Серия «Открытие Америки.»

Спасибо @serj1226 за донат, отправленный в поддержку моего блога!

Предыдущая часть лежит здесь - Христофор Колумб - тернистый путь к открытию Америки

22 мая 1492 года Христофор Колумб прибыл в испанский порт Палос-де-ла-Фронтера, где должна была начаться подготовка его экспедиции в Индию. На следующий день он явился на городской совет и вручил его членам письмо, подписанное королем Фердинандом и королевой Изабеллой, в котором монархи приказывали администрации Палоса предоставить адмиралу две каравеллы, снаряженные всем необходимым, в течение 10 дней с момента получения этого письма. Также Колумб представил на суд градоначальников королевские предписания, адресованные всем торговцам лесом и провизией, а также плотникам, пекарям и корабельным торговым посредникам Андалуссии, в которых им было приказано снабжать адмирала всем необходимым по разумным ценам. Продукты, материалы и иное оборудование, предназначенное для экспедиции, освобождались от таможенных пошлин и акцизов, а все гражданские и уголовные преследования в отношении лиц, согласившихся на участие в экспедиции, прекращались. Забегая вперед, надо отметить, что подготовка кораблей ("Нинья" и "Пинта") к выходу в море заняла десять недель вместо десяти дней. Еще один корабль под названием "Санта-Мария", которой было суждено стать флагманским судном, Колумб зафрахтовал у судовладельца за свой собственный счет.

"Нинья" - единственное судно из флота Колумба, о технических данных которого сохранились обрывочные сведения. Мигель де Кунео, участник экспедиции к берегам Америки, в своих воспоминаниях писал, что тоннаж "Пинты" составлял около 60 тонн. Стоит отдельно указать, что вкладывалось в понятие "тоннаж" в 1492 году. Под этим словом подразумевалась кубическая вместимость его трюма в пересчете на винные бочки, так называемые "туны". Поскольку вино являлось весьма обычным грузом, то туна имела стандартные размеры, а вместимость подпалубного пространства судна, измеренного в максимальном количестве погруженных в него тун, стала приблизительным показателем его размера. Основываясь на этих данных, современные морские историки пришли к выводу, что "Нинья" должна была иметь общую длину приблизительно 21 метр, а ширину около 7 метров. "Санта-Мария" была несколько больших размеров, за что и получила статус флагманского корабля, однако Колумб сразу не взлюбил свое судно за слишком низкие ходовые качества.

Для перехода через океан днища всех трех кораблей были обработаны смесью из смолы и жира для защиты от червей-древоточцев и ракушек, а на корпус был нанесен консервант, состоявший из смеси китового жира и сосновой смолы. Для обеспечения устойчивости на воде в трюмы, помимо запасов продовольствия, были загружены булыжники и мешки с песком. По мере истощения продовольственных запасов судна теряли управляемость, и матросам приходилось наполнять пустые винные бочки морской водой. Также на кораблях были установлены деревянные помпы для откачки воды. Для постановки на якорные стоянки на каждом судне было установлено по три якоря, а так как ожидалось, что в ходе длительного плавания несколько из них будут утрачены, в поход брали сразу семь якорей.

Для приготовления пищи на кораблях была оборудована открытая топка, снабженная спинкой, защищающей ее от ветра. На ее полу был насыпан песок, на котором разводили дровяной костер.

Разумеется, ввиду крайне ограниченного пространства на кораблях не было никакого подобия кают. Лишь капитан и его помощники имели привилегию спать в относительно комфортных условиях. Так, на "Санта-Марии" была сделана кормовая надстройка, в которой находилось несколько коек для офицеров. Простые же матросы ложились спать где придется - в трюме или, если позволяла погода, просто на палубе. Со временем проблему сна для моряков решили с помощью гамаков, которые команда Колумба впервые увидела у индейцев в 1492 году. Уже в последующих плаваньях адмирала моряки на его кораблях спали в гамаках, натянутых в трюмах.

На всех трех судах имелась собственная артиллерия: железные ломбарды калибром около 9 см, установленные на лафетах, метающие каменные ядра, и небольшие поворотные орудия калибром около 4,5 см. Они устанавливались вдоль фальшбортов и служили для обороны при абордажах, стреляя в противника. Единственными видами стрелкового оружия, упоминаемыми Колумбом во время Первого путешествия, были арбалеты и эспингарды – примитивные мушкеты, сделанные из железных или бронзовых трубок, закрепленных на деревянных прикладах.

Вербовка матросов и командного состава для великого предприятия была столь же важна, как и подбор кораблей. Капитаном "Пинты" стал Мартин Алонсо, глава семьи судовладельцев из Палоса, которая и предоставила Колумбу две каравеллы, а его брат Франсиско Мартин занял должность капитана "Ниньи". В команды кораблей было нанято 90 человек. Среди них были и моряки, которые записались в столь опасное мероприятие только для того, чтобы обрести свободу ввиду того, что королевский приказ приостанавливал все гражданские и уголовные иски против подписавших контракт с Колумбом. Однако не стоит думать, что это были сплошь матерые уголовники. Например, в команду Колумба входил матрос Бартоломео де Торрес, который незадолго до прибытия адмирала в город был приговорен к смертной казни за то, что во время ссоры убил своего оппонента. В ожидании казни он был спасен из тюрьмы тремя своими друзьями, и в соответствии с испанскими законами Кастилии, эти трое также были приговорены к смерти за помощь беглецу. Все четверо, будучи еще на свободе, воспользовались королевским предложением поступить на службу под началом Колумба и по возвращении из экспедиции получили помилование, поскольку "ради королевской службы рисковали жизнью и подверглись большой опасности вместе нашим Адмиралом Моря-Океана, открывшим острова Индии". Таким образом, даже эта четверка не относилась к числу заключенных в обычном смысле этого слова, и уж по крайней мере, трое из них не были злостными преступниками. В целом, матросы из экипажей Колумба были вполне дисциплинированными людьми, выполнявшими приказы адмирала.

Помимо корабельных офицеров и матросов, в штате Колумба состояло несколько сухопутчиков, исполняющих особые обязанности. В их число входил Луис де Торрес, обращенный в христианство еврей, владеющий ивритом и немного арабским. В то время обычно полагали, что арабский язык является матерью всех языков, поэтому ожидалось, что Торрес преуспеет в общении с великим ханом и другими восточными властителями. Также на борту было два королевских чиновника, которые следили за расходами и получением короной своей доли золота и драгоценных камней. На каждом судне присутствовал собственный врач-хирург, а также конопатчик, которому вменялась в обязанность исправность помпы, смазка смолой и жиром стыков палубы, бортов и днища, а также защита судна от протекания. Всего общий состав экспедиции распределялся следующим образом: на борту "Ниньи" находилось 24 человека, на "Пинте" - 26 и на "Санта-Марии" - 40.

Полностью подготовившись к длительному плаванию 3 августа 1492 года корабли Христофора Колумба вышли из порта Палоса в направлении неизведанных земель. План путешествия адмирала состоял в том, чтобы сначала отправиться на Канарские острова, так как, по оценке Колумба, кратчайшее расстояние между Востоком и Западом находилось на Канарской параллели, а уже оттуда взять курс на Индию. Участок океана между Испанией и Канарами представлял собой штормовую зону, на преодоление которой морякам обычно требовалось около 10 дней. Флоту Колумба посчастливилось достичь Гран-Канарии всего за шесть дней, однако во время перехода из-за шторма на одном из кораблей ("Пинте") был поврежден подвесной руль, который пришлось наспех чинить прямо на борту. Пройдя мимо северного побережья Гран-Канарии, корабли Колумба бросили якорь близ острова Гомера. Это был один из первых завоеванных Канарских островов, находящихся под властью Испании и наследственным губернаторством семьи Эррера-и-Перасы. В 1492 году им управляла молодая вдова донья Беатриса де Пераса-и-Бобадилья регентша при своем несовершеннолетнем сыне Гильене, с которой у Колумба, судя по всему, закрутился бурный, но непродолжительный роман. Утолив любовную жажду, Колумб сделал на острове запасы пресной воды, дров и дополнительной провизии для своих кораблей, а также приложил все силы к капитальному ремонту руля "Пинты". 6 сентября флот Колумба последний раз поднял якоря в Старом Свете и отправился в открытый океан.

Здесь стоит сказать пару слов о том, как выглядел типичный день экипажа кораблях во время длительного плавания. В 15 веке единственными доступными корабельными измерителями времени служили песочные, в которых песок проходил из верхней части в нижнюю ровно за тридцать минут. Изготовляемые в Венеции, эти часы были настолько хрупки, что в каждый поход приходилось брать множество запасных. В обязанности вахтенного громета или юнги входило наблюдение часами, которые следовало быстро переворачивать, как только в верхнем сосуде заканчивался песок. Все матросы и офицеры были разделены на вахты по четыре часа каждая. Из записей судового журнала Колумба следует, что смена вахты происходила в 3, 7 и 11 часов (во второй половине суток, соответственно в 15, 19 и 23). Из-за того, что сильная качка иногда задерживала движение песка в часах, или из-за того, что громет мог просто-напросто заснуть, время на корабле отставало от астрономического, и Колумбу приходилось делать его корректировку. Ночью, когда погода была ясной, адмирал мог определить приблизительное время по расположению Полярной звезды. Малая Медведица совершает оборот вокруг Полярной звезды раз в 24 часа по звездному времени. Две самых ярких звезды этого созвездия, Кохаб (бета) и Феркад (гамма), отмечающие наиболее удаленный край Большой Медведицы от Полярной звезды, назывались Стражами. Если вы знаете, где находится Кохаб, главный Страж в полночь каждые две недели в году, то по его расположению можно определять время словно по часовой стрелке. Еще древние мореплаватели построили диаграмму в виде маленького человечка с Полярной звездой посередине. Его предплечья указывали на восток и запад (Е и W), плечи – на северо-восток и северо-запад (NE и NW). В результате Кохаб получил 8 позиций: голова, западное плечо и западная рука, линия под западной рукой и линия под восточной рукой, ноги, восточная рука и восточное плечо. Поскольку Кохаб перемещался с одной позиции на другую за три часа, вы могли бы определить время ночью, если бы знали относительное положение этой звезды в полночь конкретного дня. Например, в 1500 году Кохаб находился голове в полночь 15 апреля, в западной руке в полночь 15 июля, в ногах в полночь 15 октября и в восточной руке в полночь 15 января. Таким образом, если 15 января вы бы обнаружили, что эта естественная стрелка часов находится в положении восточное плечо, вы знали бы, что сейчас 3 часа ночи.

Каждая вахта несла ответственность за все, что происходило на корабле в течение ее дежурства, естественно, за исключением экстренных случаев попадания в бурю или другого подобного инцидента, когда требовались руки всего экипажа. В обычное же время вахтенные матросы поддерживали палубу в чистоте, откачивали воду и по мере необходимости ставили или убирали паруса. В свободное от вахты время моряки, помимо того, что спали, занимались починкой одежды и стиркой в соленой воде. Также в Журнале Колумба есть упоминание о купании экипажа в океане со шлюпки. Сразу после захода солнца, перед началом первой ночной вахты, все свободные члены команды призывались к вечерней молитве. Далее боцман или его помощник тушил огонь в топке, при этом впередсмотрящий, который сменялся каждый час, должен был подать сигнал голосом в подтверждение того, что он не спит.

