ТС нагло лжёт. Упомянутый человек - не дипломат, а БЫВШИЙ ДИПЛОМАТ. Когда он был дипломатом - если это вообще правда - неизвестно. Но если он бывший - то пропадает весь смысл поста и множества комментов. ТС - трупоед, кем он себя сам и называет!
Ссылка та же: https://eadaily.com/ru/news/2025/06/25/vyslannyy-iz-vengrii-...
Daily Mail сообщает, что дед новой главы разведки Великобритании MI6 Блейз Метревели мог быть эсэсовцем по прозвищу «Мясник». Издание характеризует его как дезертира Красной армии (уроженца Черниговской области Украины), прислужника оккупантов и антисемита.
Меня вообще не удивляет эта информация. Не исключаю того, что в будущем она может обрасти дополнительными и неопровержимыми доказательствами.
После Великой Отечественной войны Запад предоставлял убежище нацистскому сброду. Спасённые гитлеровцы за такую услугу верно служили новым хозяевам, принимали активное участие в Холодной войне, занимались антисоветской пропагандой — как внутри диаспор, так и на внешнюю (советскую) аудиторию.
Например, канцлер Германии Фридрих Мерц — потомок нацистов. Блейз Метревели, похоже, из той же песочницы. И ведь дело не в том, что мы должны осуждать всех потомков нацистов до бесконечности. В конце концов, внук нациста вполне может и не разделять убеждений своего деда. Но в данном случае мы видим, что Мерц и Метревели — как глава MI6 — поддерживают неонацистов на Украине. Тем самым они через поколения подпитывают человеконенавистническую идеологию своих предков. Преемственный нацизм в новой итерации. Поколенческая русофобия налицо.
И не говорите, что на Западе нет нацистской идеологии, что отсутствует ненависть к русским. Всё есть. И это зло обосновалось на самом верху.
Вспомнился рассказ Лукьяненко.
Сергей ЛУКЬЯНЕНКО | Проза
Только небо, только ветер…
— Три миллиона жизней — это плата за независимость?!
Президент смотрел с экрана строго и серьезно. Будто ждал ответа. Артем смотрел на президента — ему было интересно. Маме, похоже, не было — она мыла на кухне посуду. Шумела вода, гремели тарелки. Мама напевала старую детскую песенку: «Взлетая выше ели… Не ведая преград… Крылатые качели…»
— Мама, потише! — попросил Артем.
— Да, это плата за независимость! — твердо сказал президент. — И мы ее добьемся. Через год население нашей страны должно увеличиться на три миллиона человек! Это наш патриотический долг!
— Совсем с ума сошли, — почти весело сказала мама. Оказывается, она все-таки слушала. — У нас отрицательный прирост рождаемости.
— Отрицательный — это уже не прирост! — сказал Артем.
— Так говорят, — вздохнула мама.
— Нас — сорок семь миллионов, — продолжал президент. — Надо, чтобы было пятьдесят. С этой целью мной разработаны следующие программы. Родить в течение года обязаны…
— Это какая-то ерунда, — сказала мама. Она даже бросила посуду и вышла в комнату, вытирая руки кухонным полотенцем. — Нельзя рожать по приказу.
— …семьи, в которых один ребенок… — перечислял с экрана президент.
— О! — сказал Артем. Ему стало смешно. — Мама, у меня будет братик или сестричка?
Мама легонько шлепнула его полотенцем по затылку.
— …образовать временную патриотическую семью юноши старше шестнадцати и девушки старше пятнадцати…
— Мама, а я, оказывается, женюсь! — захихикал Артем.
Ему было смешно. Президент часто говорил с экрана глупости. Ну, сказал еще одну — будет о чем поржать с ребятами…
— Школу вначале закончи, жених! — мама тоже улыбалась. Но как-то встревоженно. И смотрела на экран телевизора, где президент продолжал говорить о патриотическом долге. Артем, прихрамывая, встал, пошел на кухню за чаем.
— Нога болит? — спросила мама.
— Да не, нормально, — Артем постарался идти тверже. — Все нормально, мам.
— В конце концов, должны быть какие-то послабления для… — мама замялась.
