В 1563 году вейтеры официально покинули Мозерам и поселились на Целисере. Для своей столицы они выбрали лес Дейли, где воздвигли Вейтран, ставший их оплотом и одним из самых удивительных городов Аларда. Далеко не все представители крылатого народа покинули Мозерам. Многие остались и начали борьбу с гилфоргами и соркисами. Вот только их действия привели к ужасным последствиям. До этого множество вейтеров поселились в городах торбов и бронтов, а также деревнях в глухих местах, не заботясь о происходящем вокруг. Действия сопротивления породили шквал ненависти, который обрушился на всех вейтеров без исключения. Их вырезали без сожаления, и новая волна беженцев устремилась на Целисер. Все дошло до того, что на Мозераме не осталось ни одного вейтера.

Тем временем на Целисере дела у крылатого народа шли намного лучше. При поддержке торбов и бронтов, а также без необходимости бояться за свою жизнь, вейтеры начали восстанавливать силы с огромной скоростью. Вскоре стало казаться, что крылатый народ всегда жил в здешних местах, но обида и память о доме никогда не покидала их сердца.

В 1879 году вейтеры официально вступили в союз с бронтами и торбами. Именно тогда родился «Хэйминум». Стоит заметить, что данный союз носил скорее официальный, чем реально полезный характер. Дело в том, что вейтеры и так были целиком и полностью интегрированы в общество торбов и бронтов, ведь восстановиться в такие кратчайшие сроки без поддержки было просто невозможно. В архивах хранятся записи, что вейтерам предложили вступить в союз как только они переселились на Целисер, но их правитель ‒ золотой корфин, отказался. Он сказал, что в союз образуется равными и пока его народ не накопит достаточно сил, чтобы говорить с торбами и бронтами на равных, альянса было не видать. Более трехсот лет понадобилось вейтерам, чтобы достигнуть нужного уровня и сдержать свое обещание.

Тем временем ситуация в мире становилась напряженней. «Видеам» наращивал силы и постепенно начал выдавливать «Хэйминум» с Мозерама. К этому времени там жило огромное количество торбов и бронтов, которые считали эти земли своим домом. А если тебя хотят прогнать из твоего дома, то ты точно будешь бороться. Особенно, если за твоей спиной стоит армия из тысяч бронированных гигантов. Началась эпоха войн.

Между «Хэйминум» и «Видеам» постоянно вспыхивали конфликты, которые заканчивались с переменным успехом. Но года шли и постепенно зоны влияния становились все четче. Торбам удалось закрепиться в четырех регионах, в которых впоследствии расположились четыре армии. Помимо этого, на островах Хален и Бахар образовались по городу, которые позднее станут округами торбов.

Но, помимо этого, конфликты происходили не только между союзами, но внутри них. Во время одного из таких вейтеры сделали свой ход. Крылатый народ накопил достаточно сил и отправился на Мозерам. Вейтерам удалось захватить озеро Пусат с окружающими его горами, а также расположенный в его центре остров Лаг. Они вернули свою Родину! Прямо на острове вейтеры основали город Элли, который стал пятым оплотом «Хэйминума» на Мозераме, а также единственным городом вейтеров за пределами Целисера.

Годы шли. Войны сменялись мирными днями и так круг за кругом. Народы варились в общем плавильном котле и постепенно состав союзов начал меняться. В настоящее время народы Аларда так сильно смешались, что в «Хэйминум» вступили целые кланы и племена гилфоргов, соркисов и акисов, которые по тем или иным причинам находятся в опале у союза «Видеам». Так, клан гилфоргов Анатей, который отличается своей белоснежной шерстью, оказался под угрозой уничтожения, так как один из их представителей будучи ханом обзавелся множеством врагов. Когда он погиб его родственникам не оставалось ничего, кроме как покинуть Мозерам и перебраться на Целисер, поклявшись торбам в верности, взамен на возможность остаться на их землях. Многие соркисы, которые не согласны с политикой их правителей точно так же были вынуждены покинуть родной дом и просить пристанище у «Хэйминума». Торбы, вейтеры и бронты обычно не отказывают беженцам, так как им прекрасно известно, что враг твоего врага, твой друг.

