Как обычно бывает на Пикабу, автор даже не пытается изучить историю
вокруг этого дома и его владельца.
Да. Автор тоже известен.
Мне очень нравится этот дом и я много читал о его создании и хозяине. Ниже статья, которая, наиболее полно открывает информацию об этом особняке.
И причём тут абхазские мандарины.

Терем купца Игумнова

 О знаменитом московском особняке, который никому не принес счастья

На улице с загадочным названием Якиманка есть два удивительных здания, которые знает каждый москвич. Первый — это старинный храм Ивана Воина, великолепный памятник московского или нарышкинского барокко. Второй — чудесный сказочный терем, его занимает французское посольство, но в народе он по-прежнему известен как дом купца Игумнова.
На улице с загадочным названием Якиманка есть два удивительных здания, которые знает каждый москвич. Они словно сошли с иллюстраций древнерусских былин и неведомым образом попали в современный урбанистический пейзаж. Первый, это старинный храм Ивана Воина, великолепный памятник московского или нарышкинского барокко. Второй — чудесный сказочный терем, который стоит напротив. Уже много лет это здание французского посольства, но в народе его по-прежнему называют домом купца Игумнова.

Наследник текстильного короля

Эти дома похожи, хотя их разделяет почти два века. Если храм Иоанна Воина действительно является редким сохранившимся образцом допетровского стиля (хотя закончено его создание уже в годы царствования нашего первого императора), то второй — стилизация. Но сделана она с таким тонким вкусом, что поверить в это с первого взгляда трудно. Впрочем, давайте обо всем по порядку.

История эта начинается 30 марта 1851 года, когда жена видного петербургского купца Вера Яковлевна Игумнова за 17140 рублей серебром купила у московской купчихи В.Д. Крашенинниковой участок с домом в конце Якиманки. Приобретен он был впрок, скорее, с целью инвестиций, и несколько десятилетий старый дом так и стоял на прежнем месте.

Кстати, место было выбрано не случайно: с одной стороны, это был традиционно купеческий район Замоскворечья, с другой Якиманка (название это пошло от церкви Иоакима и Анны), переходила в Калужский тракт, на котором находился Нескучный сад — модное тогда прогулочное место. Можно сказать, участок был заметный и перспективный.
У самого же купца первой гильдии были иные заботы. В 1857 году братья Игумновы совместно с московскими купцами братьями Карзинкиными приобретают Ярославскую мануфактуру, основанную еще по указу Петра Первого в 1722 году. На ее основе они создают Товарищество Ярославской Большой мануфактуры (ныне это Ярославский комбинат технических тканей «Красный Перекоп»), которое становится одним из крупнейших производителей текстиля в России. Бизнес шел в гору, и его владельцы — уже скорее промышленники, чем купцы — постепенно стали одними из богатейших людей страны.

Насдедникомумн разросшейся промышленной империи, включавшей несколько фабрик-филиалов и даже золотые прииски в Сибири, стал молодой, тогда 33-летний Николай Васильевич Игумнов. Это был уже человек иного склада, далекий от старообрядческих традиций предков.

Именно он в 1888 году и решил поострить на доставшемся ему в наследство участке «московскую резиденцию». Живя в Ярославле, Игумновы активно вели строительство. Был там у них и свой любимый домашний архитектор — Николай Иванович Поздеев. Ему то и доверил молодой промышленник строительство своего московского особняка.

Уездный мастер

На тот момент Поздееву тоже было тридцать три года, а он занимал должность городского архитектора Ярославля. Благодаря его стараниям уездный город с тысячелетней историей обогатился многими чудными зданиями, например, часовней Александра Невского или Сретенской церковью в Депутатском переулке, или изысканным особняком с атлантами, который зодчий построил для владельца табачной фабрики Дунаева.

При этом, Николай Иванович Поздеев был почти не известен за пределами Ярославля и проект особняка Игумнова стал его первой работой в Москве, хотя в свое время он закончил здесь училище живописи, ваяния и зодчества.

Сначала мастер предлагал лишь перестроить старый дом, но заказчика такая скромность не устроила — он хотел, чтоб все было по высшему разряду. В истинно купеческих традициях, Игумнов повелел возвести такой дом, чтобы Москва ахнула. И денег на то выделил немыслимое количество – целый миллион.

