78 лет назад – 28 мая 1942 года – завершалась Вторая битва за Харьков – одна из наибольших военных катастроф в истории Красной Армии. Главным её виновником назначили генерала Баграмяна (впоследствии Маршала, на фото), прожившего долгую и богатую жизнь, за счёт налогоплательщиков, как недобитых немцами в данном сражении, так и родственников добитых. Умер он почти одновременно с Брежневым. Жил в хоромах в центре Москвы – ул. Сивцев Вражек, 31 – в одном доме с маршалами Василевским и Ефимовым, генералом армии Варенниковым и другими великими полководцами. Плюс дворец в Подмосковье, отдых в лучших санаториях сколько хочешь, очень приличная пенсия, машина с водителем, штат прислуги, да и все его многочисленные родственники и челядь не знали что такое ездить на метро или ходить пешком.
И не нужно думать, что потомственный дворянин как-то смущался от того, что его столь роскошный образ жизни как-то противоречит социальной концепции страны пребывания. Тем более что, как и у других коммунистических боссов (а он был ещё и член ЦК КПСС) его официальная биография тщательно подчищена, чтобы скрыть дворянское происхождение. Для чего это делалось, что плохого в хорошем происхождении?
Дело в том, что до 1917 года у нас было рабовладельческое государство (и после 1946-го тоже, восстановленное такими как Баграмян). Оно возглавлялось иностранной оккупационной администрацией во главе с талантливой семьёй Романовых, а его силовой опорой и были дворяне: сами зачастую мелкие рабовладельцы, своей службой поддерживавшие власть крупных рабовладельцев. В 1917 году произошёл массовый народный бунт, организованный Михаилом Калининым, в результате чего крупные рабовладельцы были уничтожены либо изгнаны из страны, а мелкие – затаились, скрыв дворянское происхождение и внедрившись в органы управления Советской Власти через Коммунистическую партию.
Поэтому дворянское происхождение наших полководцев (и просто богатых людей) можно устанавливать лишь по косвенным признакам, которые уже непонятны современному пользователю, и потому не вымараны из биографий. Например, будущий маршал Баграмян, как сообщает сайт Википедия, «… родился на территории Азербайджана в небогатой армянской семье. Отец его работал на железной дороге, самостоятельно получил образование и стал артельным старостой …».
Что такое «небогатая семья», и могут ли потомственные дворяне быть «небогатыми», если например увлекутся азартными играми и проиграют в карты всё своё имущество недвижимое и движимое, включая рабов? Да сколько угодно. Великий поэт, дворянин Некрасов, таким образом выиграл в карты собственную жену. «Небогатая семья» – это не признак классового сословия и социального происхождения. Составителям биографии Баграмяна проще было бы написать – «из потомственных рабочих и крестьян» (а другим дворянам так и писали), но видимо это ну никак не клеилось в данном случае.
Далее, под «отцом-железнодорожником» современные читатели представляют, наверное, небритого мужчину с перегаром, что ходит в рваном оранжевом жилете поверх телогрейки и стучит молотком по колёсам вагонов на станции. На самом деле нужно понимать, что тогда в Российской Империи железная дорога была стратегическим объектом (является таковым и сейчас), и туда уровень допуска был выше, чем в Роскосмос или в атомную промышленность. На этом, кстати, «палятся» официальные биографы многих великих деятелей, которых выдают за евреев, при этом отец, как у Баграмяна, железнодорожник. В то время был царский указ, прямо запрещавший брать евреев на железную дорогу, равно как и иных сомнительных лиц, и уж тем более по социальному происхождению. Короче, все они такие же евреи, как я папуас (после 1917 года выгодно было выдавать себя за еврея, представителя веками угнетаемой нации, на основании чего требовать и получать компенсации в виде освободившихся дворянских квартир где-нибудь на Литейном проспекте).
