Пройдя все эти испытания, я оказывался перед большим одноэтажным зданием, за стенами которого приглашающе урчали басы. Дальше полагалось зачекиниться: поторговать тяжелым, пафосным фейсом на входе, потолкаться среди собравшейся знати, поздороваться с максимальным количеством людей и оценить туманные, но будоражащие перспективы вечера.

Только после всего этого допускалось протиснуться к кассе, приобрести у суровой Тётьлены цветной пропуск, называвшийся "контрамарка" и гордым имперским маршем прошагать по когда-то красной ковровой дорожке через безотказный фейс-контроль внутрь заведения. Здесь, между кассой и входом, исправно дежурила отдельная категория граждан, желавших попасть на дискотеку бесплатно, стрельнув у кого-нибудь заветную пропускную бумажку.

Если появление в обществе считается выходом в свет, то поход в Империю был входом во тьму, тягучую и беспроглядную. Но события, происходившие здесь, становились поводом для обсуждений городских сверстников на всю последующую неделю, ровно до очередного слёта мотыльков к огню вакханалии. Так, от дискотеки до дискотеки, жила тогда склонная к тусовкам новокубанская молодежь, которая состояла в основном из школьников, бывших школьников (студентов) и бывших студентов, казавшихся первым и вторым пенсионерами. «Пенсионеры», надо сказать, тоже были не в восторге от необходимости делить клубное пространство с тупыми малолетками. Они держались особняком, гордо сидя за обшарпанными пластиковыми столами в фешенебельной ВИП-зоне, отгороженной от пляшущей черни металлической решеткой, откуда поглядывали на молодежь взглядом, каким Вольтури смотрят на новообращенных вампиров.

Мои имперские амбиции сводились большей частью к периодическим обходам зала по кем-то намеченной траектории и зависаниям у барной стойки. Стоя у бара с баночкой «Балтики» № 3-9 (в зависимости от поставленной цели), можно было бесконечно кивать головой (желательно в такт музыке) и разглядывать танцующих. Самому пускаться в пляс было рискованно, ведь всем известный принцип «пацаны не танцуют» родился не где-нибудь, а именно в четких провинциальных клубах. Но иногда диджей не оставлял шансов даже таким деревянным ребятам, как я. Вот ты стоишь, засунув большой палец в карман джинсов, и отбиваешь ритм ногой и вдруг – божечки! - да это же «Smack my bitch up» The Prodigy! И обнаруживаешь себя дико скачущим под беспощадным стробоскопом.

Обычно в таких заведениях у пульта располагался какой-нибудь «дядьпаша», но здесь, хоть убейте, не помню, где находилась стойка диджея и также не могу припомнить ни одного случая заказов в стиле: «А следующая музыкальная композиция прозвучит для ровных пацанов с «сахарного» от Коляна». Зато регулярно случалось, что какой-нибудь студент привозил из манящего, но недоступного нам мира моды больших городов новое танцевальное движение, и уже через час его, как могла, повторяла половина дискотеки, брезгливо поглядывая на колхозников, танцующих по-старому. Через неделю эта волна доходила до остальных немногочисленных клубов города и вскоре, многократно искажённая, ударялась о крашеные стены периферийных танцполов.

Мне казалось, что если есть империя, то где-то должен быть и император, но Солнцеликий совсем не баловал свой народ визитами, и тогда я решил, что здесь задумка, как в фильме «Mortal Kombat» 1995 года, когда император вроде бы есть, но его никто не видит. Заслужить короткое, но эффектное появление Их разгневанного Величества можно разве что утром, после всех устроенных бесчинств, когда персонажи вальяжно разгуливают в компании электрика дяди Радика, перед этим отправив голыми кулаками в Вальхаллу десятки местных бойцов.

Тут внутренний голос словами принцессы Китаны подсказал мне: «Для победы в следующей битве используй элемент, приносящий жизнь!»

- Ах, да. Еще баночку Балтики 7, пожалуйста, - обратился я к бармену, - И Lay's с сыром.

Сила, выталкивающая человека на улицу, прямо пропорциональна объему выпитого им пива. Уборных внутри здания не было, но в пятидесяти метрах от него располагался уличный санитарный узел, который на самом деле был, конечно, антисанитарным и по факту представлял собой небольшое строение «типа сортир, обозначенный буквами "Мэ» и «Жо». «Оставь надежду, всяк сюда входящий», - такой вывески явно не хватало на фасаде, тем не менее все надежды, а также кати, оли, лены и прочие непорочные создания чаще всего предпочитали оставаться перед входом. Строение это было холодным, без освещения и дверей, и войти в него можно было только задержав побольше воздуха в легких. Путь к нему пролегал в кромешной тьме по грязной, ухабистой тропинке. Все эти обстоятельства способствовали тому, что очередей у входа не наблюдалось, а большая часть нуждающихся независимо от пола располагалась на обочине этой тропинки.

