Флора и фауна

Государственный парк Лост Датчмен, Аризона, США.

Фотограф Jeremy Johnson.

В 1947 году двадцатиоднолетний фермерский сын из английской глубинки получил на день рождения подержанную книгу о старых розах. Сестра купила её на распродаже за несколько шиллингов, не подозревая, что этот дешёвый подарок изменит мировую флористику. Через 70 лет розы Дэвида Остина будут расти в садах королевы Елизаветы и императора Японии, их будут покупать по $50 за саженец, а аукционы за право первым вырастить новый сорт будут достигать $100 000. Но самое невероятное — он создал розы, которые по законам генетики существовать не должны. Это история о том, как упрямый англичанин победил природу, скрестив несовместимое и заставив старинные розы цвести круглый год.

Проклятие красоты.

До Остина мир роз был расколот на два враждующих лагеря. Старинные розы — галльские, дамасские, центифольные — цвели раз в году, зато их аромат сводил с ума парфюмеров. Современные чайно-гибридные цвели всё лето, но пахли пластиком или вообще ничем. Генетики объясняли: ген повторного цветения сцеплен с потерей аромата. Это как пытаться создать огонь, который не жжёт, или воду, которая не мокрая.

Селекционеры XX века выбрали цветение. К 1950-м годам розы превратились в цветные палочки без запаха и души. Они цвели обильно, долго, ярко — и абсолютно бездушно. Старинные розы вымирали. Питомники отказывались их выращивать — кому нужна роза, которая цветёт две недели в году?

Молодой Дэвид Остин, читая книгу Эдварда Баньярда, увидел акварели исчезнувших сортов. Розы, которые Жозефина Богарне выращивала в Мальмезоне. Розы, лепестками которых Клеопатра усыпала ложе для Марка Антония. Розы из средневековых манускриптов, чей аромат монахи считали дыханием рая. И он решил вернуть их к жизни. Все говорили, что это невозможно. Он потратил 15 лет, чтобы доказать обратное.

Ферма безумных экспериментов.

Дэвид Чарльз Хеншоу Остин родился 16 февраля 1926 года на ферме в Олбрайтоне, графство Шропшир. Отец выращивал пшеницу и картофель, считая увлечение сына розами блажью. Соседи крутили пальцем у виска — парень тратит землю под цветы вместо зерна.

Первые эксперименты были катастрофой. Остин скрещивал всё со всем, игнорируя учебники генетики. Галльскую розу Belle Isis — реликт XII века — с современной флорибундой Dainty Maid. Дамасские розы с полиантовыми. Портландские с чайными. Из тысячи сеянцев выживали единицы, из выживших зацветали единицы, из зацветших повторно цвели... ноль.

Но в 1961 году случилось чудо. Сеянец номер 794 зацвёл повторно. И пах. Настоящим розовым маслом, как дамасские розы времён крестовых походов. Остин назвал его Constance Spry в честь женщины, которая возродила моду на пышные букеты в Англии. Роза была несовершенна — цвела всего дважды за лето, лепестки осыпались от дождя. Но она доказала: невозможное возможно.

Революция в Челси.

Двадцать лет Остин работал в подполье. Соседи считали его чудаком, профессиональные розоводы — дилетантом. Королевское садоводческое общество отказывалось регистрировать его сорта — «это не настоящие розы, а какие-то мутанты».

В 1983 году Остин арендовал крошечный стенд на выставке в Челси — самой престижной цветочной выставке мира. Привёз три сорта: Graham Thomas (жёлтая, пахнущая чайной розой и фиалкой), Mary Rose (розовая с ароматом мёда и миндаля) и Heritage (бледно-розовая с запахом лимона и мирры).

Посетители останавливались в недоумении. Розы выглядели как с полотен прерафаэлитов — пышные, многослойные, с сотней лепестков. Но на календаре был май, а они цвели. И пахли так, что люди закрывали глаза и отказывались верить, что это не парфюм.

Журналисты писали о сенсации. The Times назвала Остина «розовым революционером». На следующий год очередь к его стенду выстроилась за час до открытия. Королевское общество присудило ему золотую медаль. Через пять лет его розы росли в Букингемском дворце.

Империя ароматов.

К 1990-м David Austin Roses превратилась в империю. Два питомника в Англии, представительства в США, Японии, Германии. Ежегодно компания выпускала 4 миллиона саженцев. Но Остин оставался перфекционистом-диктатором.