Опять-таки, быть железнодорожником где-нибудь в Москве или Харькове, это не то же самое, что быть им в горно-кишлачном Закавказье, где и до сих пор пасут овец (и не будем уточнять, что ещё они с ними делают). Уж там-то железнодорожник был, как сейчас космонавт или академик, одним словом региональная элита. Но отец Баграмяна был элитой и среди железнодорожников, как там сказано: «получил образование и стал артельным старостой». Староста – это уже руководитель коллектива, ответственное должностное лицо. Он с молотком вдоль вагонов не ходит.
И сын его, будущий маршал Баграмян, тоже ни одного дня овец не пас (как все нормальные люди), а закончил школу в областном центре. Да, именно так: «родился в селении Чардахлы» - но школу закончил в Гяндже (бывший Кировобад) – это и сейчас второй город Азербайджана после Баку. Затем простой парень из небогатой армянской семьи закончил Тбилисское железнодорожное училище, и потом техническое училище. Я опять-таки призываю читателей не мерять это на современную мерку, заблуждаясь в названиях: это было не совсем как нынешнее ПТУ, куда идут неспособные пасти овец. По тем временам техническое училище давало уровень повыше нынешнего политеха.
Потом и сам будущий маршал Баграмян «несколько месяцев поработал на железной дороге» (не уточняя: не начальником ли станции? Или выпускник столичного технического училища стукал молотком по колёсам?). А дальше как у всех: началась война, был мобилизован, направлен на учёбу в школу прапорщиков, которую окончил как раз в 1917 году, а там и бурные события Революции и Гражданской войны, где он в конечном счёте уже выплывает офицером Красной Армии.
Все эти описанные выше моменты аукнулись ему в 1938 году, когда его чуть не разоблачили и не расстреляли (если бы не земляки), как сообщает Википедия: «… на него … был собран компрометирующий материал, но будущий полководец был спасён благодаря заступничеству А. И. Микояна». Да, был там такой, Анастас Микоян, заместитель Премьер-министра СССР и «один из наиболее влиятельных советских политиков». Тоже, разумеется, «из бедной крестьянской семьи», но закончил (как и Сталин) духовную семинарию в Тбилиси, куда принимали только детей священников, и, вообще, не принимали кого попало: духовная семинария не проходной двор, здесь готовят будущих пастырей всё-таки. Но сейчас не о Микояне.
Что ж, в 1938-м Баграмяна в первый раз могли расстрелять (будут и другие), а вот в коммунистическую партию он вступил только в 1941 году, т.е. в возрасте 44 года. И вот это и есть вернейший признак его дворянского происхождения, о котором в то время знали абсолютно все, кому надо знать об этом. Как дворянина, т.е. генетического офицера, его держали в Красной Армии и продвигали до полковника, но вот так сразу взять и принять в партию человека, у которого происхождение на лбу написано – значит дискредитировать саму партию, раскрыв её крипто-дворянскую сущность. Это было сделано как можно позже, когда человек врос в систему и его психологически начали воспринимать не как чужого.
Спасенный земляками Баграмян, окончив Академию Генерального штаба СССР, к моменту начала войны был заместителем начальника штаба Юго-Западного фронта. Это как бы опровергает миф о том, что всех опытных и грамотных полководцев перед войной Сталин репрессировал, а на их место пришли неграмотные и неопытные. Как видите, генерал Баграмян с 1915 года «не снимал гимнастёрку и не расстёгивал ремни», а перед Академией Генштаба закончил массу всевозможных офицерских курсов и Академию имени Фрунзе, в которой потом какое-то время оставался старшим преподавателем кафедры тактики высших соединений.
На этой кафедре он, в том числе, разрабатывал по курсу оперативного искусства задачу на тему «Действия конно-механизированной группы в наступательной операции войск фронта». Конно-механизированная группа – это такое соединение, мобильно-ударное, куда входил кавалерийский корпус и танковый корпус (в последнем три танковые бригады и одна мотострелковая). Конечно, не только ему, но и ему тоже не в последнюю очередь, мы должны быть благодарны за то, что, пока немецкая пехота шла в атаку внутри бронетранспортеров, наша до 1945 года бегала пешком за танками, а в лучшем случае залезала на танк сверху, не защищенная от пуль и осколков. И, соответственно, наши танки вечно действовали без пехотного прикрытия, что абсолютно недопустимо с точки зрения любого военного человека (спросите кого хотите и вам это подтвердят). Грубо говоря, Баграмян, имевший возможность и право это сделать по своей должности, не «продавил» вооружение советской пехоты бронетранспортерами, отсюда и такие чудовищные потери, и вынужденно сражались до середины ХХ века конницей образца наполеоновских войн.
