Союз нерушимый • История СССР

Сегодня я решил объединить в этом посте две "последушки" на "Товарищ город" - "Угол зрения" от 17 декабря 1965 (№298) и "Под чужим именем" от 29 декабря 1965 (№308).

Угол зрения

(письма из редакции)

В ответ на корреспонденцию «Товарищ город», в которой шла речь о гостеприимстве наших горожан, я получил много писем. Среди них было и Ваше, тов. Утехин из Алатыря, так не похожее на все другие. Вы пишете:

«В каком разительном несоответствии с корреспонденцией «Товарищ город» стоят другие материалы с шапочками более скромными, но напечатанные в той же газете. Они как бы нарочито перечеркивают идиллическую картину города, нарисованную тов. Поляновским.

Возьмите статью «Что показала проверка». А проверка показала, что в одном симпатичном городке «орудовала шайка жуликов». Заметьте, — шайка, не один человек… Следующая корреспонденция показывает вам самих блюстителей порядка, которые, оказывается, могут «не очень тактично, силой отнять у пассажира проездной билет». Нельзя не порадоваться, что в «Товарищах городах» с вами этого не случилось. Вы, вероятно, скажете: это, мол, просто исключение, в действительности наши люди очень вежливы, меня, дескать, в «товарищах городах» никто трехэтажным матом не обкладывал…».

Обкладывали, обкладывали и меня. Случается. Мы с Вами на одной планете живем, по одной земле ходим. Поганки и сорняки — они всем попадаются, крикливые и пестрые, сами в глаза лезут. Но не кажется ли Вам, что по одному сорняку Вы беретесь судить о всем поле?

Даже если предположить, что порядочных людей действительно ровно столько, сколько Вы думаете, ни на одного человека больше, и тогда я обязательно находил бы их и писал о них. Обязательно. Хотя бы для того, чтобы завтра таких людей стало больше. А Вы разве против этого?

Газеты пишут и о дурном, чтобы покончить с ним. Было бы нечестно не писать об этом, так же, как совершенно несправедливо не писать и о хороших людях.

Но почему, тов. Утехин, Вы с мрачным юмором противопоставляете положительному газетному материалу отрицательные, считая хороших, добрых людей чуть ли не выдумкой («это из слащавых мещанских сказок») или случайностью? А почему же не наоборот? Почему не противопоставляете злу добро? Ведь герои «Товарища города» не выдуманы.

Взгляд на жизнь определяет все и вся. Он не зависит ни от профессии (я знаю работников прокуратуры, которым по роду работы приходится иметь дело с изнанкой жизни, но настроены отнюдь не мрачно), ни от возраста (есть молодые брюзги), ни от условий жизни. Это от самого себя.

Вы не пробовали задуматься над тем, что, если бы зло было сплошь и рядом, мы все (и Вы в том числе) давно бы перестали его обособлять, выносить за рамки, и просто замечать. А ведь безобразия потому и колют глаза, что не уживаются в нашей нормальной порядочной жизни, на фоне (именно на фоне) ее. Мы дышим чистым воздухом и не замечаем или, вернее, забываем, что так все и должно быть, но как только потянет паленым,— тут всем резко в нос ударит.

Но уж коли нет дыма без огня, давайте поговорим о том, что Вас так гнетет. Мне приходилось сталкиваться с самыми разными типами — от мелких жуликов до внешне солидных, работящих, но очень хитрых и хамоватых людей. В этих столкновениях приходилось и временно проигрывать, потому что силы были неравны. Но никогда я не возводил этого зла в степень. Вероятно, потому, что, сталкиваясь с подобными типами и копаясь во всем до конца, я каждый раз тут же, рядом, находил много новых хороших людей.

В том самом товарище городе, с которого я начал свои размышления над письмами, в Брянске, я встретил попрошайку, который выдавал себя за истратившегося командированного инженера, ожидающего, когда ему переведут деньги по почте. Позже я писал в газете об этом проходимце Роберте Пряхине. О том, что он зарабатывает ежемесячно не меньше 100 рублей и… постоянно просит подаяние.

Надо же так случиться, что немного времени спустя уже в Москве, на улице Горького, неподалеку от Белорусского вокзала ко мне подошли два подвыпивших здоровенных модных парня. «Живем за городом, на электричку вот не хватает. Честное слово неудобно, но вот истратились, ровно 20 копеек не хватает. А без билета — оштрафуют на 3 рубля». Раз не хватает, дал. Пошел. Потом оглянулся. Смотрю — одного остановили, другого, третьего. И у всех просят. Я вернулся: «Судя по всему, вы уже на штраф собираете?». Растерялись.

