Было частинское болото. И были в нем, как и полагалось во всех болотах — черти.

Пришла советская власть. А с ней появился и крестьянин-культурник Касаткин.

Стал Касаткин газеты читать и с агрономами разговаривать. И узнал, что из болота очень даже легко плодородную землю устроить. Нужно только заизвестковать болотистое место. Так он и порешил сделать. Купил на 100 рублей в агропункте камня известкового, свез его ко двору и стал готовиться болото разболачивать.

Узнали про это черти, пришли к Касаткину и говорят:

— Как же ты, не спросил нас, хочешь наше гнездышко уничтожать? Где же мы жить будем? —

Отвечает им Касаткин:

— Ничего не поделаешь. Не полагается при советской власти чертям быть. А надо, чтобы каждый клочок земли пользу приносил. —

— А почему ты думаешь, — говорят черти, — что пришло тебе время нас выгонять? Может, мы еще нужны, и найдутся люди, которые за нас заступятся? —

Засмеялся Касаткин.

— Это ведь нам не царское время. Какой дурак теперь будет за вас заступаться и на земле чертовы гнезда делать, вместо того, чтобы эту землю под хлеб приспособлять?

— Ну, это мы еще посмотрим, — сказали черти. И пошли в Частинский РИК.

Долго ли, коротко ли они там пробыли, и неизвестно, что там делали — только как стал Касаткин готовиться болото заболачивать — пришла ему из РИКʻа бумажка. И выходит, что стало нельзя ему работу производить, так как в бумажке говорилось, что камень для заболачивания Касаткин неправильно купил, хоть и заплатил он за него деньги, и договор на это есть, и на касаткинские деньги уж в агропункте конюшню построили. А нужно было этот камень с торгов покупать.

Передали дело в суд. И тянется оно там, как полагается, не месяц, не два, а целый год. Наконец, больше нельзя стало дело тянуть, а надо его решать. И порешили Касаткину и РИКʻу сойтись на мировую.

Стал опять Касаткин к работе готовиться. Только вдруг опять из РИКʻа бумажка. Камень, который Касаткин год тому назад купил за 100 рублей — стоит не сто рублей, а 120. Поэтому Касаткину нужно доплатить 20 рублей.

Опять бросить пришлось Касаткину работу. Понес он деньги в РИК, а черти из болота ему рожи показывают:

— Что? Узнал, культурная твоя душа, как с чертями бороться? Мы еще тебе покажем!

Уплатил Касаткин деньги. Опять договор написали. Опять подписали, как полагается, поставили, и печать РИКʻовскую приложили.

Стал Касаткин опять готовиться болото разболачивать, а сам уж ждет из РИКʻа еще бумажку. И действительно. Пришла бумажка. Признает РИК свой договор неправильным и назначает на касаткинский камень торги.

Опять бросил Касаткин работу и стал торгов на свой камень дожидаться.

Наступил день торгов. Народу собралось много. И сам РИК в полном составе пришел. И черти из болота выглядывают, длинные языки Касаткину показывают.

Стали торговаться. Набили цену на камень до 142 рублей. Больше всех надавал Касаткин и опять камень за ним остался.

Опять пришлось Касаткину деньги доплачивать. Опять стали договор писать, подписи ставить, печати прикладывать.

— Теперь уж крепко будет, — подумал Касаткин, — только, когда стал болото разболачивать, — все же на дорогу посматривает. Не несут ли бумажку из РИКʻа.

И опять принесли бумажку. Оказалось, что хоть и купил Касаткин несколько раз свой камень, и по всем правилам, все же камень этот ему не попадет. А решил РИК продать его, уже после торгов, другим людям, которые этот камень на свои другие нужды употреблять будут.

Пошел тогда Касаткин в РИК. Видит — бумаги там целые горы. И думает:

— Если они только по одной бумажке каждый раз будут тратить на свои договора, да по одной же бумажке мне посылать, то хватит им этой бумаги на долгие годы. А потому долго еще мне не справиться с чертями. Надо идти к высшим властям.

