История болезни

***

В ту смену меня поставили помощником к фельдшеру, женщине, примерно пятидесяти лет на вид. Хмурая, неразговорчивая.

— Меня Дмитрий зовут, — представился я. — Можете обращаться Дима, я не против.

— Угу..., — проботомотала она.

— Случилось чего? — осторожно спросил я.

Она глянула на меня немного вопросительно и с каким-то раздражением. Я промолчал, но, видимо, мой вопросительный вид подсказал ей, что я ещё не знаю, что произошло.

— Ну да..., — ответила она. — На работу вот пришла я...

— И всё?

— А что, мало, что ли, плохих новостей?

— Ну, не самое плохое событие, — успокоившись, что ничего страшного не произошло, сказал я. — Гораздо хуже то, что меня к вам поставили помощником.

Она снова сморщила лицо, как бы показывая, что мое заключение ей не понравилось. Я включил режим назойливой галантности:

— Не знаю по сей момент, как к вам обращаться, мадам!

Как будто сделав одолжение, она бросила:

— Анна Денисовна.

Ну и ладно, подумаешь, носик морщишь, у меня терпения всё равно больше.

— Неистово рад знакомству, — произнес я так, как будто читал некролог.

Присутствующие хихикнули.

— Да она всегда такая хмурая с утра, — шепнул мне фельдшер Саня. — Возраст, сам понимаешь...

Первый вызов поступил к ребенку семи лет, с поводом "боли в животе". Вызов был в частный сектор. Возле калитки нас встретила мать.

— Из садика забрать пришлось, — с ходу начала тараторить она.

— То есть живот внезапно заболел? — спросил я.

— Ну да. Ни на что он не жаловался ни сегодня утром, ни вчера, — говорила она, пока мы шли по двору.

Мальчик лежал на кровати, бледный, щуплый. Увидев нас, он сразу же заплакал и укрылся с головой.

— Ну ты чего, дружище? — спросил я. — Совсем не рад нас видеть?

— Нет! — выкрикнул мальчик из-под одеяла.

— А почему?

— А потому что вы уколы делаете ребятам и девчатам!

Так он отчаянно выкрикивал каждое слово, что мы невольно улыбнулись.

— Ладно, обещаем тебе уколы не делать. Вылазь из-под одеяла, — пообещал я. — Только живот твой посмотреть надо.

При осмотре живота маленького пациента были все признаки острого аппендицита.

— Надо ехать в больницу, дружище, — сказал я. — Без больницы, брат, никак.

Ребенка отвезли в приемное отделение. Диагноз подтвердился.

— А ты чего это такой разговорчивый? — спросила меня Анна Денисовна, когда мы вышли из приёмника.

— В смысле? — не понял я.

— В смысле, лезешь тут вперед меня, решаешь за меня, надо или нет в больницу?

— А-а, — осенило меня. — Так вроде бы все правильно сделал. Не?

— Не забывай, что ты еще стажируешься. Смотри и учись, как на скорой надо работать!

— Ну ладно, показывайте, — сделав вид беспринципного олигофрена, сказал я.

— Третья свободна! — сказал водитель в рацию.

— Возвращайтесь!

Следующий вызов.

Травма ноги. Место вызова СНТ. Поехали. Мало того, что улочка в СНТ узенькая, так ещё и дом травмированного больного оказался последним в тупике этой самой улочки.

— Тупик, б... ! — воскликнул водитель, когда стало ясно, что сквозного проезда на этой улице нет.

В связи с тем, что с вызова нам предстояло выезжать из этой улочки задним ходом почти километр, водитель применил непереводимую игру слов с использованием местных идиоматических выражений, в которой очень часто упоминались родственники больного по женской линии, в основном. Скорее всего, они были весьма неразборчивы в половых связях, в результате которых и появился наш сегодняшний больной.

Вишенкой на торте оказалось то, что встретили нас два изрядно пьяных организма маргинальной наружности и непонятного возраста.

— Вы скорая? — спросил один.

— Нет, б...! — закричал водитель, перегнувшись через меня и чуть ли не выскочив через окно пассажирской двери, где сидела Анна Денисовна. — Мы не скорая!!! Ты не видишь, что ли?

Я не выдержал и рассмеялся.

— А что ты смеёшься? — накинулась на меня Анна Денисовна.

— Ребята умеют настроение поднять! — весело ответил я.

— Он уже "мутного ловит"! — сказал один, указав на другого. — Из него уже литра три вытекло!

|Ловить мутного (жарг.)— головокружение, слабость.

В области левой голени второго организма была наложена белая повязка, скорее всего, из куска простыни. Повязка сползла вниз, оголив небольшую ранку, из которой наблюдалось медленное кровотечение. Кровь, стекая по коже голени, пропитывала хоть и огромную, но столь бесполезную повязку.

— Ну, давайте посмотрим вашу рану, раз уж приехали, — сказал я.

Рана и в самом деле была небольшой, не больше двух миллиметров в диаметре, но вот кровотечение из нее было стабильно постоянным. Скорее всего, была повреждена крупная поверхностная вена голени. Я прижал рану плотно скрученной марлевой салфеткой.

— Видал, какое чудо? — спросил я нашего травмированного. — Всего-то, что надо было сделать, это прижать рану ваткой и плотно прибинтовать! Вот, видишь, больше не кровит?

— Ну, <нифига> себе! — воскликнул дружок-собутыльник. — Мы с тобой, оказывается, неправильно делали! Всю простыню изорвали.

