Серия «Ослепить бога [Рассказ]»

Синопсис

Неунывающий бард, которому нельзя петь, объединившись с острой на язык воровкой и не вписывающимся в рамки привычного воином, отправляется грабить пустую сокровищницу, чтобы спасти величайшую драгоценность в своей жизни.

• Объём: 44 тыс. знаков.

• Жанр: юмористическое фэнтези.

• Ссылка на первую часть.

• Ссылка на D&D-карточки героев.

— Ладно, этот сошёл с ума, как и ожидалось. Ноги в руки, блонда, валим отсюда, пока он не решил принести нас в жертву своему новому дружку.

— Спокойствие, никаких жертвоприношений, обещаю, — бард спрыгнул со стола и, чуть не упав, схватился за плечо полуэльфа. Он перестал смеяться и слегка скривился от боли в ноге, про которую уже успел забыть, но всё же широко улыбался. — Ты права, эта тварь очень любит кровь и даже заставляет своих шаманов выкалывать глаза. Наверное, чтобы они больше походили на него. Но тот, кому принадлежало это место, искренне ненавидел трижды проклятого прародителя орочьей расы, а значит точно не стал бы ему уподобляться. Вместо кровавых печатей он использовал для защиты то, в чём последователи Груумша не очень сильны — загадку. «От взора его я скрою вас там, откуда вы пришли и куда непременно возвратитесь». На орочьем звучит поэлегантнее, но смысл плюс-минус тот же.

— Из праха вы пришли и в прах вы все вернётесь, учила смиренного Риардона его светлоокая матушка.

— Не догнала, нам печь что ли надо искать?

Бран перевёл глаза с преисполнившегося тёплыми воспоминаниями о матери Риардона на Фелаю, чьи брови выгнулись в такую идеальную арку, что в них непременно влюбился бы какой-нибудь архитектор. Не дождавшись другой реакции, бард заковылял к двери.

— Мы точно знаем только две вещи. Во-первых, то, что мы ищем, находится в этой комнате, потому что ведьма солгать не могла — слишком жирный барыш ей светил за мой контракт. Во-вторых, в этой комнате есть лишь одно место, где все уже были и куда все вернутся.

За обыском мебели взломщики и не заметили, что сокровищницу запирала совсем не та дверь, за которой они спрятались от стражников. Та была размером со стену небольшой хижины, а эта походила на дверь такой хижины. Никакой стали и вычурных узоров, лишь несколько добротно сбитых вместе досок. Бран провёл ладонью по отполированной древесине, но не почувствовал никакого следа магии.

— Внимание, вопрос для почётных выпускников гильдии воров. Как спрятать что-то в двери?

— Вариантов вообще-то полно. Если мы про мелочь, можно сунуть прямо в замок, но тогда её могут повредить во время взлома, — Фелая оперлась локтем на плечо Брана и пристально всмотрелась в дверь. — Ещё можно сделать тайник за петлями, но не с такими как здесь. Другой вариант — порог, можем простучать камни, вдруг среди них липа. Но знаешь, я бы сначала проверила этот сучок, подозрительный он какой-то.

Сучок, о котором говорила тифлинг, совершенно не казался Брану подозрительным, пока он не прикоснулся к нему. Тёмный кругляшок едва ли на полмиллиметра, выступал над поверхностью доски. Взяв протянутый Фелаей кинжал, бард подцепил деревяшку остриём и она легко выпала. Следом за ней прямо в руку мужчины полетел небольшой кусочек металла. Им оказался серебряный медальон размером чуть меньше монеты. С одной стороны на нём был выгравирован перечёркнутый глаз, а с другой — сломанное копьё и потухший факел.

Следующие несколько минут Риардон с Фелаей потратили на проверку оружия и споры о том, кому острые уши идут, а кого только уродуют. Бран периодически вклинивался в разговор, вставая то на одну, то на другую сторону и не забывая при этом крутить ключ по часовой стрелке и отсчитывать вслух число за числом. Когда дверь открылась, перед троицей вновь предстали горы золота.

— Бард перепутал хранилища, замечает внимательный Риардон.

— Ничего я не перепутал, мы же похерили план «А», значит придётся переходить к плану «Б». Доставай его.

— Ах да, — полуэльф вытащил из-за спины объёмный свёрток, и уже через мгновение перед ним лежал расписной ковёр. — И всё же непобедимый Риардон предпочитает честную схватку.

— Замётано, оставайся здесь и сражайся честно, а я смогу набрать ещё пару мешков брюликов вместо твоей тощей задницы, — тифлинг с вызовом посмотрела на напарника, но в ответ получила лишь прищуренный взгляд, в котором читалось что-угодно, но только не готовность остаться в одиночестве. — А ты проверил эту штуку? Я просила тебя проверить её.

— И как по-твоему я бы это сделал? Кобольд сказал, что ей нужна тысяча золотых на каждые десять метров полёта. Если бы у меня были такие деньги, я бы купил нормальный ковёр-самолёт, а не проклятую деньгососущую тряпку.

— Стопэ, кобольд? Ты говорил, что это был драконорожденный!

— Кобольд, дракон, ящерица — какая разница. Малый выглядел вполне надёжно.

— Твою за ногу, Бран! Драконорожденным можно верить, а кобольды — все до одного жулики. Девятое пекло, мы сдохнем из-за твоего расизма.

— Эй, кто из нас ещё и расист. Я, чтоб ты знала, полная противоположность расиста. Я настолько не вижу различий между существами, что первые две недели считал Ри твоей мамой.

Пока двое его спутников пререкались, Риардон сгребал на ковёр-самолёт золото, используя щит в качестве импровизированного совка. Несмотря на все его старания, горка жёлтого металла совершенно не росла. Наоборот, она уменьшалась, словно просачиваясь сквозь разноцветные ворсинки. Зато с каждой исчезающей монетой ковёр начинал подавать всё более уверенные признаки жизни. Сперва он лишь едва дрожал, затем слегка приподнялся над полом, а в конце его кисти начали с бешеной скоростью мотаться по кругу.