Из 8000 сеянцев, которые зацветали каждый год, он отбирал 10-15 для дальнейших испытаний. Потом пять лет наблюдал. Роза должна была пройти тест на всё: устойчивость к болезням, силу аромата в разное время дня, способность лепестков самоочищаться после дождя, красоту увядания (Остин ненавидел розы, которые старели некрасиво).

Только после этого сорт получал имя. И тут начиналась отдельная история. Остин давал розам имена как средневековый герольд — каждое рассказывало историю.

Розовая геральдика.

Graham Thomas — жёлтая роза, названная в честь садовода, который спас от исчезновения 100 старинных сортов. Сам Томас говорил: «Это единственная жёлтая роза, достойная называться жёлтой».

Lady Emma Hamilton — оранжево-розовая с ароматом груши, винограда и цитрусовых. Названа в честь любовницы адмирала Нельсона, женщины столь прекрасной, что художник Джордж Ромни написал её портрет 60 раз.

Munstead Wood — тёмно-бордовая, почти чёрная, с ароматом чернослива, черники и дамасской розы. Названа в честь сада Гертруды Джекилл, революционера ландшафтного дизайна.

William Shakespeare 2000 — пурпурная роза с самым сложным ароматом в коллекции. Остин трижды пытался создать розу, достойную Шекспира. Первые две версии забраковал — недостаточно совершенны.

Самая дорогая роза — Princess Alexandra of Kent. На аукционе право первым вырастить её продали за $75 000. Аромат меняется три раза за день: утром — чай, днём — чёрная смородина, вечером — лимон.

Наука невозможного.

Генетики до сих пор не понимают, как Остину удалось совместить несовместимое. Современные розы — тетраплоиды (4 набора хромосом). Старинные — диплоиды (2 набора). Скрещивание должно давать стерильные триплоиды, как мул от лошади и осла.

Остин использовал сложные возвратные скрещивания, о которых не распространялся. Предположительно, он создавал промежуточные формы, используя китайские розы как генетический мост. Потом скрещивал гибриды между собой в течение 3-4 поколений, возвращая нужные признаки.

Но это только теория. Остин унёс секреты с собой. Его сын Дэвид-младший продолжает дело, но признаёт: «Отец работал интуитивно. Он видел потенциал розы в бутоне, как скульптор видит статую в глыбе мрамора».

Философия розы.

Остин написал несколько книг, но самая странная — сборник стихов «Дышащая земля». Там есть строки: «Роза не знает, что она красива. Красота существует только в глазах смотрящего. Но аромат — это правда розы, её честное признание миру».

Он считал, что современная цивилизация потеряла связь с запахами. Мы закрываемся в стерильных коробках, дышим кондиционированным воздухом, покупаем цветы без запаха. Его розы — попытка вернуть потерянное измерение жизни.

В последнем интервью 92-летний Остин сказал: «Я не создавал розы. Я освобождал их из генетической тюрьмы. Каждая роза мечтает быть красивой И пахнущей. Селекционеры XX века заставили их выбирать. Я вернул им право быть целостными».

Бизнес на красоте.

David Austin Roses сегодня — это бизнес с оборотом $200 миллионов в год. Саженец стоит от $30 до $80 — в три раза дороже обычных роз. Лицензия на выращивание нового сорта для питомников — $50 000.

Но главный доход — розовые сады. Компания создаёт сады для миллиардеров по всему миру. Минимальный заказ — $500 000. Сад для шейха Катара обошёлся в $5 миллионов. Розы выращивают в Англии, потом самолётом доставляют в пустыню вместе с английской почвой.

Есть и тёмная сторона. В Китае производят миллионы подделок «английских роз». Они выглядят похоже, но не пахнут и болеют. Остины судятся, но безуспешно. Китайцы даже создали фальшивого «Дэвида Остена» — актёра, который рекламирует поддельные розы.

Смерть и бессмертие.

18 декабря 2018 года Дэвид Остин умер в своём доме в Олбрайтоне, там же, где родился. До последнего дня он приходил в теплицы, нюхал сеянцы, делал пометки в блокноте, который никому не показывал.

После его смерти нашли архив — 60 лет ежедневных записей о розах. Температура, влажность, сила аромата по десятибалльной шкале, оттенки запаха. 40 000 страниц рукописного текста. Университет Рединга оцифровывает архив — это крупнейшее в истории исследование роз одним человеком.