— Давай, рассказывай, что случилось-то?

— Да, мы на стройке шифер грузили, — стал рассказывать больной. — Вот от одного листа кусок отломился и мне прилетел!

— Как копьё воткнулось ему в ногу!

— Погоди-ка, — вмешалась Анна Денисовна, до сих пор стоявшая молча. — На какой стройке, говоришь, травма произошла?

— Да возле больницы вашей многоэтажку строят...

— Ты охренел!!! — взревел водитель. — Ты, <блин>, почему там травмпункт не зашел, а???

— Ну..., думал пройдёт...

Больного вместе с собутыльником увезли в травмпункт.

— М-да-а..., — произнесла Анна Денисовна, затягиваясь сигаретой, когда мы вышли из травмпункта. — Терпение и вежливость, конечно, у тебя на высоте. Но ничего, поработаешь на скорой, озвереешь.

— Дурной пример заразителен? — съязвил я.

Но вот на следующем вызове поведение Анны Денисовны вывело меня из себя.

"Болгарка".

Наверное, нет опаснее инструмента, так широко используемого в быту. Уж сколько случаев травмирования этим инструментом было только на моей памяти, но вот, как говорится, опять.

Вызов поступил перед обедом. Диспетчер лично попросила нас поторопиться, потому что поводом к вызову было: "разрубил ногу, сильное кровотечение", мужчина шестидесяти шести лет. И снова место вызова СНТ.

— Синдром парных случаев, — сказал я, надевая перчатки.

— Опять, наверное, пьянь! — воскликнула Анна Денисовна.

С сиреной и мигалками домчались мы быстро, потому что на этот раз дорога к участку была более или менее сносной. Услышав подъезжающую скорую, из распахнутых ворот садового участка выскочил молодой человек, как позже выяснилось, сын больного.

— Быстрее, пожалуйста! — попросил он. — Он там уже бледнеет и сознание теряет. Пожалуйста!

Схватив чемодан, я быстро зашёл во двор. Посередине двора на бетонном полу стоял автомобиль, вокруг которого были темные кровавые следы. Больного рядом не было видно.

— Где он сам?

— Там, за машиной! — быстро ответил мне сын больного. — Я ему жгуты наложил!

Я прошел за машину. На каком-то диване, откинувшись на его спинку и запрокинув голову назад,сидел довольно крупный пожилой мужчина. Кроссовки на его ногах в области носков были разорваны и обильно пропитаны тёмной венозной кровью, которая, стекая на бетонный пол, уже образовала небольшую лужицу.

— Что случилось? — спросил я, присаживаясь возле ног больного, стараясь внимательнее разглядеть раны.

— Нормально..., — слабо пробормотал больной.

— Что случилось? — повторил я.

— Болгаркой работал...

— Я правильно жгуты наложил? — спросил сын.

— Нет, — ответил я. — Надо снять и наложить повязку...

— Не надо снимать! — чуть ли не крикнула Анна Денисовна. — Он сейчас как рванёт фонтаном! Носилки! Быстро!

Водитель подкатил носилки.

Хоть я и не был согласен с подобной тактикой, но пришлось подчиниться. Я понял, что здесь и сейчас мне её не переспорить. Тем более, что до приемного отделения было всего пару километров.

Погрузив больного на носилки, мы рванули в больницу. Систему (капельницу) подключить удалось только возле приемного покоя. Артериальное давление у мужчины, несмотря на такую кровопотерю, было сто десять на семьдесят. Но, скорее всего, в таком возрасте он страдал гипертонической болезнью, поэтому логично предположить, что, например, при его постоянном давлении в сто шестьдесят на сто, вышеуказанное артериальное давление все же несколько низковато, хотя и не так критично.

Протискиваясь сквозь узкие двери, мы закатили окровавленного больного на каталке в смотровую, при этом сами измазались кровью.

— Что это за самодеятельность такая абсурдная? — спросил подошедший травматолог, указывая на жгуты. — Вы зачем венозные жгуты наложили?

— Это не мы..., — пробормотала Анна Денисовна. — Это сын больного.

— А вы-то <зачем> нужны? — грубо крикнул он. — Это теперь я должен снимать, что ли?

"И спесь вся куда-то делась у моей Анечки...", — подумал я с сарказмом.

Травматолог, воспользовавшись тем, что мы ждали, когда больного переложат на кушетку и освободят нашу каталку, в весьма повышенных тонах читал нам лекцию о правилах оказания медицинской помощи при травмах.

— Жгуты усугубляют состояние больных! Вы в вену вливаете, а отсюда все выливается! — указал он на раны.

И действительно, когда сняли жгуты, кровотечение практически остановилось.

— Я ж тебе говорил, что жгуты надо снять, — сказал я Анне, когда мы выходили из приемника. — Что за спешка-то?

— Я думала, он еще сильнее крованёт, — ответила она.

— Кровь темная, венозная, — сказал я. — Ещё ведь на бетоне было видно, что венозная кровь, и что это не артериальное кровотечение.

— Ну а что надо было сделать? — огрызнулась она.

— Ты сколько лет на скорой работаешь? — уже повышая голос, спросил я. — Кроссовки снять с него да посмотреть! Перебинтовать туго, жгуты снять, подключиться и уже потом ехать! — Просто получается, что из двух зол мы выбрали четыре: и больному не помогли толком, и машину кровью залили, сами кровью измазались, и от травматолога выслушать пришлось. Но то что выслушать, это еще полбеды. Просто такими своими действиями мы и формируем о себе представление как о некомпетентных фельдшерах.