В то же время по другую сторону двери пожар уже удалось потушить, но на сим успехи стражи заканчивались. Впрочем, это не мешало им упиваться сладким чувством злорадства. Они знали, что в хранилище пусто, а единственный выход из него был под их чутким надзором. Ворам оставалось лишь два пути: умереть от голода в темноте или напороться на добрую сталь при попытке побега. Именно поэтому, когда дверь отворилась и из-за неё показались три фигуры с поднятыми руками, солдаты не бросились на них во всеоружии, а принялись хохотать и улюлюкать.

Первым перестал смеяться остроглазый сержант, который заметил, что плащ последнего из троицы не хлопал за спиной как положено, а парил абсолютно горизонтально. Прежде чем он успел поднять кулак, скомандовав подчинённым умолкнуть, взломщики сорвались на бег, а уже через мгновение оседлали оказавшийся ковром плащ и помчались на стражников со скоростью не меньше тридцати узлов.

— Ну разве я не гений?! — прокричал Бран, вцепившись в край ковра. Троица оставила позади изумлённых солдат и теперь летела на всех парусах через широкий коридор к лестнице, ведущей наверх.

— Тормози, мы сейчас в стену вмажемся.

Слабая мольба Фелаи утонула в завывании ветра. Девушка собралась повторить попытку, но быстро передумала, побоявшись, что вместе со словами с её уст сорвётся лишнее. Тифлинг оглянулась на Риардона в надежде, что он сможет докричаться до барда. Полуэльф распластался на ковре, уткнувшись лицом в ворс. Глаза его были плотно закрыты, а благородная бледность кожи приобрела нездоровый зеленоватый оттенок.

За метр до лестницы Бран слегка потянул край ковра на себя, и тот взмыл вверх. Где-то рядом с бардом раздался истошный визг, который в равной степени не походил ни на голос тифлинга, ни на голос полуэльфа. Затем вопль начал менять тональность и громкость, отвечая на каждый резкий поворот ковра, который теперь нёсся через украшенные витражными мозаиками галереи и увешанные роскошными картинами коридоры. Наконец впереди показался холл. Бран выбрал окно пошире и направил ковёр прямо в него.

Бац!

«Неужели стекло оказалось настолько крепким. Может, его защищала магия?», — пронеслось в гудящей голове Брана. Бард лежал лицом на холодном полу и с сомнительным успехом пытался вспомнить, как нужно пользоваться конечностями. Приложив невероятные интеллектуальные усилия, он всё же разобрался, где у него расположены ноги, и даже сумел встать на них.

Несколько раз моргнув и вытерев попавшую в глаза кровь, Бран начал искать взглядом товарищей и тут же охнул. В шаге от него сидел Риардон, по лицу которого текли крупные слёзы. На коленях у полуэльфа без сознания лежала Фелая. Воин аккуратно придерживал её за голову и пытался дрожащими руками влить в приоткрытый рот воровки жидкость из маленькой склянки.

— Вы действительно думали, что у вас получится сбежать? — раздался скрипучий голос, которым могли бы говорить проржавевшие кандалы.

Голос принадлежал щуплому полурослику. Одной рукой он опирался на лакированную чёрную трость, а другой закручивал конец седых бакенбард. Хозяин дворца сверлил горящими глазами Брана, но не удостоился ответного взгляда. Всё внимание барда поглотило другое существо. Слева от наместника Сергора стоял исполин. Ростом он был около двух с половиной метров, а на фоне своего крохотного господина казался ещё выше. Гранитную кожу верзилы покрывали тёмно-синие татуировки, шедшие от лысой головы через лицо и грудь до самых пят. В правой руке он держал двуручный меч, а в левой — трепыхающийся ковёр-самолёт.

— Бежать? Конечно, нет, — пошатываясь, бард сделал несколько шагов и встал ровно между гигантом и своими спутниками. — Мы никакие не воры, а ваши верные слуги, которые случайно упали на этот неуправляемый волшебный ковёр.

— Что?! За кого ты меня держишь, паршивец?! — полурослик взвизгнул от гнева, что совсем не сочеталось с его прежним голосом, и с силой ударил тростью по полу. — Да я с тебя шкуру заживо спущу!

— Нет-нет-нет, погодите. Я так долго хранил в себе эти чувства, боясь получить отказ. Я люблю вас, наместник Сергор! Пожалуйста, прикажите своим людям отпустить нас.

— Взять их! — Сергор завизжал настолько тонко, что не все из его подчинённых смогли разобрать слова.

— Ну что ж, пришло время для моего последнего аргумента.

Бран потянулся за спину к лютне, но вдруг почувствовал чужую руку. За предплечье его схватила Фелая, которая с трудом держалась на ногах и исподлобья переводила взгляд с одного стражника на другого, пока те неуверенно переступали с ноги на ногу.

— Если мне суждено сегодня сдохнуть, то пусть мне вспорят брюхо. Не хочу ещё и мучаться напоследок.

— Сиятельный Риардон солидарен с решительной Фелаей, ни один клинок не оставляет таких чудовищных ран, как это порождение вечной тьмы, — полуэльф встал по другую сторону от Брана и направил меч в точку метра на два левее лица полурослика. — Бесславный Сергор может и лишит нас жизней, но предания об этом дне даруют нам истинное бессмертие.

Воровка с бардом посмотрели на Риардона, который немного пошатывался и периодически щурился, как-будто в лицо ему дул сильный ветер. Зрачки полуэльфа почему-то были разного размера. Бран вытащил шпагу и с помощью её клинка подвинул меч воина чуть правее, чтобы его конец смотрел прямо на Сергора.

Солдаты, на которых продолжал визжать полурослик, всё же поняли, что от них требуется, и начали окружать, вставших спина к спине, героев.

— Никто здесь не умрёт, у нас в запасе ещё есть план «В». С ним нам ничего не грозит, — Бран пустил из ладони сноп ярких искр в двух ближайших противников и попытался достать их уколом, но промахнулся.

