«На нашей необъятной земле никогда нет нуждающихся!» кричали лозунги, повсеместно расклеенные по серым стенам пятиэтажных домов прибрежного города Высокий Мыс. В большинстве своём эти лозунги закрывали хулиганские надписи, но всё же, немало людей, понимая, что «чего-то» не хватает, читали это восклицание и убеждались в обратном: «Всего хватает! Всё в избытке!». Высокий Мыс был типичным городом Союза: застройка пятиэтажными панельными и кирпичными домами, узкие прямые улицы, ровные кварталы, и только море хоть как-то красило этот серый урбанистический пейзаж. Но и вода в море какая-то серая, и песок, и погода всегда пасмурная. Даже в солнечные деньки тоскливо выглядит этот город. Впрочем, чтобы горожане не замечали этой серости, Горком часто устраивает концерты, на которых поются песни типа «Жизнь ярка! Жизнь весела...» и это работает: люди уходят довольные и счастливые. Не приходить на эти концерты нельзя. За неявкой последуют жёсткие санкции со стороны милиции. Впрочем, если не гулять по улицам, которые во время этого мероприятия патрулируют доблестные стражи порядка, то попасться очень сложно. Кроме того, молодым людям до определённого возраста закон не писан в прямом смысле. Союз считает молодых людей глупыми, слабыми и неразумными, поэтому зачастую им прощаются даже очень тяжёлые преступления. И что удивительно, ни один человек из Верховного министерства не задумывался о том, что многие молодые люди умнее большинства взрослых.

1.

Молодой светловолосый человек, уже несколько дней живущий на массивной опоре железнодорожного моста, этим утром проснулся рано. По его ощущениям было около семи часов. Лучи восходящего солнца медленно прогоняли ночные тени. Щебетание утренних птиц будило природу. Парень сел на краю опоры, свесив искусанные комарами ноги над ручьём, почти полностью заросшим камышами. Вдалеке стали слышаться звуки поезда. С каждым мгновением они становились всё громче и громче, и вот поезд заехал на мост. Опоры моста затряслись. Молодой человек, привыкший уже к этой тряске и к этому шуму, даже не заметил поезда. Он достал пачку сигарет из бокового кармана небольшого рюкзака, который обычно использовал как подушку, достал сигарету, достал коробок спичек, открыл его и увидел, что в нём всего одна спичка. «Только попробуй не загореться», - угрожающе вслух сказал молодой человек спичке. Загорелась. Он затянул горьковатый дым и величественно устремил взгляд на Высокий Мыс, который отсюда был виден как на ладони. Откуда-то сзади раздалось девичье хихиканье:

- Хи-хи, совсем одичал, со спичками разговаривает, - пролепетала молодая девочка тонким голоском.

- Привет, Маша, - отозвался парень, делая вторую затяжку. Девочка села рядом с парнем и также уставилась в даль, но, не заметив ничего особенного в утреннем пейзаже, торжественно объявила:

- Я тебе тут поесть принесла, - после этих слов она расстегнула чёрную кофту и высыпала перед парнем несколько банок с консервами.

- Неужели дядя Родя опять забыл закрыть окно на ночь? - весело спросил парень. Маша захихикала. А солнце, тем временем, уже поднялось достаточно высоко. Небо на удивление ясное.

Пока парень выковыривал содержимое консервной банки складным ножом и жадно глотал, не прожевывая, Маша заботливо наблюдала за ним.

- Петь, когда ты всё-таки домой вернёшься? Твои родители переживают, в милицию заявили, - озабочено спросила девочка.

- Когда захочу, тогда и вернусь, - грубо ответил Петя. Губы девочки скривились, а длинные треугольные уши задрожали, она отвернулась. Да, уши и пышные ресницы делали Машу уникальной. Она не была человеком, скорее каким-то мифическим существом, её личико походило на мордочку какого-то милого безобидного грызуна. Девушка была среднего роста, но ниже Пети, и была чрезвычайно ловка и вынослива в физическом плане. В Высоком Мысе не было подобных Маше «людей», что вызывало сострадание у горожан, - прости, - виновато произнёс Петя и коснулся своими длинными пальцами оголённую руку Маши, та дёрнулась и отвернулась, - прости, - повторил он чуть тише.