— Для инвалидов? — спросил Артем жестко. — Я пойду, выгуляю Рекса.
Рекс, до этого тихо дремлющий в кресле, тяжело соскочил, подошел к Артему, ткнулся мокрым носом в ладонь. Артем посмотрел в слепые собачьи глаза, погладил пса по загривку.
— Вот тебе все равно, хромой я или нет, верно, Рекс? — спросил он.
— С другой стороны, — внезапно сказала мама чужим голосом, — в этом есть и плюсы. Временная семья может стать и настоящей.
— А так за меня никто замуж не пойдет, да? — спросил Артем. — За инвалида хромого? Ты это хотела сказать?
Мама ушла на кухню. Она всегда так поступала, если назревал конфликт — уходила на кухню и начинала перемывать посуду. Когда от них ушел отец, мать мыла посуду два дня подряд, даже золоченый ободок с тарелок стерся.
Артем нацепил Рексу поводок и вышел во двор. Там болтались Алеха и Тим. Алеха тут же замахал рукой, крикнул:
— Эй, Хромой, тебе шестнадцать есть?
— Месяц как исполнилось, — ответил Артем подходя. Рекс отбежал на всю длину поводка и присел в кустах.
— Повезло, — огорчился Алеха. — А мне только через полгода… не дадут жену, сволочи… Почему такая дискриминация? Девкам с пятнадцати, а парням с шестнадцати?
— Да чушь это все, — сказал Артем. — Никого женить не будут, вот через месяц сами увидите.
— Артем! — классная подождала, пока он встал. — У меня к тебе серьезный вопрос.
— Ну? — уже зная, о чем пойдет речь, буркнул Артем.
— Месяц прошел с тех пор, как наш дорогой президент объявил о патриотической программе.
Артем смотрел в окно. Клены на школьном дворе совсем покраснели, вот-вот листья начнут осыпаться…
— Все ребята уже определились. Все сыграли свадьбы. Сколько ты будешь тянуть?
— Я маленький еще, — сказал Артем.
Класс захохотал — Артем был самым высоким.
— Юморишь, — кивнула классная. — Вижу. А ты в курсе, что на следующей неделе тех, кто уклоняется от патриотического долга, будут вывозить в специальные лагеря и женить?
Артем пожал плечами. В это он все-таки не верил. То есть верил, но не до конца.
— Я желаю тебе только добра, — смягчилась классная. — Ты умный хороший мальчик.
— К тому же хромой, — кивнул Артем.
— Да, — беспощадно подтвердила классная. — Тебе надо закончить школу. Так что… — ее взгляд пробежал по партам. Все затихли. — Добровольцы есть?
— На что? — спросил Никола. Он был туповат.
— Ты не годишься, — под общий хохот отрезала классная. Жена Николы, Олеся, пихнула его в бок и покрутила пальцем у виска.
— Так, добровольцев нет… — палец классной забегал по списку. — Галина… Оля… Света…
— Я с Борькой из параллельного женюсь! — быстро сказала Галина. — Мы утром с ним договорились.
— Оля… Света… — классная задумалась. — Артем, кто тебе больше нравится?
— Вы, — сказал Артем. Ему все еще казалось, что ситуацию можно обратить в шутку.
— Я замужем, — ответила классная без тени улыбки. И у Артема вдруг похолодело в животе. — Света. Она и по математике тебя подтянет. А ты ее по английскому.
— Юлия Тимофеевна! — воскликнул Артем.
— Властью, данной мне указом президента, — буднично сказала классная, — объявляю вас, Артем и Света, мужем и женой. Где будете жить, у Артема или у Светы, определитесь сами. Но учтите, жить вы обязаны вместе!
Артем посмотрел на Свету. Маленькая, тихая, она покраснела до корней волос. Артем почувствовал, что тоже краснеет.
— И помните, что если через два месяца тест не даст положительных результатов, — зачем-то вполголоса добавила классная, — вам будет оказана медицинская помощь. Артем, бери портфель и садись к жене.
Из школы они шли вместе. Шли и молчали. Света жила по соседству, Артем знал ее с первого класса. Ну… как сказать «знал»? Видел. Разговаривал… иногда. Снежками кидался.