Вместо этого, т.е. вместо того чтобы продвигать передовую систему вооружения в Красной Армии, а не, возможно, саботировать её (свечку никто не держал, но в СССР даже не появлялась хотя бы бумажка вроде «Техническое задание / предложение на разработку армейского бронетранспортера»), Баграмян потом в мемуарах продвигал лживый тезис, что немцы ТОЖЕ наступали «построившись в цепь, пешком следом за танком», как в кинофильме «Чапаев». По его мемуарам выходит, что имело место противостояние равного оружия, однако одна из сторон почему-то всё время отступала до Сталинграда, с астрономическим потерями, видимо – благодаря таким полководцам, как Баграмян?
Войну он встретил в должности заместителя начальника штаба Юго-Западного фронта. Чудесным образом вышел из окружения, в котором оказался данный фронт в так называемом Киевском «котле» 1941 года. Его непосредственный руководитель – начальник штаба фронта генерал Тупиков, командующий фронтом генерал Кирпонос, комиссар и ещё десятки генералов – погибли в окружении, а Баграмян как ни в чём не бывало вышел с ротой НКВД (150 бойцов). Ну и потом был назначен начальником штаба Юго-Западного фронта.
И в этом качестве подошёл ко Второй битве за Харьков в мае 1942-го. По своей должности, он был лицом, ответственным за организацию связи и управления всеми войсками фронта, за разработку планов операций и организацию их исполнения. Командовал фронтом маршал Тимошенко, комиссаром был генерал Хрущёв Никита Сергеевич – вот этот триумвират и руководил Юго-Западным фронтом.
И не только им. Стоявший по соседству Южный фронт генерала Малиновского, был также подчинён этой троице: они командовали как бы двумя фронтами, словно одним целым. Группа из двух фронтов (Юго-Западного и Южного) называлась «направлением». Так вот, Баграмян в своих мемуарах самокритично признаёт: «… мы ещё худо-бедно успевали разбираться со своим собственным Юго-Западным фронтом, а вот на Южный уже не оставалось ни сил, ни времени, поэтому Малиновский был фактически предоставлен сам себе …».
Это было правилом хорошего тона: посыпать голову пеплом, на страницах мемуаров взять всю вину на себя, на свою лень и неумение – понимая, что тебе за это ничего не будет, и не уточняя: отказалась ли эта троица получать положенные надбавки «за интенсивность труда и дополнительный объём работ», т.е. за командование по совместительству Южным фронтом, на которое у них не оказалось времени? Кассира в суперамаркете увольняют за недостачу в 50 гривен, обрекая его семью на голодную смерть, а эти (все трое), повторюсь, прожили до глубокой старости в достатке, почёте и уважении, только вот памятники Баграмяну в Азербайджане, конечно, снесли (не за Харьков и другое, просто они вообще армян не очень).
А ведь именно в этом и была суть Харьковской катастрофы: противник нанёс удар по Южному фронту, который оказался к этому абсолютно не готов. За полдня разгромив прикрывавшую данный участок 9-ю армию Южного фронта, противник ударом из Славянска на Балаклею сомкнул кольцо окружения, после чего Баграмян – Хрушёв – Тимошенко вообще самоустранились от управления окруженными войсками, ограничившись подобием деблокирующего удара, о котором я ранее рассказывал подробнее.
Первое время окруженные в «котле» войска, вместо того чтобы попытаться прорываться на восток, продолжали как ни в чём не бывало наступать на запад, усугубляя своё положение. Сначала взяв на себя вину в мемуарах, Баграмян тут же пытается переложить её на своего начальника Тимошенко, вышестоящего начальника Сталина, и на всех понемногу, утверждая: он, Баграмян, всех о чём-то предупреждал, и пытался всех спасти, но ему не дали.