Из продовольствия на борту было - вино, оливковое масло и хлеб в виде пшеничных галет, выпекаемых на берегу и хранившихся в самой сухой части корабля. Уже после первых плаваний Колумб в письме к монархам изложил свои соображения о надлежащем снабжении судов продуктами во время путешествий в Новый Свет: "Снабжение кораблей продовольствием должно осуществляться следующим образом: третья часть хлебного коржа в виде галет должна быть печеньем, хорошо выдержанным и не старым, иначе большая часть будет израсходована впустую. Далее требуется подсоленная мука, вино, соленое мясо, масло, уксус, сыр нут, чечевица, фасоль, соленая рыба и рыболовные снасти, мед, рис, миндаль и изюм". Оливковое масло, разливаемое в огромные глиняные кувшины, использовалось для приготовления рыбы, мяса и бобовых. Из подсоленной муки можно было делать пресный хлеб и готовить его в золе. Также среди корабельных припасов того времени часто упоминаются соленые сардины или анчоусы в бочках и чеснок, призванный спасти моряков цинги. Единственные напитки, упомянутые в приказах Колумба о припасах, – вода и вино, хранящиеся в бочках.

Для навигации в океане Колумб пользовался морским квадрантом, а также компасом. Квадрант представлял собой рамку в четверть круга, изготовленную из древесины твердых пород со шкалой в 90, прицелами вдоль одного края, через которые наблюдалось небесное тело, и отвесом, прикрепленным к вершине шелковым шнуром. Высота солнца или звезды определялась по шкале углом, образуемым прицельной линией и отвесом. На качающемся корабле этот замер представлял собой весьма трудную процедуру. Приходилось удерживать плоскость квадранта в перпендикулярном положении и одновременно "ловить»" небесное тело в два булавочных отверстия. Когда это удавалось, помощник фиксировал градусное значение отвеса, но именно в этот момент судно могло сильно накрениться.

Морской компас времен Колумба представлял собой котелок с картушкой на шпильке. К нижней поверхности картушки крепилась игла из намагниченного железа. На картушке была изображена "роза ветров" с обозначениями полных, половинных и четвертных румбов, то есть плавание по курсу оценивалось не точнее, чем в четверть румба (один румб равен 1/32 части окружности видимого горизонта, то есть 11,25. ). Шарнирное крепление картушки позволяло ей свободно перемещаться внутри корпуса в любом направлении, даже при сильной качке. Всякий раз, когда игла отказывалась искать север, ее восстанавливали с помощью куска магнитного железняка, который капитан берег дороже жизни.

Для навигационного учета вахтенный офицер записывал на грифельной дощечке, висевшей на переборке у кормы, текущий курс и через каждые полчаса отмечал время. При этом также требовалось учитывать еще один важный фактор – скорость, которую вахтенный офицер оценивал на глаз, наблюдая за проплывающими мимо пузырями или водорослями. Лишь в 16 веке скорость стали измерять с помощью лага, который представлял из себе обычное бревно или доску на веревке с равномерно завязанными узлами. Во время движения судна это приспособление выкидывали с кормы и по количеству узлов, уходящих за борт за полминуты, судили о количестве морских миль, которые судно делало в час (отсюда и появился термин "узел" для обозначения скорости судна). Всякий раз, когда корабль набирал или терял скорость, новое показание записывалось, и его произведение на время следования давало пройденное расстояние. Колумбу же такая роскошь была еще неизвестна, а поэтому, зрительно наблюдая за скоростью судна, он, в конечном счете, переоценил пройденное расстояние приблизительно на 9 %. При этом точный, по его мнению, навигационный расчет он оставлял при себе, а экипажу давал несколько сокращенные сведения, опасаясь недовольства моряков слишком большим расстоянием от родных берегов. Однако благодаря собственной завышенной оценке пройденного пути этот поддельный расчет оказался гораздо ближе к истине, чем "настоящий".

Также у Колумба на борту имелся сборник морских карт, на которых довольно точно были изображены побережья Испании, Португалии и Северной Африки, Азорские острова, Мадейра, Канары, а также мифический остров Антилья и ему подобные, а также были нанесены Чипунгу (Япония) и Китай.

Как и все мореплаватели, чтобы не сесть на мель, Колумб часто пользовался глубиномером при приближении к побережью или когда полагал, что находится недалеко от суши. Стандартная длина свинцовой лески с грузилом на конце в те дни составляла около 70 метров. Считая эту длину недостаточной, Колумб применял леску в 180м, а однажды связал две в одну. Однако, как мы сейчас знаем, адмирал зачастую пытался найти дно в тех местах, где океан достигает глубину около 4 000м.

Корабли Колумба находились в открытом океане 33 дня, и за это время не случилось ни сильных штормов, ни продолжительных штилей, ни противных ветров, ни бурь, ни недостатка в провизии или питья. Единственной серьезной проблемой, с которой столкнулся адмирал, - это психологическое состояние экипажей кораблей, которые могли в любой момент поднять мятеж и заставить Колумба повернуть обратно в Испанию, испугавшись отсутствия какой-либо земли на пути курса кораблей, а поэтому адмиралу постоянно приходилось убеждать моряков, что суша рядом.

На закате 25-го сентября капитан "Пинты" Мартин Алонсо внезапно выскочил на корму своего корабля и радостно закричал: "Земля! Земля! ". На горизонте виднелся остров, посередине которого возвышалась высокая гора. Все три судна немедленно взяли курс на предполагаемую сушу и плыли к ней всю ночь, однако на рассвете земля исчезла. Колумб, продолжающий следовать тем же курсом до полудня, решил: "То, что должно было быть сушей, было не землей, а небом".

Появление ложных очертаний берега – обычное морское явление. За них могут приниматься облака на фоне заката, особенно когда люди на борту нетерпеливо ищут землю. В таком состоянии человек настолько внушаем, что стоит кому-то что-либо увидеть, это видят и все остальные. Ложная надежда сильно уронила моральный дух экипажей, и по кораблям стали ходить разговоры, что "адмирал в своей безумной фантазии пытается сделать себя великим лордом за счет чужих жизней".

На рассвете в воскресенье, 7 октября, когда флот находился примерно в 500 км от ближайшей суши, был подан очередной ложный сигнал о появлении земли на горизонте: шедшая впереди "Нинья" подняла на мачте флаг и выстрелила из пушки. Однако к заходу солнца, когда было пройдено еще около 100км, земля так и не появилась. 10 октября предприятие Колумба оказалось на грани провала. В этот день, когда флот держал курс на Багамы, а ближайшая земля находилась менее чем в 350км прямо по курсу, на кораблях вспыхнул открытый мятеж. По мнению экипажа, уже было сделано достаточно и даже более того, поэтому корабли должны повернуть назад. Колумб на это пообещал людям повернуть домой, если земля не появится в течение трех ближайших дней. Согласившиеся подождать моряки прекратили мятеж.

Весь день в четверг, 11 октября, дул пассатный ветер, который позволил продвинуться кораблям Колумба на 130 км. Признаки суши стали проявляться настолько явно, что моряки вздохнули свободнее и заметно повеселели. В этот день команда "Пинты" подобрал из воды кусок доски, а также небольшую трость из дерева, похожего на железо, со следами ручной работы, выполненной грубым индейским каменным долотом. Колумб обратился с кормы с небольшой речью к своей команде, призывая ночную вахту особенно внимательно следить за горизонтом. Первому увидевшему землю был обещан шелковый камзол и премия в 10 000 мараведи от испанских государей в дополнение к жалованью. 11 октября в 10 часов вечера Колумбу показалось, что впереди появился "свет настолько неопределенный, что не хотелось о нем объявлять". Адмирал позвал сначала моряка Педро Гутьерреса, которому также показалось, что в темноте что-то мелькнуло, а затем своего помощника Родриго Санчеса, но тот не увидел ничего, поскольку был сыт по горло ложными тревогами. Скорее всего, свет появился благодаря воображению Колумба, доведенному до предела многочисленными признаками суши, встреченными в тот день. В дальнейшем Колумб понял, что глаза его обманули, однако это не помешало ему потребовать и получить премию в 10 000 мараведи, обещанную государями тому, кто первым увидит землю.

Первым же увидевшим настоящую сушу, оказался Родриго де Триана – дозорный на баке "Пинты". Убедившись, что на сей раз крик Родриго "земля! " соответствовал действительности, капитан Мартин Алонсо сделал сигнальный выстрел из заранее подготовленного ломбарда, оповещая об открытии другие корабли. Этой первой землей Западного полушария, которую увидел Колумб или любой другой европеец со времен путешествий викингов, было восточное побережье одного из Багамских островов, ныне официально именуемого островом Сан-Сальвадор. На рассвете 12 октября Колумб с экипажами своих кораблей совершил долгожданную высадку на берег...

Продолжение следует.

Спасибо @Teilori, @aspire, @user10423374 и двум таинственным пикабушникам за донаты, отправленные в поддержку моего блога!

Предыдущая часть лежит здесь - Быт моряков и технические особенности плавания Колумба к берегам Америки

На рассвете 12 октября 1492 года, после 34 дней, проведенных в открытом океане, Христофор Колумб с экипажами своих трех кораблей совершил долгожданную высадку на берег. Первой землей Западного полушария, на которую ступила нога европейца со времен путешествий викингов в 10 веке, стало восточное побережье одного из Багамских островов, которому Колумб дал название в честь Иисуса Христа. Сан-Сальвадор, что в переводе с испанского означает Святой спаситель, - это коралловый остров длиной около 20 и шириной 10 км, с западной стороны окруженный опасными рифами. Благодаря Фердинанду Колумбу, младшему сыну прославленного адмирала, написавшего подробную биографию своего отца, мы во всех подробностях знаем, как происходила историческая высадка первооткрывателей в Новом Свете: "Вскоре они увидели голых людей, и Адмирал сошел на берег с вооруженной корабельной шлюпки с поднятым королевским штандартом. То же самое сделали капитаны „Пинты“ и „Ниньи“. И, воздав благодарность Господу нашему, преклонив колени на земле, обняв ее со слезами радости за неизмеримую милость достижения ее, Адмирал встал и дал этому острову имя Сан-Сальвадор. После этого он вызвал к себе двух капитанов, а также всех других, кто сошел на берег в качестве свидетелей, и завладел этим островом от имени католических правителей с соответствующими словами и церемониями".

Испанский священник Бартоломео де лас Касас, еще один биограф Колумба и автор монументального труда "История Индий", приводит цитату самого Адмирала из его судового журнала, в которой описывается первое впечатление Колумба от встречи с туземцами: "Чтобы завоевать добрую дружбу, потому что я знал, что это были люди, которых лучше освободить и обратить в нашу Святую Веру любовью, чем силой, я подарил некоторым из них красные шапочки и стеклянные бусы, которые они повесили себе на шею, и много других безделушек, от которых они получили большое удовольствие. Они оставались настолько нашими друзьями, что было чудом, и позже они прибыли вплавь к кораблям, в которых мы находились, и принесли нам попугаев, хлопчатобумажные нитки в мотках, дротики и многое другое, и мы обменяли их на другие вещи, которые мы им подарили, например, маленькие стеклянные бусы и ястребиные колокольчики. В конце концов, они по доброй воле отдали все, что у них было, но нам показалось, что эти люди крайне бедны во всем. Ходят они совершенно голыми, в чем мать родила, а среди женщин я не видел ни одной, которую можно было бы назвать по-настоящему юной. Все, кого я видел, были молодые люди, ни одному из них не было больше 30 лет, очень хорошо сложенные, с очень красивыми телами и лицами. Они не носят оружия и не знают о его существовании, ибо когда я показал шпагу, они схватились за лезвие и порезались по невежеству. Я видел некоторых со следами ран на теле и знаками, спросил, что произошло. И они показали мне, как люди с ближних островов пытались захватить их, а они защищались. И я верил и сейчас верю, что люди действительно приезжают сюда с материка, чтобы взять их в рабство. Должно быть, из этих островитян получаются хорошие слуги и мастера, ибо я вижу их покладистость, а также как они очень быстро научились понимать язык жестов. Еще я верю, что этих людей легко обратить в христианство, поскольку, как мне кажется, у них нет никакой религии вообще. Я, с позволения Господа нашего, увезу с собой шестерых, дабы научить их разговаривать при отъезде к Вашим Высочествам."