Одна из крупнейших гражданских войн началась в 3209 году. Группа великих родов и племен торбов захотели узурпировать власть и начали войну, которая поставила под вопрос само существование союза «Хэйминум». Дело в том, что вначале сепаратисты думали, что у них получится быстро захватить власть, но недовольство народа знатью и вельможами оказалось сильнее. Появившийся в тот момент на политической сцене Эничен Канафен, король заслуживший свой титул в честной борьбе, поднял под свои знамена недовольных и дал отпор врагам. Вот только силы оказались не равны, но на стороне Эничена были полководческий талант и поддержка народа. Это позволило ему повернуть ситуацию в свою сторону. Но враги не собирались так просто сдаваться.

В 3210 году сепаратисты запросили помощь у союза «Видеам» и те с радостью ее оказали. В случае победы революционеров, торбы обязаны были покинуть союз «Хэйминум» и тем самым положить ему конец. Все думали, что Эничен быстро падет, но судьба решила иначе. Уставшие от зверств сепаратистов и вражеских войск обычные торбы подняли бунт и стали всеми силами помогать Эничену. Война стала делом каждого и не смотря на превосходящие силы, враги короны стали терпеть поражения одно за другим.

В 3212 году, спустя 2 года после вторжения, произошла последняя битва войны, которая положила конец вторжения и получила название «Чудо у Нолит». Эничен Канафен вписал свое имя в историю и стал героем всего союза «Хэйминум». После этого уставшие от войны союзы прекратили войны и плотно занялись развитием.

Правление Эничена все признают золотые временем «Хэйминума». Он сумел сделать столько, сколько не удавалось иным за всю жизнь. Вот только все хорошее не может длиться вечно.

3 октября 3245 года Эничен Канафен погиб смертью храбрых в битве при ущелье Драфер, защищая отход гражданских от сил «Видеам». Король погиб, но силы «Видеам» были вырезаны подчистую капитаном королевской гвардии Эгроном Аладоном, который подоспел на помощь, но было слишком поздно.

На момент описанных в книге событий торбы обезглавлены. Князь бронтов слишком старый и почти отошел от дел, правитель вейтеров ранен и исчез с политической арены. Вакуум власти накрыл весь союз «Хэйминум» и никто не знает к чему приведет эта ситуация…

P.S. С этого момента и далее посты на Пикабу будут выходить не каждый день, а раз в неделю. Дело в том, что дальнейшие истории будут относится уже к самим народам, а также политической и религиозной жизни Аларда. Не исключаю, что в скором времени данная страница вообще может уйти в режим спячки. Чтобы и дальше следить за моим творчеством предлагаю присоединиться к странице на дзене https://dzen.ru/alard . Там контент будет выходить 5 дней в неделю.

Еще больше зверей и различных удивительных существ из мира Аларда вы можете найти перейдя в профиль. Начать знакомство с огромным и неизведанным миром Аларда можно прочитав первую книгу "Алард. Тень хаоса" из цикла "Алард", которую вы найдете по ссылке: https://www.litres.ru/author/rey-bo/ или же: https://author.today/work/455547

Союз «Хэйминум» является одним из двух главных политических объединений, которые обладают наибольшей властью на Аларде. С древнего языка «Хэйминум» означает величие и такое название дано не просто так. В настоящий момент именно этот союз обладает наибольшей силой и занимает верховное положение Аладра. Ему принадлежат обширные территории по всему миру, а их представительства есть даже на территории врага. Но чтобы понять, почему «Хэйминум» вообще появился, следует обратиться к истории.

Из-за катастрофы невиданных масштабов горы Терфин обвалились, образовав ущелье Драфер и открыв торбам путь на юг, что позднее стало именоваться «Великим исходом». Именно с этого моменты народы Аларды ведут свое летоисчисление. Северные гиганты хлынули на плодородные земли лугов Рамадон, где встретили живших тут долгие годы бронты. Без сомнения вначале происходили стычки. Для четырехметровых гигантов крошечные, редко превышающие один метр в высоту речные жители казались легкой добычей, но жестоко просчитались. Сила бронтов поразила торбов и заставила оба народа смотреть друг на друга, как на равных. Между двумя народами зародились взаимоотношения, основанные на помощи и выгодном обмене знаниями и товарами. Но несмотря на это до появления настоящего союза было еще далеко.

