Гуарп был из хорошей семьи. Настолько хорошей, что у него даже была отдельная спальня, как у взрослого. Отец торжественно подарил ему её на среднелетие, и Гуарп радовался, словно малёк, с удовольствием обживая новое пространство.
Мать постелила огромный, мягкий ковёр, ворс которого едва заметно шевелился, напоминая Гуарпу об океане, и имея тот же приятный оттенок глубины. Огромная, мягкая кровать стояла на шести изящных щупальцах, а ещё у него, наконец-то, был личный шкаф, с его собственными вещами и книгами! Это было просто потрясающе. Сложно передать словами, насколько Гуарп был счастлив тому, что ему больше не нужно ютиться с другими головастиками в одном помещении, и делить с ними вещи и личное пространство. Да и личная спальня говорила о том, что он может рассчитывать на хорошую работу и на семью, столь же большую и значимую.
Непорядки начались примерно через год.
Гуарп был уверен, что под его кроватью, по ночам, кто-то живёт. Поначалу он списывал это на усталость от занятий, на перемены, но через некоторое время убедился, что это не плод его фантазий. Даже мать слышала, что под кроватью кто-то есть, но сказала, что это просто проказы ковра, и нужно подстричь ворс, что бы он больше не шалил.
Гуарп в это не верил.
Но прекрасно понимал, чем это может обернуться. Он вернется к остальным и его личная спальня достанется более перспективному мальку. Поэтому он молчал, только больше налегал на учёбу, что бы сразу засыпать.
А под кроватью, каждую ночь, кто-то вздыхал и ворочался.
Гуарп каждую ночь обмирал, поджимал щупальца и заворачивался в одеяло, мечтая только о том, что бы это всё прекратилось.
Он даже попробовал попросить у родителей другую кровать — не такую изящную, и без ножек, придумав, что он не высыпается на такой высокой.
Но отец только посмеялся и обозвал его глупым головастиком.
Да и родителям было не до него — они доделали вторую спальню, и теперь перебирали икру, подыскивая себе способную дочь.
Гуарп решил не накалять обстановку — возвращаться к малькам он совершенно не желал, поэтому решил, что проблему нужно самостоятельно как-то устранить. Он прочитал несколько книг, которые относились к фольклору. К таким страшилкам он относился с большим скептицизмом, но теперь... теперь ситуация была немного другой.
Каждый вечер он допоздна занимался, обложившись книгами в главной зале, восхищая родителей своим усердием, но на самом деле он просто максимально оттягивал момент, когда ему будет необходимо ложится в постель.
Но ему всё равно приходилось идти туда. Он бесконечно долго умывался, вычищал слизь из щупалец, тщательно чистил каждый зуб, но потом все равно ложился в постель.
И потом ОНО начинало. Вздыхало, издавало какие-то другие звуки, тяжело ворочалось под кроватью, периодически стучась снизу. Гуарп тогда сжимался, зажмуривал глаза и скручивал щупальца в тугие кольца и старался не шевелиться, что бы не привлекать внимание монстра.
Через пару часов всё затихало.
А потом, как-то ночью, он впервые увидел ЭТО.
Он, как обычно, лежал, завернувшись в одеяло, на боку, и смотрел на шевеление ворса ковра. А потом, из под кровати, показались.... показалось... наверное, это всё таки была рука. Отвратительно гадкая, светлая в свете ночника, без волос и чешуи, с пятью отростками, которые омерзительно шевелились, сжимаясь вокруг ворса ковра.
Гуарп онемел.
Все его три сердца зашлись в ритме ужаса и страха, но отвести взгляд от этой конечности он не мог. Она пошарила вокруг, а потом ОНО начало вылезать.
ОНО вылезало.
Гуарп даже закричать не мог, только сжался как можно сильнее, превратившись в один сплошной комок страха.
Он думал только о том, что нельзя шевелиться.
Тогда ОНО не обратит на него внимания.