Эти туземцы Багамских островов, как и вообще все, с кем Колумб столкнулся во время первого путешествия, принадлежали к так называемой группе народов Таино, аравакской языковой группы. Их предки эмигрировали на Антильские острова с материковой части Южной Америки и впоследствии расселились на территориях Гаити, Кубы, Ямайки и Багам оттесняя, или порабощая более раннее и примитивное племя, известное как сибони. Таино были довольно развитой цивилизацией - они выращивали кукурузу и корнеплоды, пекли хлеб из маниоки, умели прясть, ткать и обрабатывать хлопок, умели делать глиняную посуду, а также различные украшения и утварь из ракушек. Жили они в хижинах с деревянными каркасами, крытыми пальмовой соломой.

Хотя Таино и оттеснили примитивных охотников сибони, их единственного оружия - короткого копья или дротика с рыбьим зубом или с закаленным в огне деревянным наконечником, было явно недостаточно, чтобы оказать какое-либо сопротивление непрошенным гостям, а поэтому Колумбу быстро пришла в голову мысль, что этих людей очень легко можно обратить в рабство во благо Испании. 14 октября он отметил в своем журнале: "Они совсем не умеют обращаться с оружием. Имея отряд в 50 человек, можно подчинить их полностью и заставить делать все, что угодно".

После двух дней, проведенных на Сан-Сальвадоре, корабли Колумба отправились дальше в надежде в ближайшие дни найти Японию, ведь Колумб, как мы помним, был совершенно уверен, что он находится в Азии. Естественно, Адмирал был несколько озадачен, не зная, какой именно выбрать курс. Шесть индейцев, которых он задержал в качестве проводников и будущих переводчиков, обвели руками широкую дугу от запада до юга и назвали более сотни островов, поэтому корабли направились в этом направлении. Открыв ещё ряд небольших островов, в числе которых были Санта-Мария-де-Консепсьон (назван в честь непорочного зачатия Девы Марии), Фернандина и Изабелла (названы в честь испанской королевской четы), 27 октября испанцы достигли Кубы, которую Колумб принял за побережье Китая.

Высадившись на берегу, Колумб отправился на поиски "Великого хана", а также на залежи золота, для чего попытался заполучить доверие местных туземцев. Начался оживленный обмен испанских "ценностей" на продукты, хлопок и гамаки. Туземцы, стремясь угодить гостям, невольно подпитали заблуждение Колумба о том, что он идет по горячим следам китайского императора. Место во внутренних районах Кубы, где действительно существовало ограниченное количество золота, туземцы называли Кубанакан. Всякий раз, когда Колумб доставал золотой предмет и спрашивал, где можно найти еще, туземцы произносили Кубанакан, которое Адмирал ошибочно воспринимал на слух как "El Gran Khan" - великий хан. Также туземцы согласились отвести нескольких иноземных гостей на прием к своему касику (вождю племени). Колумб, решивший, что испанцев ждет встреча с императором Китая, подготовил самое настоящее посольство к великому государю, снарядив послов верительной грамотой от испанских монархов Фердинанда и Изабеллы, а также королевским подарком, природу которого, к сожалению, мы не знаем.

Послы вернулись в лагерь Колумба 5 ноября и рассказали, что вместо посещения императорского двора Китая им был оказан примитивный прием в деревне из пятидесяти хижин с пальмовыми крышами и несколькими сотнями жителей. Гостеприимные туземцы уговаривали послов провести здесь неделю или две, но испанцы, не увидев ничего, что напоминало бы подобие города, вернулись к Колумбу. Также в этом путешествии по острову европейцы впервые познакомились с табаком, чьи листья местные туземцы просто сворачивали в подобия сигар, вставляя один конец в ноздрю, а другой поджигая, после чего трижды вдыхали дым. Лас Касас, комментируя этот отрывок из судового журнала Колумба примерно сорок лет спустя, писал, что именно тогда испанцы начали курить, "хотя я не знаю, какой вкус или пользу они в этом находят".

Поняв, что ни золота, ни Великого Хана на этом острове нет, 12 ноября Колумб вновь вывел свой флот в океан. На протяжении недели адмирал исследовал встречавшиеся на его пути острова, однако 19 ноября принял решение изменить курс и вернуться на Кубу, на что, по его собственным словам, в журнале, было две причины. Во-первых, туземцы, которых Колумб взял на борт на Кубе, чтобы отвезти в Испанию, стали требовать, чтобы их вернули в свои дома. А во-вторых, адмирал заметил два острова на юге, которые хотел бы исследовать, однако впоследствии оказалось, что это были лишь облака, ошибочно принятые за сушу.

22 ноября флот Колумба самовольно покинула "Пинта", чьим капитаном был Мартин Алонсо Пинсон, который, воспользовавшись переменой ветра, стал отводить свой корабль на восток. По словам Колумба, единственной причиной неподчинения Мартина Алонсо была его алчность. Проводник-индеец на борту "Пинты" нашептал Пинсону о больших запасах золота на острове Бабека, и хитрый капитан захотел попасть туда первым. В конце концов, туда решил отправиться и Колумб, однако 5 декабря на пути к Бабеке Адмирал увидел очень большой остров, который, как он уже слышал от индейцев, назывался Бохио (Гаити), и решил исследовать сначала его. 12 декабря Колумб водрузил большой крест на западном мысе бухты Москито-Бей и официально вступил во владение Эспаньолой, как назвал Адмирал открытый им остров, в интересах их высочеств Фердинанда и Изабеллы. Местные туземцы также оказались добродушным народом, считавшим приплывших испанцев за "людей, спустившихся с небес", а 22 декабря Колумб принял посланца от Гуаканагари – касика, правящего всем северо-западом Гаити, резиденция которого находилась по другую сторону мыса Аитьен. Посланец привез в подарок Адмиралу хлопковый пояс, расшитый белыми и красными рыбьими костями с вкраплениями. В самом центре находилась маска с ушами, языком и носом из чеканного золота. Увидев такую роскошную работу, Колумб пришел к мысли, что открытая им Эспаньола это не что иное, как долгожданная Чипунгу (Япония), в результате чего принял решение немедленно направиться на встречу с Гуаканагари, для чего требовалось обогнуть остров. Однако тут Колумба настигла первая неудача за все путешествие - в ночь с 24 на 25 декабря "Санта-Мария" села на мель.

Ввиду того, что стояла безветренная погода, Колумб и весь офицерский состав отправились спать в кормовую надстройку, в которой находилось несколько коек, а остальная команда, в том числе и моряки, несшие вахту, легли спать прямо на палубе. Таким образом, из сорока членов экипажа на борту флагмана не спал лишь один неопытный громет, которому было поручено следить за рулем. Как раз в тот момент, когда песок в часах закончился, во второй раз за эту вахту, указывая на то, что началась рождественская ночь, "Санта-Мария" выскользнула на коралловый барьер, причем настолько мягко, что никто из моряков даже не проснулся. Почувствовав, что руль коснулся земли, сонный громет поднял тревогу. Первым оказался на палубе сам Адмирал, который увидел, что его корабль сел на мель носом вперед и начал черпать воду. Лучший способ спустить флагман обратно на воду заключался в том, чтобы, пропустив канат через румпельный порт к большому брашпилю (палубный механизм лебедочного типа), стянуть судно назад, используя в качестве точки опоры шлюпку, зафиксированную якорем на большой глубине. Колумб приказал своему помощнику Хуан де ла Косе проделать данную манипуляцию, но тот с несколькими своими приятелями, погрузившись в шлюпку, отчалил к близстоящей "Нинье", заботясь о сохранности собственной жизни, ведь на "Санта-Марии" была только одна шлюпка... Однако капитан "Ниньи" Висенте Янес Пинсон наотрез отказался допустить трусливых беженцев на борт и приказал им возвращаться, предварительно отправив экипированную шлюпку с приказом сделать все возможное, чтобы помочь Адмиралу.

Тем временем "Санта-Марию" сносило все выше на риф длинной волной, которая шла со стороны моря. Постепенно флагман начал биться всем своим корпусом об скалу, и к тому времени, когда шлюпка "Ниньи" подошла к борту, было слишком поздно: деревянные швы разошлись от ударов, и корпус наполнился водой. Видя, что больше сделать ничего невозможно, Адмирал вместе с командой переправился на "Нинью", на которой впоследствии встретился с Хуаном де, ла Косой и другими беглецами, чья трусость не позволила спасти флагман. Несмотря на то, что Колумб имел полное право обвинить своих малодушных товарищей в мятеже, со всеми вытекающими из этого последствиями, он простил их и не стал никак наказывать.

На рассвете Колумб отправил на берег нескольких своих помощников просить помощи у Гуаканагари, который, узнав о случившейся катастрофе, отправил все свои каноэ и множество туземцев помочь разгрузить корабль. 26 октября вождь туземцев и сам прибыл на место событий и, наконец, лично познакомился с Адмиралом. Желая успокоить расстроенного Колумба, Гуаканагари, поняв, что испанцы очень любят золото, знаками пояснил, что знает поблизости место, где оно есть в большом количестве. Колумб оставил в своем журнале запись об этом дне: "Так много всего случилось, что, по правде говоря, это была не катастрофа, а большая удача, ибо несомненно, что если бы я не сел на мель, то держался в море, не бросая якорь в этом месте, потому что оно расположено в большой бухте, а значит, никогда бы не узнал о залежах золота на острове. "

Учитывая, что "Пинта" самовольно покинула флот Колумба, а "Нинья" не могла принять на борт все 40 человек с потерпевшей кораблекрушение "Санта-Марии", адмирал решил основать на берегах Эспаньолы первую испанскую колонию. Он приказал воздвигнуть на берегу "башню и крепость" и назвал ее Ла-Навидад (Рождество) в честь дня бедствия, которое так неожиданно обернулось выгодой. Форт Навидад был построен в основном из досок, бревен и креплений "Санта-Марии" и снабжен большим погребом для хранения вина, печенья и других припасов, спасенных с флагмана. Колонистам оставили семена для будущих посевов и запас безделушек для обмена на золото. Тридцать девять человек, отобранные с двух каравелл, были переданы под командование корабельного маршала Диего де Хараны. Пока шли работы по возведению форта, местные туземцы сообщили Колумбу, что обнаружили "Пинту" в устье реки в двух днях плавания на восток. Гуаканагари предоставил каноэ, чтобы доставить гонца с посланием от Колумба, который, тактично скрывая свое недовольство дезертирством Мартина Алонсо, просил его вернуться, однако из-за погодных условий гонец так и не доставил письмо на "Пинту". Колумб, опасаясь, что Мартин Алонсо может в любой момент отправиться в Испанию и приписать все сделанные открытия себе, 3 января 1493 года сердечно попрощался с Гуаканагари и оставленными на острове товарищами, после чего поднялся на борт своего нового флагмана "Нинья", которая на следующий день снялась с якоря, чтобы начать долгую дорогу домой.

Утром 6 января экипаж "Ниньи" увидел на горизонте "Пинту", несущуюся к ним на всех парусах под попутным ветром. В тот же вечер на борт флагмана прибыл Мартин Алонсо, "чтобы извиниться, заявив при этом, что покинул Колумба против своей воли и объяснив причины". Но, как пишет Адмирал, "все они были фальшивыми, поскольку с большой наглостью и жадностью он расстался с нами в ту ночь". Также Алонсо рассказал, что он побывал на Бабеке и, не найдя на этом острове золота, направился к бухте Монте-Кристи, где в течение трех недель стоял в одной из восточных гаваней на востоке. По-видимому, Мартин Алонсо уже был наслышан от туземцев о гибели "Санта-Марии" и, пойдя по ветру к месту крушения, встретил "Нинью". И вновь Колумб решил закрыть глаза на предательство своих коллег ввиду того, что для возвращения в Испанию ему явно не помешал бы корабль-спутник. Так как теперь не было смысла сильно торопится в Испанию, Колумб перед отплытием домой решил исследовать остальную часть Северной Эспаньолы и на одном из ее пляжей впервые встретился с враждебнонастроенными туземцами.

