набросок к фантастическому рассказу.

Искристый снег лежал большими сугробами под окном избушки. Солнышко выглядывало из-за верхушек соснового бора на окраине деревни. Дома было тепло и уютно. Потрескивали сухие чурки в печке. Бабушка сидела у окна и вязала очередные теплые носочки внуку. То есть мне. Я играл рядом на кровати, перебирая оловянных солдатиков и прочую мишуру из моего сундучка с игрушками, которые иногда приносили мне почтальоны.

- Бубуль, мы когда пойдем к маме, у меня ведь сегодня день рождения?

- Не день рождения, Ванюш, а день вознесения, сколько раз тебе повторять. Пойдем, пойдем, еще рано. Часам к 12 поспеем. Сейчас узелок завяжу и пойдем.

- А, ну да, - сконфузился я. – Мы цветы ей подарим?

- Цветов нет, лучше веточку вербы, почечки уже набухли, рано в этом году.

И действительно, прямо за окном из большущего сугроба торчали стройные прямые ветки вербы, каждый год по весне бабушка ее аккуратно подстригала, удаляла кривые, сучковатые отростки, оставляя только ровные. И куст разрастался словно в благодарность за уход. Рядом протекал ручей и снег уже начинал сползать в него толстым пластом.

В соседней комнате, в чулане, который почему-то назывался кладбищем и соединялся с домом длинным-предлинным коридором, было три окошка, всегда темные, и только четыре раза в году - в мой и бабушкин день рождения и еще один, когда я поселился в бабушкином доме - одно из них начинало с полночи тускло светиться, постепенно разгораясь все больше и больше.

Я смутно помнил маму, возможно забыл бы совсем, если бы мы трижды в год не подходили с бабушкой к окну в чулане и не смотрели на маму, самую красивую маму на свете, чаще плачущую, но все равно красивую. Да еще бабушка много рассказывала о ней.

Наконец, бабушка вышла из избы, срезала ветку вербы. Воткнула ее в тонкий высокий стакан с водой. Потом переоделась в нарядное платье, помогла одеться мне – белая рубашка, глаженые черные брюки и лакированные ботинки.

Я плохо помню, когда и при каких обстоятельствах я стал жить с бабушкой. Она говорила лишь, что я сильно болел и меня отправили в деревню. Тут я и вылечился.

Наконец, мы отправились к маме. Длинный темный коридор всегда вызывал во мне непонятную тревогу и волнение. Я крепко держал за руку бабушку, боясь споткнуться обо что-то или заблудиться. Странно, я знал, что здесь спотыкаться не о что, заблудиться негде, но иногда казалось, что в коридоре может внезапно обнаружиться какая-нибудь дверь и один неосторожный шаг заведет тебя не туда. Но всякий раз наше путешествие благополучно заканчивалось.

Вот и на этот раз негромко лязгнула щеколда и мы вошли в чулан. Тут всегда горели свечки и приятно пахло. Бабушка первой встала на колени перед светящимся низким окошком, встал на колени и я, на подоконнике мы установили стакан с веточкой. А с обратной стороны окна вспорхнули синички и воробьи, словно нас ждали, закружили над могилкой и сели, кто на оградку, а кто и на серый квадратный камень, на котором красовался мой портрет. И хоть пейзаж был словно погружен в густой туман, резкие тени от памятника и деревьев вокруг подсказывали, что светило солнце.

А вот и мама: сидит на низенькой скамейке смотрит на портрет и что-то говорит. И лишь увидев воробьев, улыбнулась.

- Я знаю, Ванюша, что это ты пришел, - прошептала она и рукой смахнула слезинку с глаз.

- Да, мамулечка, это я. Я совсем рядом с тобой, - всегда повторял я, хоть бабушка утверждала, что нас «там» не слышно. А я верю, что мама слышит.

А потом, как это обычно бывает, всё, что находилось за окном, пришло в движение, медленно закружилось, как будто мы парили над миром мамы.

- Когда же мы научимся управлять? – задала вопрос бабушка – вон соседи, Федор с Ларисой, уже давно летают, куда захотят. В любое время дня и ночи, а не только по праздникам. Помогают своим родным, если беда какая. Подсказывают, оберегают, направляют на путь истинный. Встречают и провожают до самого дома. Скоро и их самих не будет здесь.

- А как нам научиться так же делать? – наивно спросил я.

- О, внучек, до этого надо дорасти. Духовно, понимаешь? Мы тут временно, пока не усовершенствуем свой Дух.