Для особняка был выбран образ богато украшенного дворца-терема допетровской эпохи. Отсыл к истинно «московской» старине и ассоциация с дворцом Алексея Михайловича в Коломенском или Теремным дворцом в Кремле. Для обоих Николаев (зодчего и заказчика) он был органичен: в нем очевидно купеческое, русское происхождение Игумнова, в то же время, он стилистически очень близок к тем церковным зданиям, которые Поздеев строил в Ярославле. Другое дело, что теперь ему предстояло строить не храм, а жилой дом.
Денег на материалы не жалели. Изразцы заказывались у знаменитого «Товарищества производства фарфоровых и фаянсовых изделий Матвея Сидоровича Кузнецова». Выписывали самый ценный в мире каррарский мрамор, тот из которого Микеланджело ваял своего Давида. Даже кирпич привезли из Голландии. К работе над интерьерами был привлечен Петр Семенович Бойцов — известный мастер усадебного строительства.

Дело в том, что по желанию заказчика внутреннее убранство должно было быть выдержано не в русском (как внешнее), а во французском стиле. Сразу же за массивными входными дверями, гости погружались в царство ампирной роскоши. Мебель в стиле Людовика XV и великолепные гобелены XVII века подчеркивали французский дух этого помещения. А примыкающий к гостиной малый салон был меблирован в стиле Людовика XVI.

Скелет в шкафу и царская обида

Когда с дома сняли леса и он во всей красе предстал перед публикой, ожидаемой восторженной реакции не последовало. Наоборот, московское общество встретило появление сказочного терема довольно настороженно. Причем как купечество, так и профессиональное архитектурное сообщество. Не все, конечно, а лишь некоторая часть.

Идеи Поздеева опередили время, ведь похожие по стилю здания верхних торговых рядов (ГУМ) архитектора А.Н.Померанцева или здание городской думы в Москве (музей В. И. Ленина и филиал ГИМа), выполненное по проекту Д. Н. Чичагова, были заложены лишь несколькими годами позже. Псевдорусский облик был непривычен глазу, а публика в Москве консервативная. Возможно, сказалась и простая человеческая ревность, ведь оба Николая были людьми чужими в городе.
Так или иначе, но купец расстроился, а крайним, естественно, стал зодчий. Игумнов, ранее не ограничивавший его в средствах, возмутился, что некоторые сметы оказались завышены, и вроде бы даже отказался платить по каким-то счетам. Не исключено, что архитектор действительно не уследил за процессом — ему просто было не до того.
Жена Николая Ивановича умирала от туберкулеза, нужно было следить за маленьким сыном, да и сам он страдал от этой страшной болезни. В начале 1893 года Поздеев уехал в Ярославль и осенью скончался там от «чахотки», не дожив двух недель до своего тридцатисемилетия. Любимую супругу Марию он пережил всего на несколько месяцев.

Конечно, после этого по Москве поползли слухи о том, что оскорбленный мастер покончил с собой, но это была лишь легенда. После смерти Николая работами руководил его младший брат Иван — тоже весьма известный архитектор.

Игумнову долгого счастья дом тоже не принес. Он посещал его наездами, красиво и широко кутил, но стать своим человеком в московском обществе так и не смог. Ходили слухи, что он поселил в доме свою юную любовницу — то ли актрису, то ли танцовщицу, к которой и сбегал от жившей в Ярославле семьи. Но однажды, неожиданно заявившись в Москву, он застал ее с любовником.
Что произошло дальше, толком никто не знает, но барышня исчезла. Молва утверждала, что страшный в гневе купец убил неверную, а труп замуровал в стену терема. Полиция даже дело завела, правда, следов преступления не обнаружила — видимо, актриса просто сбежала из города с новым любовником.
Игумнов продолжал наездами бывать в Москве и красиво гулять. Как-то в 1901 году во время званого бала исключительно ради бахвальства он усыпал пол танцевального зала золотыми червонцами. Гости весело плясали до утра, не задумываясь, что попирают ногами лик самого государя императора, высеченный на монетах. Николаю об этом донесли, он пришел в бешенство и приказал выслать купца в далекую абхазскую деревню Алахадзы без права возвращения в столицы.