Долгие годы запертые на севере, среди лишений и опасности, торбы продолжали путешествовать и основывать поселения, что в дальнейшем дало им неоспоримое преимущество перед другими народами Аларда. Города появлялись не только на Целисере, но и на Мозераме, Синальских острова, архипелаге Дифеа и даже на островах Хален и Бахар. Торбы обменивались знаниями с бронтами, гилфоргами, акисами, соркисами и вейтерами, двигая науку вперед с невероятной скоростью. От такого обмена выигрывали и остальные расы, что во многом и сыграло роль в образовании союза «Видеам». Но до этого момента, как и до образования «Хэйминум» еще должно пройти много времени.

Прошла почти тысяча лет, прежде чем в 1334 году между бронтами и торбами был заключен официальный союз, который стал прародителем союза «Хэйминум». На этот шаг народы Целисера толкнула нужда. Дело в том, что с Мозерама шли нескончаемые потоки беженцев и переселенцев, которые образовывались из-за войны между вейтерами и гилфоргами с соркисами. Жертвами этих конфликтов становились в том числе и торбы с бронтами, предки которых перебрались на Мозерам в давние годы. Появление чужаков порождало стычки и нарушение законов, что приводило к хаосу. В те времена еще не было точных границ, общих законов и какого-либо понятия государства. Из-за этого преступники совершали преступление на территории торбов, после чего убегали к бронтам, где у северных гигантов не было права и возможности наказать врага, а если же они это делали, то порождали конфликт уже с речным народом. Точно такие же ситуации происходили и в обратную сторону, что только добавляло беспорядков и хаоса в ситуацию. Необходимо было принимать решение и срочно, пока проблема не стала неразрешимой.

В 1334 году от Великого исхода торбы и бронты заключили официальный союз, который и стал прообразом «Хэйминума». Территории, контролируемые каждым из народов, оставались под их юрисдикцией, но на них распространялись общие законы. Торбы и бронты обязывались прийти на помощь каждой из сторон в случае конфликта с врагом, появились совместные политические институты, которые отвечали за разрешение конфликтов и за принятие важных решений. В общем началась плотная интеграция между двумя расами. Но даже несмотря на это, каждый народ обладал значительной автономностью в принятии решений по поводу своего развития, что даже сыграло союзу на руку. Дело в том, что бронты в основной своей массе не импульсивны и не склонны к необдуманным поступкам, что очень сильно сковывает их в принятии решений. Из-за этого речной народ почти не производил экспансию за пределы родных мест. Без сомнения, их представители в итоге живут по всему Аларду, но поселений бронтов за пределами Целисера так и не появилось. Тем временем торбы, который долгие годы жили в лишениях крайнего северы было голодны до всего нового. Именно они повинны в великом обмене народов и в их миграции, которая породила два великих союза. Северные великаны основывали поселения всюду, где появлялись и некоторым из них повезло трансформироваться в города. Некоторые, из которых и по сей день служат важными точками на карте, с помощью которых торбы влияют и контролируют на целые области и народы.

Тем временем на Мозераме у вейтеров дела шли все хуже. С самого своего появления небесный народ и гилфорги вели бесконечную войну, которая шла с переменным успехом для обоих народов. Но даже несмотря на это вейтеры не прекращали развиваться и их поселения расположились от крайнего севера, до гор Сахдер на юге. Все изменилось, когда гилфорги и соркисы заключили союз, который позднее превратится в «Видеам». Чаша весов качнулась в сторону степных воинов и для вейтеров начался конец. Постепенно их города уничтожались, и зона контроля сужалась. Все дошло до того, что под контролем вейтеров остались только озеро Пусат с окружающими его горами, а также расположенный в его центре остров Лаг. Особая грусть и тоска заключалась в том, что именно отсюда и начали свой пусть вейтеры. Именно их родной дом оказался последней цитаделью, которая готова была стать и их братской могилой. Не смотря на свою защищенность и замечательное для обороны месторасположение у небесного народа уже не было шансов. Рано или поздно гилфорги и соркисы сумеют преодолеть оборону и тогда вейтерам конец. Но даже несмотря на это, еды для всех собравшихся представителей небесного народа в горах и озере было недостаточно, а вылазки за их пределы каждый раз заканчивались множеством смертей. Вейтеры понимали все это и готовились дать врагам последний бой, уничтожив как можно больше жизней, но удача наконец повернулась к ним лицом.