— Ты то же самое говорил про планы «А» и «Б». «Нас никто и не заметит, Фел. Они не будут сторожить пустое хранилище, Фел. Ковёр-самолёт не подведёт, Фел», — всякий раз произнося своё имя, Фелая бросала в стражников стеклянные пузырьки. Разбиваясь, они покрывали доспехи зелёной жидкостью, которая громко шипела, попадая на сталь.

— Технически, ковёр и не подвёл. Подвёл голиаф. Кто знал, что он здесь окажется, — увернувшись от топора, бард толкнул его владельца в сторону Риардона, который беспорядочно рубил направо и налево. От былой хореографичности не было и следа: больше половины ударов шли мимо. Но зато те, что достигали цели, оставляли противников с переломанными костями и пробитыми кольчугами. — План «В» великолепен. План «В» никогда не подводит. План «В» — любовь всей моей жизни. Нам лишь нужно продержаться до полудня.

— До полудня ещё полчаса, не меньше, замечает принявший неизбежность героической смерти Риардон, — полуэльф метнул меч прямо в забрало стражника перед собой, и тот вонзился в колено другого солдата. Ничуть не смущённый промахом воин достал из–за спины алебарду и закрутил её, уподобившись ветряной мельнице.

— Хватит, займись ими ты. Теперь-то, надеюсь, они достойны сразиться с тобой, — откуда-то издалека донёсся голос полурослика.

Голиаф медленно кивнул Сергору и неспешно двинулся в сторону троицы сквозь почтительно расступавшиеся ряды стражников. Оказавшись на расстоянии удара, он с необычным для своего роста проворством замахнулся, целясь в Фелаю. Однако за ту долю секунды, что меч нёсся в сторону тифлинга, между ним и его жертвой успел материализоваться Риардон.

Алебарда прогнулась под силой удара, а её владелец отлетел к стене, словно весил не больше детской куклы. Фелая отпрыгнула в сторону и метнула в голиафа связку кинжалов, однако они лишь слегка оцарапали его кожу. Гигант вновь поднял меч, по-прежнему целясь в тифлинга. На этот раз ему помешал Бран, пробравшийся за спину голиафа и со всей силы вонзивший в неё шпагу. Великан взревел от боли, удар явно пришёлся в нужное место. Он резко развернулся, но тут в него на полном ходу врезался Риардон.

Попытка полуэльфа повалить голиафа не увенчалась успехом, противник схватил его за шею и несколько раз ударил под дых. Бран мог поклясться, как слышал хруст ломавшихся рёбер. Закончив истязание, монстр прицельно бросил обмякшее тело в Фелаю, которая тщетно искала в своих многочисленных карманах хоть что-то способное склонить чашу весов её пользу. Разобравшись сразу с двумя противниками, голиаф теперь мог посвятить всё внимание Брану, который так и не успел вытащить из спины чудовища оружие.

Бард медленно попятился, нервно улыбаясь гиганту. Он знал, что очаровать монстра не получится, пусть у него даже остались бы на это силы. Улыбаться в лицо тем, кто хотел его убить, давно уже вошло в привычку Брана. И вот, когда громадный меч взмыл в воздух, готовый в любую секунду обрушиться на голову барда, входные двери с оглушительным треском распахнулись и сорвались с петель.

Все присутствовавшие как по команде посмотрели в сторону грохота, где в свете полуденного солнца стояли две фигуры. Та, что повыше, принадлежала мускулистой женщине-орку одетой в самый непривычный для её племени наряд. Вместо кожаных доспехов на ней было просторное платье лазурного цвета, а голову вместо венца из черепов и костей украшала широкополая белоснежная шляпа.

Сбоку от неё, оперевшись на внушительных размеров секиру, расположилась её дочь. Черты лица девушки были намного мягче, клыки выступали не настолько сильно и сарафан в горошек на ней смотрелся куда изящнее, но она всё равно выглядела весьма устрашающе. Её волосы цвета вороньего крыла не были заплетены в тугую косу как у матери, а беспорядочно метались под порывами ветра, то и дело закрывая ярко голубые с лёгкой зеленью глаза.

— Прости, дорогой, Штормвинд услышала крики, и мы решили зайти немного раньше, — зычным, но по-своему нежным басом произнесла рыжеволосая орчиха, после чего переступила через обломки дверей и двинулась в сторону лучезарно улыбавшегося ей Брана.

— Ты как всегда вовремя, Вру-Вру, — бард вмиг потерял всякий интерес к стражникам, голиафу и всё ещё высоко занесённому мечу.

— Привет, папуль, — Штормвинд вприпрыжку подбежала к отцу, небрежно крутя секирой, и крепко обняла его, подняв того в воздух. Едва достававший до плеч дочери бард поморщился, почувствовав треск костей, но не произнёс ни единого протестующего звука.

Пока родители беспечно болтали, девушка-полуорк аккуратно взяла на руки бесчувственного Риардона и помогла подняться кряхтящей при каждом движении Фелае. В это время пелена замешательства начала потихоньку сползать с ошарашенного Сергора и его стражи

— В-в-взять их, — дрогнувшим голосом пробормотал полурослик.

Врунгильда с удивлением повернулась в его сторону, будто только заметила, что в холле есть ещё кто-то. Она взглянула на две дюжины стражников, неуверенно поднявших оружие, и на ничего не выражающее лицо голиафа. Затем орчиха улыбнулась, от чего у всех существ перед ней возникло желание немедленно сменить род деятельности и уехать как можно дальше.

— Спой для меня, любовь моя, — хрустнув костяшками, произнесла воительница и без всякого предупреждения обрушила кулак на челюсть голиафа.

— Нет, пожалуйста, только не это…

Бард пропустил мимо ушей мольбу тифлинга, благо рот ей тут же закрыла гигантская зелёная ладонь. Он снял с плеча лютню, прочистил горло и со всей мочи затянул самую немелодичную балладу, в которой не было и намёка на ритм или рифму. Голос барда одновременно напоминал лай умирающей от бешенства собаки, крик подавившейся костью чайки и плач оторванного от груди младенца. Лютня же его издавала такие звуки, какие не могла по всем законам природы. Если бы её сейчас услышали властители преисподней, то они бы посыпали головы пеплом и с позором отреклись от своих дьявольских тронов, ведь никто из них бы не смог придумать более чудовищной пытки для человечества.