Упомянутый сосед Баграмяна по дому в Сивцевом Вражке, начальник Генерального штаба СССР маршал Василевский тоже уверяет в своих мемуарах, что он много раз просил Сталина прекратить наступление на запад и разрешить окруженным войскам прорываться обратно на восток. Однако Сталин слушал только маршала Тимошенко, руководителя операции. Тот, если верить мемуарам Баграмяна, заверил, что нет никакой необходимости подобных мероприятиях: наступление идёт по плану, всё у нас нормально, нету никакого окружения. Знаете, как бывает: из окон квартиры валит дым, приезжают пожарные, а им хозяин из-за железной двери отвечает - мы вас не вызывали, у меня нет никаких проблем с огнём.
«… Узнав об этом докладе Тимошенко И.В. Сталину, – пишет И.Х. Баграмян, – я немедленно обратился за помощью к Хрущёву. Мне тогда казалось, что последнему удастся убедить Сталина отменить ошибочное решение, принятое Тимошенко. Однако Сталин, видимо, учтя личные заверения Тимошенко о том, что и без привлечения основных сил 6-й армии и группы генерала Бобкина он ликвидирует угрозу, создавшуюся районе Барвенкова, отклонил сделанное предложение …».
Однако другие источники опровергают утверждение Баграмяна о том, что они с Тимошенко тянули в разные стороны. В частности, пресловутый удар противника по 9-й армии Южного фронта начался на рассвете 17 мая, но и в боевом донесении от 18 мая командования Юго-Западного фронта, отправленного Сталину в 0 часов 30 минут 19 мая и подписанного Тимошенко, Хрущевым и Баграмяном, о положении дел на участке Южного фронта вообще ничего не сказано.
Через полтора часа в донесении, которое передал Хрущев по своим каналам, указано следующее:
«… Южный фронт. Противник перед 9-й армией в первой половине 18 мая продолжал наступление в двух направлениях:
1) Барвенковское направление – силами 1-й горнострелковой дивизии, 100-й пехотной дивизии и 14-й танковой дивизии потеснил 9-ю армию на север. К 11.00 противник овладел Барвенково и передовыми частями вышел в район совхоз Ильичевка (77 км северо-восточнее Барвенково).
2) Славянск-изюмское направление – силами 101-й пехотной дивизии и 16-й танковой дивизии в 14.30 группой автоматчиков и отдельными танками овладел южной частью Изюм (на правом берегу р. Северский Донец)…
Части 9-й армии отходят с боями организованно на новые рубежи».
Читая эти бумаги, Сталин не видел военной необходимости в том, чтобы разворачивать войска, уже подошедшие к Харькову на расстояние одного перехода Т-34, обратно на восток и отводить их за Северский Донец.
Затем Баграмян утверждает в своих мемуарах что, мол, Сталин тоже был очень порядочным человеком, поэтому в конечном счёте винил только самого себя. В частности, Баграмян упоминает свой совместный с Хрущёвым визит к Сталину уже в июне, после описанных событий (они поехали «выбивать» себе несколько новых армий, вместо утопленных в Харьковском котле):
«… И.В. Сталин, внимательно выслушав их и обсудив создавшееся на юге положение, был спокоен, сдержан и не упрекал за допущенные ошибки, очевидно, в душе считая и себя виновным в неудаче. В пределах возможного Ставкой была выполнена и просьба об усилении фронтов …».