Потом оказалось — оба москвичи, живут в достатке (один — Олег Павлюков с Кутузовского проспекта, дом 26, кв. 238; другой — Игорь Гориневский — с 5-й улицы Соколиной горы, дом 12-а, кв. 30). А просили не на билет, на опохмелку.

В разных городах — два таких случая подряд. Какой благодатный материал для Ваших, тов. Утехин, мрачных раздумий. Но вот ездил я на Брянский завод, где работает Пряхин. И его товарищи сказали: «Бессовестный! Опозорил всех нас!» И я уверен, товарищи по работе, соседи, просто знакомые тех двух московских собутыльников тоже крепко дадут им по рукам. Вот Вам и соотношение сил. Самое реальное.

Рассказывать сейчас Вам о порядочных людях я не буду. Их миллионы. И любой из них просто посмеется надо мной, если я буду приводить их как хороший пример, выдавать за достоинство то, что они не воруют, не хулиганят и т. д.

Не ищите пропорции добра и зла в количествах и размерах газетных материалов, в количествах фигурирующих героев. Ищите и сопоставляйте их в жизни. И все встанет на свое место. Но Вы на вещи смотрите под своим, особым углом зрения:

«Нельзя не порадоваться на большой щит в Гомеле с нарисованной девушкой и подписью: «Сердечно просим в наш город». До чего хорошо и приятно. Красотища! А приедешь в этот самый Гомель — и места не найдешь, где переночевать, отдохнуть, поспать. В начале века куда бы человек ни задумал поехать, он всегда мог быть уверен, что ночевать под открытым небом ему не придется. Не только человек сам по себе, его лошадь или пара лошадей, его бричка будут приняты и благоустроены и на день, и на два, и на неделю, человек будет накормлен ужинами, обедами, колбасами, воблами; лошади — сеном и овсом, бричка — колесной мазью. А сейчас попробуйте отремонтировать вашу машину — наплачетесь: авторемонтных мастерских нет, а если есть, то запчастей нет, шабашники прячутся по своим углам… Массе людей, туристов нужны не случайные сердобольные люди, о которых пишет тов. Поляновский, а законное право на ночлег, отдых… Ну, норма ли это?»

Но ведь никто и не ломится в открытую дверь. Да, с гостиницами еще трудно, и шабашники есть. Кстати, газеты об этом пишут, не скрывают, и делается сейчас немало, чтобы изжить эти недостатки. Но речь-то идет о другом богатстве городов — душевной щедрости их жителей. Зачем же путать два разных вопроса?

Я абсолютно согласен с Вами, рассчитывать только на любезность и щедрость горожан нельзя, и вряд ли кто-нибудь решится путешествовать, заранее твердо зная, что мест в гостиницах не будет. Не согласен с Вами в другом: что в доброте людской и щедрости не будет надобности, и Вы ими не воспользуетесь («я, например, не хочу…» и т. д.), когда город сможет принять Вас по Вашим потребностям. Ой, нет!

Для хорошего, доброго праздника, конечно, необходимы яства, все — полной мерой. Но праздника может и не получиться, если за богатым столом не будет того тепла, уюта и, не могу найти подходящего слова, душевной симпатии, что ли, с которыми приходит чувство, что ты — как у себя дома. Даже в самые золотые времена, когда любой город сможет встретить любого гостя по его потребностям, в путешествии мне будет далеко не все равно, кто рядом со мной в поездке, мне очень важно будет знать, что спутник не оставит, скажем, в беде (которая, кстати, может прийти, даже если Вы будете в полном достатке). И очень важно, чтобы даже в городе, вполне благоустроенном, мне всюду встречались хорошие, добрые люди.

1965 г.

Под чужим именем

(возвращаясь к напечатанному)

Совсем недавно, в № 298 «Известий», в письме из редакции, озаглавленном «Угол зрения», я упоминал о двух «здоровенных модных парнях», которые вымогали у прохожих деньги на выпивку. Я встретил их на улице Горького и привел в отделение милиции станции метро Белорусская-кольцевая. Выяснили их личность. Сверились в адресном столе. Есть такие. Живут по названным адресам…

Надо же: эти два негодяя, псевдогриневский и лжепавлюков, назвали вместо себя честных людей, которых они, видимо, до мелочей знали, и скрылись.