Характер Маши был под стать её внешности – особенный. Казалось, что в ней живёт две личности: ранимая, которой постоянно хочется плакать, и удивительно весёлая, готовая хохотать сутками напролёт. Причём торжествует обычно вторая. Поэтому сейчас Маша шла рядом с озадаченным и погрустневшим Петей по холодному серому крутому песчаному берегу, нарочно сохраняя обиженное лицо, но прикусывая нижнюю губу, пытаясь удержать смех. В конце концов, она, не выдержав, громко захохотала. Петя недоумённо посмотрел на свою подругу, но поняв, что зла она на него больше не держит, захохотал вместе с ней. Они ушли довольно далеко от Высокого Мыса. Время клонилось к двум часам дня. От ясного утра не осталось и следа. Небо затянуло тучами. Потемнело, и, кажется, должен был пойти ливень. Смех ребят прервал тяжёлый басистый голос:

- Здравия желаю, граждане, - ребята обернулись. Перед ними стоял милиционер. Он приподнял тёмно-синюю фуражку и представился, - капитан Пардабисксов. Какова причина вашего присутствия за пределами города?

- Нам шестнадцать, - твёрдо ответил Петя.

- Ой, прошу прощания, граждане, - виновато произнёс офицер, и вновь поднимая фуражку, пожелал удачного дня, развернулся и ушёл восвояси. Одет он был совершенно не к месту и не по погоде: сапоги, чёрная шинель с меховым воротником и кожаные перчатки. Ребята долго глядели на уходящего офицера.

- Ты заметила?

- Да-а…

Уже не осталось сомнений, что Высокий Мыс далеко позади: ребята шли между изумрудным волнующимся морем и густым лесом.

- А куда мы идём? – спросила Маша.

- Я думал ты меня куда-то ведёшь, - ответил Петя.

- Может вернёмся назад? Скоро темнеть будет, - в голосе Маши звучала нотка испуга.

- Зачем? Мы идём в направлении к Аул-Русо. Там у меня есть знакомый, у него переночуем, а завтра вернёмся. Там ещё завод шампанского есть. Ради этого стоит идти, - Петя соврал. В Аул-Русо действительно был завод шампанского, но не было знакомых. Он просто не хотел возвращаться в город, где ничего его не держит. Не хотел возвращаться под железнодорожный мост. Его родители противны ему. Они, как и все остальные взрослые и многие его ровесники, не понимают, что жизнь должна заключаться не только в лозунгах, концертах, работе ради Союза… Ради государства, в котором каждый город – муравейник, а жители – муравьи, неразумные муравьи, работающие исключительно на благо муравейника. Пете нравилась Маша. Она также не зомбирована пропагандой. Она действительно понимает его и дорожит им… Тем не менее, он знал, что однажды, сам того не ведая, проснётся муравьём. История не знала взрослых инакомыслящих людей, но знала много подростков. Что-то происходит с людьми по достижению определённого возраста, и Петя хотел насладиться жизнью, пока это «что-то» не произошло с ним. Он верил в Машу. Считал, что если она не человек, то её мозг устроен иначе, и она сможет противостоять «чему-то».

Тучи рассеялись. Небо стало голубым, но солнце уже начинало садиться. Ребята сидели на большом камне и ели тушёнку.

- Я всё думаю про милиционера. Ты видел, как он одет? – спросила Маша у своего друга. Тот кивнул, - твои родители же обратились в милицию, а ты знаешь, милиция очень быстро находит пропавших.

- Да, это странно, - задумчиво сказал Петя, взяв сигарету. Закурить у него, впрочем, не получилось, ведь последнюю спичку он сжёг утром. Тогда он заложил сигарету за ухо и продолжил есть. Вдруг из-за кустов вышел чёрный кот, вальяжной походкой прошёл по песку и сел напротив ребят, пронзая их ярко-зелёным, как будто разумным, взглядом. Лицо Маши озарила улыбка умиления:

- Ой какой милаха! Кушать, наверное, хочешь? – кот мигнул глазами, - Петь, дай ему тушёнки, а то я свою уже съела.

- Да ну, вот ещё всякую тварь лесную кормить, - безразлично ответил парень.

- Петя! – строго воскликнула Маша. Парню ничего не оставалось, кроме как послушаться подругу, ведь он не хотел ещё раз обидеть её. Петя проткнул ножом кусок мяса и наклонился. Кот встал и медленно пошёл к еде, однако, вместо того, чтобы взять тушёнку, он поцарапал Пети ногу и отпрыгнул. Маша захихикала. Взгляд кота, устремлённого на Петю, так и говорил: «Поймай меня, если сможешь». Пока Маша надрывала живот от смеха, кот и Петя уже скрылись в лесу. Она перевела дух и побежала догонять их.