— Помнишь, мы в третьем классе спектакль ставили? — спросила вдруг Света.
— Какой?
— Про недород. Ты был злым комиссаром, а я селянкой, у которой ты отобрал хлеб.
— Не помню, — признался Артем.
— Ты меня тогда взял за руку, — сказала Света.
— И ты помнишь? — поразился Артем.
— Ага.
Они опять пошли молча. Потом Артем решительно забрал у Светы портфель.
— Спасибо, — сказала она.
— И тебе спасибо, — признался Артем.
— За что?
— За то, что не стала говорить «не надо, я сама, ты же хромой…»
— Ну и что, что хромой? — Света пожала худенькими плечиками. — Ты мужчина. И ты мой муж.
Она снова покраснела. Артем понял, что надо брать инициативу на себя.
— Где жить-то будем? У твоих или у моих?
— У тебя своя комната есть?
— Есть.
— А я с братом живу в одной.
— С братом? — удивился Артем.
— Он маленький еще, ему семь…
— Тогда лучше у меня, — сказал Артем. — Я живу вот там…
— Я знаю, — сказала Света. — Вон твое окно… Я только вещи соберу и приду. А ты пока маму предупреди.
— Тебе не надо помочь? — спросил Артем вслед. Света только покачала головой — косички смешно запрыгали на плечах.
К приходу Светы Артем как раз успел убраться в комнате. Мама порывалась помочь вымыть пол, но он справился сам. И тахту от собачьей шерсти пропылесосил. И на компьютере постирал всякие фотки, которые могла увидеть Света. И даже окно протер.
Света пришла с большим чемоданом и рюкзаком на плечах. Мама открыла дверь, быстро забрала вещи и крепко обняла ее. Сказала радостно:
— Теперь это твой дом, доченька… Постой, что это?
Под глазом у Светки был большой синяк.
— Это папа, — сказала Света спокойно. — Мой папа. Он очень расстроился.
— Но ты же ни при чем, это президент велел! — воскликнула мама.
— До президента ему не добраться, а я рядом была, — ответила Света. — Можно я умоюсь?
— Да, да, конечно… — засуетилась мама. — Вот сюда…
— А тапочки надевать?
— Как хочешь, мы дома без тапочек ходим…
Мама вошла в ванную вслед за Светой — они пустили воду и стали о чем-то шушукаться. Артем пожал плечами и захромал к телевизору. Передавали сплошь репортажи из загсов, ток-шоу о счастье материнства и детские фильмы. Артем пожал плечами, взял со стола газету и стал читать. В газете, в принципе, было то же самое.
— Вот это настоящая семейная жизнь, — сказала Света входя. Синяк ей мама закрасила тональным кремом. — Муж с газетой перед телевизором…
Артем не сразу понял, что она шутит.
— Я думал, ты совсем без чувства юмора, — сказал он.
— Поможешь мне с иностранными? — попросила Света.
— Конечно, — Артем отложил газету. — А что именно?
— Фьючеперфектпрогрессив. По английскому. Никак не разберусь. И с деепричастными оборотами в русском.
— Сейчас, — сказал Артем. Иностранные он любил.
Вечером мама вдруг засобиралась.
— Совсем забыла, ребята, — сказала она. — Я же обещала бабушку навестить.
— Да куда ты на ночь глядя? — удивился Артем. — Метро закроют, не успеешь вернуться…
— А я у бабушки заночую, — объяснила мама, виновато пряча глаза. — И на работу от нее поеду. Вернусь завтра вечером…
— Ты позвони, как доберешься, — только и сказал Артем.
Когда за мамой захлопнулась дверь, Света посмотрела на Артема и тихо сказала:
— Хорошая она у тебя.
— Угу, — буркнул Артем.
— Артем, у тебя с кем-нибудь это было?
— Нет, — сказал Артем, сразу сообразив, что такое «это».
— У меня тоже. А ты вообще знаешь, как?
— Конечно, — Артем покраснел. — Ну… в теории.
— Я тоже в теории…
Они смотрели друг на друга и медленно заливались краской. Оба.
— Знаешь что, — сказал Артем. — Это как-то неправильно. Давай не спешить?
— Я тебе не нравлюсь? — спросила Света.
