Говорил равви Пинхас: «Если человек решается на что–то великое, и решается делать это в духе истины, ему не следует опасаться, как бы кто–либо еще не сделал того же самого. Но если он делает это не в духе истины, но стремится лишь к тому, чтобы стать непревзойденным, то низводит великое до степени ничтожного – и тогда любой способен стать его подражателем».
Говорил равви Пинхас: «Отношение Бога к грешнику можно уподобить князю, у которого кроме великолепных дворцов есть маленькие хижины, укрытые в лесах и селах, в которых он останавливается, когда выезжает на охоту или отдохнуть. И тогда любой дворец значит для него не больше простой хижины. Одно с другим несопоставимо, и то, на что способно ничтожное, великое не в состоянии сделать. Так же и праведник: хотя значение и дела его велики, он не может совершить того, что совершает грешник, когда молится или делает что–либо во славу Господа, и Бог, взирающий на мир, радуется ему. Поэтому праведнику не следует считать себя лучше грешника».
Дело жизни, назначение ее радость. Радуйся на небо, на солнце. На звезды, на траву, на деревья, на животных, на людей. Нарушается эта радость, значит ты ошибся где-нибудь — ищи эту ошибку и исправляй. Нарушается эта радость чаще всего корыстию, честолюбием… Будьте как дети – радуйтесь всегда.
/Лев Толстой/
Глаза животного обладают способностями великого языка. Совершенно самостоятельно, без содействия звуков и жестов, весьма и весьма красноречиво, когда они полностью покоятся в своем взгляде, выдают они тайну своей природной плененности, своего страха становления. Состояние этой тайны известно только животному, только оно может открыть ее нам – но это лишь открытие, но не откровение. Язык, в рамках которого это происходит, есть то, что он говорит: страх движения твари между царством растительной надежности и царством духовного риска. Этот язык есть лепет природы, ощутившей первый натиск духа до того, как она отдается ему в его космическом риске, который и называют человеком. Но никакая внятная речь не сможет воспроизвести того, что сообщает нечленораздельный лепет.
Иногда я смотрю в глаза домашней кошке. Это одомашненное животное вовсе не получило от нас, как мы иногда себе воображаем, дар поистине «говорящего» взгляда, но – ценой непринужденности – получило способность обращать свой взгляд на нас, которые не являются животными. При этом в его взгляде, в его утренних сумерках и в его восходе есть какое-то удивление и вопрос, которые полностью отсутствуют в изначальном взгляде со всем его беспокойством. Эта кошка под прикосновением моего взгляда начинала вопрошать меня своим вспыхнувшим от моего интереса взглядом: «Может ли быть такое, что ты и в самом деле имеешь в виду меня? Ты и правда не хочешь только того, чтобы я позабавила тебя? Тебе и правда есть до меня дело? Я правда здесь? Что здесь от тебя? Что это здесь вокруг меня? Что это во мне? Что это?!» (Здесь «я» есть перифраз отсутствующего в нашем распоряжении слова для лишенного Я обозначения самого себя; под словом «это» надо понимать струящийся человеческий взгляд в полной реальности силы его отношения.) Вот взгляд животного, речь беспокойства, взошел во всем величии, и вот он снова закатился. Мой взгляд, разумеется, был более продолжительным, но он уже не был струящимся человеческим взглядом.
/Мартин Бубер - Я и Ты/
Однажды равви Пинхас процитировал такие слова: «Душа человека научит его». Объясняя их, он сказал: «Нет такого человека, которого бы непрерывно не учила его душа».
Один из учеников спросил равви: «Если это так, то почему люди не слушаются своих душ?»
«Душа учит постоянно, – продолжал объяснять равви Пинхас, – но никогда не повторяется».
/Мартин Бубер - Хасидские предания/
тут момент важный - того что раньше считалось красотой
напомню кто не знал (см фоту)
дело именно в "красоте" того что не хватает а не хватало хорошего питания, а синоним хорошего питания это результат в виде упитанности
кто не верит может почитать внимательно описание "здоровья" и "красоты" с позиции тех времён
теперь понятно почему дракон просил именно красивую? (по меркам условного средневековья которым и датируются/описываются времена драконов, рыцарей прынцесс)
упитанная = красивая (нравиться и привлекает то что мало доступно)
Общественный, активный человек, который всюду бегает, суетится, со всеми знакомится, заводит деловые связи – на деле оказывается самым одиноким и несчастным, забывшим людей и сам ими забытым. Деловые связи и поверхностные знакомства не имеют ничего общего с подлинным общением.
Это такая банальность, что её даже неловко повторять:
Покуда ты будешь счастлив, тебя будут окружать многочисленные друзья, но, когда наступят смутные дни, ты будешь одинок (стихи Овидия из сборника элегий «Скорби», кн. I, элегия VI).
Надо быть умным. Умный человек должен, обязан знакомиться с людьми и устанавливать деловые связи, чтобы в случае чего было к кому обратиться. Ты будешь до последнего играть в умного, держать около себя людей, которые тебе в тягость, мучиться, терпеть, пока в один прекрасный день не произойдёт несчастье, ты побежишь за помощью к друзьям, и вдруг выяснится, что на самом деле у тебя друзей нет, все разбежались, ты никому не нужен. Так было и так будет: тебе мало того что не станут помогать, так еще и скажут что это ты сам виноват и тебя бог наказал. А если вдруг у тебя будут проблемы с ментами, твои знакомые, с которыми ты поддерживал тягостные отношения на всякий случай, начнут давать на тебя объемистые показания.
Все беды людские происходят из желания победить случайности жизни своими маленькими скромными силами, иными словами, стать хозяевами жизни, пупом земли, центром мира.
Дуракам намного легче живётся, чем умным людям. Лучше быть счастливым дураком, чем злым и несчастным мудрецом. Меньше друзей - меньше врагов; меньше чести – меньше и бесчестия. Фильтровать круг знакомств и уметь грамотно отказывать в общении – в наши дни самое ценное умение.