— Врунгильда — королева моего сердца! Врунгильда — императрица моих грёз! Твоя улыбка озаряет небеса, а кулак крошит черепа! Врунгильда, будь моей навсегда!

Все, за исключением орочьего семейства, сотрясались в конвульсиях пытаясь плотнее закрыть уши. Даже тело лишённого сознания полуэльфа колотила крупная дрожь.Но все их старания были тщетны — бардовская магия заставляла песню звучать прямо в головах её невольных слушателей.

Врунгильде же, наоборот, музыка придавала ещё больше сил. С лёгкостью раскидав по разным углам стражников, она взяла одного из них за ноги и принялась избивать им голиафа как дубиной. Серокожий великан пытался сопротивляться, одной рукой закрывая уши, но надолго его не хватило. Когда через пару минут песня барда закончилась, гигант лежал ничком и лишь едва слышно всхлипывал.

Солнце давно село за горизонтом, и небо горело россыпью звёзд, чьи узоры таили в себе вселенские знания. Однако трактирщик не спешил прогонять компанию, занявшую столик в углу. С одной стороны они впрок заплатили за недельный постой и двойную сумму за еду и вино, а с другой — он ещё недостаточно тронулся умом, чтобы самолично выдворять двух орков и всамделишнего дьявола.

— Эта кислая несуразица не достойна называться вином, недовольствует изысканный Риардон, — несмотря на свои слова полуэльф продолжил пить, не забывая корчиться при каждом глотке.

— Обижаешь, я лично выбирал от урожай. Хотя, если подумать, помимо него, в меню были только дождевая вода и ослиная моча, которую не особо-то и маскировали под пиво, — Бран подцепил вилкой кусок шкварчащего мяса размером с кулак и отправил его в рот Врунгильде, на коленях которой мирно посапывала Штормвинд.

— Плевать, ик… Я провела в седле семь дней кряду и собираюсь пить, ик.. Пока не перестану чувствовать всё, что ниже пояса. Эй, уважа… Ик… Емый, неси ещё бутылку вина и поджарь сосисок! — осушив кружку, Фелая уставилась расфокусированным взглядом на барда. — Рассказывай.

— Величественный Бран не понимает, что именно ему следует рассказать. Но если ты настаиваешь, слушай. Заходит как-то в таверну пони, а на нём верхом гном, полурослик и гоблин…

— Бр-бр-бр, — тифлинг замахала рукой перед лицом Брана. — Что за хабар ты забрал? Со мной всё понятно — брюлики. С мамзелей тоже, у него теперь туча эльфских побрякушек, на которые он будет всю ночь, ик… Но ты-то, ты даж ни одного камня не заграбастал.

— Для меня эта штучка куда ценнее всего, что можно было унести оттуда. Видишь ли, ты могла и не догадываться, но моя дорогая Вру-Вру — орк, — сидящая напротив Врунгильда раскатисто захохотала на этих словах, но осеклась, когда её дочь заёрзала во сне. — Все орки прокляты с рождения, хотя сами так и не считают, — на них лежит метка их бога Груумша. С её помощью эта тварь постоянно вливает нечистоты в головы своих детей. Он сеет ярость и пожинает боль. Груумшу по сути плевать на орков, он лишь хочет видеть в мире больше хаоса, больше огня, больше мучений, и разносит он их через метку. Вру-Вру в этом плане повезло. Мало того, что она писаная красотка, так ещё и достаточно сильна, чтобы засунуть шёпот одноглазого куда подальше.

— Моих родителей убили паладины, когда я была младенцем. Меня они тронуть не решились и поэтому отдали в монастырь. С детства монахи учили меня контролировать энергию ци, чтобы противостоять метке, — орчиха с нежностью посмотрела на дочку и погладила её по волосам. — Но передать эту технику Штормвинд я так и не смогла, наверное, всё дело в горячем темпераменте моего Бру-Бру.

Услышав это прозвище, Фелая едва успела прикрыть рот. А вот забывший о манерах Риардон залился смехом, тщетно пытаясь заглушить его рукавом. Бран отвесил полуэльфу смачный подзатыльник, шикнул на него и продолжил.

— Шторми очень славная девочка, добрая и мягкая. Но чем старше она становится, тем больше проявляется влияние метки, — бард достал из внутреннего кармана медальон с перечёркнутым глазом. — Эта штучка может заглушать шёпот Груумша и гарантирует, что Шторми не превратится в кровожадного монстра. Знаю, это не идеальное решение, но так у моей девочки будет куда больше шансов самой решить свою судьбу, а не отдать её в руки какому-то засранцу из девятого пекла. Итак, с этим разобрались, а теперь слушайте. Заходит как-то в таверну пони, а на нём верхом гном, полурослик и гоблин…

Группа за столиком в углу продолжила пить вино и травить байки о своих приключениях. До самого рассвета они рассказывали друг другу о толстой фее, которая искала красные ромашки, о гноме, которого поймали в плен семь принцесс, о рыцаре без портков, который на спор съел дракона и десятки других историй, поверить в которые было невозможно, но чья истинность не вызывала сомнений.

• Ссылка на первую часть.

• Ссылка на D&D-карточки героев.

Синопсис

Неунывающий бард, которому нельзя петь, объединившись с острой на язык воровкой и не вписывающимся в рамки привычного воином, отправляется грабить пустую сокровищницу, чтобы спасти величайшую драгоценность в своей жизни.

• Объём: 44 тыс. знаков.

• Жанр: юмористическое фэнтези.

• Ссылка на вторую часть.

• Ссылка на D&D-карточки героев.

— Итак, вам, наверное, всем интересно, зачем я вас здесь собрал, не так ли?

Двое закованных в латы стражников с недоумением повернули головы в поисках источника этих слов. Им оказался сидящий на стуле человек, которого они только что приволокли в темницу, предварительно намяв бока. Пленник небрежно покачивался и сдувал с лица пряди чёрных волос, сквозь которые проглядывали голубые с лёгкой зеленью глаза. Связанные за спиной руки никак не мешали ему чувствовать себя максимально комфортно. Закинув нога на ногу, он походил не на узника, а на вельможу, который собрался с вежливой скромностью выслушать, как его обожают подданные.

