Докрашиваю своих пилигримов. Как всегда, темпера, акрил и масло.

Начинаю показ со своего одного из самых лучших пейзажа, который, по сути, не пейзаж, а картина. Хорошо, что не все гаражи в Москве посносили, и кое-где ещё остались уютные уголки да закутки)))

Завершил работу над новой картиной. Это небольшое полотно, размером 21 на 30 см, но для меня оно стало целым исследованием. Изначально задача была чисто технической: упражнение на создание правдоподобных текстур. На одном холсте мне хотелось «примирить» матовость старых досок, грубость ржавого металла и невесомость бабочки-мотылька.

И вот работа готова. Но теперь встает самый интересный вопрос: как ее назвать? У меня есть два варианта, и выбор названия, как оказалось, может изменить восприятие всей истории.

Искусство иллюзии: зачем нужны текстуры?

Моя главная цель была в том, чтобы зритель поверил: вот это — шершавая, потрескавшаяся от времени древесина, а это — облупившаяся краска на металле, покрытом ржавчиной. Достичь этого — значит зацепить взгляд, дать ему «пощупать» картину на расстоянии.

Я работаю акрилом, и эта техника требует глубокого понимания материала. Здесь нельзя просто мазнуть кистью — нужен комплекс знаний.

• Укрывистые, плотные слои создавали основу, массу объекта.

• Полупрозрачные лессировки добавляли глубину, сложность цвета и ощущение старины.

• Мастихин стал главным героем в изображении ржавой замочной скважины. Он оставил характерные, фактурные следы, имитирующие слой облупившейся краски и коррозию под ней.

Каждый элемент рождался в несколько этапов. Например, холодные серые доски на самом деле состоят из охры, умбры и сизых оттенков. А тончайшие трещины на них — это кропотливая работа тонкой кистью по уже высохшим нижним слоям.

От техники — к смыслу: появление бабочки

Изначально у меня был фотореференс: старая дверь с ржавой фурнитурой. Но я сознательно отошел от копирования. Картине не хватало точки притяжения, живого контраста. Так родилась идея добавить бабочку-мотылька.

Этот легкий, почти эфемерный элемент стал завершающим аккордом. Он не только уравновесил композицию, но и кардинально изменил настроение работы. Простое упражнение превратилось в картину с внутренним сюжетом.

Две истории в одном названии

И вот мы возвращаемся к главному вопросу. От выбора названия зависит, на какую «историю» настроится зритель.

1. «Мотылек». Просто, лаконично, загадочно. Взгляд сразу цепляется за хрупкое существо. Возникает вопрос: "Что он там увидел, заглянув в темную скважину? Чем заняты люди за этой дверью?" Здесь рождается интрига, почти детективный сюжет. А если вдуматься в само слово «мотылек» — от «мотаться», быть непостоянным, — появляется еще один философский пласт.

2. «Ночная бабочка». Это название звучит таинственнее, даже немного драматично. Оно создает иное настроение: «Ночная бабочка и темная скважина».

Так техническая задача по изучению текстур неожиданно завершилась рождением образа, который просит название и рождает истории. Для меня это ценный опыт: даже следуя учебной цели, важно оставаться художником, который вносит в работу часть своего видения, свой вопрос к миру.

А как вам кажется, какое название — «Мотылек» или «Ночная бабочка» — лучше раскрывает эту работу?