Казалось, кот не хотел отрываться. Он всегда был на десять шагов впереди, ни больше, ни меньше. Когда Петя споткнулся и упал, кот остановился и ждал, когда преследователь поднимется и продолжит погоню. Маша бежала следом. В итоге все трое прибежали к какому-то забору. Кот остановился. Петя уже был готов взять своего обидчика за шкирку, но его успела остановить Маша

- Стой! Нечего в беззащитного котика нож тыкать, - весело сказала девочка. Петя действительно передумал наказывать кота.

- Ладно, живи, котяра, - добродушно сказал он коту.

- Ой, у тебя синяк, - Маша прикоснулась своими тонкими холодными пальцами к лицу Пети, - где это ты так?

- Да так, упал во время погони. А что это за место?

Цоколь и столбы забора, к которому ребят привёл кот, были изрисованы и исписаны. Известка отвалилась. Рядом лежал мусор. Петю привлёк лист, висевший на столбе, на котором нарисовано существо с такими же, как у Маши, ушами и подписано «Перепутюлькина в президенты». Петя встал так, чтобы девочка не заметила этого рисунка.

- Похоже на какой-то военный объект, - за забором не виднелось ничего, кроме деревьев, - мы пойдём туда?

- Э-э, у меня нога, - указал Петя на кровоточащие царапины, оставленные котом.

- Ой, и правда, надо обработать, - Маша опустила руки в карман кофты и достала пузырёк йода и пластырь, - ого, не знала, что у меня это с собой, - Петя сел на цокольную часть забора, давая Маше возможность продезинфицировать рану. Кот, тем временем, тёрся об её ногу. От йода рану жутко жгло, но парень терпел. Маша заклеила раны пластырями, ласково погладила кота, ещё раз спросила пойдут ли они за забор.

- Давай обождём, - предложил Петя, доставая из-за уха сигарету, которая каким-то чудом не потерялась при погоне за котом. Он достал спичку, не замечая то, что некоторое время назад коробок был пустым, и закурил.

Ребята принялись ждать.

Сумрак ночи съел дневной свет. Луна пришла на смену Солнцу. Зажглись звёзды. Кот дремал на коленях у Маши, которая спала на плече у Пети. Петя же всматривался в надписи на заборе, в табличку «Вход категорически запрещён», в мусор. «Тут были люди, возможно, совсем недавно, - раскидывал мозгами парень, - но за котом я бежал довольно долго по лесу. Значит, скорее всего, люди приходили с той стороны. Вполне возможно, что за забором какой-то посёлок. Было бы неплохо осмотреть периметр...», - он глянул на сопящую Машу. На её лице застыла очаровательная улыбка. «Чем дольше она спит, тем позже мы окажемся за забором», - думал Петя. Что-то отталкивало его от этого места. Они пришли сюда не по своей воле. «Кот не тот, за кого он себя выдаёт. Почему вход категорически запрещён? Почему на листке нарисовано существо, похожие на Машу, ведь она единственная такая?» Он закурил и поднял голову на небо. Луна и бесчисленные звёзды безразлично наблюдали за планетой в эту ясную тёплую ночь. Ночь была действительно тёплой, теплее, чем день, и Петя вдыхал сладкий запах моря, переносимый ветром сквозь лес. Маша, тем временем, проснулась и с весёлой улыбкой наблюдала за забавным задумчивым выражением лица её друга.

- Ну? Мы пойдём? – спросила девочка, возвращая парня на землю из небесного мира раздумий.

- Э-э, - Петя не ожидал, что его подруга проснётся так быстро, - ну-у, - на его лице появилась тень лёгкого испуга, и Маша это заметила.

- Да что с тобой? Когда это тебя останавливали запреты? – негодуя спросила девочка. «Действительно, что это со мной?» - подумал Петя

- Ладно, пойдём, - с неохотой произнёс парень, - нам фонарики бы не помешали.

- Это не проблема, оказывается, они у меня всё время лежали в кармане. И как я не заметила их раньше? – действительно, как она их не заметила, если учесть, что карманы не очень глубокие, а она доставала из них йод и пластырь? Ребята встали на цоколь забора и посмотрели вперёд через решётку. Ничего не было видно. Маша включила фонарь, и луч света рассёк темноту; одни деревья и кусты, - ну что? Вперёд? - Маша занесла ногу через решётку.