Первый абхазский мандарин

То ли Абхазия благотворно подействовала на Николая Васильевича, то ли сам факт опалы и ссылки встряхнули его. Но факт, что образ нувориша и купца-кутилы уходит в прошлое, а нам представляется совсем иной человек: рачительный хозяин, отличный бизнесмен, великолепный организатор и преданный своему делу ученый-садовод. На Кавказе Игумнов нашел свое настоящее призвание и обрел вторую родину
Благодатной землей эту местность между Гагрой и Пицундой в то время назвать было трудно: заболоченное место с тьмой малярийных комаров и ядовитых змей. Мертвая безлюдная зона, толком не пригодная для нормальной жизни.

Опальный купец за бесценок купил у абхазского княжеского рода Инал-Ипа шесть тысяч десятин этой самой гиблой земли и приступил к их освоению. Николай Васильевич привез с Дона 150 рыбаков и наладил на реке Бзыбь рыболовецкий промысел, а вскоре построил первый на побережье рыбоконсервный завод.
Для того, чтобы привлечь людей, Игумнов создал для рабочих уникальные по тем временам условия: построил общежития с двухместными комнатами и даже с отдельными курительными залами, а для семейных возвел отдельные домики, которые через какое-то время переходили в собственность семьи рабочего вместе с участком земли.
Одновременно Игумнов принялся за осушение болот. По его приказу были высажены 800 эвкалиптов и сотни болотных кипарисов — растений, отлично впитывающих влагу. Баржами по морю стали привозить плодородную кубанскую землю. На осушенных землях Игумнов завел племенные животноводческие хозяйства: завез в эти южные края родных ярославских коровок. Они прекрасно прижились на Черноморской земле, и хозяйство стало приносить хороший доход.

Но главным и любимым детищем Николая Васильевича стал чудный, диковинный сад. Его заботами была высажена первая мандариновая роща (трудно поверить, но до этого в Абхазии не выращивали мандарины!), созданы плантации лечебных деревьев — камфарного и хинного, необходимого для борьбы с малярийной лихорадкой. Появились такие необычные для этих мест растения, как киви, манго, лимонный сорго, тунга, табак. Заработало предприятие «Абхазский бамбук»
Трудно даже представить, сколько сделал для региона этот удивительный человек. А во время Первой мировой войны он приютил и дал работу, а по сути, спас от гибели тысячи армян, вынужденных бежать от страшных турецких ятаганов.
После революции 1917 года Игумнов добровольно передал новой власти свои огромные хозяйства. Он не захотел бросить дело своей жизни и не стал эмигрировать вслед за семьей во Францию, а остался работать простым агрономом в организованном на его землях цитрусовом совхозе имени Третьего Интернационала. В 1924 году Николая Васильевича не стало. Похоронили его скромно, а могилу обсадили любимыми им кипарисами.

А что же стало с его московским особняком? После отъезда хозяина он был выставлен на продажу, но найти покупателей не удалось. Видимо, дурная слава отпугивала. В советское время в доме сначала сделали общежитие Госзнака, затем институт мозга, который изучал уникальные извилины Владимира Ильича. В 30-е годы, когда постепенно стали восстанавливаться отношения с Европой, особняк передали французской дипломатической миссии, которая располагается в нем и по сей день.

