KisShum

У меня было похожее) только каждое предложение на следующую букву)

— Аплодисменты! Браво, бра-во! Вы где учились? ГИТИС, Гнесинка, Щука, МХАТ?
— Да Вы меня не поняли! Ещё стою тут, распинаюсь перед вами! Ёрзаю, нервничаю, понятия не имею, как объяснить... Жестами пытался, словами, а вы не слышите ничего!
— Зайчик мой, не волнуйтесь вы так, я всё понимаю. Игра у Вас потрясающая, хоть сейчас на главную сцену выходить.
— Йопть, да Вашу ж мать, Вам жить недолго осталось!
— Какая игра, какая экспрессия, я в полнейшем восхищении!
— Ладно, моё дело маленькое — всего лишь предупредить...

Мне оставалось только покинуть этот кабинет. Но у двери я остановился. Опомнившийся руководитель театра воскликнул:

— Родной мой, подождите! Стойте же! Товарищ!

Учтиво повернулся.

— Фантазии это всё! Хоронить меня ещё рано... Ценность жизни для меня это... Шёпот за кулисами, предвкушение начала спектакля... Щебетание птиц по утрам после ночных репетиций...
— Ы, как тебя проняло-то сразу, не верится даже! Юлишь, черти тебя разбери по запчастям и не собери... Я ведь тебе сразу сказал, тебе о важном подумать надо. А ты мне про фигню всякую заливать вдруг начал...

Балбес он, подумал я внезапно для самого себя. Ведь сказал же, о важном подумать надо...

— Говорить с Вами уже явно бесполезно. Да, не забудьте о главном... — Едва закончив, я ушёл.

Ёжики с ним... Ждать ещё... Заботиться... Игрун чёртов! Йети недоделанный лять! Как будто мне надо!

Лабиринт чёртов, а не театр. Мельком бросил взгляд на план эвакуации. Направо, прямо мимо двух коридоров, налево, выход. Определённо работники Ада, находящиеся в отпуске, здание планировали.

Пройдя тёмными коридорами, я наконец оказался на свежем воздухе. Расслабился. Сев на скамейку в сквере напротив, я приготовился ждать срока.

***
Тихо пикнув брелоком сигнализации, я сел за руль такси. У входа в театр уже маячила знакомая фигура. Фиат, шурша шинами, медленно подкатился к мужчине. Холодный воздух ворвался в салон автомобиля.

— Центральная Городская больница, за сколько?
— Шестьсот, если очень быстро...
— Щекотливо, но ладно... Ыыы ыыы! Это! Юноша, вы?!
— Я это я... А кого вы ожидали? Бабу базарную, гордого кавказского орла?
— Вас я явно не ожидал увидеть! Где это видано, Вы следили за мной?
— Да больно надо, работа у меня просто такая... Ежели человеку умирать скоро — моё дело — сообщить и доставить.
— Ёкарный бабай, это что же получается, меня не существует больше? Жалко, что так мало пожил, не успел ничего толком. Знал бы, не только бы работал, отдыхал бы... И в отпуск бы ещё куда подальше... Йоперный театр, я же не попрощался!
— Как и говорил — не поняли. Любимым вот не позвонили... Маму не вспомнили...
— Но откуда? Ой!

Пассажир охнул. Руки его задрожали.

— Стойте, что со мной?
— Так сказал же: Вы мертвы.
— Уй, а почему мне так больно? — Фыркал мужчина, поглаживая рукой грудь возле сердца.
— Хорошо всё, Вас пытаются реанимировать, но не выйдет. Центр принятия решений не здесь, а вон там, наверху. Что Вы, не бойтесь, всё что могло случиться — уже случилось...

Шёпот из динамиков становился громче, я прибавил громкость звука. "Щеночек мой, я люблю тебя, всегда и всюду. Это не конец, мы ещё обязательно встретимся..."

— Юленька, моя хорошая, любимая, дорогая, бесценная.

Я остановил машину у обочины.

— Аплодисменты, дамы и господа! Браво, на бис! Вы великолепны!
— Гадство! — Дернулся пассажир. — Ещё хочу её голос!
— Ёжа тебе, а не голос. Ждать не буду - пора на выход!

Закрыв дверь снаружи, мужчина остановился у ворот. И набравшись смелости отворил их, вздох, шаг, тишина...

— Йопть, неожиданно красиво всё, птички, котики, потрясающе восхитительный мир.

Криво усмехнувшись, я нажал на газ, направляясь к следующему клиенту.

Купила на вечер бутылочку слабоалкогольного. С кокосом и клубникой. Вкус прикольный...

Пили, болтали, взгляд упал на акцизную наклейку. Обсуждали как раз маркировку в вечных разговорах о работе. Решили отсканировать. Результат удивил несказанно.