- Стой! – вскрикнул Петя, - Маша! Обещай, что мы вернёмся назад! – серьёзно произнёс парень.

- Обещаю, - с лукавой улыбкой ответила Маша. Оба спрыгнули с забора на ту сторону. Кот уже сидел там. Его зелёные глаза светились ярче фонариков...

Продолжение следует...
Рассказы пишет мой семнадцатилетний брат, потому ставлю тэг "Моё".
Больше глав и рассказов можно найти тут

Наверное, каждого человека, ждущего чего-то грандиозного, посещало чувство, щекочущие все внутренности. Чем ближе это грандиозное событие, тем труднее уснуть, труднее сконцентрироваться на каком бы то ни было монотонном деле, труднее видеть что-то тусклое, серое, ведь мир становится ярче. Лицо непроизвольно сияет.
Я переживал это из в года в год. С первого сентября, по тридцать первое мая. Это чувство порой мешало, заставляло вспоминать и предвкушать. Я до сих пор не нашёл верного способа как-то противостоять этому чувству. Да и зачем? Оно делало меня счастливее.
Отец хорошо знал, что меня прямо-таки разрывало от ожидания поездки. Он должен разбудить меня ранним-ранним утром, и мы отправимся в двухчасовой путь до Снегирёвки. Я пошёл спать раньше обычного. Намного. Но сна не было ни в одном глазу. Я прокручивал и прокручивал в голове все возможные приключения, начинающиеся уже завтра. Завтра постепенно превращалось в сегодня. Запах июня наполнял мою комнату. Чем пахнет июнь? Цветами и деревьями. Но нет же! Май тоже пахнет цветами и деревьями. Но июнь пахнет счастьем! Обе стрелки часов на моей руке приближались к полуночи. За окном темно и сыро. Как помню, конец мая в том году был богат на обильные ливни. Я встал с кровати, открыл окно, живу я на десятом этаже, и посмотрел на проспект. Редкие машины с гулом и брызгами мчались куда-то. Неужели кто-то может быть занят в такое-то время? Меня расстраивало, что люди проводят этот день так, как проведут и завтра, и послезавтра, и 31 августа: однообразно, не осознавая уникальность каждого дня. Я хотел мира во всём мире и счастья в каждую душу. Думал, как наивный ребёнок, потому что был наивным ребёнком.
Минутная и часовая стрелки застыли на цифре «12». Я высунулся в окно и крикнул: «Лееееето!», надеялся, что кто-нибудь ответит мне: «Урааааа!». Но только капли дождя мочили мои волосы.
Я вернулся в кровать с намерением заснуть. Я желал этого как никогда. Как никогда мне хотелось провалиться в сон, чтобы несколько долгих часов оказались мгновением. Рано или поздно заснуть всегда получается. Я рассказываю это, чтобы вы понимали, каким тяжким было ожидание. Давайте переместимся в момент, когда мы с отцом были на пути в Снегирёвку.
На протяжении всего пути мимо нас проносились совершенно однообразные леса, поля и деревни. Было очень жарко. Так жарко, что волосы прилипали к потному лбу. И не скажешь, что несколько часов назад шёл ливень. Чем дальше мы от большого города, моего дома, тем хуже качество дороги, и когда мой отец начинает огибать ямы по встречке, – мы близко. Ржавая белая табличка «Снегирёвка» на въезде в посёлок была такой родной моему сердцу, что, завидев её я невольно улыбнулся.
Что касается планировки посёлка: частный сектор, где и живёт моя бабушка, речкой разделяется с центром, застроенном пятиэтажными малосемейками. Вообще посёлок довольно большой; здесь есть и порт, и кораблестроительный завод, и вокзал, и много чего ещё, о чём я расскажу позже. Снегирёвка будет одним из главных героев моей истории.
Красный деревянный забор, местами почерневший от старости, окружал двор моей бабушки. Территория огромна – целый мир! И сад размером с Тайгу, и бескрайний огород, и сарай, и баня!
Бабушка встретила нас с отцом у калитки. От её фартука пахло пирожками. Она искренне была рада видеть нас. Мы долго обнимались. Потом она пригласила нас в дом. В доме пахло старой мебелью. Горьковатый, но приятный запах. Мы сели на кухне за стол, в центре которого стояла крупная тарелка дымящихся пирожков с капустой. Бабушка налила нам с отцом душистый чай с бергамотом.– Как школу закончил, Саш? – спросила меня бабушка.Я, жуя пирожок, ответил:– Более или менее. В основном четвёрки.– А как со спортом?– В этом году выиграли соревнование.Я, как и многие двенадцатилетние мальчишки, занимался футболом. Не скажу, что мне очень нравилось заниматься этим видом спорта, не скажу также, что достиг каких-то выдающихся успехов. Родители отвели, поэтому я ходил, не хотел их расстраивать.– Молодец! – бабушка заботливо потрепала меня по щеке. – Возьми ещё один пирожок, я потом ещё напеку.
Дверь на кухню открылась, в помещение вбежал смуглый русый парень – мой лучший друг Ромка. Он точно скучал по мне весь год так, как я скучал по нему. Мы сдержанно поздоровались за руку, ибо мы не девочки, чтобы визжать от радости и задыхаться в объятиях. Смешно, но тогда мы думали именно так. Думали, но в душе хотели и визжать, и обниматься.– Извини, что не встретил тебя. Я очень спешил, но не успел, – сказал Ромка, садясь за стол и беря с тарелки пирожок.