Однако сайт Википедия утверждает несколько иное: «… Несмотря на то, что все решения в ходе боевых действий принимали Тимошенко и Хрущёв, Сталин назвал Баграмяна главным виновником поражения. От суда военного трибунала его спас Г. К. Жуков, заявивший Сталину, что вина за провал Харьковской операции лежит отчасти на Ставке и Генеральном штабе. Жуков отметил также, что опытных военачальников не хватает, и поручился за Баграмяна…»
То есть на этот раз спасителем Баграмяна от расстрела стал великий маршал Жуков, о котором я уже писал ранее: чем-то Жуков напоминает персонажа Гоголя, который ездил по всей России и скупал «мёртвые души», в данном случае: лиц, уже приговоренных к расстрелу, выкупал у трибунала и потом ставил на руководящие должности. Самый яркий пример – маршал Конев, были и другие. Потом, когда Жукову и Хрущёву понадобилось, скажем, убить маршала Берию (ради захвата власти в стране), именно Конев подписал бумаги, как глава военного трибунала, о том, что Берия английский шпион и насильник девственниц, и он, Конев, постановляет: Берию расстрелять. Так и Баграмяна, спасенного Жуковым в 1942 году, они в 1955-м поставили заместителем Министра обороны СССР, присвоив ему воинское звание Маршал. Так подбиралась Команда, и надо ли потом удивляться, что во всей Москве никогда не находилось офицера, который бы им сказал, взявшись за кобуру: «Астанавитесь! Ибо то, что творите – как минимум незаконно».
Однако же, харьковской катастрофой в мае 1942-го та история не исчерпана. Триумвират Тимошенко – Хрущёв – Баграмян продолжал, как ни в чём ни бывало, командовать войсками Юго-Западного направления, которое было упразднено только 23 июня 1942 года, когда эти трое привели немцев от Харькова прямо в излучину Дона, на подступы к посёлку Сталинград.
А вот уже 26 июня 1942 года Сталин отправил знаменитое письмо командованию Юго-Западного фронта, которое везде цитируют, и я не удержусь:
«… Мы здесь в Москве — члены Комитета Обороны и люди из Генштаба решили снять с поста начальника штаба Юго-Западного фронта тов. Баграмяна.
Тов. Баграмян не удовлетворяет Ставку не только как начальник штаба, призванный укреплять СВЯЗЬ И РУКОВОДСТВО армиями, но не удовлетворяет Ставку и как простой информатор, обязанный честно и правдиво сообщать в Ставку о положении на фронте.
Более того, т. Баграмян оказался неспособным извлечь урок из той катастрофы, которая разразилась на Юго-Западном фронте. В течение каких-либо трёх недель Юго-Западный фронт, благодаря своему легкомыслию, не только проиграл наполовину выигранную Харьковскую операцию, но успел ещё отдать противнику 10—20 дивизий [это уже июньские бои, о которых я расскажу позже]. Это катастрофа, которая по своим пагубным результатам равносильна катастрофе с Ренненкампфом и Самсоновым в Восточной Пруссии. После всего случившегося тов. Баграмян мог бы при желании извлечь урок и научиться чему-либо. К сожалению, этого пока не видно. Теперь, как и до катастрофы, связь штаба с армиями остается неудовлетворительной, информация недоброкачественная …
Тов. Баграмян назначается начальником штаба 28-й армии. Если тов. Баграмян покажет себя с хорошей стороны в качестве начальника штаба армии, то я поставлю вопрос о том, чтобы дать ему потом возможность двигаться дальше …».
Нормальное такое наказание, как для дворянина: покомандовать пока армией. Я уже оговорился, что кассира в супермаркете увольняют за недостачу в 50 гривен. Вряд ли кому-то из читателей, буде тот накосячит на работе, предложат побыть, в наказание, директором Газпрома или председателем правления какого-нибудь несчастного банка. Но у них, богатых, свои критерии.
Как мы понимаем, начальником штаба в 28-й, Баграмян посидел недолго, вскоре получив на повышение должность командующего 61-й армией, а там и вообще карьерный взлёт выше прежнего – командующий фронтом (Первым Прибалтийским), но это будет уже другая история.
После войны – замминистра и ВИП-пенсионер, за наши деньги. В его честь названы улицы и проспекты в городах России, Белоруссии и, разумеется, Армении. А вот у нас в Харькове почему-то нет, хотя воевал человек как раз тут, а не в Новокузнецке (где такая улица как раз есть). Но я не уверен: смутно помню, что была вроде такая улица или хотя бы переулок в Харькове, могли и переименовать недавно, найти не могу теперь.