— Ты такой умный, что ли? — огрызнулась она. — Тут таких не любят!

И вот тут я окончательно понял, что объяснять этому человеку и тем более учить, себе дороже станет.

— Нет, — спокойно ответил я. — Я не умный, я обычный фельдшер. Это с тобой что-то не так...

Анна надула губы и замолчала. Я пустил в ход "тяжелую артиллерию":

— Вот из-за таких, как ты, нам зарплату не повышают!

До конца смены, Анна со мной не разговаривала, но и, слава Богу, сложных вызовов больше не было.

Продолжение следует...

Измазанная кровью форма.

Сушусь во дворе подстанции.

Источник.

Действительно, под левым глазом малыша красовался значительный такой отёк, размером со среднюю сливу. Поверхность кожи над отеком была значительно напряжена до блеска. От такой отечности веки левого глазика сомкнулись, зато второй глаз смотрел на нас неудержимым детским любопытством.

— Ну, привет! — помахал я ему рукой и улыбнулся.

И эта детская искренняя и наивная белозубая улыбка в ответ обескуражила меня напрочь.

— Да, батюшки мои! — воскликнул я.

— Что? — испуганно спросила мама малыша.

— Улыбается! — немного смутившись своей растроганности, ответил я. — Симпатяга.

Мама ребенка наконец-то улыбнулась.

— А ещё он у нас немного сипит, — добавила она.

Температура тела малыша оказалась субфебрильной, зев гиперемирован, но без налёта, лимфоузлы не пальпировались. Пока я проводил осмотр, малыш с интересом разглядывал меня. Мол, чего это ты делаешь?

— Надо укольчик будет сделать, — с сожалением сказал я, понимая, что малыш мне больше не улыбнётся. — И в больницу ехать надо будет.

— Что-то серьезное?

— Не очень, но лучше перестраховаться.

— А может быть, что-то назначите?

— Ну вот, смотрите. Вчера вас укусил комар или, может быть, мошка. Вы дали ему противоаллергическое, но к утру стало хуже...

— То есть, вы хотите сказать, что не помогло наше лекарство? — вмешалась бабушка. — Я всем детям его давала, и всегда помогало. А этому не помогает!

— Нет, я не это хочу сказать, — ответил я. — Скорее всего, лекарство подействовало...,

— Почему же тогда глаз опух?

— Но мы же не знаем, какое состояние сейчас было у ребёнка без этого лекарства? — ответил я. — Возможно, что отёк был бы гораздо больше. Просто на данный момент этого лекарства недостаточно.

— Ну да, ну да..., — согласившись, закивала бабушка.

— Я говорю о том, что несмотря на проведенное лечение, улучшения не наступило. А плюс ко всему этому, он у вас ещё и сипит, и температура небольшая имеется, а потому я и предлагаю инъекцию и госпитализацию. А касаемо назначения лечения, то скорая помощь не занимается назначением лечения. Мы лечим здесь, сейчас и только то, что видим, либо уверенно предполагаем.

Малыш сильно обиделся на меня, когда я ему сделал укол.

— Поехали. Берите паспорт, полис, СНИЛС.

(Зачем он вообще нужен этот СНИЛС, объясните мне хоть кто-нибудь?).

Перерыв между вызовами был аж два часа. Успел заполнить карту вызова, попить чаю, прочитать несколько рассказов Василия Шукшина.

Пропиликал планшет — пора на вызов. Этот вызов был абсолютной противоположностью предыдущему. На этот раз вызов был к восьмидесятилетней лежачей бабушке. Вызывал сын, который, скорее всего тоже был пенсионером. Поводом к вызову была аритмия, давление и острая задержка мочи. Маленькая деревенская хатка площадью не больше тридцати квадратных метров.

В ней относительно недавно был произведен деревенский косметический ремонт, то есть побелены треснутые, покосившиеся стены и потолок. Пол был грязным, истоптанным, со следами накапавшей извести. Фоном ко всей этой унылой картине был запах. Запах лежачего больного. Пахло мочой, немытым телом, кислыми тряпками, пригоревшей на плите едой. Больная лежала в маленькой боковой комнатке. Лицо её было отёчным, веки сомкнуты, грудь едва заметно поднималась от слабого дыхания. Несмотря на то, что в доме было неубрано и грязно, больная лежала в относительно чистой постели, в свежем подгузнике.

— Здравствуйте, — негромко сказал я. — Слышите меня?

— ... здравствуйте, — слабо ответила больная. — Слышу...

Это уже хорошо. Значит, будет немного проще, чем с неговорящими больными, но я ошибся

— Что вас беспокоит?

— ...ничего...

— Ну как так, ничего? — как можно бодрее сказал я. — Так не бывает. Что у вас болит?

— ... всё болит...

Больная произносила все слова с неохотой, слабо, как бы показывая, что не нуждается в моей помощи. Как бы прося, чтоб её не беспокоили.