Взято отсюда: https://moslenta.ru/istoriya/igumnov.htm

Фото из интернетов

Если мы вернемся немного назад и вспомним, что из этого поста вы уже знаете, на что похож сливной способ, а из этого узнали как работает наливной способ литья керамики, то окажется, что вы знаете больше, чем некоторые выпускники профильных творческих ВУЗов. Зачем вам это надо я в душе не если честно, ума не приложу. Вряд ли на Пикабу 400 тысяч керамистов, но пост про наливной способ посмотрели почти 400к раз. Короче, я в шоке от ваших интересов, пикабушники. Ну, а раз 400к человек вне всякого сомнения теперь обладают профессиональными знаниями о технологии керамики, значит пришло время рассказать вам про технологию, сильно облегчающую жизнь керамистам, которые производят однотипные изделия большими тиражами.
— Зачем производить однотипные изделия большими тиражами? - спросите вы. — Мы ж теперь художники, а не посудная фабрика! Делаем все уникально и индивидуально, а не тиражи!
Но задачи бывают разные, отвечу я вам. Например, однажды нам нужно было изготовить 68 квадратных метров фасадных изразцов. А когда то, что нужно сделать руками начинает измеряться в квадратных метрах, хочется хоть чуть-чуть упростить этот процесс. Кассетный способ литья в этом случае именно то, что доктор прописал.
Итак, дом в центре Москвы, на Большой Якиманке 15. Центрее в Москве только Кремль. Задача: создать керамический декор для заполнения пространства между окнами верхнего этажа и кессонов чуть ниже. Сроки, как обычно, крайне сжатые, а качество надо выдать безупречное.
В такой ситуации выход только один: разработать модульный условно бесконечный изразцовый ковер из повторяющихся элементов. Сейчас такой ковер называют английским словом "паттерн", а раньше по-простому называли французским словом "раппорт".
Наш раппорт в итоге получился таким:

Нижний правый угол можно приставить к верхнему левому, а нижний левый к верхнему правому сколько угодно раз.
Разделив изображение на 84 элемента, мы стремительно вылепили рельеф. Лепили не просто на стене, а сразу на моделях изразцов, чтобы упростить себе процесс изготовления рабочих форм для литья с этих моделей. Как видите, швы сразу заложили в рельеф:

На фото выше видите верхнюю часть раппорта.
Каждый изразец имеет свой порядковый номер в общем "ковре" и мы можем посчитать какое количество изразцов №1, №2 и т.д. нам нужно изготовить, чтобы укрыть своим ковром 68 квадратных метров стены дома.
Пока скульптор лепил рельеф, модельщик увлеченно создавал оснастку для изготовления кассетных форм для отливки изразцов с этим рельефом.
Классический изразец отличается от обычной плитки наличием румпы.

Румпа нужна для того, чтобы изразец крепче держался и не упал вам на башку покинул своё место в кладке стены самопроизвольным образом. В ней делаются отверстия, сквозь которые пропускаются усы из нержавеющей или медной проволоки, которые заводятся в кладку или привязываются к монтажной сетке.
На примере формы для румпы я вам и покажу что такое кассетная литьевая форма.
В сборе она выглядит так:

В левой кассете 9 форм, в правой 11. Все формы в кассете имеют общий литник и дают возможность не нянчится с каждой отливкой по отдельности, а разом залить 20 изделий. И при этом литейщику не нужно тратить драгоценное время на совмещение отверстий, т.к. все формы абсолютно одинаковые и имеют пазы, позволяющие быстро собирать их в правильной конфигурации практически в произвольном порядке. Любые детали можно легко заменить в случае поломки. Главное, чтобы дно было всегда внизу, а верх вверху, т.к. в дне литники не сквозные, чтобы фарфор не вытекал на пол, а в верхней форме есть удобный порт для установки воронки.
Модель румпы выглядит так:

Заформовав ее со всех сторон мы получаем вот такую рабочую форму для литья. Литники пока только размечены, но не просверлены:

В собранном виде форма для отливки одной румпы выглядит так:

Для каждого элемента рабочей формы делается силиконовая форма, с помощью которой мы будем всю эту красоту тиражировать:

Для рельефной части изразца я тоже сделал универсальную силиконовую форму. Форму-то сделал, а вот фотографии — нет. Так что напрягайте воображение со всей нездешней силой настоящих керамистов. Зря, чтоли я вам все так подробно рассказывал в предыдущих постах?

В общем, в честном бою или под покровом темноты отбираешь модель у скульптора (добровольно отдавать никто не хочет, потому что "вот тут чуть-чуть еще надо доделать"), вставляешь в эту самую силиконовую форму, заливаешь гипсом и — вуаля!

Вот они после отливки:

После небольшой доработки они укладываются друг на друга, и получается кассета с лицевыми деталями изразцов:

Сверху обязательно ставим инновационный высокотехнологичный нанокирпич, чтобы верхняя форма не всплыла, когда зальем шликер в кассету и не обдала литейщика тугой струёй этого самого шликера.

Шликер, для тех кто прогулял прошлые посты, это растфор фарфора в воде. Такая жижа, густоты сливок.