Стоит сказать, что бабушка относится к Ромке так же хорошо, как и ко мне. Она дружна с Ромкиными родителями, поэтому Ромке даже позволено ночевать в доме моей бабушки. Так и будет всё лето! Я смотрел на своего друга, жующего пирожок и отвечающего на какой-то вопрос моего отца, и представлял, как мы будем болтать по ночам обо всём, как будем вставать рано-рано утром, чтобы совершить какой-нибудь авантюрный поступок, а потом весь день разгребать последствия. Вскипятить воду в реке. Раздразнить злобного соседского добермана, а вместе с ним и самого соседа. Устроить локальный апокалипсис с петардами и пакетом молока в центре посёлка. Будучи укушенным каким-то насекомым, заразиться зомби-вирусом. 91 событие! О самых примечательных я вам, конечно, расскажу.
Мы с Ромкой поели и отправились в сад. В саду под яблоней стояла лавочка. Весело в августе сидеть на этой лавочке и ждать, кого первым яблоко стукнет по голове.– А где Денис? – спросил я у Ромки.– Он с родителями на море уехал. Вернуться должен через две недели.Денис был нашим третьим и незаменимым другом. У него был DVD-плеер. Совсем уж дождливыми вечерами мы собирались у него дома и в сотый раз пересматривали «Историю игрушек» или «Кошмар на улице Вязов» под раскаты грома на улице. Спать потом было, мягко скажем, некомфортно. В целом, Денис был неплохим парнем, всегда рассказывающим истории из боевиков, уверяя нас, что эти события происходили с ним лично. Комично: Денис МакКлейн убивает Ганса Грубера, сбросив того с 32 этажа. И мы же верили и искренне радовались, что наш друг вернулся к нам после очередного «спецзадания» целым и невредимым. Гордились его подвигами.
Мы с Ромкой сидели под яблоней, сквозь ветви которой нас ласкали солнечные лучи. Я смотрел на газон перед нами.– Тебе не кажется, что здесь чего-то не хватает? – спросил я.Перед нами большой участок голого газона. Сзади деревья, слева клумбы, справа оранжерея, а впереди пустота!– Да, – задумчиво произнёс Ромка, понимая к чему я клоню.– Давай построим здесь штаб!Глаза моего друга загорелись. Куда же без штаба? Места для планирования спецопераций по спасению Вселенной, спасению Дениски от моря, спасению паучка Гоши, застрявшего в паутине? Без штаба лето немыслимо!– Давай! Он будет с бункером?– Да!– Двухэтажный и с вышкой для дозора?– А то!– И секретная лаборатория там будет?– Конечно будет!
Мы представили перед собой здание штаба. Двухэтажное, с вышкой, с разнообразными антеннами на фасаде.– Но твоя бабушка ни за что не разрешит нам тут строить, – с грустью заметил Ромка.– Конечно разрешит! Я уверен, что ей самой не нравится эта пустота.
И мы со всех ног бросились домой. Бабушка мыла посуду. Отец сидел рядом и читал газету.– Бабушка, можно построить штаб в саду напротив яблони? – спросил я.– Конечно, – подумав ответила бабушка. – Но тогда постригите газон. На высокой траве строить нельзя! Всё развалится.Папа по верх газеты с улыбкой посмотрел на наши с Ромкой озадаченные лица. Мы были готовы рыть бункер, но не были готовы стричь газон. Когда мы вернулись в сад, трава начала казаться выше, а территория больше.– Слушай, – сказал Ромка. – Давай начнём завтра? А то сегодня уже слишком поздно и солнце невыносимо печёт.– Давай, – ответил я.Никакой штаб мы строить уже не хотели. И так тут хорошо! Просторно так!
Весь день мы провели за разговорами. Так проводят время люди, долго не видевшие друг друга. Обсуждают всё, что приключилось с ними, пока они были порознь. Часы пролетают незаметно за такими разговорами. Девять месяцев – очень долгий срок. Очень много событий приключилось с нами.
Так день и подошёл к своему концу. Первый день лета с розовыми облаками. Мы с Ромкой спали в одной комнате на втором этаже. Кровать теплее и мягче, когда спишь там, где хочется спать.
Пора белых ночей, как же она прекрасна! Так и хочется выбежать на улицу в четыре утра, пробежаться босиком по мокрой от росы траве, вдохнуть безмятежности и утонуть в пении птиц. Я позвал своего друга, но в ответ тишина. Он спал. Я не стал его будить. В конце концов столько ещё шансов будет гулять ночью, мечтая о полётах на Луну, думая, что на дворе полдень. Я побежал один. Побежал по холодной траве, обогнал летящую ласточку под лай соседского добермана и добежал до реки. Она течёт и сверкает голубым небом и редкими облаками. Течёт бесшумно, умывая никому ненужные огромные старые баржи на другом берегу. Я кинул камень в реку. «Чпоньк», – самый громкий звук во Вселенной. Ветер молчит, самолёт летит высоко-высоко, пронизывая облака пепельного цвета. Оранжевые тени на тополях. Вечные сумерки. Тут так хорошо! Почему я должен идти спать? Август придёт, а с ним и метеоритные дожди и беспросветная мерцающая звёздами ночная тьма…
Тогда я понял, что от сумерек белой ночи до тёмного зимнего вечера всего ничего. И завтрашний день подкрадывается откуда-то сзади. А за ним ещё день и ещё один. Я говорил про 91 историю. Сейчас это кажется много, но на самом деле это очень мало. Я помню прошлый год, как будто это было вчера. Время движется неспешно, пока ты о нём не думаешь. Я должен вернуться в кровать и не думать о времени. А сегодня уже 2 июня. Июнь заканчивается! Я сделаю всё, чтобы лето длилось вечно!