— Чтобы ответить на этот вопрос, придётся заглянуть в моё прошлое, — продолжил незнакомец, не дав тюремщикам времени одуматься. — Я родился в глухой деревне в горах далеко к северу отсюда семнадцатым из тридцати двух детей в простой крестьянской семье. Ну, знаете, зимы у нас холодные, развлечений у родителей не много, сами понимаете. У меня даже не было настоящего имени, меня звали Эй-ты или Пошёл-вон.

В семь лет меня выгнали из дома, потому что у моего младшего брата Эрика затекали ноги — в хлеву было слишком тесно спать. До десяти лет меня растили волки, но их убили охотники. До тринадцати лет меня растили охотники, но их погрызли волки. Год я прожил у милой бабули в лесу, жаль что она оказалась ведьмой и попыталась съесть моё сердце, зато старушка научила меня играть на лютне. Следующие три года я провёл в тюрьме за то, что надкусил выброшенную пекарем булочку. Самое счастливое время моей юности. До этого я и не подозревал, что трёхразовое питание означает три раза в неделю, а не в месяц.

Но по-настоящему счастливым его сделала Врунгильда, моя первая и единственная любовь. Я встретил её в день выхода из тюрьмы и в тот же вечер женился на ней, а уже через полгода на свет появился наш первенец. К несчастью, мою малышку поразила страшная болезнь: она родилась остроухой, с зелёной кожей и огромными клыками. В день её рождения, я поклялся, что стану лучшим в мире папой и обязательно найду лекарство для дочери. Именно поэтому я и проник в замок вашего повелителя-волшебника. Мне сказали, что у него есть средство от любого проклятия.

— Ох, дружище, — произнёс первый из стражников, который уже успел снять шлем и теперь утирал слёзы грубой кожаной перчаткой. — Никакой это не замок волшебника, а дворец наместника. Да, здесь полно золота и другого добра, но ничто на свете не вылечит твою дочь, ведь на самом деле…

Его прервал ударом в плечо напарник, который также снял шлем и трясся в беззвучных рыданиях.

— Не надо… Не надо ему знать это, — сглотнув, сказал коренастый воин, пока из его опухших глаз непрерывным потоком лились слёзы.

Растроганные до глубины души тюремщики обступили пленника с обеих сторон и, положив руки на его плечи, принялись наперебой увещевать, что жизнь обязательно станет лучше. За этим процессом они и не заметили, как в темнице появились ещё две тени.

— Друзья мои, я очень вам признателен за добрые слова и поддержку, но боюсь, в наших отношениях настал тот самый момент, когда вы должны сказать: «Ох!»

Стражники прервали рыдания, вопросительно уставившись на пленника, а затем практически синхронно выдохнули: «Ох!» и, в секунду обмякнув, рухнули на пол. Над ними возвышались две зловещие фигуры в чёрных балахонах, держащие в руках увесистые булыжники, которые ещё недавно были частью стен подземелья.

— Семнадцатый из тридцати двух детей значит, да? — краснокожая девушка-тифлинг отбросила с головы капюшон, обнажив пару острых витых рожек и пронзив тьму подземелья ярко-жёлтыми глазами. Скривив рот в усмешке, она зашла за спину пленника и одним взмахом кинжала рассекла путы. — А называть тебя нужно Пошёл-вон или всё ещё Бран?

— Семнадцатый, девятый, второй — какая разница? — Бран ответил на усмешку лучезарной улыбкой, затем встал, потянулся и зачесал назад непослушные волосы.

Он был невысок, худощав и весьма лопоух, а чертам его лица не хватало утончённости, чтобы считаться красивыми. И тем не менее, несмотря на нескладную внешность и потёртую, вышедшую из моды лет двести назад одежду, он держался так, будто родился писаным красавцем с титулом не ниже герцогского. Возможно, вся соль заключалась в какой-то бардовской магии или же он просто был слишком глуп, чтобы трезво оценивать себя.

— Есть ли в твоих речах хоть слово правды, вопрошает мудрый Риардон, — высокий сереброволосый полуэльф с укоризной смотрел на Брана, пока тот пристёгивал к поясу ножны со шпагой и закидывал за спину видавшую виды лютню.

— Ну, я действительно однажды родился и да, я определённо сидел в тюрьме, если ты об этом, — задумчиво проворчал Бран, обшаривая на пару с тифлингом карманы мирно дремавших стражников. — Нашёл!

Бард поднял перед собой тяжёлый ключ из потемневшего металла, который в тусклом свете факелов по непонятной причине переливался фиолетовым цветом. На ощупь же он оказался таким холодным, словно пролежал весь день в леднике, а не под пузом упитанного дварфа.

Бран смотрел на ключ с нескрываемым восторгом, а вот его спутники демонстрировали целый спектр эмоций, среди которых безошибочно угадывались беспокойство, страх и сомнение.

— Надо было брать на дело колдуна или кого-ещё из этих.

— Плутовка Фелая глаголит истину, невзирая на дьявольскую кровь, текущую по её жилам, с удивлением отмечает наблюдательный Риардон.

— Добазаришься ты у меня, хрыч блондинистый, — кинжал Фелаи будто бы из воздуха возник прямо у горла полуэльфа.

— Спокойно, Фел. Он же тебе комплимент фактически сделал. Истина — это ведь хорошо, так? Нам нужно относиться с пониманием к древней и величественной культуре его народа, — бард примирительно посмотрел на товарищей, поспешно убрав ключ во внутренний карман.

— Культуру его мне в зад! Этот полудурок вырос на соседней от меня улице. Да он ни разу в жизни не был ни в одном настоящем эльфском городе! И знаешь что, — на этом слове Риардон, прежде с интересом изучавший узоры из трещинок на своих сапогах, поднял на Фелаю полные мольбы глаза. Но встретил их взгляд кровавого торжества, с которым обычно сумасшедшие тираны отдают приказ сжечь города вместе с жителями. — Знаешь что? Он даже на эльфском не говорит!