Когда шлюпка адмирала подошла к берегу в бухте Самана-Бей, чтобы раздобыть немного припасов, моряков встретили вооруженные луками и стрелами туземцы. Колумб попытался показать знаками, что они прибыли с миром, и пригласил одного из туземцов на борт, на котором его снабдил обычным набором безделушек и кусочков цветной ткани, однако на этот раз они не произвели на туземцев обычного впечатления. Когда шлюпка с "Ниньи" причалила к берегу, чтобы вернуть домой туземца с гостинцами, ее встретили более пятидесяти обнаженных людей, вооруженных луками, стрелами и пальмовыми дубинками. По настоянию туземца, побывавшего на борту, они отложили свое оружие, которое испанцы тут же попытались купить, однако после продажи двух луков островитяне бросились к своему "оружейному складу" с явным намерением напасть на гостей. Вскоре завязалась потасовка. Как пишет Лас Касас, "один туземец получил сильный удар по ягодицам, другого ранили в грудь стрелой. Видя, что мало могут сделать - хотя христиан было не более семи, а их пятьдесят и более, — туземцы обратились в бегство, побросав оружие, пока не осталось ни одного". Таким образом, испанский "десант" получил множество сувениров. На следующий день, 14 января, на пляж спустился местный касик без оружия. Его приняли на борт и отослали обратно с печеньем, медом и с красным колпаком с бусами снаружи. Взамен касик отправил Колумбу золотую корону с несколькими мотками хлопка.

Примерившись с местным народом, люди Колумба сумели сделать на берегу необходимые припасы, после чего 16 января 1493 года "Пинта" и "Нинья" снялись со своей последней якорной стоянки в Новом Свете и взяли курс на Испанию.

Продолжение следует.

Предыдущая часть лежит здесь - Открытие Америки

16 января 1493 года оставшиеся на плаву корабли Христофора Колумба, "Пинта" и "Нинья" снялись со своей последней якорной стоянки в Новом Свете и взяли курс на Испанию. Возвращение домой из Америки в Европу оказалось самой трудной частью путешествия Адмирала, поскольку погода в зимней Северной Атлантике сопровождается сильны ветрами и проливными дождями. Спустя неделю плавания команды кораблей стали испытывать проблемы с продовольствием. В судовом журнале Колумба есть запись от 25 января, в которой сказано, что "моряки убили морскую свинью и огромную акулу, в чем мы очень нуждались, поскольку у нас не осталось ничего, кроме хлеба и вина."

В начале февраля в океане поднялся сильный северо-западный ветер, который погнал обе каравеллы в сторону дома со скоростью современного парохода. В течение четырех дней, с 4 по 7 февраля, "Нинья" и "Пинта" совершили самое быстрое плавание за все время путешествия, пройдя 960 км, то есть в среднем почти 240 км в сутки. К вечеру 7 февраля северо-западный ветер утих, и в течение следующих двух дней корабли шли под мягкими и переменными ветрами, однако уже 12 февраля флот Колумба, находившийся в то время в районе Азорских островов, попал в сильный шторм. На рассвете этого дня, согласно записям Адмирала, "начались сильные волнения и буря", а с наступлением темноты появились пирамидальные волны, которые обрушились на палубы каравелл горами зеленой воды и белой пены. Все попытки следовать курсом по компасу были теперь оставлены. Рулевым было приказано держать приблизительное направление на северо-восток, в то время как вахтенный офицер следил за каждым встречным валом и отдавал быстрые приказы, чтобы каравелла могла принять его под наиболее безопасным углом. Лишь предельная осмотрительность и мастерство моряков позволили кораблям не нахватать воды, что неминуемо бы привело к их затоплению.

В ночь с 13 на 14 февраля ветер разбросал корабли Колумба по океану, оставив их один на один с непогодой. В следующий раз "Нинья" и "Пинта" встретились только месяц спустя в гавани испанского порта Палос.

Шторм бушевал на протяжении нескольких дней, и 14 февраля отчаявшиеся моряки "Ниньи" во главе с Адмиралом склонились в молитве и поклялись, что если им удастся пережить непогоду и добраться до суши, то они "пойдут одной процессией в рубахах к первому встреченному святилищу Пресвятой Богородицы и будут возносить ей по дороге молитвы. " По всей видимости, молитва сработала, ведь к вечеру того же дня буря, наконец, утихла. Записывая свои впечатления об этих ужасных днях в своем журнале, Колумб отметил, что, "должно быть, я остался жив только потому, что Бог хотел, чтобы мое открытие принесло какую-то пользу миру. "

Вскоре после восхода солнца в пятницу, 15 февраля, моряк по имени Рай Гарсия увидел землю,прямо по курсу, которой оказался остров Санта-Мария, входящий в состав архипелага Азорские острова и находившегося под властью Португалии с 1427 года. Нужно отметить, что Колумб старательно избегал всех португальских островов, так как обещал испанским монархам не заходить в зону интересов португальцев, дабы не спровоцировать конфликт двух соседних королевств. Однако теперь, после страшной бури, когда корабль был сильно поврежден, а моряки ужасны измотаны, Адмиралу не оставалось ничего другого, кроме как высадится на ближайшей земле в надежде раздобыть дрова, воду, свежую провизию и дать людям немного отдохнуть. После того, как "Нинья" встала на якорную стоянку в удобной островной бухте, Колумб отправил на берег трех моряков, дав им задание раздобыть воду и продовольствие. На закате того же дня на утесе напротив вдруг появились трое кричащих что-то островитян. Колумб выслал им шлюпку, с которой те и поднялись на борт. Это были местные португальцы, которые привезли с собой свежий хлеб, цыплят и некоторые другие продукты, присланные местным губернатором де Кастанейрой. Также посланцы сообщили, что сам губернатор прибудет к Колумбу на следующий день вместе с тремя моряками, которых не отправил на борт "только потому что не мог отказать себе в удовольствии послушать о событиях в путешествии".

Узнав от посланников губернатора о маленьком святилище, возведенном в честь Богоматери, находящемся недалеко от моря, Колумб решил, что пришел подходящий случай исполнить обет, данный в разгар бури. На рассвете 19 февраля Адмирал отправил половину команды на берег в единственной шлюпке и попросил возвращающихся на той же шлюпке местных посыльных разыскать деревенского падре для служения мессы. После "паломничества" моряки должны были вернуться на борт, а Колумб с другой половиной команды, в свою очередь, должны были отправиться в часовню, дабы исполнять клятву. Переправившись на берег, моряки, одетые только в нижние рубахи, вскоре кое-как втиснулись в крошечную часовню и едва успели склониться в молитве, как тут на них напали местные солдаты, захватив их всех в плен. Как в дальнейшем оказалось, местным чиновником, отдавшим приказ о предательском пленении десятка моряков без штанов во время молитвы, оказался не правящий губернатор, а его заместитель Жуан де Кастанейра, заподозривший Колумба в незаконной деятельности.

Португальцев уже давно сильно беспокоили испанцы, промышлявшие браконьерством на Гвинейском побережье, вопреки договору между Испанией и Португалией, запрещающим такой род деятельности. Поскольку Азорские острова были естественным местом захода судов, возвращавшихся из Гвинеи в Европу, Кастанейра заподозрил Колумба и его людей в незаконном плавании у Гвинеи, которое они пытались прикрыть небылицами об "Индии".

Около 11 утра Колумб, с тревогой ожидавший возвращения паломников, решил, что либо шлюпка разбилась о скалы, либо люди задержаны. Подняв якорь, он провел "Нинью" вокруг мыса Пунта-Фрадес, за которым увидел множество спешившихся вооруженных всадников, которые, сев в шлюпку, приблизились к каравелле с явным намерением арестовать самого Адмирала. Последовали переговоры через борт между кораблем и шлюпкой, во время которых Колумб пытался заманить Кастанейру на борт, чтобы задержать в качестве заложника, в то время как португальцы пытались заманить Колумба на шлюпку, чтобы отправить его в компанию к благочестивым паломникам. Адмирал выставил свой паспорт и верительные грамоты над фальшбортом, но отказался подпустить португальцев достаточно близко, чтобы те могли их прочитать. Колумб объявил, что он "Адмирал Моря-Океана и вице-король Индии, которые принадлежат их испанским высочествам", что он вернется в Испанию даже и с половиной экипажа, если остальные не будут освобождены. А португальцы за свое оскорбительное поведение, несомненно, будут наказаны. Капитан Кастанейра ответил, что ему наплевать на властителей Испании, поскольку он находится на португальской территории. Вышедший из себя Колумб поклялся, что не уйдет отсюда, пока не захватит сотню португальцев, чтобы увезти их домой в качестве рабов, и демонстративно встал на якорь в той гавани, где остановился в первый день.

Спустя несколько дней к "Нинье" прибыла шлюпка, на борту которой находились пятеро захваченных ранее моряков, а также два священнослужителя и нотариус, которые внимательно изучили верительные грамоты и, выразив полное удовлетворение, официально предоставили Колумбу право свободного входа в гавань и высадки на берег. По-видимому, самовольный наместник губернатора, не найдя никаких доказательств браконьерства на гвинейском побережье, раскаялся в своем опрометчивом поведении и решил пойти на попятную. Вскоре на борт флагмана вернулись и оставшиеся члены экипажа вместе с небольшим запасом провизии.

24 февраля "Нинья" вышла в океан, чтобы продолжить путешествие в Испанию. Отойдя от злосчастной Санта-Марии примерно на 400 км, корабль Колумба вновь попал в шторм, который, судя по записям Адмирала, в определённый момент, говоря современный языком, достиг 10 баллов. И вновь моряки склонились в молитве, на этот раз поклявшись, что в случае чудесного исхода они проведут первую субботнюю ночь на берегу, постясь на хлебе и воде, вместо того, чтобы устраивать пир и празднование. В ночь 3 марта ветер поднялся до "такой ужасной бури, что, казалось, судно летело по воздуху среди молний, сверкающих во многих направлениях". На счастье команды, около 7 часов вечера во время смены вахты моряки в свете луны увидели землю прямо по курсу. Колумб приказал немедленно поставить запасные паруса, хранящиеся в рундуке на полубаке, и корабль на большой скорости помчался к спасительной суше. На рассвете 4 марта потрёпанная "Нинья" вошла в бухту города Лиссабон. Таким образом, Колумб вновь очутился во власти португальцев.

Вскоре Адмиралу доставили личное письмо от португальского короля Жуана II, в котором тот приглашал Колумба к своему двору. Кроме того, король приказал снабдить "Нинью" провизией и корабельными принадлежностями за свой счет. Прихватив с собой несколько пленных индейцев в качестве неоспоримого доказательства того, что он побывал в доселе неизведанной стране, Колумб отправился на аудиенцию к монарху. Первооткрыватель хорошо помнил, что в свое время просил Жуана проспонсировать путешествие в Индию, но был отвергнут им дважды и теперь опасался того, что португальский король, узнав, каких он лишился выгод, мог проявить к нему мстительную злобу. О встрече Адмирала и Жуана II сохранился отчет, вышедший из-под пера придворного летописца Руи де Пина. По словам хроникера, король был явно раздражен восторженными рассказами Колумба об открытых им землях и считал, что это открытие было сделано в пределах морей и границ, принадлежащих Португалии. Жуан заметил Колумбу, что если новое открытие было правильно описано, "то по договору, который он заключил с монархами Испании, это приобретение принадлежит ему", на что Адмирал умиротворяюще ответил королю, что никогда не видел договора, но монархи запретили ему плыть в зону влияния португальцев, чему он и подчинился. Жуан сохранил бесстрастное выражение лица и выразил уверенность, что "все может быть улажено полюбовно".