_______________________________________________________________________________
P.S.: я уже упоминала, что мой семнадцатилетний брат пишет рассказы и повести. Это первая глава его нового романа. По мне так получился очень лёгкий, атмосферный и даже своего рода ностальгический текст.

Брат мой, потому ставлю тег "Моё".

Если интересно, буду периодически публиковать главы сюда.

В конце прошлого года мой семнадцатилетний брат, который в перспективе хочет стать или журналистом, или писателем, задумал для себя "челлендж" - писать каждый день в течение какого-то времени по одному маленькому рассказу или эссе на любую пришедшую в голову тему. За это время у него, по моему мнению, рождались очень любопытные мысли.

Например:

Метрополитеанство.

Религия, которая доступна каждому, но которую поймут далеко не все. У этой религии есть несколько заповедей, которые дарованы самим Богом Метрополитена:

1. Обращайся ко Мне всегда, когда тебе нужно быть на месте вовремя.

2. Не изменяй Мне. Другой транспорт поставит тебя на путь ложный.

3. Не беги по Эскалатору. Не каждый сможет обуздать его силу, а если и сможет, то не поймёт всего того, что происходит в Метро.

4. Не торопись. Мои слуги всегда доставят тебя в нужное время.

5. Слушай музыку, но используй наушники. Музыка твоя может поставить тебя на верный путь. Других же твоя музыка может сбить с пути.

6. Посмотри на себя в отражении окна. Ты красив, и Я даю тебе это понять.

7. Читай, но будь внимателен. Мудры и коварны книги. Они могут тебя завлечь, и ты проедешь свою станцию.

8. Знакомься. Я даю возможность людям сближаться.

9. Уступай места тем, кто нуждается в этом. В Метро никому не должно быть тяжело

10. Не забывай обо Мне. Я всегда слежу за всеми.

P.S.: изображение  (на него как раз ругался Пикабу, как на дубликат) взято братом из интернета, автор - Андрей Шатилов. Уж очень сюда подходит.
Не исключаю, что источником вдохновения была именно эта картина.

А ещё брат пишет роман в духе Стругацких...:)