Криптохвост заменён тестом. То есть, маркировка не должна использоваться на товарах для продажи. Она только для проверки работы систем по её сканированию. Забавно, правда?

Нормальный код маркировки с криптохвостом выглядит примерно так (картинка из интернета):

А сколько таких товаров на наших полках? Кто-нибудь когда-нибудь их вообще сканирует?)

— Аплодисменты! Браво, бра-во! Вы где учились? ГИТИС, Гнесинка, Щука, МХАТ?
— Да Вы меня не поняли! Ещё стою тут, распинаюсь перед вами! Ёрзаю, нервничаю, понятия не имею, как объяснить... Жестами пытался, словами, а вы не слышите ничего!
— Зайчик мой, не волнуйтесь вы так, я всё понимаю. Игра у Вас потрясающая, хоть сейчас на главную сцену выходить.
— Йопть, да Вашу ж мать, Вам жить недолго осталось!
— Какая игра, какая экспрессия, я в полнейшем восхищении!
— Ладно, моё дело маленькое — всего лишь предупредить...

Мне оставалось только покинуть этот кабинет. Но у двери я остановился. Опомнившийся руководитель театра воскликнул:

— Родной мой, подождите! Стойте же! Товарищ!

Учтиво повернулся.

— Фантазии это всё! Хоронить меня ещё рано... Ценность жизни для меня это... Шёпот за кулисами, предвкушение начала спектакля... Щебетание птиц по утрам после ночных репетиций...
— Ы, как тебя проняло-то сразу, не верится даже! Юлишь, черти тебя разбери по запчастям и не собери... Я ведь тебе сразу сказал, тебе о важном подумать надо. А ты мне про фигню всякую заливать вдруг начал...

Балбес он, подумал я внезапно для самого себя. Ведь сказал же, о важном подумать надо...

— Говорить с Вами уже явно бесполезно. Да, не забудьте о главном... — Едва закончив, я ушёл.

Ёжики с ним... Ждать ещё... Заботиться... Игрун чёртов! Йети недоделанный лять! Как будто мне надо!

Лабиринт чёртов, а не театр. Мельком бросил взгляд на план эвакуации. Направо, прямо мимо двух коридоров, налево, выход. Определённо работники Ада, находящиеся в отпуске, здание планировали.

Пройдя тёмными коридорами, я наконец оказался на свежем воздухе. Сев на скамейку в сквере напротив, я приготовился ждать срока.

***
Тихо пикнув брелоком сигнализации, я сел за руль такси. У входа в театр уже маячила знакомая фигура. Фиат, шурша шинами, медленно подкатился к мужчине. Холодный воздух ворвался в салон автомобиля.

— Центральная Городская больница, за сколько?
— Шестьсот, если очень быстро...
— Щекотливо, но ладно... Ыыы ыыы! Это! Юноша, вы?!
— Я это я... А кого вы ожидали? Бабу базарную, гордого кавказского орла?
— Вас я явно не ожидал увидеть! Где это видано, Вы следили за мной?
— Да больно надо, работа у меня просто такая... Ежели человеку умирать скоро — моё дело — сообщить и доставить.
— Ёкарный бабай, это что же получается, меня не существует больше? Жалко, что так мало пожил, не успел ничего толком. Знал бы, не только бы работал, отдыхал бы... И в отпуск бы ещё куда подальше... Йоперный театр, я же не попрощался!
— Как и говорил — не поняли. Любимым вот не позвонили... Маму не вспомнили...
— Но откуда? Ой!

Пассажир охнул. Руки его задрожали.

— Стойте, что со мной?
— Так сказал же: Вы мертвы.
— Уй, а почему мне так больно? — Фыркал мужчина, поглаживая рукой грудь возле сердца.
— Хорошо всё, Вас пытаются реанимировать, но не выйдет. Центр принятия решений не здесь, а вон там, наверху. Что Вы, не бойтесь, всё что могло случиться — уже случилось...

Шёпот из динамиков становился громче, я прибавил громкость звука. "Щеночек мой, я люблю тебя, всегда и всюду. Это не конец, мы ещё обязательно встретимся..."

— Юленька, моя хорошая, любимая, дорогая, бесценная.

Я остановил машину у обочины.

— Аплодисменты, дамы и господа! Браво, на бис! Вы великолепны!
— Гадство! — Дернулся пассажир. — Ещё хочу её голос!
— Ёжа тебе, а не голос. Ждать не буду - пора на выход!

Закрыв дверь снаружи, мужчина остановился у ворот. И набравшись смелости отворил их, вздох, шаг, тишина...

— Йопть, неожиданно красиво всё, птички, котики, потрясающе восхитительный мир.

Криво усмехнувшись, я нажал на газ, направляясь к следующему клиенту.