Обычно, когда больной разговаривает, то есть он в сознании и доступен контакту, доктор опрашивает его, потому что никто лучше себя самого не расскажет о своих ощущениях. А свои ощущения это и есть жалобы больного. Некоторые жалобы бывают очень специфичны для определенных болезней, как например: давящие боли за грудиной, отдающие в левую руку или нижнюю челюсть, предполагают ишемическую болезнь сердца, горечь во рту и боль в правом подреберье подразумевают проблемы с печенью и желчным пузырем, неутолимая жажда и зуд наружных половых органов — предполагают сахарный диабет. Таким образом, выслушивая только лишь жалобы больного, доктор сужает круг поисков верного диагноза, а также расставляет приоритетные проблемы пациента, требующие решения в первую очередь. Но иногда пациенты говорят всеобъемлющее: "Мне плохо!", без уточнения деталей. Мол, пусть доктор сам разбирается. Ему сказали, что плохо, а он пусть ищет причину. Как будто блондинка в автосервис машину пригнала: "Что-то она плохо едет. Посмотрите, что с ней?"

Но бывает ещё одна категория пациентов, односложно отвечающих на вопросы, как в случае с этой бабушкой. Пациенты, которые устали от болезни, болей и жизни в целом, и поэтому, единственным их желанием является покой. Чтоб их просто оставили в покое, не трогали, не расспрашивали и не помогали, несмотря на болезнь, несмотря на боль, несмотря на потребность в помощи. Это смирение. Человек смирился с тем, что скоро уйдет в лучший мир. Вот в таких случаях и приходится расспрашивать родственников больного, чтоб хоть как-то собрать анамнез, а уже к нему то и жалобы больного.

"Засобиралась, бабушка", — подумал я тогда и обратился к сыну больной:

— Что-нибудь можете добавить?

— У неё сахарный диабет, — стал рассказывать сын, — уже лет двадцать как на инсулине. Сердце больное, давление, сосуды, суставы...

— Лежит давно?

— Полгода уже. Как шейку бедра сломала...

— Сахар сегодня измеряли?

— Да, нормальный был. Десять.

— Инсулин укололи?

— Да.

— А покормили потом? — спросил я и тут же прикоснулся рукой к коже больной, ощупаявая её кожу на предмет сухости или влажности.

— Да, конечно.

— Ну так всё-таки, что послужило поводом для вызов скорой?

— Моча не идёт у неё второй день,— ответил сын. — Подгузник обычно по несколько раз в день меняю, а вот этот уже со вчерашнего дня надет, и он сухой.

— Ясно.

Я осмотрел бабушку. При пальпации живота прощупывался полный и значительно увеличенный мочевой пузырь. Сахар крови был на отметке семь целых девять десятых, что в принципе было не таким уж и большим показателем. Давление её было в пределах возрастной нормы, а вот частота сердечных сокращений была тридцать ударов в минуту. Это очень мало. Электрокардиограмма, которую я записал, лишь подтвердила нарушение проводимости в сердце , которая и являлась причиной такого редкого сердцебиения. Сердце работает редко, крови качает мало, кровь по старым изношенным сосудам плохо разносится по организму, органам не хватает кислорода и питательных веществ, мозг из-за этого страдает, нарушается его нормальная работа. Плюс сахарный диабет, который тоже нисколько не омолаживает организм, а напротив, очень даже неплохо его старит, плюс возраст. Все эти причины на протяжении длительного времени терзали бабушку так, что сейчас она уже даже не жалуется.

Что же мне, как медику, остается делать в такой ситуации?

— Вы же понимаете, к чему всё идёт? — осторожно спросил я сына.

— Да, конечно, понимаю, — опустив глаза, ответил он. — Просто тяжело смотреть, как она мучается...

— Я сейчас, конечно, помогу, насколько это в моих силах, но волшебства я вам не обещаю.

— Да, конечно, спасибо, доктор. Почему же она не мочится? — спросил он.

— Потому что мозг находится в такой стадии склероза, что уже не даёт команду на опорожнение мочевого пузыря, скорее всего, — ответил я. — Мочу я ей выведу, укол для учащения ритма сердца сделаю. Вызову вам терапевта на дом. Дальше его работа. И, естественно, ваша забота.

Мочи из бабушки вывелось почти два литра. После инъекции препарата частота сердечного ритма возросла до сорока восьми ударов в минуту, что тоже не считается нормальным, но для того, чтобы сердце стало работать более или менее нормально при такой патологии, требуется уже плановое лечение и наблюдение больной в динамике. Также к лечению необходимо добавлять многие другие комбинации препаратов, чтоб хоть как-то нормализовать состояние.

— Ну вот, дальше уже работа участкового терапевта, — складывая провода электрокардиографа сказал я. — Пусть смотрит, назначает лечение, а вы контролируйте его прием. Кардиограмму я вам оставлю, можете показывать её кому угодно, только никому не отдавайте. Ясно? Так и скажите, что скорая запретила отдавать кому бы то ни было!

— Спасибо большое, доктор, — пожимая мне руку, говорил сын, когда я уже садился в машину, чтоб ехать на очередной вызов.

— И вам, — отвечал я. — Не каждый так способен ухаживать за больной матерью, как вы.

К сожалению, подобный случай как раз-таки исключение. Обычно старики в деревнях доживают свой век намного хуже, когда дети в лучшем случае отдают их в дома престарелых, а иногда и просто забывают. Очень часто приходится сталкиваться с такими ужасными реалиями, когда тяжелый лежачий больной долго, медленно и мучительно, никому не нужным уходит из этой жизни.

Источник.

Примерно за час до этого.

Жарко было в тот день. Прячась от палящих солнечных лучей в тени деревьев, что росли вокруг подстанции, я сидел на скамейке и делал свои заметки очередного рассказа.

— Дим, там тебе вызов, — сказала диспетчер, выглянув в окно, — мужик вызывал, поддатый вроде бы, травма ноги.