После этой беседы столпившиеся вокруг короля его приближенные стали уговаривать Жуана немедленно убить хвастливого выскочку, поскольку "интерес монархов Испании к индийскому предприятию прекратится со смертью первооткрывателя". Однако, по мнению летописца, Жуан, "как богобоязненный король, не только запретил причинять вред Колумбу, но, напротив, оказал ему честь и много доброты".

Когда Колумб поведал Жуану, что индейцы, ко всему прочему, еще и умны, король устроил им некое подобие экзамена. Он приказал принести миску сушеных бобов и, рассыпав их на столе, предложил индейцу разложить их так, чтобы получилась приблизительная карта земель, которые, по утверждению Адмирала, были им открыты. Один из туземцев проделал это незамедлительно, указав вдобавок, какая кучка бобов относится к Эспаньоле, какая – к Кубе, а отдельные бобы представляли Багамы и Малые Антильские острова. Король, наблюдавший за этим географическим пасьянсом с самым мрачным видом, как бы по неосторожности перепутал то, что выложил на столе индеец, и приказал второму индейцу также поиграть в картографа. Однако и тот без труда заново выстроил из бобов карту Антильских островов. После чего король, ясно осознав масштабы обнаруженных земель и богатств, не мог больше скрывать великого огорчения, которое скрывал до сих пор, и в порыве страсти он ударил себя в грудь, воскликнув громким голосом: "О человек неразумный! Как я не смог узреть дела столь большой важности?! "

После этой сцены напряженная и затянувшаяся аудиенция подошла к концу. Король Жуан передал Колумбу послание для Фердинанда и Изабеллы и попрощался с ним.

13 марта отремонтированная и снабженная всем необходимым "Нинья", наконец, отплыла в Испанию. Однако несколько раньше флагмана адмирала до родных пенат добралась "Пинта" под руководством Мартина Алонсо. Колумб давно уже опасался того, что Алонсо попытается его обогнать и первым порадовать монархов, что капитан "Пинты", в результате и сделал. Прибыв в порт испанского города Байон, он отправил послание Фердинанду и Изабелле, прося аудиенции для того, чтобы ознакомить их величества с подробностями открытий. Однако испанские государи ответили Алонсо полным пренебрежением, заявив, что предпочитают услышать новости непосредственно от Адмирала. Подавленный Алонсо повел свой корабль в порт Палоса, откуда флот Колумба 224 дня назад начал свое великое путешествие, и, прибыв на место 15 марта, увидел стоящую там на якоре "Нинью", что окончательно прикончило непутевого капитана. Будучи больным от тягот плавания и предчувствия неминуемых разоблачений, униженный пренебрежением со стороны монархов, Мартин Алонсо сошел на берег и отправился в свой загородный дом близ Палоса, где вскоре и умер.

Для Колумба же настало время искупаться в лучах заслуженной славы. Сразу по прибытию в Палос он направил королевской чете письмо, в котором рассказал обо всех открытых им землях и "их богатствах". 7 апреля на борт "Ниньи" доставили послание от монархов, адресованное "дону Христофору Колумбу, Адмиралу Моря-Океана Вице-королю и губернатору островов, открытых им в Индии": "Мы видели ваши письма, и нам доставило большое удовольствие узнать, о чем вы пишете, и что Бог дал такой хороший результат вашим трудам и хорошо руководил вами в начинаниях, дающих нашему царствованию множество преимуществ. Богу угодно, чтобы помимо служения Ему, вы получили от нас много милостей. Поскольку мы желаем, чтобы то, что вы начали с Божьей помощью, было продолжено и продвинуто, мы повелеваем немедленно прийти к нам как можно скорее, чтобы своевременно получить то, что заслужили. С началом лета вы не должны медлить с тем, чтобы отправиться обратно..." Другими словами, монархи полностью подтвердили титулы и привилегии Колумба и приказали ему немедленно начать приготовление к новой экспедиции в Индию.

Тем не менее, перед новым путешествием Колумбу надлежало лично увидеться с Фердинандом и Изабеллой, для чего он прибыл к королевскому двору в Барселоне. Там Колумб провел 6 недель, во время которых помогал королевской чете уладить возникшие юридические трудности. Еще в середине апреля, то есть до прибытия Колумба в Барселону, испанские монархи были предупреждены своим послом при португальском дворе, что король Жуан II снаряжает флот, целью которого, по слухам, были новые открытия в районе "Индии". Чуть позже в Барселону прибыл посол Португалии, подтвердивший притязания Жуана на все, что было открыто к западу от Африки и к югу от Канар, ссылаясь на папскую буллу от 1481 года, в которой папа подтверждал суверенитет Португалии "над любыми островами, которые будут найдены или приобретены к югу от Канарских островов, а также к западу от Гвинеи и в ее окрестностях". Исходя из этого, португальский король был готов оспаривать претензии Испании на все открытые Колумбом земли, независимо от того, насколько далеко они находились к западу от Африки.

Однако испанские монархи тоже были не лыком шиты и, получив письмо Колумба, в котором тот рассказывал об открытии новых земель, немедленно обратились к папе Александру VI, который 3 мая 1493 года издал буллу, признавшую испанские права на Кубу, Эспаньолу и Багамские острова. Позже папа издал еще одну буллу, устанавливающую демаркационную линию, согласно которой все земли западнее этой линии, которые предстояло открыть в будущем, автоматически отходили Испании, если только они уже не принадлежали какому-либо христианскому правителю. Почему такие вопросы решал папа? Дело в том, что общественная правовая система Европы 15 века признавала компетенцию папы римского наделять светским суверенитетом любые земли, не принадлежащие ранее христианским правителям.

Впоследствии португальский король Жуан II настоял на прямых переговорах с Фердинандом и Изабеллой об изменении этой демаркационной линии, которая более четко разграничила бы испанскую сферу влияния. Учитывая, что военный и торговый флот португалии был куда более мощным, испанские монархи не стали жестко отстаивать свои права и решили спор полюбовно. В компромиссном Тордесильясском договоре, заключенном 7 июня 1494 года, Фердинанд и Изабелла соглашались на перенос демаркационной линии на меридиан, находящийся в 370 лигах к западу от островов Зеленого Мыса (Кабо-Верде). Впредь все открытые земли, лежащие от нее к востоку, отходили под португальский суверенитет, даже если были открыты испанскими кораблями, а лежащие западнее - отходили Испании, даже если они были открыты португальцами.

Весть об открытии новых земель довольно быстро распространилась по Европе. Сам Колумб ни на секунду не сомневался, что он открыл западный путь в "Индию" (Азию)". Заинтересованные Фердинанд и Изабелла также официально приняли версию Адмирала за постулат. В дальнейшем, благодаря этому заблуждению Колумба широкое распространение получило слово "индеец", которым мы до сих пор называем аборигенов Нового Света. До второй половины 18 века Испания официально называла свою заморскую империю "Индией", а с добавкой "Вест" этот термин сохранился и до сих пор.

Тем не менее, еще в 15 веке нашлись и скептики "индийской" теории, считавшие, что Колумб никак не мог достичь восточной оконечности Азии за 34 дня пути, следуя от Канарских островов, и что он просто открыл ранее неизвестные океанические острова. В 1503 году итальянский мореплаватель Америго Веспучи, совершивший путешествие к южноамериканским берегам в 1501 году, заявил, что открытые Колумбом земли это никакая не Индия, а "Новый Свет", ибо наши предки ничего о них до этого не знали". В 1508 году, уже после смерти Колумба, почитатель Веспучи, немецкий картограф Мартин Вальдзимюллер объявил, что именно Америго открыл "четвертую часть света", которую, следовательно, следует назвать Америкой. Факт того, что Колумб в своих путешествиях открыл не Индию, а совершенно новый континент, был подтвержден во время кругосветного плавания Фернана Магеллана в 1521 году.

Сам же Колумб, как было сказано выше, никогда не сомневался в открытии западного пути в Индию, вследствие чего он был твердо уверен, что во время своего следующего путешествия к индийским берегам ему определённо удастся найти что-нибудь "азиатское".

Продолжение следует.

Предыдущая часть лежит здесь - Колумб в "плену" у португальцев - приключения Адмирала во время возвращения из Америки в Испанию

25 сентября 1493 года Христофор Колумб отправился в свое второе плавание к "берегам Индии". На этот раз главной целью путешествия стала колонизация открытых земель, для чего в Новый свет на 17 кораблях отправилось около 1200 человек, в число которых вошло немалое количество священнослужителей, чьей задачей было обращение туземцев в христианство. На корабли погрузили ослов, лошадей, крупный рогатый скот, свиней, а также семена сельскохозяйственных культур и виноградные лозы, необходимые для организации колонии. Плавание прошло без происшествий, и 27 ноября, попутно открыв еще несколько островов, в том числе Гваделупу и Пуэрто-Рико, флот Колумба добрался до Эспаньолы (Гаити).

Стоит упомянуть, что во время исследования Гваделупы на предмет наличия на ней золота люди Колумба наткнулись на деревню местного племени Карибов, которое промышляло людоедством. В хижинах, покинутых бежавшими в страхе туземцами, испанцы нашли запасы человеческой плоти, берцовые кости, отложенные для изготовления стрел, плененных мальчиков из племени Таино, откармливаемых для последующей жарки на сковороде, и девочек-пленниц, которых в основном использовали для производства детей, считаемых у Карибов особенно аппетитными деликатесами... Именно по названию этого племени (испанцы приняли на слух название Карибы как Канибы) в европейских языках появилась новое слово – "каннибал". Перед отплытием с Гваделупы, на которой так и не было найдено следов золота, Колумб, в надежде прекратить опустошительные набеги Карибов на западных Таино, приказал уничтожить все их каноэ.

На острове Санта-Крус испанцы вступили в открытое столкновение с местными жителями. Желая пополнить запасы воды на этом острове, Колумб направил вооруженную шлюпку на берег, которая наткнулась на каноэ с четырьмя мужчинами, двумя женщинами и одним ребенком на борту. Увидев иноземцев, туземцы взялись за свои луки и начали стрелять по шлюпке, в результате чего один из испанцев получил смертельное ранение, после чего каноэ попыталось уплыть, однако взбешенным испанцам удалось перегородить им дорогу и захватить их в плен. Уже на флагманском корабле выяснилось, что один из пленников получил страшное ранение в живот, а поэтому моряки, недолго думая, выбросили его за борт. Вместо того, чтобы утонуть, туземец немедленно поплыл к берегу, придерживая одной рукой вываливающиеся внутренности. Испанцы вновь поймали беднягу, связали по рукам и ногам и снова бросили в море, но и тут ловкий индеец сумел освободиться от веревки и снова поплыл к берегу. Тогда испанцы взяли арбалеты и изрешетили его тело стрелами, чего он уже не пережил. Осознав, что им тут явно не рады, Колумб приказал немедленно поднять якорь и отплыть в более спокойное место.