Тифлинг замолчала, пока звон её голоса всё ещё заполнял подземелье. Тяжело дыша, она победно смотрела на полуэльфа, кожа которого приобрела почти такой же оттенок, как у неё.

— Я безмерно рад тому, что мы становимся ближе и узнаём всё новые и новые постыдные тайны друг о друге, но нельзя было сделать это потише? Наш план предполагал скры-ы-ытность.

Издалека послышался приглушённый звук десятка стальных сапог, оттаптывающих нестройный, но достаточно быстрый марш.

— Лан-лан, виноватая я, — Фелая грязно выругалась и встала у двери в темницу. Девушка вновь накинула на голову капюшон и будто бы слилась со стеной. Её можно было запросто проглядеть, даже точно зная, что она там стоит. — Но мог бы и заткнуть меня, коль умник такой.

Мужчина с сомнением приподнял брови, представив, как острые клыки тифлинга откусывают ему пальцы, додумайся он протянуть руку к её рту.

— Благородный Риардон даже рад подобному исходу событий. Не пристало истинному воину прятаться по закоулкам уподобившись презренной мыши, — с этим словами благородный Риардон сбросил с чешуйчатого доспеха балахон и встал посреди комнаты прямо напротив входа.

Бран же, тяжело вздохнув, вновь уселся на табурет, взял в руки лютню и принялся перебирать струны.

— Ты чего это удумал? — из темноты со стороны двери донёсся голос, смутно похожий на на тот, что принадлежал Фелае. — Не смей даже прикасаться к этой штуке.

— Прошу, ты ведь давал обет отречься от адского орудия, молит тебя бесстрашный Риардон, — лицо полуэльфа исказила гримаса ужаса. Он хотел продолжить речь, но в это момент в темницу ворвались пять стражников.

Бросив быстрый взгляд на лежащего без сознания капитана, новоприбывшие с дикими криком накинулись на Риардона. Никто из них и не подумал, что сидящий перед ними бард может представлять хоть какую-то опасность. И уж тем более никто не заметил стоящую за их спинами воровку.

Первым за эту ошибку заплатил самый рослый из воинов, державший в руках огромную двуручную палицу. Когда он занёс оружие, чтобы обрушить на полуэльфа, в его доспехах появилась крошечная щель, которая не смогла ускользнуть от взгляда опытной плутовки. И уже через мгновение кинжал тифлинга пронзил сердце стражника.

В это же время Риардон описал мечом широкую дугу, заставив окруживших его солдат отшатнуться. Затем, не теряя ни секунды драгоценного времени, он бросился на одного из противников, и буквально впечатал того в стену щитом.

Пока его соратники яростно сражались с превосходящими силами врага, Бран неспешно встал и принялся с интересом осматривать темницу. Его взгляд скользил по каменным стенам и разномастным механизмам, покрытым пятнами, о происхождении которых бард старался не задумываться. Наконец герой нашёл то, что искал. Поёжившись и прочистив горло, он набрал полную грудь воздуха и надрывно закричал:

— Берегись! Гигантские пауки-людоеды! Спасайся кто может!

Двое стражников, загнавших Риардона в угол, и тот, что ногой прижимал лицо Фелаи к полу, оглянулись, поддавшись магии в голосе барда. Они уставились, куда указывала рука Брана и в ужасе попятились. Из угла под потолком на них смотрел крохотный паучок, не понимающий, чем именно его скромная персона вдруг привлекла такое внимание. А перед глазами оцепеневших солдат тем временем проносились одна за другой жуткие сцены, в которых членистоногие разрывали ядовитыми жвалами сталь доспехов и откладывали яйца во внутренности ещё мучающихся в агонии людей. К их счастью пытка продлилась недолго.

— Какова вероятность, что это вся стража дворца? — спросил бард, протирая клинок шпаги о штаны валявшегося перед ним воина.

— Хлебало на ноль и валим.

— Обожаю, когда ты даёшь волю своей женственности, — парировал Бран, но тем не менее поспешил вслед за напарницей, чей хвост мелькнул в дверном проёме.

Наместник Сергор занимал свой дворец меньше года. До этого он принадлежал какому-то быстро разбогатевшему и ещё быстрее разорившемуся купцу. Всего же за последний век дворец сменил более двух десятков владельцев, каждый из которых заканчивал свой жизненный путь в нищите и скорби. Говорят на землях лежало проклятие, наложенное не то изгнанным драконорожденным принцем, не то свихнувшимся учёным из давно уничтоженной расы, не то ведьмой, делившей ложе с князем преисподней.

Так почему же всё новые и новые богачи продолжали покупать проклятый замок? Ответ элементарен — деньги. Каждый из его жильцов обладал несметными сокровищами и, как и всякий опьянённый золотом смертный, стремился приумножить их количество. По легенде, подземелье прятало богатства хозяев, а значит хитрость была проста — найти пропавшее добро до того, как лишишься своего.

Впрочем, для тех, кто не собирался покупать дворец и прятать там свои честно награбленные гроши, эта байка казалась менее зловещей и куда более притягательной. Кроме того, постоянная смена хозяев и, что значительно важнее, охраны выливалась в приятный бонус — Фелая знала закоулки подземелья намного лучше, его владельца.

Тифлинг быстро свернула из освещённой факелами галереи в узкий проход и понеслась дальше сквозь лабиринт темниц и коридоров. Жёлтые глаза девушки прекрасно видели в кромешной тьме, помогая ей ловко перепрыгивать через тощих крыс и скелеты тех, кто был когда-то их трапезой.

Следом за Фелаей с той же скоростью, но гораздо меньшей грацией бежали её товарищи. Эльфийский взор Риардона справлялся с темнотой посредственно, вынуждая его наступать на хвосты местных обывателей и лужи, как он искренне надеялся, воды. У Брана же дела обстояли не столь радужно — для него сейчас вообще не было разницы между открытыми и закрытыми глазами. Спасал лишь «поводок», который они с Риардоном предусмотрительно «надели» на Фелаю и название которого ей категорически не нравилось. «Поводок» они купили у бродячего торговца. Он представлял собой две небольшие монетки, постоянно тянущиеся друг к другу. По задумке изобретателя с их помощью можно было искать убежавших коров или всякую утварь. Но, как выяснилось опытным путём, «поводок» отлично подходит и для слежки.