— Ну, травма так травма, — ответил я. — Пьяный так пьяный. Весьма нередкое сочетание состояний — пьяный и битый.

Вызов был в частный сектор. Высокий забор из зеленого профлиста, калитка закрыта, за калиткой тишина. Я постучал. Тишина.

— Крякни? — попросил я водителя.

— Кря...

— Как-то неубедительно. Попробуй точно также, только сиреной?

Примерно через минуту наших попыток попасть во двор за воротами послышались шаркающие шаги и тихий стон. Было понятно, что ходьба вызывает боль, оттого и стонет человек. Щелкнул замок, и дверь открыл небольшого роста мужчина, примерно сорока пяти лет на вид. Лицо его было красным, как будто он долгое время находился на солнце, а взгляд был какой-то безразличный, прозрачный. "Глаза на мокром месте, — подумал я тогда. — Что ж ты такой несчастный-то?"

— Здравствуйте. Вы вызывали?

— Да, — ответил он.

Я подошёл поближе. Да, действительно, от мужика пахнуло алкоголем.

— Что случилось?

— Нога у меня вот..., — кивнул он на стопу, — болит.

Я посмотрел на его стопы. Мужчина был босый. Левая стопа была опухшей, покрасневшей, поверхность кожи мне показалась напряжённой и блестящей, как при ожоге кипятком.

— Ошпарил, что ли? — предположил я.

— Нет...

— Ну как нет? Я же вижу!

— Это я мазью намазался.

— А зачем намазал-то?

— Ну, чтоб не болело...

Отвечал он просто, без какого-либо гонора, присущего пьяным. Я не знаю, как объяснить то предощущение, возникающее у меня в подобные моменты, но, несмотря на то, что мужик был выпивший, нетерпимости или предубеждения он у меня не вызывал, напротив, что-то на уровне интуиции мне подсказывало, что он глубоко несчастен.

— Давай, присядь где-нибудь, я посмотрю твою ногу внимательнее.

— Пройдем в беседку, — предложил он и медленно и со стоном похромал вглубь двора.

Всюду во дворе были детские игрушки: лук со стрелами, игрушечные пистолеты и автоматы, стояло два велосипеда, а чуть дальше на грядках два пацана-погодки в возрасте восьми-девяти лет, собирая ягоды, о чем-то горячо спорили, обсуждая, скорее всего, какую-то игру.

— Твои? — кивнул я на пацанов.

— Мои, — ответил он, грустно улыбнувшись.

— Орлы!

— Ага.

— Ладно, давай повнимательней ногу посмотрю?

Действительно, оказалось, что стопа его намазана толстым слоем обезболивающей мази, тюбик из-под которой и лежал на столе в беседке.

— Она неэффективна, эта мазь. Если бы наша кожа пропускала те вещества, то смысла от кожи никакого, потому что её основная функция защитная, — стал я объяснять мужику, одновременно вытирая мазь куском бинта.

— Ну, я ж не знаю. Пришел в аптеку, мне эту мазь дали.

— Ты еще и в аптеку ходил?

— Ну.

Теперь, когда я оттер слой мази, стало видно, что это действительно не ожог, а ушиб, а может быть, даже и перелом. При пальпации в области пятой плюсневой кости была резкая болезненность, а симптом осевой нагрузки был положительным при постукивании по мизинцу.

Симптом "осевой нагрузки", это когда боль в суставе вызывается нагрузкой на выпрямленную конечность. Этот симптом дает повод заподозрить даже малый внутрисуставной перелом, не вызывающий боль в состоянии покоя.

— Что случилось-то? Как так травму получил? Пнул что-то или оступился?

— Да, я домой ездил, — стал рассказывать он. — Решил траву покосить там вокруг дома и на мине подорвался.

— На какой мине? — спросил я, подумав, что мужика понесло молоть пьяную чушь.

— Мне сказали, что это "Лепесток"...

Сказал он это абсолютно серьёзно, без какого-либо хвастовства в голосе.

— Погоди-погоди. Какой лепесток? Какой дом? Куда ты ездил? — тут же посыпал я вопросами, чтоб собрать для себя более или менее понятную картину.

— Дом у меня в херсонской области, на левом берегу. Вот недавно только то село освободили. Я поехал домой...

Голос его дрогнул, он нервно прерывисто вдохнул и перевел дыхание.

— Косилкой траву косил... Вдруг прямо под ней как рвануло, меня отбросило. Косилку в клочья, а мне вот по ноге то ли прилетело что-то, то ли, когда отбросило меня, ногу ударил, не помню...

ПФМ-1 «Лепесток» — противопехотная мина нажимного действия.

— А здесь у тебя что? — я провел рукой, указывая на дом и участок. — Это чей дом?

— Этот дом я купил и с детьми сюда переехал. А там... Там жена осталась... Вот я и езжу туда...

Голос его вновь дрогнул, он отвернулся и, чтоб я не видел его слёз, закрыл лицо обеими руками и тихо зарыдал. Зарыдал горько, безнадёжно.

— Когда она уже кончится??? — всхлипывая, спросил он. — Когда???

— Ну, ладно-ладно, — похлопал я мужика по спине, хотя и самому от услышанного стало не по себе. — Давай обезболим тебе, ногу твою, повязку наложим, да в травмпункт съездим. Снимок надо сделать. Перелом там у тебя, похоже.

— Давай, — согласился он. — Только я выпил немного...