Как было сказано ранее, 27 ноября флот Колумба добрался до Эспаньолы, на которой в результате крушения "Санта-Марии" во время первого путешествия в "Индию" осталось 39 испанских моряков, основавших крепость Ла-Навидад ( Открытие Америки ). Встав на якорь недалеко от места постройки крепости, испанцы запустили сигнальные ракеты, однако с берега не последовало никакого ответа. В 10 часов к флагману подошло каноэ с туземцами, которые привезли Адмиралу две золотые маски в качестве привета от местного вождя Гуаканагари, с которым Колумб подружился во время первого визита на Эспаньолу. Туземцы заверили испанцев, что с их товарищами в Навидаде все в порядке, за исключением нескольких смертей от болезни и нескольких убитых при возникшей ссоре, а также попросили прощения от имени Гуаканагари за то, что тот не вышел к Адмиралу лично, поскольку был ранен в драке с вождем другого племени по имени Каонабо.

На следующий день флот прошел к якорной стоянке у Навидада, и моряки сошли на берег, однако не обнаружили там признаков человеческой жизни. Крепость была сожжена дотла, а вокруг валялись лишь какие-то обломки и мусор. Когда Колумб потребовал объяснений от туземцев, те признали, что все до единого испанца были убиты воинами Каонабо, а Гуаканагари был ранен, защищая поселенцев. После этого они указали на одиннадцать тел христиан, лежащих недалеко от форта. Колумб решил лично навестить Гуаканагари и расспросить того, что же все-таки произошло. Адмирал пришел в гости к вождю вместе с доктором, который снял повязку с бедра туземца. На ноге не было никаких повреждений, "хотя хитрый индеец притворился, что ему очень больно". Поняв, что его обман раскрыт, Гуаканагари, наконец, рассказал правду о случившемся.

Почти сразу после отплытия Колумба в Европу в Навидаде началась анархия и междоусобная резня. Секретарь Родриго де Эскобедо и бывший королевский дворецкий Педро Гутьеррес, не поделив местную туземку с молодым грометом Джакоме эль Рико, убили последнего, после чего сколотили банду, бродившую по острову в поисках золота и женщин. Во время одной из таких вылазок они и столкнулись с вооруженными людьми Каонабо, которые благополучно убили всех членов банды Гутьерреса, а затем обрушились и на Навидад, предварительно собрав достаточно сил, чтобы уничтожить источник неприятностей. Тем временем, большинство других испанцев так же разделилось на разбойничьи шайки, бродившие по острову в поисках добычи, и только десять человек остались верны коменданту крепости Диего де Харане. Они жили в хижинах с пятью женщинами на каждого и не особо заботились о собственной безопасности. На них и напал Каонабо ночью - трое испанцев были убиты, а остальные утонули в море, куда их загнал воинственный вождь. Мелкие шайки, бродившие по внутренним районам острова, нашли смерть от рук индейцев, которых они пытались ограбить или обидеть тем или иным образом. Чувствуя ответственность перед Колумбом за безопасность испанцев, Гуаканагари боялся, что его обвинят в их смерти. Именно отсюда произошло и странное поведение вождя, и его и притворная рана.

Теперь, когда форт Навидад был стерт с лица земли, возник вопрос, где разместить новое поселение. Адмирал принял решение вернуться на восток и расположиться недалеко от предполагаемых золотых рудников Сибао. 2 января 1494 года суда бросили якоря с подветренной стороны лесистого полуострова, который Колумб назвал Изабеллой, в честь королевы, дававшего укрытие от ветра. Он представлял собой небольшую равнину, казавшуюся подходящим местом для основания города. Сойдя на берег, Колумб практически немедленно организовал экспедицию к рудникам Сибао, воспользовавшись помощью туземцев в качестве проводников. 6 января отряд из 30 человек под руководством помощника Колумба Алонсо де Охеда выдвинулся в путь. Продвинувшись вглубь острова, поисковый отряд наткнулся на сеть горных ручьев, приносящих золото с высокогорного хребта, который туземцы и называли Сибао. Также испанцы видели в больших количествах золотые самородки у встречавшихся местных жителей, в результате чего пришли к выводу, что золота в этих местах и правда много. Получив такие новости, Колумб решил построить крепость поближе к Сибао.

Однако тут в стане колонизаторов началась настоящая эпидемия, в результате которой в течение недели заболело свыше 400 человек, и Колумбу ничего не оставалось, кроме как отправить всех заболевших обратно в Испанию, выделив под это дело 12 из 17 имевшихся у него судов. Также Адмирал отправил письмо монархам, в котором просил немедленно прислать четыре каравеллы с солониной, пшеницей, вином, маслом, уксусом, сахаром и патокой для общего пропитания, лекарствами для больных, а также миндалем, изюмом, медом и рисом для выздоравливающих. Колумб быстро понял, что причиной болезней испанцев стала резкая смена климата и питания. Из оставшихся на острове здоровых колонизаторов Колумб отобрал 400 человек и отправил их на постройку форта близ золотых приисков, а сам решил возобновить поиски вожделенной Чипангу (Японии).

Назначив для управления островом на время своего отсутствия Совет, во главе которого встал его брат дон Диего, Колумб 24 апреля вышел в море. Вместо Японии Адмирал открыл Ямайку, а также подробно исследовал побережье Кубы, после чего 29 сентября вернулся на Эспаньолу, где совершено неожиданно встретился со своим братом Бартоломео, с которым он не виделся 5 лет.

После возвращения из первого плавания Адмирал написал брату письмо, в котором просил его сопроводить своих сыновей Диего и Фернандо ко двору, где королева обещала сделать их пажами принца дона Хуана. В начале 1494 года Бартоломео исполнил эту просьбу и одновременно произвел прекрасное впечатление на обоих монархов. Он практически сразу получил титул кабальеро, а когда до королевского двора дошло письмо Колумба со срочным запросом провизии и медикаментов, Фердинанд и Изабелла, не задумываясь, передали Бартоломео командование тремя загруженными каравеллами, отправившимися на Эспаньолу. Однако неожиданная встреча с братом была единственным хорошей вестью, ожидавшей Колумба.

Другой его брат, дон Диего, оставшийся за главного на время отсутствия Адмирала, совершенно не сумел справиться с управлением колонии. Один из его помощников, мосен (дворянский титул) Педро Маргарит, после отплытия Колумба практически сразу вышел из подчинения и сколотил банду, члены которой стали рыскать по острову, вымогая золото у туземцев, насилуя женщин и быстро истощая туземное продовольствие. С учетом природного изобилия, индейцы никогда не держали под рукой много запасов, однако один испанец съедал за день больше, чем целая семья туземцев, чуть ли не за месяц, поэтому местные жители в одначасье оказались перед угрозой голода. Когда при очередном визите колонистов туземцы отказались предоставить им еду и золото по той причине, что и то, и другое у них просто кончилось, испанцы перешли на избиения и показательные телесные наказания туземцев, а также стали похищать у них жен и дочерей в качестве наложниц и маленьких мальчиков для службы в качестве рабов.

Такое насилие вызвало крупные волнения среди местных жителей. Дон Диего, как глава Совета, приказал Маргариту немедленно перестать заниматься вымогательствами, однако тот расценил это как посягательство на свою честь дворянина и личный авторитет. Придя в ярость, Маргарит объединил силы с фракцией таких же недовольных колонистов, захватил три каравеллы, приведенные Бартоломео из Испании, и отправился на них домой... Корабли мятежников достигли Испании приблизительно в ноябре 1494 года. Первым делом один из приспешников Маргарита, священнослужитель по фамилии Бойл, обратился в суд, где распространил клевету на обоих братьев Колумбов, заявив, что на Эспаньоле нет ни золота, ни чего-либо другого, что могло бы принести короне прибыль.

Ошарашенный такими новостями Колумб попытался прекратить в своей колонии анархию и навести в ней порядок. Это оказалось нелегкой задачей, поскольку к тому времени испанские банды, состоящие из брошенных мосеном солдат и недовольных колонистов, уже во всю рыскали по всему острову, терроризируя туземцев и совершая поступки, выходящие за все разумные рамки. Естественно, некоторые из них попадали в туземные засады и несли заслуженную кару. Однако вместо того, чтобы объявить всех мятежников вне закона и закрыть глаза на акты туземной мести, Колумб принял принцип, согласно которому "ни один христианин не может поступать неправильно", и привлек индейцев к строгой ответственности. Это решение было обусловлено тем, что Адмирал боялся окончательно потерять авторитет среди испанцев в случае прощения туземцев. Для охоты на местных жителей вглубь острова были отправлены люди на лошадях. Во время этого похода были окружены, а затем приведены в лагерь колонистов более полутора тысяч туземцев. Этих пленников ждала незавидная судьба, ибо все они были переправлены в Испанию в качестве рабов.

Работорговля была обусловлена еще и тем, что люди Колумба так и не нашли бездонную "золотую жилу" Сибао, ибо таковой там и не было, а значит, Адмиралу, за исключением рабов, нечего было предоставить испанским монархам в качестве доказательства "богатства" открыл им земель. Колумб изложил в письме королевской чете план регулярной торговли "индийскими" рабами с целью частичной материальной компенсации экспедиции еще до того, как будут начаты разработки ожидаемого золотого рудника.

Один из участников экспедиции Колумба Мигель де Кунео, описал некоторые подробности порабощения туземцев: "В результате недавней карательной экспедиции около полутора тысяч пленников были согнаны в Изабеллу. Около пятисот лучших мужчин и женщин были погружены на четыре каравеллы, а затем Колумб объявил, что любой христианин может взять себе столько, сколько ему заблагорассудится из оставшихся. После окончательного разбора оставалось еще около четырехсот пленников, среди которых находилось множество женщин с грудными детьми. Счастливчикам было предложено проваливать на все четыре стороны. Опасаясь, что мы передумаем, матери оставляли младенцев где-нибудь на земле и убегали с видом отчаявшихся людей, бросая все и удаляясь от Изабеллы далеко за горы и огромные реки на семь или восемь дней пути".

Четыре каравеллы с рабами отплыли с Эспаньолы 24 февраля 1495 года. В число их пассажиров входили Мигель де Кунео и Диего Колумб, которого Адмирал отправил домой в качестве защитника в суде против предполагаемой клеветы Бойля и Маргарита. Как пишет Кунео, "около двухсот индейцев погибло на подходе к Испании, я полагаю, из-за непривычного воздуха, более холодного, чем у них. Их тела мы просто бросали в море... Вскорости мы достигли Кадиса, где высадили всех рабов, половина из которых были больны. Думаю, что они не годны к работе, поскольку очень боятся холода и долго не проживут". Более или менее здоровых туземцев выставили на продажу в Севилье, однако большинство из них , также умерло от болезней раньше, чем на них нашелся покупатель.

В это время на Эспаньоле туземцы наконец решили дать испанцам вооруженный отпор. Вождю по имени Гуатигуане удалось собрать впечатляющую по своей численности армию туземцев и выступить против испанцев. 27 марта 1495 года противники сошлись в подобие сражения: Колумб во главе двухсот пеших и двадцати верховых бойцов, дополненных двадцатью гончими и отрядом индейских союзников под началом верного Гуаканагари, вышли навстречу войску Гуатигуане. Спустившись в одну из островных долин, испанцы заняли позиции напротив тесно сбившихся сил Гуатигуаны. Сражение началось с выстрелов испанских аркебузиров, а затем один из помощников Колумба Алонсо де Охеда, под лай собак бросился на лошади в испуганную туземную толпу, нанося удары копьем и мечом. Этого было достаточно. Индейцы "всегда полагавшие, что человек и лошадь - это единое животное", были полностью разгромлены и взяты в плен. После этих событий Колумб прошел триумфальным маршем по острову, население которого начало понемногу умиротворяться. По словам очевидцев, к 1496 году Эспаньола уже была настолько покорена, что одинокий испанец мог совершенно спокойно отправляться куда угодно и безвозмездно получать еду и женщин.