Внезапно Фелая остановилась. Бежавшему в двух шагах от неё полуэльфу пришлось приложить всю свою ловкость и реакцию, чтобы не врезаться. К несчастью, усилия воина пошли прахом, когда в него на полном ходу влетел бард.

— Эй, убери от меня свои грабли, изврат остроухий, — прошипела девушка, пытаясь выползти из-под тел подельников.

— Уши дьявольского отродья такие же, как и у могу… — речь полуэльфа прервалась звуком, как если бы кто-то с силой ударил сапогом по защищённому чешуйчатым доспехом животу.

— Извини, Ри… Может, зажжём свет, здесь нас никто не увидит.

Спустя несколько мгновений шорохов и приглушённого металлического лязга коридор озарился неровным оранжевым светом. Фонарь держала в руках Фелая, смотревшая на спутников взглядом усталой няни, которой платят слишком мало, чтобы искренне переживать за вверенных ей гиперактивных сорванцов. Рядом старательно отряхивался Риардон, а на полу сидел Бран и осторожно потирал ногу, пытаясь убедиться, что все её составляющие находятся на прежних местах.

Бард представлял собой довольно жалкое зрелище. Было ощущение, что весь путь через катакомбы он преодолел ползком, принципиально бьясь лбом о каждый попадающийся на глаза угол. С ног до головы музыканта покрывала вязкая субстанция неопределённого цвета и происхождения, штаны и куртка были разорваны в нескольких местах, а по лицу текла тонкая струйка крови.

— Не следует ли тебе воспользоваться целебным заклятием, вопрошает озабоченный Риардон.

— Озабоченный, хех, — прыснула из-за его спины тифлинг.

— Пустяки, надо ковать железо, пока нас ищут в другом конце подземелья, — Бран поднялся и болезненно охнул, когда опёрся на явно покалеченную ногу. Однако сразу после этого он широко улыбнулся и слегка поклонился тифлингу. — Командуй, Фел.

— Зала с входом в сокровищницу прямо за дверью, — воровка махнула на ничем не примечательную стену. — Там должно было быть два охранника, но сейчас… Короче, план тот же. Если их мало, глушим по-тихому. Если их много, наводим шухер и прячемся в хранилище. И, повторяю в последний раз, даже не думай прикасаться к своей пиликалке. Ладно, на счёт «три»… Три!

Тифлинг нажала на небольшой камень, и часть стены отъехала вбок. Лица взломщиков осветило пламя множества факелов, и они бросились вперёд. В холле находились восемь солдат, которые переминались с ноги на ногу, уставившись в сторону широкого коридора. К моменту, как они заметили незваных гостей, те преодолели уже половину пути к дверям сокровищницы.

— Замрите, ваши доспехи слишком тяжелы. Вы упадёте, если сделаете ещё хоть шаг!

Поспешно брошенное заклинание задело лишь половину стражников, прочие же обнажили оружие. Но не успела сталь блеснуть, как раздался громкий хлопок и комнату начал быстро заполнять едкий чёрный дым. Воровка же выудила из сумки ещё две бомбы и прицельно метнула их в головы солдат. Пока несчастные заливались кашлем, на них обрушился шквал ударов от Риардона, который на этот раз взял по мечу в каждую руку.

Полуэльф двигался, словно участвовал в причудливом танцевальном конкурсе. Его шаги и взмахи казались абсолютно хаотичными, но каждый удар воина неизменно настигал цель. Заторможенным магией и сбитым с толку бомбами стражникам чудилось, что они сражаются минимум с дюжиной мастеров меча. Их вполне понятную досаду подпитывало ещё и то, что противник не уделял никакого внимания защите, раз за разом подставляясь под удар. Однако ни одному не суждено было достигнуть цели. Каждый раз, когда-кто из солдат замахивался, в него летел небольшой метательный нож.

Вновь делегировав ратные подвиги напарникам, Бран взял на себя заботу о входе в сокровищницу. Замок был не единственной защитной мерой, обитая металлом дверь весила как гора среднего размера и сдвигалась с места с той же охотой. Первым трудности барда заметил полуэльф. Пнув одного из противников в направлении другого, он поспешил на помощь товарищу и вместе им удалось открыть дверь достаточно, чтобы в хранилище можно было едва протиснуться. В эту же секунду в проём проскользнула тифлинг, только что освободившая руки от пары бутылок с зажигательной смесью. Её напарники, недолго думая, последовали её примеру и захлопнули за собой дверь.

— О да! Наконец-то! Это стоило того, чтобы рисковать задницей и оказаться запертыми в окружении целой армии. Уж теперь-то все мои мечты исполнятся!

— Чего? Тут золото? Бриллианты? Зажгите свет.

— Проницательный Риардон подозревает, это одно из проявлений чувства юмора Фелаи.

— В каком смысле? Вы опять забыли, что я ни черта не вижу в этой темноте?

Бран начал шарить по карманам, пытаясь найти фонарь, но пока он этим занимался, Фелая с Риардоном опередили его. И тогда перед глазами барда предстала неописуемая в своём великолепии гора абсолютного ничего.

— Поменьше драматизма, пожалуйста. Я подозревал, что Сергор не будет перевозить сюда свои пожитки, иначе бы мы не добрались до ключа настолько легко. Да и не за его барахлом мы пришли, не так ли?

Пропустив мимо ушей ворчание Фелаи о том, что их дважды чуть не убили, и жалобы Риардона на испачканные сапоги, бард достал ключ от сокровищницы. Вновь волна ненависти, обиды и страха захлестнула сердца троицы. На этот раз они встретили её более стойко, хотя воин с воровкой и сделали пару шагов назад. Бран же, с силой выдохнув и крепче сжав в руке обжигающе холодный металл, подошёл к двери, через которую они недавно вошли.