— Ничего страшного.

Я сделал ему обезболивание, наложил повязку.

Пока ехали до травмпункта, мужик рассказал, что они несколько месяцев всей семьёй сидели в подвале, пока в районе того села велись боевые действия. При каких обстоятельствах потерялась его жена, я не спрашивал, потому как малейшее напоминание о ней ранило его истерзанную душу. Он замолкал, отворачивался и закрывал лицо ладонями.

— А потом, когда я понял, что не найти мне её в ближайшее время, мы с пацанами поползли в сторону России. Ползли ночами, а днём прятались в погребах, ямах, подвалах... Через несколько дней наши нас и подобрали. И вот мы здесь...

В травмпункте моё предположение о переломе пятой плюсневой кости подтвердилось.

— Что теперь будут делать?

— Либо гипс наложат, либо повязку. Легко ты отделался, если что.

— Это точно...

— Удачи, — сказал я ему на прощание в травмпункте. — И береги себя. Тебе ещё ребятишек поднимать!

— Спасибо тебе, братское сердце, — ответил он. — А её я всё равно найду...

— Найдёшь, конечно.

С тяжёлым чувством на душе я вышел из травмпункта. О том, что он любит жену и безумно скучает по ней у меня не было никаких сомнений. И дети скучают по маме. Надеюсь, что она жива и они всё же встретятся.

Берегите себя и будьте здоровы!

С уважением, фельдшер.

Источник.

-Окей, как скажете - обрадовался я, это же здорово, просто походить с чемоданом и ничего не писать, а делать , что тебе прикажет руководитель бригады или "первый номер", еще раз здорово!

Кстати, а нововведениях я знал, потому что их стали внедрять еще до того, как я вышел в отпуск. Ну что там, теперь нужно фотографировать приложение к карте вызова на планшет, это такой листочек где мы берем подписи с пациентов, пленку ЭКГ уже давно нужно фотографировать, дальше заполнять электронную табличку на активы, сообщения в 02 и другую лабуду. Короче, скорая переходит в электронный формат, от бумаги хотят постепенно отказаться.

И вот уже я получаю желтые коробочки с "волшебными" препаратами, проверяю чемодан и мы едем заправлять наш автомобиль ГАЗ. После АЗС нам сразу дают вызов - боли в животе у ребенка три года.

Приехали в пятиэтажный панельный дом и сразу же везуха - квартира пациентки на первом этаже. Сегодня хороший день.

Девочку смотрит моя напарница или даже руководительница, а я записываю документы и ставлю галочки в планшете. У девочки мы выявили кишечную колику, от госпитализации в хирургию мать отказалась.

Едем дальше и пока на наш пункт "скорой" помощи. Попили кофе, поболтали немного и получили второй вызов - разошелся послеоперационный шов, мужчина 65 лет.

Тут уже не очень хорошо - четвертый этаж. Дверь в квартиру нам никто не открывает, стоим, стучимся. Я решаю подергать ручку и дверь оказывается открыта:

-Сюда вызвали? - кричу в зев квартиры.

-Да, я тут, кричу вам заходите, а вы меня не слышите.

Мы проходим к в маленькую спальню, нас встречает мужчина на инвалидной коляске, у него отсутствует одна нога и мы тут же видим, что шов на культе действительно разошелся.

-Мне ведь только пару недель назад эту ногу отрезали, дак я представляете, даже не знал, что мне ее резать будут, вот как так можно? - тараторит мужчина и ничего не понятно.

Но через минут 10 вопросов-ответов мы все таки понимаем ситуацию - у мужчины был тромбоз сосудов нижней конечности, ногу ампутировали, швы вчера снимали в поликлинике, а вот сегодня они разошлись.

Еще минут через 10, подъехали два крепких мужика - родственники нашего пациента. Это просто супер, потому что с ними мы легко вынесли больного в машину и отвезли в больницу. Хирургине это конечно не понравилось:

-Это поликлинический случай, зачем сюда привезли?

-Так ведь там не только швы разошлись, там уже какое-то нагноение образуется..

-Да вы уже придумываете здесь, - не глядя на пациента говорила хирургиня.

-До свидания, всего хорошего...

Третий вызов типа экстренный - ПАРАЛИЗОВАЛО, боль в груди и тд. у женщины 48 лет. Что пришло в голову те жалобы и указали. Пока ехали, я предположил, что скорее всего ничего там серьезного нет, давление подскочило и все. Потому как когда вызывают с кучей поводов, то значит никакого серьезного повода там нет.

Домофон у них не работал, но за нами спустился сожитель женщины и мы вместе на лифте поднялись на пятый этаж. В квартирке было накурено и воздух спертый. На журнальном столике возле дивана лежали: пачки сигарет "Золотая ЯВА", банка поллитровая превращенная в пепельницу, подвяленные бутерброды с колбасой имеющие неприятный вид. Я заметил, что почти у всех алкоголиков есть такие столики и там примерно один и тот же набор предметов.

Женщина естественно недельку выпивала, но вот пару дней назад решила отказаться от алкоголя и теперь у нее то голова резко закружиться, то речь откажет, то в ногах слабость появится и все это появится, то пройдет.

-А еще у меня сахарный диабет.

-Так вам вообще с ним пить нельзя, вы о чем думаете то?

Но было видно, что женщина сейчас думать не способна.

Еще у нее было высокое артериальное давление и частил пульс. Сахар был около 9, но это ее постоянные цифры, кардиограмма тоже была спокойная, так что пока этот запой не закончится смертельным исходом.