Пришел к прокурору своего участка, Боженову, и рассказал ему, в чем дело.

— Не робь! — говорит прокурор. — Твое дело правое. За тебя все законы советской власти. — И написал бумажки в РИК и в сельсовет, где Касаткин жительство имеет, что камень по всем законам принадлежит Касаткину и никто этим камнем, кроме Касаткина, распоряжаться не может.

Только не помогли и прокурорские бумажки. Не признали их ни сельсовет, ни новые хозяева камня.

— У нас, — говорят, — есть РИК, которого мы и должны слушать.

Видит Касаткин, что дело его совсем прогорает. Что даже прокурор ничего сделать не может, и не одолеть, выходит, ему чертей без посторонней помощи, отправился Касаткин в Тулу.

На этом пока история и кончается. Найдут ли черти и в Туле для себя заступников — увидим в ближайшее время. И сообщим.

Газета «Коммунар», ежедневный орган Губкома РКП(б) и Губисполкома Советов рабочих, Крестьянский и Красноармейских депутатов Тульской губернии, № 277 (2211) от 8 декабря 1925 года.

* Цитируется с сохранением орфографии и пунктуации первоисточника.

Удручающее состояние инфраструктуры некоторых государственных учреждений здравоохранения Тульской области нередко становится причиной скандальных публикаций в социальных сетях. Авторы очередных снимков обшарпанных стен, рваного линолеума, ржавых труб и вечно протекающих потолков взывают: «Доколе?!», — требуя ремонта, благоустройства, модернизации отечественной медицины. Совсем недавний случай — жуткие кадры «коридора из фильма ужасов» в областном Центре по профилактике и борьбе со СПИД и инфекционными заболеваниями на набережной Дрейера. Правда, в региональном министерстве здравоохранения сообщили, что помещения на фото не используются, а «кабинеты для приема пациентов отремонтированы, врачи работают в комфортных условиях»; фотодоказательства прилагались.

Справедливости ради надо сказать, что ремонту и модернизации медучреждений области уделяется с каждым годом всё больше внимания, и — не только в Туле, но и по всей области — постоянно ремонтируют, модернизируют, совершенствуют десятки больниц и поликлиник, открывают ФАПы, создают новые медицинские центры. Но нет пределов совершенству, поэтому лозунг «Улучшайте медицинскую помощь!», послуживший сто лет назад названием заметки в газете «Коммунар», будет актуален всегда.

Бестолковщина страшная

Корреспондент главной губернской газеты в № 262 (1606) за 21 ноября 1923 года не имел ещё технической возможности опубликовать фотографии, тем не менее, современных блогеров превзошёл. Его описание состояния некоторых учреждений наркомздрава в Туле впечатляет не меньше: «… к делу медицинской помощи у нас часто подходят невнимательно и неосторожно. Однако, несмотря на ряд указанных нами фактов, жалобы на наши амбулатории и больницы не прекращаются».

В доказательство своих слов некто под инициалами В. Д. приводит следующие впечатления пациентов: «Тов. Гр. Вьюгин описывает антисанитарное состояние приемной Соматической больницы. Сор, грязь, плевательниц почти нет. Здесь и лежат слабые больные на лавках, здесь же курят и плюют, здесь и ругаются санитарки. Постоянный шум и смрад. Бестолковщина страшная.

Тов. Винокуров приводит примеры преступно невнимательного отношения к больным в амбулаториях. Рабочий Ложевой мастерской Копылов пять дней ходил в амбулаторию № 3 к врачу Глебову, уверяя последнего, что ему в глаз попал осколок металла. Однако врач все время признавал глаз совершенно здоровым. Когда рабочий, уже полуослепший, обратился к доктору Лазареву, тот действительно нашел осколок и произвел срочную операцию (согласитесь, похожее встречается и в наши дни. — С. Т.).