Соратники не сводили с ключа обеспокоенных взглядов, пока Бран аккуратно вставлял его в замочную скважину. Закончив, он прислушался к тишине, слегка наклонился вперёд и прошептал: «Коотай». Бард замер, но ничто не нарушало мёртвого покоя подземелья. Тифлинг и полуэльф за его спиной обратились в камень и не смели даже выдохнуть. Наконец, Бран дважды повернул ключ против часовой стрелки. На этот раз он не стал прислушиваться и тут же махнул компаньонам, давая понять, что ему нужна помощь.

Когда дверь приоткрылась, Риардон схватился за рукоять меча, но необходимости в этом не было. Из залы, где всего несколько минут назад кипело сражение и бушевал огонь, не доносилось ни звука. Более того, в ней царила та же тьма что и в сокровищнице.

— Ну, будем тянуть жребий, кто первый пойдёт? Нет? Тогда побуду добровольцем.

Бран переступил порог и сразу понял, что магия сработала. От комнаты со стражниками не осталось и следа, вместо неё перед ним предстала полная копия сокровищницы с тем лишь исключением, что в ней действительно были сокровища. Свет фонаря отражался от разномастных отполированных сундуков, так щедро набитых золотыми тарелками, кубками и цепями, что на них не закрывались крышки. Между ними подобно почётному караулу стояли доспехи, инкрустированные изумрудами и держащие в мечи с покрытыми жемчугом рукоятями.

— Очешуеть не встать, до последнего не верила, что твой план выгорит, — Фелая взяла монету с ближайшей золотой кучи и попробовала её на зуб. Удовлетворённо хмыкнув, девушка отбросила находку в сторону и принялась сгребать в подсумок бриллианты, изумруды и рубины.

— И всё же величественный Риардон не представляет, как тебе стал известен секрет, неведомый даже хозяевам дворца, — полуэльф пинком открыл искусно украшенный ларец, но увидев в нём лишь золотые перстни, разочарованно вернулся к двери.

— А это, величественный Ри, — секрет между твоим покорным, одной лишённой музыкального слуха каргой и тем комком жадности, тщеславия и прочих прекрасных пороков, который именуется моей душой. Итак, твоя остановка должна быть в тридцати двух годах, правильно?

Бран прошептал волшебное слово и стал медленно проворачивать ключ, тщательно отсчитывая тридцать оборотов. Когда он закончил, троице воров открылась новая сокровищница, отличавшаяся от прошлой, как ночь от дня. Здесь царил церемониальный порядок, казалось, что даже пыль оседала в строгом соответствии с заранее согласованным планом. Вместо аляповатых сундуков на равном расстоянии друг от друга располагались изящные столики из тёмного дерева и хрусталя. Каждый из них венчало серебряное блюдо, на котором лежало по одному предмету.

Риардон медленно подошёл к ближайшему столику и поклонился ему. Затем он почтительно поднял блестящую диадему, украшенную хрустальными лепестками, которые были едва ли неотличимы от настоящих. Полуэльф заворожённо смотрел на сокровище, тщательно изучая каждый завиток узора на нём.

— Эй, патлатый, может ускоришься?

Воин даже не шелохнулся.

— Ри, она права. Времени у нас в обрез, — Бран не оборачивался. Пока его напарник рассматривал диадему, бард успел сделать больше полусотни оборотов ключом в замке, который изменился вслед за охраняемой им комнатой. Если в прошлые разы дверь обивала грубая сталь, то теперь её покрывали тонкие узоры, переплетающиеся в виде цветов, птиц и мифических животных, — Помни, берём только самое ценное и самое лёгкое.

Полуэльф коротко кивнул, аккуратно завернул венец в отрез ткани, вложил в шкатулку и отправил в сумку. Спустя минуту к ней присоединились пара кинжалов, медальон с переливающимся разными цветами кристаллом, пригоршня колец и другие артефакты эльфийской работы. Когда Риардон вернулся к двери, Бран до сих пор крутил ключ. И вот, спустя ещё полминуты бард остановился.

Четвёртая сокровищница также оказалась совсем непохожа на предыдущие хотя бы потому, что была раз в десять меньше. Строго говоря, она походила даже не на сокровищницу, а скорее на смесь лаборатории алхимика и монашеской кельи. Стены небольшой комнаты были заставлены стеллажами с ветхими свитками и мутными склянками. В центре же располагался заваленный пергаментом стол с множеством ящиков, который покрывал на удивление тонкий слой пыли.

— Ты уверен? Не похоже, что тут есть что-то ценное, — заявила Фелая, с любопытством разглядывая скелет шестирукого зверька, покоящийся на подставке с надписью на незнакомом ей языке.

— Оно должно быть здесь, просто обязано. Старуха не могла меня обмануть, — Бран направился к столу и начал поочерёдно вытаскивать ящики и бесцеремонно вываливать их содержимое прямо на пол. — Не стойте столбами, помогите мне.

— Верный Риардон рад помочь товарищу, однако он не догадывается, что именно нужно искать, — полуэльф брезгливо тронул длинным пальцем пробирку и тут же одёрнул руку, когда за пожелтевшим стеклом вдруг что-то зашевелилось.

— Точно не могу сказать, но это что-то магическое. Ну, знаете, прямо волшебно, колдунски магическое. А ещё на нём может быть нарисован глаз, или он сам будет в форме глаза. А ещё руны, там наверняка будут дварфские руны, — бард закончил потрошить ящики стола и переключился на полки за своей спиной. — Она сказала, что оно будет здесь, она не могла солгать!

— Э… Бран, ты имел ввиду глаз вроде этого?

Палец тифлинга указывал на потолок, где действительно был высечен перечёркнутый крест на крест огромный ромбовидный глаз с вертикальным зрачком. Чтобы осветить находку, Бран взобрался на стол и поднял фонарь высоко над головой. Начавшее было заполнять его отчаяние как рукой сняло. Бард прикоснулся к рунам, которые опоясывали изображение глаза, и громко рассмеялся.

• Ссылка на вторую часть.

• Ссылка на D&D-карточки героев.