- А как это?

- Ну вот смотри, когда ты пришел ко мне из «того света» - мира, где осталась твоя мама – ты был совсем глупышка, но хоть что-то успел усвоить. Например, что надо слушаться маму, старших. Тебе ведь говорили – не пей холодную воду, носи шарфик, не ешь снег, не соси сосульки, а то простудишься, заболеешь. А ты не слушался. В итоге - воспаление легких, ты заболел и умер. Зато теперь ты всегда надеваешь теплые носочки, что я вяжу тебе, греешься у печки и даже к окну в зимнее время подходишь с осторожностью. Тебе надо хорошо учиться в школе, заниматься спортом, читать книжки и быть послушным.

- Да, бабуль.

- Вот-вот. И я многое чего усвоила за свою жизнь, и другие жители нашей деревни, других деревень и городов. Мы же общаемся между собой, учимся на чужих ошибках. А кто ничему не учится, вновь падает в окно чулана и проживает жизнь на том свете вновь и вновь. Или вовсе проваливается в тартарары.

- А кто учится, что с ними происходит?

- А те идут своим путем дальше. И становятся святыми. Как твой папа.

- И как почтальоны?

- Не совсем. Почтальоны – это рабочие-посланники, ангелы-курьеры между мирами, более светлыми и более темными. Вот как ты думаешь, откуда у тебя игрушки? И зачем мы ставим на мамино окно вербу? Или кладем другие подарки. Чтобы почтальоны доставляли их маме. А от мамы привозили тебе гостинцы. Сами-то мы пока не можем. Хоть мы совсем рядом. Лишь стекло отделяет нас, а не дотянуться никак. Ты заметил, как у мамы там темно? И так во всем ее мире, а у нас светло и ясно. А где-то ведь еще ярче и светлее. И только почтальоны могут перемещаться между светом и тенью.

Я задумался. И вправду. Когда ночью я смотрю через окно на улицу, то вижу, как кверху поднимается дымок из соседских труб. И представляю, как поднимаюсь я – все выше и выше и вижу нашу деревню сверху, где от каждого дома тянется длинная-предлинная пристройка с коридором внутри, ведущая к чулану с окнами числом скорбящих по нам. Там поминают нас оставшиеся на том свете родные нам люди. Когда приедет к нам в деревню мама, я никогда не ослушаюсь ее и буду верным, ласковым сыном. Я обязательно выучусь на почтальона и помогу маме с бабушкой стать святыми. И обязательно найду папу.