Другой случай в той же амбулатории был с рабочим Ключаревым, которому вместо больного выдернули здоровый зуб».

С фармацевтической помощью дела обстояли не лучше:

«В Пятницкой аптеке одному рабочему, как сообщает Дм. Лыков, было по ошибке выдано не то лекарство. Показав лекарство врачу, рабочий узнал, что тот ему этого не прописывал и что это лекарство для него было бы вредно.

Когда рабочий вернулся в аптеку, ему, чтобы загладить неприятную ошибку, срочно изготовили действительно нужное лекарство. В той же аптеке, жалуется В. Сабинин, изготовление лекарства задерживается по два, а то и по три дня».

Раз такое творилось в губернском центре, что было ожидать в тогдашней провинции?

«Не лучше дело и в уездах. Косогорец пишет, что приемная косогорской больницы (посёлок Косая Гора был передан в подчинение Центрального райсовета г. Тулы только в 1965 году. — С. Т.) представляет собой клоаку заразы: грязь, пыль, паутина по углам, в плевательницах человеческие испражнения, которые не убираются по несколько дней и т. п.

Тов. Стрелков отмечает еще один существенный недостаток: в Щекинском районе нет больницы, а есть только одна амбулатория, обслуживающая и копи, и ближайшее население. Все же, требующие коечного лечения, возятся в Тулу. Это лишает возможности при несчастном случае тяжело пострадавшему оказать правильную помощь».

Очередная попытка силой печатного слова привлечь внимание властей к проблемам здравоохранения столетней давности заканчивается такими словами: «Все эти недостатки должны быть устранены немедленно, ибо медицинская помощь не терпит отлагательства».

Трудно не согласиться.

Достижения при всех недостатках: ни одной эпидемии!

Не будем забывать, что речь идёт о стране, пережившей мировую и гражданскую войны, две революции, голод 1921-1922 годов. К тому же, молодая Советская республика, несмотря ни на что, первой в мире занялась созданием системы всеобщей, равной и бесплатной медицины! И вот чего удалось добиться за первые пять лет тульскому губздравотделу, доклады которого публиковались в «Коммунаре» регулярно, последний — 1923 года — размещён в № 256 (1600).

Лечебная помощь на дому: «... за год сделано 13 543 посещения (население Тулы тогда составляло чуть меньше 124 тыс. чел. — С. Т.).

<…> Амбулаторная помощь сосредоточивается при крупных больницах и улучшается качественно.

За год амбулаториями Тулы зарегистрировано 477 457 посещений, из которых на долю застрахованных и их семей приходится 442 001 посещение. Особенно широко развернула работу амбулатория уха, горла и носа, завоевавшая широкие симпатии населения. Ежедневный прием при 1-2 врачах достигает 120-200 чел.

Больничная помощь хотя и окрепла, но состояние больниц продолжает оставаться далеко ниже нормального уровня. Слабо питание, не хватает инвентаря, не произведено капитального ремонта помещений.

За год больницы пропустили 9 110 больных с общим числом 152 770 койкодней, при чём 63 проц. их приходится на долю застрахованных и их семей, значительный проц. использования крестьян, т.-е. больницы обслуживали главным образом трудовой элемент…

<…> общее улучшение материального положения рабочих и благоустройство города отразилось на санитарно-эпидемическом состоянии Тулы.

Ни одной серьезной эпидемии не перенесла она за последний год. Лето не дало ни одного заболевания холерой. Только в последнее время наметилось усиление заболеваний скарлатиной и маленькая вспышка кори, осложняющейся коревым крупом.

<…> Борьбе с социальными болезнями удалось за этот год дать небывалый размах.

Через туберкулезный диспансер прошло 3 600 чел. Диспансером прочитано 64 лекции. Хорошо работали санатории „Иншинка“, „Алексин-бор“ и Здравница в Алексине. Результаты лечения там очень удачные: улучшение замечено у 88 проц. больных, ухудшение — лишь у 2 проц».