Оставили женщину жить дома, сами поехали на законный, чуть запоздалый обед.

После обеда сразу на вызов. На сей раз третий этаж без лифта. Повод был такой - температура 38С, мужчина 43 года. Сначала я думал, что мужик просто не хочет идти на работу и вызывает нас из-за больничного.

Но нет.

Нас вызывал инвалид второй группы. Только инвалидность он эту заработал не на заводе, не на фронте. Злоупотребление психоактивными веществами (ПАВ) стало поводом для получения инвалидности, так как у него развилась полиневропатия и энцефалопатия. Кроме этого он и сейчас каждый вечер, с его слов, выпивает по 0,7 литра водки. Ну и конечно бурная молодость еще оставила на память о себе, такие заболевания как ВИЧ, гепатит С... целый букет.

-А нас то зачем вызвали?

-Да это не я, это друзья. Я вообще хотел, что бы врач с амбулатории пришел, позвонил утром, а врач не идет, пацаны пришли ко мне и говорят, давай тогда мы тебе скорую вызовем, я согласился.

Участковый врач наверное боится к такому товарищу ходить, он же кроме всего прочего еще весь в наколках зоновских, а на ноге браслет домашнего ареста от ФСИН. Не понятно, как к нему товарищи приходят..

Оставили рекомендации и уехали от туда перекрестившись.

Еще вызов. Теперь уже пятый этаж без лифта. Повод - девочка 15 лет, психбольная?

Даже не знаю как тут все описать.

Ну наверно чем проще тем проще.

Живет девочка 15 лет, с ее слов, мать постоянно устраивает пьянки дома, а пьянка действительно была, в квартире было человека 4-5, мы проходили в зал, там стояли закуски и алкоголь, на полу стояло много пустых бутылок, а на дворе был понедельник 17:00. Девочка попросила мать не пить, мать не пускала ее гулять, они вцепились и подрались немного, но без причинения вреда. Мать вызвала нас.

Мы увидели пьяных людей, взволнованную девочку. Девочка рассказала, что уже жила в интернате, что мать постоянно пьет, что у них постоянные конфликты. Потом она вышла с нами в подъезд и тут же закурила.

Отпуск мой закончился, и я опять окунаюсь в эти семейные конфликты, пьяные вызовы, шалманы и прокуренные хаты, криминал и полиция, драки, ругань, наркоманы и фанаты...

Позвонили в полицию, что бы передать о ситуации, дежурный сказал, что группа выехала, будут разбираться. Все правильно, это вообще не наш вызов.

Дневные вызовы закончились. Прошла вечерняя пересменка и мы поехали на вызов к мужчине 55 лет с низким давлением. Ехать нужно было в село 25 км, включили проблесковые маяки и двинули.

Частный дом и нас встретил лай собаки. Через минуту вышла женщина и убрала собаку, попросила нас проходить. Мы прошли, сразу же попали на кухню, за столом сидел седой мужчина, склонившись вперед. Когда он нас увидел, то громко стал говорить:

-Ну нахуй ты вызвала, не надо мне никого! - мужчина был пьян.

-Что случилось?

-Да нихуя у меня не случилось, ребята, езжайте по своим делам.

Зашла женщина, которая убирала собаку и запричитала:

-Ему же плохо, у него голова кружится, у него давление низкое.

-Сколько?

-Я сейчас тут записала, - женщина взяла листок и показала, на листочке было написано 90 и 60.

-А он выпивала сегодня?

-Да выпил я конечно, что я скрывать буду, ноль семь выпил уже. И мне ничего не надо, это баба тупая вызвала - мужик ответил сам за себя.

-Если бы я выпил ноль семь я бы уже в коме был, а он у вас вон как хорошо разговаривает, и от водки конечно давление снижается, что вы хотите то? - говорю я.

-Ну, я же тебе сказал, не вызывай, нет, ой задолбала, пошел я спать - мужик встал изо стала и шаткой походкой пошел в другую комнату.

-Ну сделайте ему что-нибудь? - опять женщина.

-Что мы ему сделаем? Он не хочет, что бы даже его осмотрели, он просто у вас пьян, поспать ему дайте...

2 часа ночи еще вызов, теперь в деревню подальше. Что эти деревни возбудились? Теперь повод хоть был честный - "плохо после приема алкоголя", женщина 44 года.

На сей раз собак не было, а был старый ветхий частный дом, даже полы внутри ходили ходуном.

-Я не могу спать, я вот выпила сегодня немного пива и водки, но все равно не могу уснуть.

-А сколько дней выпиваете?

-Я знаете, пью не каждый день, но вот в последнее время часто стала пить.

-Так сейчас то непрерывно сколько времени пьете?

-Ну неделю, может полторы...

Посмотрели давление, пульс, сахар, ЭКГ, все было в норме.

-Отказывайтесь от алкоголя, идите к наркологу, если будет необходимо он даст направление в стационар, выпишет лечение.

-Не, я не хочу к наркологу, вы мне дайте что-нибудь.

-Это плохо, что к наркологу не хотите, вам нужно уже бросать эти запои, а нарколог вам поможет.

Женщина стала возмущаться, почему ее куда-то посылают, а не дают снотворные таблетки, она стала угрожать жалобами, "в понедельник это дойдет до лукашенки" и так далее, но это уже были угрозы в спину.