Он даже в самом страшном кошмаре не мог представить себе, что есть такие существа. Его тело было таким... странным. Светлым, гладкокожим, с копной какой-то шерсти на верхней, округлой, части тела. У него было четыре конечности, и сначала ОНО стояло, словно зверь, но потом выпрямилось, любопытно вертясь на месте. Гуарпа, видимо, оно пока не заметило, да и не мудрено — тот так сжался и слился с кроватью, что легко его можно было принять за кучу одеял.
Существо сделало несколько шагов вперёд. Снова издало какие-то звуки.
Самое страшное для Гуарпа было, что оно — прямоходящее. Это было поистине ужасно. Как такое вообще могло быть?!
В голове неожиданно возникла мысль, что нужно позвать родителей.
Они увидят это существо и поверят ему.
И этот кошмар закончится.
А, между тем, существо изучало его комнату.
Оно было не особо большим - чуть выше метра, примерно по грудь самому Гуарпу, и он чувствовал тошноту только от одного вида этого создания. Боги, как же ему хотелось закричать, что бы пришли родители и избавили от этого кошмара!
Существо вздрогнуло — где-то в доме раздалось громкое бульканье, и метнулось обратно под кровать.
Гуарп не смог уснуть до самого утра.
***
Он думал о том, что ему делать. Много размышлял над этим, и, в итоге, придумал план. Он понимал, что существо не угомониться, и с ним придётся разбираться.
И никто, кроме его самого с этим не справится.
Он потратил всё утро на то, что бы придумать план, прикрываясь от родителей учебниками. Даже подстриг ворс, с затаённым страхом заглядывая под свою кровать — но там, ожидаемо, никого не было. Ворс действительно слишком разросся, и пришлось потратить много времени, что бы подстричь его. Ворсинки волновались сильнее обычного, особенно когда самые длинные обрезали — тогда весь ковёр начинал тихо шуметь и трусливо поджиматься. Гуарпа отвлекло это занятие, угомонило страх в его душе и привело в порядок мысли.
Он придумал план.
И был уверен, что сможет его осуществить.
Ночь он ждал с тёмной решимостью внутри. Он найдёт способ доказать родителям, что он не сумасшедший и не головастик, что его страх реален, как и всё, что его окружает.
Гуарп шевелил щупальцами, дожидаясь, когда в доме все уснут — что бы забрать одну нужную вещь, которая ему поможет в осуществлении его плана.
А после он забрался в свою собственную постель и затаился, снова замотавшись в одеяло. Его предки были смелыми, и, не взирая на то, что зелёные сумерки рождали в его сердцах страх, он собирался быть достойным их. Иначе его ждёт жизнь среди глупых головастиков, без всякой надежды на будущее.
Зелёная ночь мягко опустилась, заполняя всё вокруг едва зеленоватым, приятным, светом.
Существо под кроватью снова начало скрестись и ворчать, кажется, ему не слишком понравилось то, что Гуарп состриг ворс почти под ноль.
Он слушал, и старался относиться к этому как к досадной неприятности. Ничего страшного в этом нет, ведь правда? Он думал о том, как будут гордиться им родители, с какой радостью они признают его правоту и как похвалят за то, что он сделал. Конечно, они очень далеко от океана, но его предки были охотниками, значит и он сможет.
И когда существо начало вылезать из под его кровати, Гуарп высоко поднял оружие над своей головой, поджимая щупальца от страха и… предвкушения? Деревянное древко гарпуна приятно тяжелило руки. Это был гарпун его отца, он охотился на огромных чудовищ из дерева в океане. Смешно, конечно, звучит – охотиться на деревянных чудовищ с оружием из дерева, но отец рассказывал, что это был очень действенный метод в своё время, но чудовища нарастили себе броню, и теперь отец бил их огромными глыбами из снега и льда. У него была очень тяжёлая работа, но, без всякого, очень почётная.
Чудовище из под кровати вылезло почти наполовину, когда Гуарп рыкнул и с силой опустил гарпун, пронзая существо насквозь и пригвождая его к ковру, а, потом, и к полу. Существо начало кричать от боли и корчится, в зеленоватых отблесках ночи его кровь была странной, тёмной.
Облегчение опустилось на Гуарпа и он уселся на кровати, ожидая, когда на внезапные звуки придут родители.
И смогут оценить, что он победил свой страх.