(с) Дарья Евтушенко

Бабушка Беата Бертольдовна беспокоилась за брата Борьку. Балагур, бездельник, по бабам бегает бесконечно... Безнадёжный!

Благо, баба была, балерина бедная, Бьянка, без брака, без бреда, зато с бамперами! Боренька безусловно будет блистать в браке.
Беата Бертольдовна бесстыдно благословила брачующихся.

Бабник Боренька бренча брелоком бурчал на бабушку.
— Баламутит бурно! Бревно, а не бабенка! Бабуля байку баяла, да баба бедовой была! Беременной! Бля буду!

Боря брёл к банкомату.
— Банкротом буду с балериной! Бабенка безжалостная! Без булки беднягу бросит! За бампера боролся, багажник брал... Бля!

Банкомат безразлично брякнул "Баланс безденежный!" и бросил банковскую под берцы. Борис бузил бранью и на банк, и на банкомат, и на Бьянку...

"Бах! Бум! Бабах!"
Безусловно, в баре Борису не буйствовать в ближайшем будущем. Банкрот! Бездомный! С беременной балериной!

— Чтоб Вас, Беата Бертольдовна, с Вашим безумным бредом про брак! Бамбук бамбучьте, барыня барсукатая! С беременной безропотно балагурить... Сами буяньте!

Борис, бурча, брёл к бару.

— Баню бы... Бухла... Баб... Блядская беда... Без бабла! Банкрот! Безнадёжный... Батрачишь, баюкаешь, боготворишь... А они... Бабы! Безрадостно... Бухла нет, хоть боярышника бы... Благо, бармен близок по боли, бухнуть будет...

(с) Дарья Евтушенко

Нос шхуны упрямо резал волны. Черный флаг трепался на ветру.

В каюте, озаряемые тусклым мерцающим светом свечей, находились двое. Первый, мужчина с суровым лицом и пронзительным взглядом, налив из хрустального графина в стакан виски, вернулся к своему стулу и расстегнув пуговицу на пиджаке, наконец сел. Его собеседник, сидящий напротив, с грустью смотрел на остатки рома в бутылке.

— Тебе больше нельзя. Сам знаешь. У нас задача ответственная, — произнес мужчина.

Поросёнок недовольно сморщил пятачок и, обняв бутылку двумя копытцами, прижал её к себе.

— Сколько есть — всё моё! — произнёс он.
— Ладно, чёрт с тобой! Давай ближе к делу. Оружие у тебя при себе?
— То самое ружьё в сейфе за твоей спиной.
— Это ружьё больше подходит для дам, — скривился британец.
— Вы большой знаток оружия?
— Нет. Дам.

Морда свиньи резко побагровела:
— Ты позволил себе назвать меня дамой?! — взревел хряк, опрокидывая стол. — Я из-за одного чёртового медведя провёл в тюрьме несколько лет! Думаешь, я не повторю эту историю с тобой?! Только в этот раз это не будет несчастным случаем!

— Успокойся, Пятак. — Мужчина смерил разбушевавшегося собеседника строгим взглядом. — Поставь стол на место и давай поговорим как мужчина с мужчиной.

Пятачок, а это был именно он, издав хрюкающий рык, поставил стол на место и вновь уселся напротив.

— Мистер Джеймс...
— Бонд.
— Хорошо. Мистер Бонд, в чём именно заключается роль меня и моей команды?
— Отвлечь внимание публики города. Устройте, пожалуйста, крупную драку в порту, или что-нибудь в этом же духе. Мне требуется чтобы внимание достопочтенной публики было направлено не на Сайнсберис. Остальное я сделаю сам.
— Сайнсберис? Тот захудалый банк в пригороде? В чём ваш интерес? Насколько мне известно там практически нет ничего ценного.
— Сложно следовать инструкциям, когда убиваешь личного врага, — мужчина задумчиво посмотрел в окно.
— Дело в женщине? — понимающе кивнул поросёнок.
— Дело всегда в женщине, мой друг... Но это уже не ваши заботы. Я достойно оплачу Вашу работу. Мы договорились? — Джеймс встал, застегивая пуговицу пиджака.

Капитан Пятак кивнул. Что-то в этом мужчине ему определенно нравилось...

— Тогда я направляюсь в каюту. Надеюсь, Вам не составит труда причалить к этому месту — мужчина указал пальцем на карте, висящей на стене, точное место — ровно в полдень. А сейчас доброй ночи.

Дверь захлопнулась. Пятак с грустью посмотрел на остатки рома в бутылке и одним глотком окончательно опустошил её.

Перед затуманенным алкоголем взглядом пронеслись далёкие воспоминания: "Стреляй, Пятачок! Если ты не выстрелишь — испорчусь я!"

Помахав копытом перед глазами, хряк отряхнулся и встал. Необходимо раздать команде указания. А потом можно и спать...

(с) Дарья Евтушенко