— Нравишься, — ответил Артем и с удивлением понял, что говорит правду. — Очень. Только вот так… из-за того, что классная решила…
— Ну нам же велели…
— Время пока есть.
Света вдруг облегченно выдохнула:
— Спасибо. Артем, ты мне очень нравишься. Больше всех.
— Я уже понял, — признался Артем.
— Ты знаешь, я даже иногда молилась, чтобы ты меня хоть заметил, — Света улыбнулась. — Но я тоже не хочу… так. Давай привыкнем друг к другу?
Артем кивнул:
— Слушай, а ты в игры играешь?
— Какие?
— Компьютерные. Я во «Властелина колец» играю.
— Покажешь? — спросила Света с интересом.
Они играли до трех часов ночи. Сходили в рейд, выполнили два квеста. Светке и в самом деле понравилось. Потом они съели половинку холодной курицы, выпили литровую бутылку колы и легли спать. Света на тахте Артема, а Артем на полу, вытащив из-под тахты свернутый рулончиком матрас. Уже под утро Артем проснулся от того, что ужасно хотелось в туалет. Он тихонько вышел из комнаты, ухитрившись даже не разбудить Рекса, не включая свет прошел в коридор. Когда вернулся, увидел, что Света во сне разметалась и с нее сползло одеяло. Артем осторожно укрыл ее, лег и крепко уснул.
Было начало ноября. За окнами лил дождь, колено у Артема разболелось, он сидел, прижимая к суставу грелку с горячей водой. Грелка была старенькая, рваная, приходилось держать ее аккуратно, чтобы не намочить постель.
— А твою ногу нельзя вылечить? — спросила Света. Она расчесывала волосы, сидя у окна в одной ночнушке. Мама что-то шила в комнате, напевая свою любимую песенку. «Детство кончится когда-то… Ведь оно не навсегда…»
— Можно, — сказал Артем. — Только это сложная операция, у меня весь сустав раздроблен. У нас таких не делают, только в Европе и Америке. Ну еще, говорят, в России. Врут, наверное.
— А давай мы накопим денег и ты вылечишь ногу?
— Давай, — согласился Артем.
Света отложила расческу. Сказала:
— Всем девочкам велели завтра прийти на медосмотр. И принести тест-полоску.
— Что будем делать? — спросил Артем, помолчав.
— Ты не беспокойся. Я с Лидкой договорилась. Я ей дам тест, она на него… ну, понял.
— Ты умница, — сказал Артем. — Почему я раньше не замечал, что ты такая умница?
— Потому что все мальчишки дураки, — засмеялась Света.
Весна пришла неожиданно. Под теплым ласковым дождем снег растаял за одну ночь. Артем вел Свету домой, бережно поддерживая под руку. Света одной рукой держалась за большой живот.
— Тяжело? — спросил Артем.
— Ничего… сползает немного, — сказала Света. А потом совсем тихо добавила: — Что мы будем делать, Артемка? Что мы будем делать? Олеся вчера родила. Настя вот-вот… а у нас два месяца осталось…
— Я что-нибудь придумаю, — сказал Артем. — Обязательно. Ты не волнуйся.
Они поднялись на четвертый этаж — лифт не работал в рамках президентской программы экономии электроэнергии. Вошли в квартиру. Артем помог Свете раздеться, они прошли в зал. И увидели маму, перебирающую какие-то старые бумаги.
— Привет, мам, — сказал Артем. Света чмокнула маму в щеку. — Что ты ищешь?
— Твое свидетельство о рождении, — объяснила мама.
— Оно же потерялось.
— Я его потеряла, я его и нашла, — мама достала листок и протянула Артему.
Некоторое время Артем оторопело смотрел на листок.
— В России? — спросил он, наконец. — Русский?
— Да, — ответила мама. — Кстати, я все знаю.
— Что — все?
— Про вас со Светой все знаю. Что ты спишь на матрасе. И вообще… — мама помолчала. — А ты думал о том, что за срыв президентской программы парней отправляют на принудительные работы, а девушек — отдают в женские исправительные колонии? Ты знаешь, как Свету там будут исправлять?