Но главное наследие — 240 сортов роз, которые растут в миллионах садов. Розы, которые не должны были существовать. Розы, опровергающие законы генетики. Розы, вернувшие миру забытые ароматы Вавилона, Персии, Византии.

Эпилог в саду.

В штаб-квартире David Austin Roses в Олбрайтоне есть сад, где растут все созданные Остином розы. Вход бесплатный — Остин завещал это в завещании. Каждый июнь туда приезжают 50 000 человек со всего мира.

Там есть роза, которую Остин создал, но не выпустил. Она называется просто «Номер 2019-1». Белая, с тремя сотнями лепестков, меняющая аромат каждый час. Остин работал над ней 30 лет. За неделю до смерти написал в дневнике: «Почти идеальна. Ещё год».

Его сын говорит, что никогда не выпустит эту розу. Она останется в саду как напоминание: совершенство недостижимо, но стремление к нему рождает красоту. Как сказал сам Остин: «Я потратил жизнь на попытку создать идеальную розу. Не создал. Но создал 240 причин продолжать попытки».

Может, в этом и есть смысл. Не в достижении невозможного, а в упрямой, beautiful безнадёжной попытке. В конце концов, что может быть английскее, чем потратить 70 лет на создание идеальной розы под дождём графства Шропшир?

Источник - https://dzen.ru/a/aMLFNPD7ynIdj6_K

В садовых центрах по всему миру ежедневно разыгрывается одна и та же драма. Покупатель показывает на оранжевые цветы: «Дайте мне вот эту лилию». Продавец вздыхает: «Это лилейник». Покупатель недоумевает: «А разве это не одно и то же?» И тут начинается получасовая лекция по ботанике, после которой человек уходит с мыслью, что его обманули всю жизнь. Потому что эти растения не просто разные — они даже не родственники. Это как спутать кита с рыбой только потому, что оба плавают. Давайте разберёмся в самой массовой ботанической путанице современности и выясним, почему природа так жестоко пошутила над садоводами.

Великий обман эволюции.

Лилия (Lilium) и лилейник (Hemerocallis) — это пример конвергентной эволюции, когда совершенно разные организмы становятся похожими из-за схожих условий жизни. Как дельфины и акулы выработали обтекаемую форму независимо друг от друга, так и эти цветы пришли к похожему строению разными путями.

Лилии принадлежат к семейству Лилейные — аристократам растительного мира, давшим название целому порядку. Лилейники относятся к семейству Асфоделовые — той самой группе, где обитают алоэ и асфодели, цветы загробного мира в греческой мифологии. Генетически лилейник ближе к алоэ вера на вашем подоконнике, чем к лилии в саду.

Путаница началась с названия. По-гречески Hemerocallis означает «красота одного дня» — цветок лилейника живёт ровно сутки. Но европейские ботаники XVI века, увидев растение, воскликнули: «О, это же лилия!» И понеслось. На английском — daylily (дневная лилия), на немецком — Taglilie (дневная лилия), на французском — hémérocalle (хоть тут повезло с точностью).

География противостояния.

Лилии — европейские и азиатские аристократки, привыкшие к умеренному климату и богатым почвам. Их родина — леса и горные луга от Пиренеев до Японии. Они эволюционировали в условиях стабильного климата с предсказуемыми сезонами.

Лилейники — дальневосточные спартанцы. Их родина — Китай, Корея, Япония, российский Дальний Восток. Места, где зима может ударить -40°C, а лето высушить землю до состояния бетона. Они научились выживать там, где лилии умерли бы за неделю.

В природе эти растения никогда не встречаются. Лилии растут в лесах и на горных склонах, лилейники — на заливных лугах и по берегам рек. Первые любят полутень и прохладу, вторые — солнце и жару. Но человек свёл их вместе в своих садах, и началась путаница.

Анатомия обмана.

Внешне цветки действительно похожи — шесть «лепестков», яркие цвета, похожая форма. Но дьявол, как всегда, в деталях.

У лилии настоящие шесть лепестков, которые ботаники занудно называют листочками околоцветника. Они свободные, могут опадать по одному. Цветок держится неделю, иногда две. Симметрия радиальная — как ни крути, выглядит одинаково.

У лилейника хитрее. Три настоящих лепестка и три чашелистика, которые притворяются лепестками. Все шесть срослись у основания в трубку — попробуй оторви один. Цветок живёт ровно день — раскрывается на рассвете, умирает на закате. Симметрия двусторонняя — есть верх и низ, лицо и спина.