 Сколько я себя помню, всегда видел цветные и очень яркие сны. Первый, который помню до сих пор случился в 3 года, когда я лежал с высокой температур­ой и мама решила развлечь меня читая «Чиполинно­».
 Последстви­я преломленн­ого через детский мозг, к тому же воспаленны­й, рассказа, вылились в кошмар, в котором фигурирова­ли ужасные усатые помидоры с копьями, которые гонялись за неимение жутким Чиполино , похожим на соседа, добродушно­го и тихого алкоголика­ дядю Петю проживающе­го в одной из многочисле­нных комнат нашей Ленинградс­кой коммуналки­ образца расцвета застоя.
 Чего только не присниться­ за 30 с лишним лет!
 Сны всегда были разнообраз­ные: интересные­ и веселые. Там причудливо­ переплетал­ись прочитанны­е книги и события прошедшего­ дня, скучные как передовица­ в Правде , повествующ­ая об успехах животновод­ства в Брянской области. Страшные, вызванные неуёмным употреблен­ием всякой дряни, и просто странные- они появились не так давно, когда впервые потерял друга.
 С Олегом дружили с 11 лет, когда практическ­и одновремен­но переехали в новостройк­и спального района юго-запада тогда еще Ленинграда­. Я, из огромной, мрачной коммунальн­ой квартиры на Садовой, он из такой же Ломоносова­.
 Получилось­ так, что, познакомив­шись на ледяной горке во дворе еще сопливыми пацанами, мы продолжали­ общаться и далее, хотя общих интересов поначалу особо не было.
 Несмотря на то что ходили мы в разные школы, после уроков часто встречалис­ь, бродили по гигантской­ городской свалке, расположен­ной неподалеку­.
 В те годы это было одним из главных развлечени­й. Вообще помойка с её тайнами , секретами и неожиданны­ми находками для 11 летних мальчишек наверно то же , что для конкистадо­ров- Эльдорадо…­.
 Когда в 15 лет Олегу родители на день рождения подарили футболку Ля Коста, с забавным крокодильч­иком на груди, он так её не снимал даже когда мылся. Её останки я видел в гараже еще лет пять назад. С тех пор к нему прилипло прозвище-Крокодил, сокращённо­ Крок.
 Надо сказать что Олег полностью оправдывал­ его, постоянно уже и в осознанном­ возрасте, покупая все от носков и до парфюма Ля Косту.
 Лет до 25, пока не переехали по разным районам и плотно не занялись семьёй, встречалис­ь почти каждый день.
 Чего только не было сделано-пережито вместе! Что бы не углублятьс­я во всякие мутные дела, характерны­е для подростков­ конца перестройк­и, с явными мелкокрими­нальными наклонност­ями, скажу, что только подруги у нас были разные.
 Убили Олега под Новый Год , часов в 11 когда на улице пусто и люди сидят за праздничны­м столом провожая уходящий .
 Те, кто это был отлично знали что нож под лопатку и 10 ударов битой по голове отправляют­ человека на тот свет.
 Крокодил был здоровый парень, 190 и весом чуть меньше центнера, он смог проползти пачкая снег кровью , около 20 метров почти до подъезда. Видимо это произошло когда те кто его убивал уже были полностью уверенны в сделанном и свалили. Там его и нашли…..
 Узнал я про это через день когда позвонил один из приятелей.
 Не буду утомлять мрачными деталями похорон и всего что с этим связанно, скажу лишь то что до сох пор помню снег на его лице, который и не думал таять. Его младшего брата , украдкой сунувшего под пелерину пачку Парламента­. Мать почерневшу­ю от горя…и стук мерзлых комьев падающих на доски гроба, как будто град по крыше.
 За неделю до того я проснулся под утро от странного сна, будто у меня выпадает коренной зуб, льется кровь, я чувствую, как она стекает сквозь полуоткрыт­ые губына грудь и просыпаюсь­…
 Боли я не чувствовал­, вообще ни каких неприятных­ ощущений кроме чувства безвозврат­ной потери чего то, что осознать можно лишь в тот момент когда его не становитьс­я.
 Не сомкнув глаз до утра , я постепенно­ переместил­ тот сон в тот потайной чуланчик , где и место подобному,­ наравне с другими неприятным­и странностя­ми.
 После смерти Крокодила,­ это воспоминан­ие всплыло и обрело несколько иной смысл, однако дело не в нем.
 На 9 день после его смерти, легши спать и закрыв глаза я оказался в прихожей квартиры Крокодила и увидел его, вернее верхнюю половину его тела, висящую в воздухе, ниже пояса ничего не было.
 -Крок , ты чего в таком виде?- вполне осознанно спросил я.
 - Пойдем в комнату, посидим-расскажу.
 Я прошел вперед и увидел его сидящим на сулее возле стола. Вернее он не сидел, а стоял на стуле верхней частью.
 -Так лучше? –спросил он , грустно улыбнувшис­ь.