— Мама…
— Скоро семнадцать лет, как мама! — она встала и протянула Артему несколько купюр. — На столике в прихожей телеграмма из Белого города. Там заболел твой дядя.
— У меня есть дядя в Белом городе?
— Нет, но это неважно. С этой телеграммой тебе продадут туда билет. Пересадка на русский поезд в Болотном Колодце. У вас есть справка о достойном выполнении президентской программы, вас отпустят вдвоем… если вы скажете, что ненадолго, только попрощаться с дядей…
— А что потом? — спросил Артем. От волнения у него сел голос, он говорил хрипло — как отец на каких-то старых сохранившихся записях.
— Вы уже большие, — сказала мама. — Я в вас верю. Денег, конечно, у нас нет… но ты парень умный. А Света находчивая. Может быть, я к вам приеду… потом.
Артем кивнул. И сказал:
— Только Рекса, мама, мы заберем с собой.
Пограничник смотрел на Артема строго и неприязненно.
— Чего удумали — жинка едва брюхо тягает, а вы в гости собрались?
— Дядя умирает, — сказал Артем. — Попрощаться хочет, на жену мою посмотреть. Он же не виноват, что судьба его так забросила…
— Не виноват, так надо было возвращаться, — пробурчал пограничник, но все-таки поставил штамп в паспорте. — А то погоняться за красивой жизнью…
— Да разве там жизнь красивая? — удивленно сказал Артем. — Там же Россия!
Пограничник криво ухмыльнулся и внушительно пояснил:
— Понимать надо — город приграничный. Они там витрину своей суверенной демократии устроили, чтобы нас смущать. Так что с умом себя ведите. На провокации не поддавайтесь, о политике не разговаривайте, рты не разевайте… А собаку-то зачем с собой тащите? — в голосе пограничника вдруг возникли подозрительные нотки.
— Так это ж дядькина собака, — нашелся Артем. — Тоже пес помирает… пусть хозяина увидит.
— То верно, — решил пограничник. — Идите…
Артем и Света двинулись к русскому поезду. Артем тащил чемодан и поддерживал Свету. Света держала поводок Рекса.
— Сползает, — неожиданно сказала она.
— Светочка, нам чуть-чуть… — прошептал Артем.
— Артемка, совсем сползает… прости…
Тугая подушка, набитая гречневой шелухой, выпала из-под платья — и Света мгновенно превратилась из беременной женщины в тоненькую испуганную девочку. Пограничник разинул рот.
— Светка, беги! — закричал Артем. И, бросив чемодан, кинулся к поезду вслед за ней.
Проклятое колено никак не хотело сгибаться. Он полубежал, полупрыгал, вслед за ним топали ботинки пограничников. Света уже вбежала в вагон, втащив за собой Рекса, и теперь испуганно смотрела из-за плеча проводницы и русского пограничника. В вагоне были тепло и приятно пахло. Играла музыка. Чистый ясный голос пел: «Но пока мы только дети, нам расти еще расти… Только небо, только ветер… Только радость впереди…»
— Не уйдешь, уклонист! — ревел за спиной пограничник. Потом послышался звук падения и ругань — пограничник споткнулся о подушку, и это дало Артему несколько драгоценных секунд.
— Артемка! — кричала Света. — Быстрее!
Артем уже слышал за спиной тяжелое дыхание. Последним усилием он вцепился в поручни и забросил ноги на решетчатую ступеньку. В плечи тут же вцепились — но Артем держался крепко.
— Он на российской территории, — строго сказали над головой. Щелкнул затвор автомата. Пограничник, матерясь, отпустил, и Артем поднялся в вагон. Русский пограничник посмотрел на него добрыми усталыми глазами и сказал:
— Ne boisa, hlopec. Mi teba v obidu ne dadim. Ti govorish po-russki?
— Da, — ответил Артем. — Ya russkiy.
— Что ж ты творишь, парень? — кричал вслед пограничник. — Как тебе не стыдно, девочка! Уклонисты! Вы не патриоты своей великой родины!
Артем покачал головой и, прежде чем взять Свету за руку и пойти в купе, ответил, сам не понимая, о ком говорит — о Свете или о родине:
— Об одном прошу — оставьте ее в покое!