В 5 утра вызов к ребенку со стенозом гортани. Обычно это так и бывает, ночью дети начинают "лающе" кашлять, воздуха не хватает, вызывают испуганные родители. Эти родители не были испуганы и много вопросов не задавали, у них это уже третий ребенок и у двух предыдущих уже такое было. Еще днем были сопли, небольшая температура, а ночью развился стеноз.

Мы подышали небулайзером, сделали гормончики и приступ купировался. Родители от госпитализации отказались. Это был последний наш вызов за эту смену.

Вообще ночь хорошая, только три вызова, правда километраж был большой, мы больше ездили, чем были на адресах, но это все равно лучше чем 10 вызовов.

Источник.

Забытый на подстанции (или на предыдущем вызове) фонендоскоп может стать поводом к определённым неоднозначным событиям. В одном таком случае доктор вспомнил старых земских эскулапов, вынужденно осуществив аускультацию сердца и лёгких непосредственно ухом. После чего старшему дежурному врачу оперативного отдела последовал крайне негодующий звонок ревнивого мужа пациентки.

В другом случае доктор, вернувшийся за любимым орудием труда, с радостью обнаружил оное рядом с больным. Однако, больной, двадцать минут назад тепло благодаривший за успешно купированный приступ стенокардии, оказался что-то уж слишком бледным… Повторное измерение артериального и запись электрокардиограммы позволили поставить диагноз острого инфаркта миокарда, осложнённого тяжёлым кардиогенным шоком. В данном случае можно констатировать: проявленная забывчивость врача не только спасла его репутацию, но и жизнь больному.

Забытый ящик.

Когда-то давным-давно набор для оказания скорой помощи размещался в довольно громоздком и тяжёлом деревянном ящике с красным крестом. Через несколько лет его сменил большой металлический бикс, затем алюминиевый чемодан и, наконец, элегантный «дипломат». Хотя всё это долгое время данный набор, независимо от оболочки, именовался «ящиком».

…Нажав на кнопку квартирного звонка, доктор вздрогнул от испуганного вскрика санитарки: «Ой, а я на підстанції ящик забула!» - «Ни…чего себе!»- подумал несколько ошарашенный врач, но не растерялся и велел срочно, с сиреной и мигалками, мчаться на подстанцию за ящиком: «Чтоб через пять минут была уже здесь! И номер квартиры не забудь!».

Слава Всевышнему, весьма пожилой больной не требовал немедленной, тем более реанимационной помощи. Поэтому доктор после неторопливого, вдумчивого мытья и вытирания рук весьма подробно и тщательно собрал анамнез не только данной болезни, но и анамнез жизни пациента, поинтересовался его наследственностью, условиями труда, быта и отдыха. Не обнаружив ожидаемого прибытия санитарки с ящиком, столь же внимательно и педантично перешёл к осмотру и обследованию «по системам и органам», как учили в студенческие времена на кафедре пропедевтики внутренних болезней. На 20-й минуте раздался долгожданный звонок и влетела запыхавшаяся санитарка с вожделенным краснокрестным ящиком.

…Через несколько дней на станцию скорой помощи пришло письмо, автор которого многословно восхищался: «За всю мою долгую жизнь я не встречал такого чуткого и внимательного врача. Никогда в жизни меня не расспрашивали и не осматривали столь подробно и тщательно. Огромное человеческое спасибо!»

Кстати, «о ящике». Автор этих строк как-то по дороге на дежурство встретил на остановке трамвая знакомую сменившуюся сотрудницу с медицинским ящиком в руках. «Ты куда?» - «Домой» - «А ящик зачем?». Надеюсь, читатель догадался, что последовал знакомый ответ: «Ой, забула!»

Забытый адрес.

«По указанному адресу скорую не вызывали» - сообщил по рации в диспетчерскую выездной врач. - «Минуточку, проверим». Телефонный звонок вызывающему. «Вы «скорую» вызывали?» - «Да, конечно» - «По какому адресу?» - «…улица, дом №, кв. №». – «Но к Вам же минуту назад звонили в дверь и Вы сказали, что никого не вызывали!» - «Не может быть, в дверь никто не звонил!» - «Выгляните в окно, у подъезда стоит «скорая» - «Выглянул, но там никого нет… Ой, девушка, извините, я же назвал свой старый адрес, по которому уже 20 лет не живу!». Как говорится, комментарии излишни.

…Для того, чтобы что-то забыть, нужно, по крайней мере, это знать. Молодая женщина, пытавшаяся вызвать скорую помощь, не знала… ни названия улицы, ни номера своего дома. Ей был известен только номер квартиры. Свою удивительную неосведомлённость довольно кокетливо объяснила: «Меня всегда привозят на машине»…

Забытая плацента.

Так называемые «роды на дому» по целому ряду объективных и субъективных причин относятся, как мы уже писали, к группе наиболее экстремальных вызовов. Неофитов скорой обязательно предупреждают: при транспортировке родильницы в родильный дом ни в коем разе не забудьте дома плаценту. Оную нужно сдать лично дежурному акушеру-гинекологу, который скрупулёзно проверит её целостность. Ведь задержка остатков плаценты в матке весьма опасна, и во избежание тяжёлых, иногда смертельных осложнений, требует немедленного вмешательства. Молодёжь обычно вопрошает: «А в чём её (плаценту) везти?» Ответ стандартен и проверен многими десятилетиями: лучше всего в тазу. Не обязательно в медном, вполне годится и пластмассовый.

Автор - Майоров Марк.