Постыдное первенство патронников

На фронте борьбы с проституцией вклад губздравотдела составил 19 лекций, при чём работники отдельных предприятий странным образом не вняли нравоучений врачей:

«Венерический диспансер пропустил с 15 марта по 1 октября 1 549 больных. Им проведен поголовный осмотр детдомов (из 1 580 детей 2 больных), работников нарпитания, рабочих и служащих Оружзавода, студентов Рабфака и нескольких мелких предприятий. Всего осмотрено 20 218 чел.

Интересно, что процент заболеваемости у патронников (10 проц.) много выше, чем среди оружейников (4 проц., к общему числу рабочих).

<…> В деле охраны материнства и младенчества вся тяжесть переносится на консультации. В Туле организуются ещё 2 пункта, где матерям даются советы.

<…> „Дом Матери и Ребенка“ реорганизуется в „Дом Ребенка“ с прикреплением к нему 150 чел. детей — подкидышей. По губернии дома имеются только в 6 уездах.

По охране здоровья детей открыта школьно-показательная амбулатория, концентрирующая обслуживание детей школьного возраста. Из осмотренных ею 3 075 детей большинство слабо, недоразвито, страдает малокровием и золотухой.

<…> С бесплатным снабжением застрахованных лекарством Фармотдел справился. Выдано за год лекарства по 340 000 рецептов. В настоящее время запасы медикаментов имеются, но недостаток финансирования сказался на неисправном снабжении аптек, на которое неоднократно жаловались рабочие».

В 2004 году одна из самых известных тульских больниц, носящая тогда имя первого советского наркома здравоохранения Николая Александровича Семашко (руководил наркоматом с 1918 по 1930 год), была переименована в Ваныкинскую. Но многие туляки и сегодня, по прошествии уже почти двадцати лет, используют советское название.

Приведённая выше статистика — результат первых шагов по созданию революционной по своей сути модели системы здравоохранения, финансируемой только из государственного бюджета. Хотя в 1923 году ещё значительная часть медицинских услуг оказывалась платно.

Позже многие развитые страны мира — Швеция, Ирландия, Великобритания, Дания, Италия и другие — создали свои бюджетные системы здравоохранения, опираясь на опыт созданной в СССР системы Семашко и появившейся после окончания Второй мировой войны системы Бевериджа.

* Цитируется с сохранением орфографии и пунктуации первоисточника.

После интимной близости мужчина и женщина распивали спиртное на кухне. В ходе общения между ними произошёл конфликт, в пылу которого подозреваемый жестоко избил пенсионерку. От полученных травм потерпевшая скончалась в медицинском учреждении.

В настоящее время в отношении обвиняемого избрана мера пресечения в виде содержания под стражей. Расследование уголовного дела, возбуждённого по статье «Умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшее по неосторожности смерть потерпевшей», продолжается. Санкция статьи предусматривает наказание до 15 лет лишения свободы.

Источник: myslo.ru

Спектакль уже стал скандалом: зрители уходят с премьерных показов, в адрес авторов летит шквал критики и проклятий. Особенно цинично то, что эту постановку представили публике в год 80-летия Победы в Великой Отечественной войне.

Пересказывать всё, что творят на сцене, не то чтобы стыдно — просто физически противно. Поэтому предлагаем вам насладиться «жемчужиной» режиссёрской мысли: человек, обсыпанный мукой — по задумке, оживший памятник Ленину — весело отплясывает под музыку.

Авторам нашумевшего и запрещённого к показу в России фильма «Смерть Сталина» (лишившегося прокатного удостоверения в 2018 году) явно есть чему поучиться. И британская сатира, и тульский «перфоманс» — вклад в одно общее дело: фальсификацию истории нашей страны и глумление над её ключевыми фигурами.

Bravo, Tula Drama Theater, bravo! Вы вывели искусство провокации на новый уровень.