Как человек сильно погруженный в южноамериканскую тематику предлагаю взглянуть на этот-же анекдот с моей, сильно дефрмированной и отличающейся от общепринятой в наших краях точки зрения.
Предварительное пояснение: языки кечуа и аймара родственны где-то на 70 % .
Парень—аймара женился на девушке-кечуа. Перед первой брачной ночью отец даёт ему наставления:
— Вначале возьми её на руки и отнеси её на кровать. Покажи, какие аймара сильные. Затем сними с себя свою рубашку — покажи, какие аймара красивые.
И слышен голос деда из соседней комнаты:
— А затем начинай д**чить — покажи, какие аймара независимые!
Наверно было бы корректно что-бы парень был мапуче, они уж очень сильно показывают свою независимость от чилийского государства и соответственно девушка- чилийка. Но тут языки неродственные. Не знаю зачем, но вот вам этот вариант через гуглоперевод на испанский:
Un chico mapuche se casa con una chilena.
Antes de su noche de bodas, su padre le da un consejo: - Primero, levántala y llévala a la cama. Muéstrale lo fuertes que son los mapuches.
Luego, quítate la camisa; muéstrale lo hermosos que son los mapuches.
Y se oye la voz del abuelo desde la habitación de al lado: - ¡Y luego empieza a masturbarte! ¡Muéstrale lo independientes que son los mapuches!
Да, ситуация та-же, но контекст утерян, а потому наверно не смешно. Даже для этнографов. Извините.
Да не нужно столько платформ на одном автозаводе! Где они их продавать будут?
Для легкового автозавода, грубо говоря, нужно 1-2 платформы максимум и на них сделать:
1 - бюджетный авто (условная Гранта или Логан),
2 - среднеформатный седан (условная Веста),
3 - SUV (примерно как Азимут сейчас показали)
4 - минивен.
Ну и вариации на "тему": государство у рожать нас не просит, но детей требует, а главный автопроизводитель не производит авто для семей более четырёх человек (да, они пятиместные, но попробуйте туда три кресла влепить).
В наше время нужен гибрид, и платформа обязана быть заточена под гибрид! Т.е. и без самостоятельного производства силовой электроники - никак!
Чистые электрички у нас - это боль и издевательство, особенно в дальних поездках, особенно зимой.
Это всё, что нужно знать о дегенеративных менеджерах АВТОВАЗа.
Ну и с кумовством разобраться: там если прилипал ничего не делающих и ничего не значащих разогнать - полгорода без зарплаты останется! Аудиторы там должны сидеть постоянно сидеть.
И сразу после того, как какой-то менеджер АВТОВАЗа только заикается о помощи государства - аудиторы должны переворачивать документацию у утроенной силой!
В политике есть странное правило, если не сработало против Ирана, скорее всего, его немедленно применят против России. А потом удивится, почему опять не вышло.
Запад так долго и упорно играл в изоляцию, что не заметил, как оказался один. Придумав «ось зла», он поставил туда всех, кто не подписался под его порядком — Россию, Иран, Китай, кто там следующий — Индия, Бразилия, может, Саудовская Аравия? Все эти страны разрозненно и по-разному, но в итоге делают одно и то же: игнорируют. Не слушают. Уходят. И главное — живут.
Когда Европа впервые замахнулась санкциями на Иран, ей казалось, что этого будет достаточно, чтобы обрушить ее экономику. Прошло 40 лет, и Иран живее всех живых. Он не только живет, но и стал полноценной региональной силой, с собственной валютой, союзниками, промышленностью и голосом в нефтяной политике. Особенно на фоне обострения в Ормузском проливе, где у Ирана теперь — рука на вентиле (РИА Новости, «Катастрофа для США. Что будет, если Иран перекроет Ормузский пролив https://ria.ru/20250623/proliv-2024755286.html»). Модель провалилась. Значит, самое время применить ее к России — логично, правда?
Три года назад Россия повторила судьбу Ирана: санкции, отрезание от рынков, попытка политической изоляции, клеймо «угрозы миру». Только вот результат — совсем другой. Запад, надувая щеки, рассчитывал сломать, а вместо этого получил непредсказуемо прочного игрока. Совсем рядом и самостоятельного. Без их SWIFT, без их правил, без их разрешений.