Настоящие Игорь Гриневский и Олег Павлюков, честные люди, комсомольцы, ни в чем не виноваты.

Редакция обратилась в московскую милицию с просьбой помочь найти скрывшихся проходимцев. Речь шла прежде всего о восстановлении доброго имени честных людей, и в милиции нам сказали: «Да, это очень важно. Сделаем все, что можно. Надо найти».

Московской милиции понадобилось для этого три дня. Это были нелегкие дни, поиски с утра и до ночи, круженье по Москве и пригородам.

Первым был обнаружен Юрий Теплов (тот, что выдавал себя за Олега Павлюкова). Встреча с ним произошла в 75-м отделении милиции.

Теплов, увидев меня, зло отвел глаза:

— Не узнаю…

Второй, Владимир Овчинников (тот, что выдавал себя за Игоря Гриневского), сознался сразу. Его застали дома. Он послушно оделся и за все время пути ни разу не поднял глаз.

Теплов нагло отпирался даже тогда, когда Овчинников сказал при нем:

— Мы были с ним… с тобой, Теплов.

В конце концов, сознался и он.

…Я смотрел на них обоих и думал, как пойду с ними по адресам, которые они так хорошо заучили, и как будут они извиняться перед оклеветанными товарищами. Но не получилось. Овчинников отказался: «Я не пойду… Я обязательно извинюсь перед Игорем, но… по телефону». Он боялся получить пощечину. Ведь они были друзьями пятнадцать (!) лет. Жили в одном доме, учились в одной школе…

Как же теперь-то ты смог?! Как язык повернулся своего друга оклеветать?

— Не знал, что так обернется… Думал, обойдется…

Думал, что удастся замести следы. И Теплов тоже так думал. Тогда, 12 августа, развалившись на скамье, небрежно закинув ногу на ногу, он язвил:

— Пиши, пиши, корреспондент, все равно ничего не выйдет…

Ан нет, вышло! Все-таки вышло, Теплов! Подлость не остается безнаказанной. На подлецов всегда управа найдется. В любом товарище-городе. Полковнику милиции К. Князеву и оперативному уполномоченному Московского уголовного розыска ст. лейтенанту В. Коньшину удалось обнаружить обманщиков прежде всего потому, что многие люди были заинтересованы в том, чтобы восстановить доброе имя двух юношей. Спасибо им за это!

Разными, но очень схожими путями пришли эти два молодых человека к своему грустному финалу. Теплов жил, ни в чем не испытывая нужды. Поступил в Московский финансовый институт, проучился месяц, ушел. Стал работать фрезеровщиком на заводе. Через несколько месяцев уволился. Поступил в Московский университет. На лекции не ходил. Через два месяца был отчислен. Устроился на работу экспедитором на базу «Москоопкультторг». Через два месяца работу бросил. Родители были в отчаянии. Участковый уполномоченный милиции дважды предупреждал Теплова об угрозе высылки из Москвы. Не помогло: лоботряс не работал, пил.

Народный суд Киевского района постановил выселить Теплова из Москвы как тунеядца сроком на два года. Его выслали в Красноярский край. В семье от стыда не смотрели в глаза друг другу. 29 мая 1962 года Юрий Теплов праздновал в Красноярском крае свой день рождения. Ему исполнилось 19 лет. В этот же день в Москве скончался от инфаркта его отец. Сейчас сын сознается: «Я его довел…».

…В один из предновогодних дней, а точнее 28 декабря 1958 года, в «Московском комсомольце» была опубликована статья «Прожигатели жизни». Она начиналась с портрета: «Владимиру Овчинникову восемнадцать лет. Взрослый мальчик в хорошо сшитом костюмчике…» В статье рассказывалось о пьяных кутежах, аморальном поведении молодых людей, среди которых был и Владимир Овчинников. Этот тоже часто менял места работы и учебы и в одном из институтов познакомился с Тепловым.

Они вели двойную жизнь. Для всех студентов были активистами, отличниками, участниками художественной самодеятельности. А за стенами вуза — пили, гуляли. Нужны были деньги, Теплов попрошайничал на московских улицах. Овчинников пропил деньги, выданные на покупку спортивных маек.