Также Адмирал обложил всех местных жителей данью. Каждый туземец в возрасте от четырнадцати лет и старше должен был раз в три месяца сдавать соколиный колокольчик, наполненный чистой золотой пылью, а один из вождей по имени Маникаотекс (очевидно, глава самого богатого золотоносного района) был обязан каждые два месяца сдавать по калебасу (сосуд для приготовления питья), наполненный золотом. Туземцы, жившие в местах, где золота не было в принципе и его нельзя было добыть даже в речных руслах, могли заменить эту дань 10 кг пряденого или тканого хлопка. Каждый индеец, доставивший дань на один из вооруженных постов, получал на шею латунный или медный жетон с печатью, защищающий его от новых вымогательств.

Как писал Лас Касас, один из биографов Колумба, эта система была "по сути иррациональной, крайне обременительной, невозможной, невыносимой и отвратительной ввиду того, что те украшения, которые, как изначально показалось испанцам, доказывали изобилие золотых месторождений на острове, в действительности представляли собой труд и накопления нескольких индейских поколений. Ко времени введения Адмиралом описанной выше системы у индейцев уже практически изъяли все старые запасы. Теперь золото можно было получать только вымыванием из песка и гравия по руслам рек и ручьев или же с помощью еще более трудоемкого процесса, возможного только при целенаправленном рабском труде. В этом случае требовалась расчистка земли от кустов и деревьев, ее последующее рыхление и многократное повторение попыток найти место, содержащее платежеспособную грязь". Отдельные индейцы могли намывать требуемое количество золота, но только в облюбованных ручьях и при самом неустанном труде, к которому они не привыкли. Иногда некоторым везло, и им удавалось найти крупный самородок, но, как правило, оплатить дань даже при всем желании не получалось.

Один из вождей по имени Гуарионекс часто говорил Адмиралу, что если бы он получил участок пахотной земли от моря до моря, то смог бы вырастить достаточно пшеницы, чтобы накормить десять раз всю Испанию со всеми подданными, но собрать назначенную норму золота не в его силах. Однако Адмирал, стремящийся компенсировать монархам огромные расходы, пошел лишь на одну уступку – сократил непомерную дань на 50 %. Но для подавляющего большинства туземцев и эта норма оказалась запредельной. Как писал Лас Касас, "некоторые подчинились, а для других это было невозможно; и поэтому, впав в самый жалкий образ жизни, некоторые укрылись в горах, в то время как другие, поскольку насилие, провокации и нанесение увечий со стороны испанцев не прекращались, убивали некоторых христиан за особые повреждения и пытки, которым подвергались. Тогда сразу же против них осуществлялась месть, называемая "наказанием"; не только убийцы, но и все, кто мог находиться в той деревне или даже вокруг нее, подвергались казням и пыткам безо всякого уважения к человеческой и божественной справедливости и даже к естественному закону, под защитой которого сами находились".

На бежавших в горы устраивались охоты с гончими, а на тех, кому все-таки удалось спастись, обрушились голод и болезни. Тысячи несчастных, осознавших неизбежное туземцев в отчаянии приняли яд маниоки, чтобы покончить со своими страданиями. Таким образом, политика и действия Колумба положили начало уничтожению аборигенов Эспаньолы. Число коренных жителей, доходившее, по оценкам современных этнологов, до 300 000 человек только в период 1494–1496 годов сократилось на треть, к 1508 году в живых оставалось около 60 000 человек, а к 1548 году на Эспаньоле едва ли можно было насчитать больше 500 представителей островного этноса.

Тем временем в октябре 1495 года на Эспаньолу прибыл Хуан Агуадо, особый королевский контролер, наделенный чрезвычайными полномочиями, которому было поручено провести расследование и доложить о поведении Адмирала в качестве вице-короля и губернатора, так как монархи не могли проигнорировать жалобы Бойла, Маргарита и других недовольных колонистов вернувшихся в Испанию. С появлением королевского наместника Колумб пришел к выводу, что ему пора вернуться домой для защиты своих интересов. 10 марта 1496 года после всех необходимых приготовлений флот Адмирала вышел в открытое море и взял курс на Испанию...

Продолжение следует.

Спасибо @acethelittle и @user10613618 за донаты, отправленные в поддержку моего!

Предыдущая часть лежит здесь - Арест Христофора Колумба

9 мая 1502 года Христофор Колумб отправился в свое последнее путешествие в Новый Свет. К тому моменту Адмирал, открывший для европейцев неизвестный ранее континент, фактически находился в опале испанской знати, так как, несмотря на грандиозную географическую значимость своих открытий, кардинально изменивших средневековое представление о мире, он так и не сумел принести испанской короне ожидаемых богатств. Отправляясь в свое четвертое плавание к берегам "Индии", Колумб был намерен во что бы то ни стало найти залежи золота, которое должно было сполна окупить испанским монархам все затраты на экспедиции в Новый Свет, а также восстановить его репутацию, потрепанную лжесвидетельствами недовольных им колонистов.

Напомню, что из своего Третьего путешествия Колумб вернулся в Испанию закованным в кандалы, так как прибывший на Эспаньолу королевский уполномоченный Франсиско де Бобадилья счел недопустимыми методы управления Адмирала колонией, а поэтому приказал его арестовать, самостоятельно заняв пост губернатора острова (чуть позже на этом посту Бобадилью сменил Николас де Овандо). В Испании Фердинанд и Изабелла сняли обвинения с Колумба, однако, санкционируя новое плавание в Новый Свет, строго запретили ему посещать Эспаньолу. На этот раз к "индийским берегами" в составе флота Колумба отправились четыре каравеллы с общей численностью экипажей 140 человек. Стоит отметить, что в их число входило около 56 грометов, большинству из которых на момент отплытия было 17 лет, а некоторым из них не исполнилось и 13. Однако основную массу команды, разумеется, составляли опытные моряки, многие из которых уже не раз плавали с Колумбом в Америку.

Несмотря на королевский запрет, 24 июня флот Колумба прибыл к устью реки Озама, где находился Санто-Доминго - столица Эспаньолы. Адмирал хотел отправить письма домой вместе с флотом, собирающимся уйти в Испанию, а также укрыться от надвигающегося шторма, который, как он думал, должен был начаться в ближайшие дни. Адмирал хорошо знал климатические приметы, поскольку сам пережил шторм во время возвращения из Первого путешествия. Маслянистая зыбь, накатывающая с юго-востока, аномальный прилив, ощущение тяжести в воздухе, боли при низком давлении в его ревматических суставах, малиновый закат, озаряющий все небо, не предвещали ничего хорошего. Подойдя к устью гавани, но не бросая якорь, Колумб отправил на берег шлюпку с запиской к губернатору с просьбой разрешить бросить якорь. Кроме того, он настоятельно рекомендовал задержать флот, направляющийся в Испанию, до тех пор, пока шторм не утихнет. Однако губернатор Овандо ответил категорическим отказом Адмиралу в доступе в гавань, а к штормовому предупреждению и вовсе отнесся с наглым пренебрежением. Он зачитал письмо Адмирала вслух своим подчиненным, которые стали насмехаться над Колумбом, называя его "пророком и прорицателем". После этого Овандо демонстративно приказал немедленно отправить свой флот в Испанию. Возмездие оказалось быстрым и ужасным. Когда испанский флот вошел в пролив Мона, яростный ветер ударил по судам с северо-востока, разорвав строй на части, в результате чего флот оказался растянутым вдоль всего пути урагана. Одни корабли тонули в море, другие выбрасывались на берег и разбивались о скалы вдребезги. В числе пошедших ко дну оказался и флагманский корабль, на борту которого находился Франсиско де Бобадилья, арестовавший Колумба пару лет назад. Всего в результате шторма 20 судов пропали без вести вместе с экипажами (более 500 человек), и лишь 4 корабля, пережив непогоду, в полузатопленном состоянии сумели вернуться на Эспаньолу.

Флот Колумба же остался невредим благодаря тому, что, предвкушая скорый ураган, Адмирал, получивший отказ в доступе в гавань Санто-Доминго, отвел флот на несколько миль к западу и бросил якорь недалеко от суши, где у него была защита сразу и от северного, и от западного ветров. Дождавшись окончания непогоды 14 июля, флот двинулся в еще неизвестную западную половину Карибского моря и к концу месяца достиг побережья, которое Колумб назвал Ондурас (от испанского Honduras "глубины", так как море даже у самого берега часто было очень глубоким). Следующие несколько месяцев Колумб пытался найти пролив, отделяющий открытые им земли от Золотого Херсонеса (название, использовавшееся для обозначения Малайского полуострова средневековыми географами). Однако, так его и найдя, Адмирал решил сосредоточиться на главной цели своей экспедиции - поисках золота.

17 октября его флот обнаружил маленький остров, который Колумб назвал Эль Эскудо. Здесь начинался золотоносный регион, который туземцы называли Верагуа (на современной карте ему соответствует атлантическое побережье Никарагуа, Коста-Рики и Панамы). Высадившись на берег в районе реки Гуайга, испанцы были встречены более чем сотней индейцев, которые яростно напали на непрошеных гостей, вбежав в воду по пояс, размахивая копьями, трубя в рога, ударяя в барабан и отплевываясь в сторону христиан какой-то мерзкой травой, которую они все жевали. Моряки ответили выстрелами, ранив одного индейца в руку. Несмотря на вспыхнувший конфликт, испанцам удалось объяснить индейцам, что они прибыли с миром, и в последствии между сторонами состоялся обмен - испанцы обменяли соколиные колокольчики на золотые диски, висящие на шеях индейцев, после чего бывшие противники разошлись, и Колумб продолжил исследовать побережье Верагуа.

6 января 1503 года его флот бросил якорь у реки, которую Колумб назвал Белен (река в Панаме) в честь дня Богоявления Господня. Наняв местных индейцев в качестве проводников, испанцы отправились на поиски золота и на вторые сутки похода достигли участок, где местные жители добывали дорогой металл. За один день испанцы без каких-либо инструментов, кроме ножей, набрали приличную горсть самородков и вернулись в лагерь. Открытие этих "золотых приисков" настолько впечатлило Адмирала, что он решил основать здесь город, оставив брата во главе предприятия, а самому вернуться в Испанию с новостью о том, что он нашел месторождение золота, гораздо более богатое, чем любое в Эспаньоле.

Вскоре начались работы над созданием нового поселения, названного Колумбом Санта-Мария-де-Белен. Когда было возведено десять домов и все уже было готово к отплытию Адмирала, из-за прекратившегося сезона дождей уровень воды в реке резко упал, отрезав каравеллам путь к морю. В ожидании нового ливня, который должен был вызволить флот из ловушки, испанцы по своей традиции стали кошмарить местное населения, отбирая у них золото и еду, в результате чего индейцы подняли восстание против иноземцев. Увидев какие-то непонятные перемещения индейцев, Колумб отправил своего помощника Диего Мендеса на разведку вдоль побережья. В несколько километрах от поселения испанцев Мендес обнаружил около тысячи воинов, расположившихся лагерем на берегу, о чем и доложил Адмиралу. Колумб собрал совет своих приближенных, который вскоре решил, что для предотвращения стычки с индейцами нужно было похитить их вождя по имени Кибиан и его ближайшего окружения в качестве заложников. Осуществить это предлагалось с помощью хитрости. Колумб, Диего Мендес и около восьмидесяти человек подплыли на веслах к деревне индейцев и засели в засаду вокруг холма, где находилась хижина вождя. После этого Колумб с тремя сопровождающими поднялся наверх и потребовал аудиенции с Кибианом. Когда вождь вышел навстречу гостям, Колумб, притворившись, что интересуется его раной, схватил индейца за руку. В то же мгновение испанцы выскочили из засады, окружили хижину, захватили и увезли Кибиана вместе с почти тридцатью членами его семьи, включая жен и детей. Вождя связали, но через какое-то время он, заявив, что путы причиняют ему боль, убедил своих пленителей освободить его от всех веревок, кроме одной, конец которой держал в руках испанец. С наступлением темноты, когда они все еще спускались по реке, Кибиан просто прыгнул за борт, вынудив испанца отпустить веревку, чтобы не угодить в воду. Вождю удалось скрыться, после чего он объявил иноземцам настоящую войну.