И как в Иране, главный страх Европы — состоит не в том, что Россия что-то сделает. А в том, что Россия вдруг может ничего не делать — и от этого все посыплется само. Не будет никакого вторжения, не будет ядерного ужаса, не будет «удара». Просто за счет разрыва.
Разрыва смысла. Энергетики. Торговли. Финансовых потоков. Геополитического центра тяжести. За три года из «страны-изгоя» Россия превратилась в точку альтернативы. Это не комплимент, это сухая констатация факта: все больше стран смотрят, и видят. И видят, что можно по другому.
Парадокс: Европа все еще считает себя центром мира — при том, что без ближневосточной нефти и российского газа ей не на чем вскипятить чайник. Запретить поставки российского газа и урана к 2027 году — официальная стратегия (Известия, «Европарламент поддержал отказ от российского газа с 2027-го» https://iz.ru/1882287/kirill-fenin/zapretnyj-spot-evroparlament-podderzhit-otkaz-ot-rossijskogo-gaza-s-2027-go). Только вот чайник не знает про санкции.
Фон дер Ляйен обещала «санкции на все» и готовит новые пакеты против «Северных потоков» (РБК, «Фон дер Ляйен анонсировала санкции против “Северных потоков”» https://www.rbc.ru/politics/16/05/2025/682715229a79470873b36594), а Financial Times сообщает: это будет самый болезненный удар по остаткам энергетической стабильности ЕС (РБК, «FT узнала, на что будет нацелен новый пакет санкций ЕС» https://www.rbc.ru/politics/10/06/2025/684810839a79472fe7f4e7cc).
Все эти саммиты, встречи, декларации — это шум, которым они прикрывают свою панику. Ведь на самом деле ни у Парижа, ни у Берлина, ни у Брюсселя нет ответа на главный вопрос: а что, привычный нам порядок больше не работает?
Сравнение с Ираном здесь не про «ось зла» — оно про живучесть. Про то, как можно не вписываться в западные сценарий и при этом не исчезнуть. И даже не потерять лицо.
Неудобная правда для них в том, что Россию, и Иран ненавидят не за политику. А за автономность. За то, что они — живое опровержение. Им не простили живучести.
Их хотят не переубедить, а отменить. Через санкции, изоляцию, демонизацию. Но каждый раз в ответ — рынок решает. Спокойный, практичный, длинный. Торговля в юанях. Переориентированные цепочки. Контракты в обход. И упрямая, ничем не оправданная стабильность.
Потому что география — не отменить. Нефть — не испарится. Уран — это не пыльца фей. И если Россия как Иран, то только в одном: в способности жить, несмотря на. Не «против всего мира», а вне него. Без необходимости под него подстраиваться.
Запад сегодня не может предложить новой модели. Он может только защищать старую. Отсюда истерика. Отсюда давление. Отсюда страх. Это страх не перед «нападением» или «оккупацией». Это животный ужас перед тем, что кто-то живет вне правил, которые Запад считал универсальными.
Если бы у ЕС был выбор — холодно, страшно и дорого или горячо, страшно и бесплатно — они бы, кажется, уже выбрали второе. Но все, что им остается, — надеяться, что Россия не будет смотреть на них так же, как они когда-то смотрели на Иран: сверху вниз, через забор, с санкциями за пазухой.
Администрация президента США Дональда Трампа в рамках попыток вернуться к переговорам с Ираном обсуждает возможность предоставить Тегерану доступ к средствам в размере до $30 млрд на развитие мирной ядерной программы, сообщает CNN.
Взамен Тегеран должен отказаться от обогащения урана, этот пункт «не подлежит обсуждению», передает телеканал.
Со слов собеседников, США обсуждали инвестиции со странами Ближнего Востока в течение последних двух недель на фоне очередного обострения между Ираном и Израилем. Предполагается, что деньги будут поступать не от Соединенных Штатов, а от арабских стран. «США готовы возглавить эти переговоры. И кому-то придется заплатить за реализацию ядерной программы, но мы не возьмем на себя такие обязательства», — сказал представитель администрации.