Заливаем шликер в кассеты, засекаем 40 минут и начинаем разбирать:

В этом месте особо внимательные скажут:

— Ты кого пытаешься обмануть?! Это не те формы для румп, которые ты вначале показывал!

— Не те. От тех нет таких фотографий. А от этих нет тех фотографий. Поэтому превозмогаем и напрягаем воображение! Зря что ли я вам... Ну, короче вы поняли.

Дальше все просто. Вынул румпу, макнул в шликер. Чуть-чуть! Только в месте контакта с обратной стороной лицевой части изразца! И можно соединять две детали. Они склеиваются намертво. Не верите? Ну попробуйте ручку от чашки оторвать. Или от чайника. Они тоже на шликер в большинстве случаев приклеиваются.

Дело стремительно набирает обороты и изразцы заполнят сушильные стеллажи:

После сушки мы их чуть-чуть дорабатываем молотком и зубилом. Точнее ножичком, губочкой и кое-где шкурочкой. Нежненько.

Получаются вот такие аккуратные отливки:

Их уже можно расписывать глазурями.

— Что, прямо так, без утельного обжига? - изумятся те, кто не прогуливал предыдущие лекции.

— Да! С этим материалом так можно. Из него же делают высоковольтные изоляторы и сантехнику. Ни то, ни другое не подвергается утельному обжигу, а глазуруется прямо по сухому черепку.

Расписываем:

Обжигаем, собираем, проверяем:

Все отлично. Упаковываем и — на монтаж!

Еееестеееественно, все коробки комплектуем в соответствии со схемой монтажа и подписываем. На стройке всю эту красоту раскладывать и осознанно собирать тупо негде. Монтажникам остается только сааамое сложное: не ошибиться с верхом. ВЕРХ ИЗРАЗЦА, БЛИН, НЕ СПУТАТЬ С НИЗОМ! Или с левой стороной. Или с правой. Ну не очень же сложно звучит, да? А вот хрен! Следить приходится в оба, иначе все уложат кверху жопой, приговаривая: "Чего тут поналепили? Ничего ж не сходится!"

Но вот все старания позади, изразцы смонтированы, леса разобраны и можно полюбоваться результатом с земли или пробравшись на крышу дома напротив. Там удачно расположился ресторан. Меня, правда, чуть не сдали ментам, когда я расчехлил камеру и достал здоровенный длиннофокусный объектив. Большая Якиманка под строгим надзором и бдит каждый официант. Пришлось объяснять, что я тут хочу просто изразцы пофоткать, а не оборудовать гнездо снайпера.

В общем пикабушники, будете гулять по Большой Якиманке, мчаться по ней на электробусе, или, не к ночи будь помянут, самокате, смело задирайте голову в районе дома 15. Вверху красиво )

Сделали мы все это еще в 2013 году, кстати. 12 лет и зим прожили эти изразцы на фасаде дома. Ну, короче, вы поняли ) Хорошим танцорам ничего не мешает. Можно было бы смело добавить этот пост в серию "керамика и мороз" как хороший пример, но поскольку я страшно скромный, оставлю в технологии.

На Большой Якиманке есть одно сказочное здание. Невозможно не влюбиться в это многообразие резных деталей.

Но интересен дом не только свой архитектурой. Его владелец был человеком с интересной судьбой.

Однажды, желая поразить московское общество своей роскошью, купец устроил у себя в доме шикарный вечер с балом. Он рассыпал по всему полу золотые монеты. Гостям приходилось ходить прямо по ним – при том, что на монетах был изображен император Николай II.

Об этой выходке, конечно, доложили царю, и она не понравилась самодержцу. Купец был отправлен в дальнюю ссылку в район современной Абхазии.

Там Игумнов увлекся разведением садов. Он привез высадил на будущих плантациях несколько видов плодовых деревьев, привезенных из соседней Турции.
Особенно хорошо  прижились мандарины. Они приносили Игумнову неплохой доход.

После 1917 г., Н. Игумнов работал агрономом на бывших своих мандариновых плантациях. В то время на их месте появился совхоз.

А в роскошном особняке располагается сейчас резиденция посла Франции.

Больше краеведческих заметок и прогулок в телеграм : https://t.me/kraeveddi