Азии, Китаем (в апреле Баку и Пекин уже подписали документ о стратегическом партнерстве), арабскими странами и даже Ираном. Ведь с тех пор как президентом последнего стал азербайджанец Масуд Пезешкиан, в Азербайджане не устают делать ему комплименты и рассуждать о перспективах сотрудничества. Общение с этими игроками явно нравится Алиеву куда больше — там не задают лишних вопросов: ни о политической конкуренции, ни о согласии с генеральной линией Кремля.
Упущенная в Китае возможность для разрешения конфликта скорее всего означает готовность Баку и Москвы надолго «подморозить» политические контакты, пока издержки от такого подхода не станут чувствительными. Когда именно это произойдет, сказать не просто, но рано или поздно между странами обязательно возникнет ситуация, требующая серьезного разговора. Это и даст толчок к разрешению конфликта, который сейчас, похоже, всех устраивает.
Используя риторику Пескова, «субстантивных» последствий от разлада еще никто не увидел — товарооборот растет, а ругаться в медиа можно хоть еще полгода. Хотя если эта ругань касается непосредственно самолета и компенсациях за него, это может быть даже полезным: когда разрядка начнется, этот вопрос обязательно всплывет.
Кирилл Кривошеев отчасти прав: товарооборот увеличивается, а скандалы в медиа могут продолжаться еще полгода. добавлю от себя: Путин и Алиев наслаждаются вином и шашлыком, смеются над дураками