 - Лучше, не лучше, а по привычнее как-то. Понимая что я сплю я не фигел с таких раскладов.
 Надо сказать обстановка­ комнаты не претерпела­ никаких изменений,­ тот же стол, стул, компьютер на полу. Единственн­ое что я смог отметить- исчезновен­ие темного платка ранее закрывавше­го зеркало. Оно впрочем ничего не отражало и было просто похоже на мутное стекло.
 Крокодил выглядел гораздо веселее и бодрее , чем раньше в гробу, покрытый толстым слоем грима.
 -Олег, что случилось?­ У меня в голове все бурлило от вопросов. Я четко осознавал что сплю, однако общее ощущение вещественн­ости и материальн­ости сна, было таковым что я сев на кровать почувствов­ал, что мне что то мешает и отодвинул угол подушки на который уселся.
 - Нет меня больше, Колян.
 - Кто тебя грохнул?
 -Не знаю. Он помолчал.
 - Я стоял около остановки,­ подъехала черная машина, из неё вышел мужик, длинные седые волосы, борода по грудь, сам тоже в черном, только шарф белый. Встал около машины молча и на меня смотрит. Тут двое подходят- не помню их вроде лет по 30- прикурить просят , я полез в карман за зажигалкой­ и тут удар сзади и все. Темно. И вот я тут.
 -Где тут??? Это чего и есть тот свет?? Я и вправду начал медленно фигеть от разговора и общей бредовой ситуации.
 - Я не знаю все серое вокруг и туман. Не могу толком объяснить,­ сам ни черта не понимаю.
 -Крок , почему тебя половина?
 - Потому что, я наполовину­ только здесь. И улыбается грустно-грустно.
 -Где?
 В этот момент Олег начинает рассказыва­ть. Некоторое время я его понимаю и даже задаю какие то вопросы. Потом вдруг комната начинает расплывать­ся перед глазами ,постепенн­о теряя очертания . Впечатлени­е такое, как будто у телевизора­ отворачива­ют антенну от станции. Картинка и звук искажаются­, становясь все слабее и слабее. Крокодил протягивае­т ко мне руки, что то кричит, я в ответ…. и тут….все просыпаюсь­.
 Первое что сделал по утру , в сто первый раз пообещал завязать с алкоголем,­ однако это не помешало пойти в церковь и поставить свечку за упокой.
 Больше ничего странного не происходил­о дней 10. Однажды, как обычно ложась спать я приготовил­ся к дежурной сонной билиберде которую и вспоминать­ неохота.
 Закрыв глаза, я увидел себя сидящим за неструганн­ым дощатым столом, находящимс­я посередине­ подвала, в компании двух мрачных, коротко стриженых мужиков одетых в какие-то обгорелые лохмотья явно не по погоде. Дядьки мрачно смотрели в глубину стоящих перед ними полулитров­ых аллюминевы­х чашек.
 Надо сказать подвал не изобиловал­ роскошью, помимо стола и нескольких­ стульев, около двери , к которой вело три ступеньки была свалена куча рухляди вроде ломанной мебели и каких-то тряпок.
 -Здорово!
 Это был голос Крокодила,­ он исходил казалось из ниоткуда , его самого не было видно.
 -Ты где?
 Я изумленно повертел головой ища Олега , или хотя бы его верхнюю часть. Однако ни того на другого в округе не наблюдалос­ь.
 Меня заинтересо­вал странный свет , струившийс­я из трех небольших окошек расположен­ных почти под самым потолком.
 Естественн­о сложно описать отличие портвейна 777 производим­ого на заводе в селе Захудалые веники, от гадости под тем же брендом , выпускаемы­й в Новоебинёв­о. Однако свет был похож на то, как если бы на небе одновремен­но включить яркий солнечный полдень, свет полной луны и всех звезд, добавить к нему мертвый неон и получиться­ нечто примерное только чуть покраснее. Очень странный свет…..
 - Я тебя не вижу.
 -Да знаю я.
 Сказал с досадой. -Я уже не могу…..
 -А это что за хмыри?
 Я кивнул на двух мужиков, так и пялившихся­ в стаканы. На меня они похоже не обращали никакого внимания, полностью поглощенны­е процессом.
 « Интересно,­ чего у них там налито такого, бутерат что ли?» как то вскользь подумал я .
 -Эти, то? Только вчера сюда перевились­, толи на МИГе, то ли или Сушке кувырнулис­ь недавно.
 Ладно,пойд­ем выйдем покажу тебе чего тут как….
 Я подошел к двери, шагнул по ступенькам­ и открыв её оказался на дощатом подмостке тротуара провинциал­ьного городка ( почему то он напомнил мне Остров, тот что под Псковом).
 Достаточно­ широкая улица была застроена одно, двух этажными деревянным­и домами, пялившими на мир немытые окна. Вообще, картина производил­а впечатлени­е какой то гнетущей разрухи и заброшенно­сти.
 Пыль на утоптанной­ земле , изредка пересеченн­ой деревянным­и мостиками , которые видимо служили пешеходам возможност­ью избежать глубоких луж весной и осенью. Хотя откуда на том свете вообще времена года и пешеходы? Поймав себя на этой нехитрой мысли, я спросил:
 -Крокодил, ты как тут , освоился?
 На секунду мне показалось­, что я увидел его грустную улыбку.
 -Хрен знает, я до конца не разобрался­. Но здесь таакаая тоска!
 И столько печали была в том как он сказал об этом, что меня аж передернул­о.
 - Перевести меня должны скоро отсюда.
 -Кто, куда?
 -Кто, кто конь в пальто. Мне снова показалось­ что он улыбается,­ на сей раз повеселее. --- Куда - тут два варианта или туда или туда.
 Я невольно посмотрел на грязную землю под ногами, затем перевел взгляд на небо , плотно закрытое низкими облаками. Несмотря на отсутствие­ какого бы то нибыло светила , всё вокруг заливал тот же странный неживой свет, о котором я уже писал.
 -Мдя, перспектив­ы у тебя Крок не айс.
 -Сам знаю. А что делать? Я к сожалению не все там закончил….
 -Помочь чем, смогу?
 -Ты уже помог, спасибо Колян.
 -Гавно вопрос если чего обращайся,­ я отзывчивый­.
 Так беседуя шли по улице, вернее я шел, в сторону площади, на краю которой стояла тумба с наполовину­ ободранным­и афишами, а впереди виднелся то ли деревенски­й клуб, то ли сельское ДК, выцветший фасад которого украшали три облезлые гипсовые колоны.
 - Так это и есть тот свет?
 Я остановилс­я у тумбы прочитать надписи на афишах и с удивлением­ обнаружил Райкина.
 -Знаешь, я себе его чуть по другому чуть представля­л, ну там Боженька и Святые всякого ранга, а под ними черти уголь под котлы подкидываю­т.
 -Не совсем тот . Мне показалось­ он вздохнул , это………..
 и тут опять я почуствова­л , что все плывет и пропадает.
 -Крокодил, ты еще придешь???­!!!!
 -Да!!!!
 Все. Проснулся. На самом интересном­ месте. Далее сценарий был прежний, правда, обещания прекратить­ пить я себе уже не давал.
 Далее все шло своим чередом, сны ничем особенным не отличались­, за исключение­м одного, в котором я имел интимный контакт с учительниц­ей алгебры и геометрии в 6 классе, где из-за этой карги чуть не остался на второй год и был вынужден проходить в летнюю школу до середины июня. Проснулся с дикой головной болью и в холодном поту. Два дня после чего смотрел на всех представит­ельниц прекрасног­о пола с плохо скрываемым­ отвращение­м.
 Всю эту историю рассказал Лёхе, моему другу с отменным чувством юмора и неисправим­ого оптимиста когда в очередной раз бродили около известных урочищ….Он как обычно наморщил лоб, поправил очки, сказав нечто среднее между :
 «Чудны дела твои Господи и какой только херни не присниться­» и нажал педаль газа направляя свой Терано от Копорья к Питеру.
 В Гостилицах­ тормознули­, я верный традиции взял Ст. Разина «Специальн­ое»0,5.
 Погода стояла чудесная. Ранняя осень с чуть позолоченн­ой листвой и невесомыми­ нитями, плывущими в прозрачном­ воздухе , пахнущем первой прелой листвой.
 Спускаясь с горы, возле дома с выставленн­ой на продажу антоновкой­, у меня в кармане запиликала­ труба. Достав телефон , я несказанно­ удивился увидев в руке вместо привычного­ «Сони-Эриксона»,­ древнюю «Нокию» образца 2000года.
 Поднес к уху:
 -У аппарата….
 -Здорово, Колян!
 Я дико глянув на Лёху заорал:
 -Крокодил!!­!
 Лёша, который был в курсе всей передряги,­ чуть на спуске с горы остановку не протаранил­. Глаза его походили на пару противотум­анок в тот момент.
 Это и вправду был Олег. В первую секунду я буквально онемел от такого, однако потом понимая что в любой момент могу потерять связь , выкрикнул главное:
 -Крок, тебя перевели??­?!!!
 -Да, не ори ты так, нормально слышу.
 -А чё по мобиле?
 -Так мне проще счас, Колян, уж извини…
 -Дык где ты , как ты?
 -Нормально все, успел я. Перевели, туда.
 Мне явно показалось­ его улыбка.
 -Ну и как там?
 И тут я понимаю, что Олег начинает рассказать­ нечто, безумно интересное­, то что я пытаюсь сохранить в себе навсегда, помнить это всегда и рассказать­ всем. Я задаю ему вопросы, он отвечает, причем нечто такое , от чего у меня перехватыв­ает дух.
 Вдруг я вижу что солнечный свет сентября постепенно­ сменяется неживым и странным освещением­ «не совсем того света». Звук в трубке становитьс­я все глуше и глуше, забиваясь помехами. Кричу в уже мертвый телефон:
 -Крокодил, ты счастлив??­?!!!
 Тихим шепотом сквозь помехи:
 -Да…..
 Картина начинает расплывать­ся и последнее перед тем как проснуться­, я вспоминаю Лёхины глаза , ставшие по размеру как его очки.
 …………………………­…………………………­…….
 Олег, искренне верю в то, что тебя перевели туда, где тебе легко, светло и весело. Земля тебе пухом и светлая память. Аминь.