Три месяца назад Теплову принесли пригласительный билет на вечер встречи выпускников специальной средней школы № 2. Он пошел в школу, в которой считался когда-то способным учеником и которую успешно закончил. На этот раз он вошел в родные стены как мелкий проходимец, а вышел — уголовным преступником: в тот вечер они с Овчинниковым украли в школьной раздевалке шесть плащей. Наутро понесли краденое в комиссионный магазин. У выхода из магазина их уже ждал милиционер.

Так безделье и мелкое жульничество перешло в уголовное преступление, трусость потянула за собой клевету на друга, породила подлость безмерную. На этом последнем хочется еще раз остановиться.

— Извини,— сказал вчера Гриневскому Овчинников.

— Сволочь ты,— ответил Игорь.

И все же, как ни тяжко Игорю, он не хочет верить, что друг мог его оклеветать преднамеренно. Ведь еще за месяц до случая у Белорусского вокзала Овчинников пришел с подарком к Игорю, чтобы поздравить, его с днем рождения…

— Просто Овчинников струсил в милиции,— так думает Игорь Гриневский.

Очень возможно, что и Олег Павлюков точно так же думает о своем давно знакомом соседе по дому Теплове. После вчерашних, казалось искренних, извинений были основания так считать.

Но вот после всего этого я познакомился в народном суде Дзержинского района с уголовным делом № 1337 на Теплова и Овчинникова. Открыл первую же страницу и — как гром средь ясного неба:

Рапорт оперуполномоченного УООП Мосгорисполкома мл. лейтенанта милиции Сапелкина начальнику 75 отделения милиции Москвы:

«Докладываю, что сегодня 5 октября 1965 года на Б. колхозном рынке были задержаны мною:

1. Гриневский Игорь Николаевич 1940 г. рождения…

2. Павлюков Олег Алексеевич 1943 г. р., которые продавали с рук 6 дамских плащей «болонья».

Для дальнейшей проверки направляются в 79 о/м».

Так вот, оказывается, как! Снова эти негодяи подставили вместо себя честных людей, теперь уже в уголовном деле…

Это уже не случай. Это система. Это заранее взвешенная и рассчитанная до мелочей подлость.

Тридцатого декабря Овчинников и Теплов предстанут перед народным судом. Они по пустякам растратили свою молодость, честь, совесть; предали друзей. Как они будут жить дальше? Пусть думают.

1965 г.

Оригинальные публикации:

• "Угол зрения" - в Известиях №298 от 17 декабря 1965 г

• "Под чужим именем" - в Известиях №308 от 29 декабря 1965 г

Недавно был с визитом в красивом городе Самаре. И, где бы я ни бывал, всегда стараюсь попасть в музеи. А в Самаре их много: и Ленина, и Алексея Толстого, и авиации, и космонавтики, и многие другие.

Но иногда современная пропаганда просто поражает.

В одном из музеев, напротив фотографий Волжской ГЭС им. В.И. Ленина (ныне Жигулевская ГЭС), милая девушка-экскурсовод начала рассказ, что, вообще-то, это не советский проект, а царский: в 1913 году проект гидроузла обсуждался на заседаниях Самарского отделения Русского технического общества и был одобрен.

На вопрос, что же помешало империи построить крупнейшую в мире ГЭС (этот титул она носила до 1960 г.), коль скоро всё было одобрено, получил уклончивый ответ: "До реализации дело не дошло".

Что ж, я изучил вопрос. Причин, как обычно, несколько.

Первая - практически все земли вдоль Волги были в частных руках, те же, что оставались в собственности государства, "не токма до сооружения гидраузла, но и для пашни непригодны". Те же земли, что специалисты выбрали для гидроузла, принадлежали графу Орлову-Давыдову.

Второе - это позиция власть имущих, хорошо выраженная в следующей депеше:

Главу Самарской епархии поддержало земское собрание: купцы, промышленники, противники «рукотворного на богом ниспосланные жигулёвские красоты». В результате решением самарской городской думы проект был отменен.

Вернулся к нему уже В.И. Ленин, который дал мандат Кржижановскому на исследования и подготовку нового проекта, соответствующего новым задачам.

Правда, предварительно Октябрьская революция смела все преграды для строительства ГЭС.

Из-за обнаружившейся неустойчивости песчаных почв проект начали реализовывать только в 30-е, он был прерван Великой Отечественной и вступила в строй в 1955 г.

Историк Ярослав Листов