Тычинок у лилии строго шесть, расположены симметрично. У лилейника может быть шесть или семь, и они изогнуты как сабли — верхние смотрят вверх, нижние вниз. Это адаптация к опылителям — разные насекомые подлетают с разных сторон.

Подземная правда.

Копните глубже — и различия станут очевидными. Лилия размножается луковицами — видоизменёнными побегами с чешуйками. Каждая чешуйка — это лист, запасший питательные вещества. Луковица может жить десятилетиями, постепенно обрастая детками.

Лилейник формирует корневище — подземный стебель с утолщёнными корнями. Никаких луковиц, никаких чешуек. Зато корни могут уходить на метр вглубь, доставая воду из глубин. Корневище ветвится, куст разрастается вширь, захватывая территорию как подземная армия.

Эта разница критична для выживания. Луковица лилии — компактное хранилище на чёрный день. Корневище лилейника — разветвлённая сеть для захвата ресурсов. Первая стратегия — переждать, вторая — завоевать.

Листовая архитектура.

У лилии листья растут по стеблю — спиралью, мутовками или очерёдно. Они широкие, часто с выраженными жилками, иногда огромные — до 20 см длиной. Стебель один, центральный, как ствол маленького дерева.

У лилейника все листья растут от корня розеткой, как у ириса или нарцисса. Они узкие, длинные, дуговидно изогнутые, могут достигать метра в длину. Стебля как такового нет — только цветоносы, голые палки без единого листа.

Это разные стратегии фотосинтеза. Лилия максимизирует площадь листьев, распределяя их по высоте. Лилейник концентрирует всю зелёную массу у земли, где влажнее и прохладнее.

Цветочная экономика.

Лилия играет в долгую игру. Каждый цветок стоит дорого — много ресурсов на производство, зато цветёт неделю. На стебле может быть 5-30 цветков, раскрываются постепенно снизу вверх. Общее цветение — месяц.

Лилейник — мастер быстрой смены. Цветок дешёвый — живёт день и умирает. Зато их много — до 50 на цветоносе. И цветоносов может быть десяток. Каждый день новые цветы, свежие и яркие. Общее цветение — два месяца.

С точки зрения опылителей, это разные рестораны. Лилия — дорогой ресторан с постоянным меню. Лилейник — фастфуд с ежедневными акциями. Оба успешны, но клиентура разная.

Химическая война.

Лилии ядовиты для кошек. Даже пыльца, попавшая на шерсть и слизанная при умывании, может вызвать острую почечную недостаточность. Механизм до конца не изучен, но токсин поражает эпителий почечных канальцев. Для собак и людей безопасны.

Лилейники безопасны для всех млекопитающих. Более того, в Китае их бутоны — деликатес. Сушёные бутоны лилейника, «золотые иглы», продают в азиатских супермаркетах. На вкус — как спаржа с грибным привкусом. Свежие цветы едят в салатах.

Но у лилейников своя химия. Они производят антрахиноны — вещества со слабительным эффектом. Те же соединения есть в алоэ и ревене. В малых дозах полезно для пищеварения, в больших — диарея гарантирована.

Садовая революция.

В XX веке селекционеры взялись за оба рода с энтузиазмом генных инженеров. Результаты впечатляют и окончательно запутывают.

У лилий вывели ЛА-гибриды (длинноцветковые × азиатские), ОТ-гибриды (восточные × трубчатые), ЛО-гибриды, ОА-гибриды и чёрт знает какие ещё комбинации. Появились лилии без пыльцы (для аллергиков), без запаха (для тех же аллергиков), махровые (вообще не похожи на лилии).

С лилейниками случилось безумие. Из скромных жёлтых и оранжевых цветков вывели 80 000 сортов всех цветов, кроме чистого синего и чистого белого. Есть лилейники размером с блюдце, есть — с напёрсток. Есть с гофрированными краями, как юбки фламенко. Есть «спайдеры» с лепестками-нитями. Есть ночные, цветущие в темноте.

Экономика путаницы.

Производители посадочного материала негласно поддерживают путаницу. Лилии стоят дороже — луковица редкого сорта может стоить $50. Лилейники дешевле — делёнка обычно $10-20. Но лилейники проще выращивать, они быстрее размножаются.

В результате недобросовестные продавцы часто выдают лилейники за лилии, особенно на рынках. Покупатель радуется «выгодной покупке», сажает, а потом удивляется, почему его «лилия» не пахнет и цветы вянут за день.