Помня об этом, я вышел на улицу, направился к домику неизвестного архитектора и, повернув за угол, едва не наткнулся на девушку, сидящую в темноте с приспущенными штанами. Кажется, это была одна из «пенсионеров Вольтури» и звали её Мариной.

- Здрасьте, - сказал я, проходя мимо. Жаль, что на мне не было шляпы-котелка, иначе я бы ее приподнял.

Марина задрала голову, прищурилась, пытаясь разглядеть меня за облаком выпущенного ей сигаретного дыма, и, слегка качнувшись вперёд на корточках, хрипло ответила:

- Добрейший вечерочек.

Вдобавок она улыбнулась и смущенно отвела глаза, как и подобает настоящим леди. «В - вежливость», - подумал я, перешагивая через лужи и стараясь здесь больше ни с кем не разговаривать.

Вскоре я вернулся в здание. Описание картины, которая разворачивалась перед наблюдателем, вошедшим в клуб, рекомендую читать голосом Николая Дроздова: «Вот группа самок образовала кольцо вокруг своих сумок, желая защитить их, словно детёнышей, от нападок хищников. У самок яркая одежда, а характерные движения призваны привлечь внимание особей мужского пола. А здесь, вдоль стен, мы видим выстроившихся в ряд грифов. Они пристально, оценивающе смотрят на танцпол в ожидании верной добычи».

Моей излюбленной тактикой было ритмично пританцовывать на месте, намекая на свой серьезный потенциал (тот самый «скрытый потанцевал»), и ждать годного медляка, предварительно наметив подходящую партию. Бывали, конечно, случаи, когда смелые девушки сами приглашали кавалеров, но из личной практики выходило, что черному парню глупо надеяться на белый танец.

На время долгожданного медляка Империя погружалась в атмосферу, полную романтики. Только что всё кругом дрыгалось, прыгало, а пацаны слэмились и натирали пол под Bomfunk MC's, как вдруг «мурашечное» вступление на пианино преображает публику, пары быстро находят глазами друг друга и начинают кружиться в чувственном танце. Вот какой-то парень идёт к девочке из другой школы, желая пригласить её, но он слишком долго решался и опоздал – девочку уводит из-под самого его носа нахальный альфач в кожаной куртке с поднятым воротником. Парень делает вид, что просто бесцельно гуляет, отходит в сторону и ищет альтернативу, но всё это уже неважно, потому что вступление заканчивается, и Сергей Жуков заставляет танцующих зажмуриться от удовольствия: «Любишь ты Алёшку больше чем меня…».

- Молодой человек, потанцуем? – скорее утвердительно, чем вопросительно прозвучал женский голос справа от меня. Голос принадлежал девушке, которая провела большую часть вечера у бара.

- А мы знакомы? – зачем-то спросил я. Наверняка это была какая-нибудь «Мисс поселок Прогресс 2001».

- Пока нет, - девушка улыбнулась, обнажив бледно-розовые десны и белые, крупные зубы, один из которых сбоку в верхнем ряду, впрочем, отсутствовал, образуя большую квадратную щель. Говорят, что черные дыры обладают огромной силой притяжения. Возможно, по этой причине я неприлично долго не мог отвести глаз от нижней части лица Мисс Прогресс. Она перехватила мой взгляд, направленный ей в рот, и недовольно сомкнула губы. Это вывело меня из транса, но разговор был закончен, да и Сережа Жуков к тому моменту уже допел свою слезливую песню.

Избегая дальнейших неловкостей, я снова вышел на улицу. Морозный ночной воздух у клуба был наполнен приторно-сладкими духами, перегаром и сигаретным дымом. В ушах у меня звенело от громкой музыки, и голоса толпившихся здесь меломанов сливались в монотонное жужжание, иногда разрываемое криками или смехом. Постояв здесь немного, я решил обратно больше не заходить.

Стоя на этих ступеньках спустя 20 с лишним лет, я наблюдаю логотип Магнита над входом. Оправдывая название, здание все также притягивает к себе посетителей, но дискотека давно прекратила своё существование, как это бывает с империями. Танцующую молодёжь сменили вооружённые корзинами покупатели, а из колонок вместо музыки льются рекламные акции продуктов питания. Стоит задержаться немного на площади у входа, и весёлые флешбеки спешат дополнить современную картинку эпизодами из прошлого.