Когда 6 апреля после затяжных ливней уровень воды в реке вновь поднялся, и корабли готовы были отчалить в Испанию, оставив на берегу двадцать человек для охраны Санта-Мария-де-Белен, на холмах, возвышавшихся над деревней, внезапно появились около 400 воинов, вооруженных луками и копьями, которые они метали через ограду. Один испанец был убит и еще несколько ранено. Тем не менее, встреченные яростным сопротивлением туземцы отступили. "Эта битва длилась целых три часа, и Господь чудесным образом даровал нам победу, ведь нас было так мало, а их так много"–, вспоминал впоследствии Диего Мендес. Незадолго до нападения капитан корабля флота Колумба Диего Тристан был отправлен на берег с корабельной шлюпкой, чтобы пополнить запасы воды. Во время боя он и его люди оставались в шлюпке, наблюдая за происходящим, поскольку, по словам самого Тристана, ему было приказано добыть воду и ничего больше. Когда бой закончился, капитан спокойно пошел вверх по реке Белен, хотя и был предупрежден о возможности нападения. Когда лодка находилась в нескольких метрах от линии берега, индейцы неожиданно выпрыгнули из прибрежных кустов и набросились на испанские шлюпки, перебив всех моряков, включая и Тристана. Выжил только один испанец, который успел нырнуть под воду и уплыть за пределы досягаемости копья. Именно он и сообщил, что индейцы разбили шлюпку. Стычки с индейцами продолжались около недели и в конце концов окончились победой испанцев, окончательно прогнавших противника с помощью огнестрельного оружия.

В боях испанцы захватили немало пленников, которых они держали в трюме, запирая люк на цепь. Один раз ночью вахта проявила небрежность и не закрепила цепь должным образом. Некоторые из наиболее предприимчивых пленников нагромоздили балласт внизу и, стоя на камнях, плечами выбили люк, повалив спящих на нем матросов вниз. Прежде чем была поднята тревога, часть индейцев прыгнула за борт и поплыла к берегу, а часть осталась сидеть в трюме. Испанцы закрыли люк обратно. Когда на рассвете его подняли, чтобы дать пленникам подышать свежим воздухом, перед глазами моряков предстало ужасное зрелище: ночью оставшиеся несчастные собрали имеющиеся в трюме веревки и повесились на палубных балках, подгибая колени во время удушения, поскольку места над головой не хватало. Поняв, что индейцы обязательно вернутся в испанский лагерь для мести, Колумб решил не оставлять в нем поселенцев и забрал их всех на борт. 16 апреля 1503 года уменьшенный флот из трех кораблей отплыл из этого злополучного места на Эспаньолу, а Колумб тем самым распрощался с надеждой обрадовать испанских монархов новостью об освоении золотых приисков.

Из-за долгого стояния в Белене корабли Адмирала сильно пострадали от древесных червей, которые натуральным образом изрешетили всю их обшивку. Диего Мендес вспоминал, что "всех людей с насосами, котлами и другими сосудами было недостаточно, чтобы вычерпывать воду, проникавшую через червоточины". С двумя гнилыми кораблями (третий был поврежден настолько, что его пришлось оставить в одной из бухт Панамы), только одной шлюпкой и при острой нехватке провизии благополучно вернуться в Эспаньолу было невозможно. К моменту прибытия кораблей к берегам Ямайки 23 июня на кораблях не оставалось ни одной целой снасти (все было изъедено червями), практически полностью кончилось продовольствие, а вода, поступающая через дыры в корпусе, доходила уже почти до палубы. Войдя в гавань, которую Колумб назвал Санта-Глория, и не в силах больше удерживать судна на плаву, испанцы соорудили из своих кораблей натуральную крепость на воде, разместив на ней артиллерию и стрелковое оружие таким образом, чтобы можно было отражать атаки и с моря, и с берега.

Помня о событиях в Белене, Колумб запретил своим людям без разрешения сходить на берег, дабы не спровоцировать местных индейцев на очередное восстание. На сушу отправился Диего Мендес в сопровождении еще двух моряков, и вскоре эта троица сумела получить у местных индейцев еду в обмен на всякие безделушки. Однако главная проблема заключалась в возвращении домой. У Колумба не было инструментов и материалов для починки судов, а вероятность того, что какой-нибудь исследователь отправится этим же путем, равнялась нулю, так как еще в 1502 году Колумб сообщил, что на Ямайке нет золота. Следовательно, единственным возможным средством спасения была отправка гонца на индейском каноэ на Эспаньолу и фрахтовка там каравеллы. Расстояние от Ямайки до мыса Эспаньолы составляло около 170 км против ветра и течения, а еще 560 км предстояло пройти вдоль берега, прежде чем достичь Санто-Доминго. Преодолеть столь трудный путь вновь вызвался ближайший помощник Колумба Диего Мендес, который купил два больших каноэ у индейцев, установил на них мачты с парусом и, взяв с собой 12 испанцев и 20 индейцев, смело отправился в путь. К вечеру того же дня на каноэ кончилась вода, на вторую ночь один из индейцев умер от жажды, а другие время от времени промывали рот соленой водой. На таком "соленом утешении" люди продвигались вперед и, наконец, на третий день наткнулись на острове, где сумели пополнить запасы воды. В результате смельчаки все же сумели добраться до Эспаньолы и сообщить ее губернатору о бедственном положении Колумба. Однако губернатор Овандо, опасавшийся присутствия Адмирала на Эспаньоле, продержал Мендеса в своей штаб-квартире 9 месяцев и только после этого позволил Диего начать поиски корабля для спасения товарищей.

Колумб и его люди все это время ждали и надеялись, но чем дольше длилось ожидание, тем слабее становились надежды, что гонцы достигли Эспаньолы. К тому же, Адмирал по-прежнему запрещал сходить своим людям на землю, в результате чего против него вскоре вспыхнул мятеж. Капитан Франсиско де Поррас и его брат, представитель короны и аудитор Диего Поррас считали, что Адмирал вполне мог бы отплыть на каравеллах на Эспаньолу, если бы захотел. Вскоре они стали распространять среди моряков самые нелепые слухи, например, что Колумб специально выбросил на берег абсолютно целое судно ради того, чтобы отбыть срок изгнания, к которому его тайно приговорили испанские монархи, а каноэ были посланы исключительно для того, чтобы поправить его золотой бизнес или что-то еще в этом роде. Вполне вероятно, что если придет испанский корабль, он все равно оставит людей здесь на растерзание индейцам, как это случилось с теми беднягами в Навидаде в первом путешествии. А значит, единственный способ выжить - это захватить каноэ, похитить нескольких индейцев в качестве рабочих рук и бежать на Эспаньолу. В результате таких измышлений примерно из сотни моряков, оставшихся в Санта-Глории, 48 присоединились к заговору.

Утром 2 января 1504 года Франсиско Поррас без приглашения вошел в каюту Адмирала и спросил: "Сеньор, что вы имеете в виду, говоря, что не попытаетесь добраться сразу до Кастилии? Вы хотите оставить нас здесь на погибель? " Колумб, уловив по его наглому тону, в чем дело, спокойно ответил, что хочет вернуться домой так же сильно, как и все остальные, но не видит, как они могут это сделать практически, пока не будет зафрахтован корабль на Эспаньоле. В случае, если у Франсиско имеется альтернативный разумный план, он будет представлен совету офицеров. "Сейчас не время для разговоров, – возразил Поррас, – или отправляйтесь скорее домой, или оставайтесь здесь с Богом. " – Затем он повернулся к людям, находящимся в пределах слышимости: – "Я за Кастилию! Кто готов последовать за мной? " Эта условная фраза послужила сигналом для заговорщиков. Мятежники набились в десяток трофейных каноэ, пришвартованных к каравеллам, и отправились на восток вдоль побережья. Грабя индейцев во всех местах, где появлялись, они заявляли, что расчет будет получен через Адмирала, а в случае отказа призывали его убить. Простояв несколько дней в какой-то бухте, мятежники дождались первого благоприятного дня и отправились на Эспаньолу. Однако вскоре поднявшийся ветер заставил повернуть их назад, при чём манёвр был проведен так грубо и неумело, что все их имущество было выброшено за борт, а вслед за ним в воду отправились и индейские гребцы, которые жалобно цеплялись за края каноэ, после чего оказывались с отрубленными руками... Мятежники целый месяц оставались в самой восточной индейской деревне Ямайки, питаясь за счет туземцев, и предприняли еще две попытки выйти в открытое море. В конце концов, совершенно обескураженные, они бросили каноэ и отправились обратно в Санта-Глорию пешком, по дороге занимаясь мародерством.

К тому времени Колумб с оставшимися верными ему людьми оказался на пороге голода, так как индейцы перестали снабжать их продовольствием. Колумб решил пойти на хитрость. У Адмирала была книга, содержащая предсказания затмений на тридцать лет вперед. Через три дня, в ночь на 29 февраля 1504 года, должно было начаться полное лунное затмение. Отправив индейца в качестве рассыльного, Адмирал созвал всех вождей этого региона на импровизированный совет. 29 число числа они собрались в каюте Колумба, и тот через переводчика произнес небольшую речь. По его словам, христиане поклонялись Богу на Небесах, который вознаграждал добрых и наказывал нечестивых. Бог, не одобряя восстание Порраса, не позволил мятежникам перебраться на Эспаньолу, но послал их через все те испытания и опасности, о которых остров был хорошо осведомлен. Что касается индейцев, то Бог с глубоким неодобрением наблюдал, как небрежно они относились к доставке провизии верующим, и решил наказать их голодом и мором. Вскоре Он пошлет им с Небес ясный знак наказания, которое они вот-вот получат. Поэтому адмирал велел им поприсутствовать в ту ночь при восходе луны. Она восстанет окровавленной и охваченной пламенем, обозначая зло, которое навлекут на себя индейцы за то, что они не позаботились должным образом накормить христиан.

Одни индейцы ушли в страхе, другие - насмехаясь, однако затмение, начавшееся с восходом луны и усиливавшееся по мере подъема ночного светила, привело туземцев в ужас. Как пишет Фернандо Колумб, брат Адмирала: "С великим воем и плачем побежали они со всех сторон к кораблям, нагруженные провизией, умоляя Адмирала всеми средствами ходатайствовать за них перед Богом. На это Адмирал ответил, что хотел бы немного побеседовать с Богом, и удалился на все время, пока длилось затмение. Заметив, что его полная фаза закончилась и вскоре луна засияет, он вышел из каюты и сообщил, что помолился за них своему Богу. Теперь Бог их простил, и в знак этого светило вернется в прежнее состояние. Его слова возымели действие, Адмиралу вознесли огромную благодарность, и так продолжалось до тех пор, пока затмение полностью не закончилось. С тех пор индейцы всегда обеспечивали нас тем, в чем мы нуждались".

Таким образом, проблема с продовольствием была решена, однако вопрос о том, как добраться домой, по-прежнему сохранял актуальность. Прошло более восьми месяцев с тех пор, как посланники отплыли на Эспаньолу, но о них не было никаких вестей. Также не стоило забывать, что по острову бродила банда мятежников, беспощадно грабя местных туземцев, тем самым настраивая их против всех испанцев...

О том, чем завершилась Четвертая экспедиция Колумба в "Индию", а также о том, как великий Адмирал закончил свою жизнь, речь пойдет в последней части этой серии.

Продолжение следует.