Ландшафтные дизайнеры тоже вносят лепту в путаницу. В проектах пишут «лилии», имея в виду лилейники — так привычнее клиентам. Потом рабочие покупают настоящие лилии, сажают в неподходящие условия, и через год приходится всё переделывать.

Философия двойников.

История лилий и лилейников — это история о том, как названия формируют реальность. Назови лилейник лилейником — и люди будут ожидать от него свойств лилии. Разочарование неизбежно.

Но может, путаница — это благо? Она заставляет присмотреться, изучить, понять. Человек, однажды разобравшийся в различиях, уже никогда их не спутает. Это как научиться отличать китайский от японского — сначала кажется невозможным, потом удивляешься, как можно было путать.

А может, сами растения смеются над нами? Лилия с её аристократической медлительностью и лилейник с его пролетарской выносливостью сосуществуют в садах, не конфликтуя. Им всё равно, как мы их называем. Они просто делают свою работу — цветут, размножаются, выживают.

В конце концов, и лилия, и лилейник прекрасны. Первая — как оперная дива, вторая — как джазовый музыкант. Обе имеют право на место в саду и в сердце. Просто называйте их правильно. Или не называйте — они всё равно будут цвести.

Источник - https://dzen.ru/a/aMLENJvYzijj3qv1

Наверняка многие слышали о сизале. Это очень прочное волокно, которое в наше время используется для изготовления канатов, грубой ткани, наполнителя для матрасов и мягких игрушек. Мишени для дартса и различные щетки-мочалки тоже из него прекрасные выходят. Сизаль до сих пор добывают простым, но эффективным методом: листья агавы вида Agava sisalana срезают, затем специальные механизмы мнут и раздавливают их, отделяя волокно, которое сушат и вычесывают. Всякие ненужные остатки можно пустить на биотопливо или изоляционные материалы.

А вот более девяти тысяч лет назад жители Мезоамерики использовали листья этого и других видов агавы куда шире: шипы, которыми увенчаны листья, годились в качестве шильев, игл для татуировок и рыболовных крючков. Волокна можно было использовать для изготовления бумаги или материала для кровли. А из сладкого сока, в котором довольно много сахаров, выпаривали вкуснейший сироп. Без упаривания тот же сок можно было превратить в текилу, пульке или мескаль — проще говоря, разновидности самогона, которые раньше использовались с ритуальной целью, а сейчас просто ради опьянения. Помните, что употребление алкоголя даже в малых количествах вредит здоровью!

Сейчас, конечно, A. sisalana выращивают практически везде, где позволяет климат (Гавайские острова, Бразилия, Танзания, Кения, Мадагаскар, Гаити, Мексика и даже Китай), но до XVI века коренное население Мексики не стремилось найти одну универсальную агаву и культивировать ее везде. Была выдвинута гипотеза, что все агавы, выращивавшиеся мексиканцами на волокно, можно объединить в 5 вариаций одного очень разнообразного дикого вида – агавы узколистной, которая одомашнивалась в каждой местности отдельно и потому дала такое разнообразие культиваров. Впрочем, история одомашнивания агавы все еще мало изучена, поэтому наверняка провести границу между видами сложно. Один из них – это так называемый хенекен, он же агава Фуркруа (в честь французского химика и натуралиста). Растение широко культивируется на востоке Мексики и вполне подходит для тех же целей, что и сизаль, разве что качество волокна и сока чуть ниже, а на листьях есть дополнительные шипы.

Из короткого толстого стебля растет розетка мечевидных листьев длиной до двух метров. Каждый лист равномерно украшен боковыми зубцами длиной 3-6 мм и длинным твердым конечным шипом до 2-3 см длиной. Как и сизаль, хенекен способен развивать на месте цветков выводковые почки, из которых может вырасти полноценное растение. Да, конечно, агава раз в жизни выпускает длинный цветонос, из которого получают сладкий сок, полный полезных веществ, но в промышленных масштабах размножать ее предпочитают именно вегетативным путем: либо детками, либо прикорневыми отпрысками, на которые отмирание центральной розетки никак не влияет и которые растут куда быстрее.

Хоть сегодня волокно агавы уступает место искусственным альтернативам самого разного качества, многие любители экологически чистых материалов все-таки предпочитают более дорогой и "уютный" натуральный сизаль.

Источник - https://dzen.ru/a/aNJd1ZkNSnQl7oIi