Торбы и бронты прекрасно видели, что происходит, но не спешили вмешиваться. Их не связывали союзнические отношения ни с одной из сторон. Они просто наблюдали и ждали, что получится в итоге. Но в один момент все изменилось. Кто-то считает, что торбам просто стало жалко вейтеров, другие говорят, что они захотели захватить крылатый народ, третьи, что северные гиганты уже тогда знали, что им придется воевать против гилфоргов и соркисов, и таким образом хотели заполучить себе важного союзника, но факт остается фактом. Северные гиганты потребовали, чтобы остатки вейтеров выпустили с острова и позволили им беспрепятственно покинуть Мозерам. Крылатый народ был поражен. Многие не хотели покидать родные места, но в итоге здравый смысл победил. Вейтеры согласились. Для многих показалось странным, что соркисы и гилфорги согласились легко, но у этого решения были свои причины. Дело в том, что они тоже понесли огромные потери и вступление в войну с торбами и бронтами не сулило для них ничем хорошим. Мудрые правители знают, что иногда лучше отступить, особенно когда ты и так победил.

P.S. С этого момента и далее посты на Пикабу будут выходить не каждый день, а раз в неделю. Дело в том, что дальнейшие истории будут относится уже к самим народам, а также политической и религиозной жизни Аларда. Не исключаю, что в скором времени данная страница вообще может уйти в режим спячки. Чтобы и дальше следить за моим творчеством предлагаю присоединиться к странице на дзене https://dzen.ru/alard . Там контент будет выходить 5 дней в неделю.

Еще больше зверей и различных удивительных существ из мира Аларда вы можете найти перейдя в профиль. Начать знакомство с огромным и неизведанным миром Аларда можно прочитав первую книгу "Алард. Тень хаоса" из цикла "Алард", которую вы найдете по ссылке: https://www.litres.ru/author/rey-bo/ или же: https://author.today/work/455547

Как говорят луолу вымерли очень давно. Последние встречи с ними были еще до обрушения гор и создания ущелья Драфер. Обитали луолу в пустошах Борра, а точнее под ними. В длину эти милые создания достигали 10 метров, а высоту в плечах доходили до 3. Луолу были одиночными зверьми, которые придерживались сугубо мясной диеты. А еще они очень хорошо определяли места скопления живых существ и могли ночью вылезти прямо посреди деревни. Именно это и стало причиной, по которой среди торбов эти существа имели отвратительную репутацию. И возможно поэтому они и вымерли.

По полу луолу было легко различать, так как у самцов на кончике морды рог огромный, 2-х метровых рог, с помощью которого они боролись за самок. Жили они в вырытых ими норах, а также в пещерах. Некоторые путники до сих пор проваливаются в проходы, которые остались со времен жизни этих существ. Но стоит заметить, что осталось их очень и очень мало.

По предания торбов луолу никогда не было много, но даже не смотря на свою небольшую численность эти создания умудрялись создавать огромное количество проблем. Они постоянно совершали набеги на поселения торбов и забирали под землю одного или двух северных великанов. Это продолжалось ровно до тех пор, пока торбы не начали объединяться в крупные союзы, а племенной строй начал отходить в сторону. Из-за того, что им больше не нужно было беспокоиться, что на них нападет сосед, северные великаны смогли высвободить силы на борьбу с давним врагом. Началось планомерное истребление луолу. В их туннелях разводили костры, наполняя их дымом. Туда отправляли вооруженные отряды. Торбы даже перенаправляли ручьи и реки, затапливая норы луолу. И стоит сказать, что эти действия принесли плоды. Нападения на поселения торбов прекратились.

Перед ними не стояла цель полностью истребить луолу, а только убрать их с территории, где они представляли прямую угрозу жизни торбов. Вот только дело пошло несколько иначе. Видимо оставшейся части луолу было недостаточно для нормального воспроизведения популяции и вскоре о них вообще перестали поступать какие-либо сведения. Торбам стало интересно, и они отправили множество отрядов в туннели луолу, но никого там не нашли. После этого луолу официально были признаны вымершими. Память об этих существах сохранилась в виде скелетов, которые хранятся в музеях и в частных коллекциях многих древних родов, члены которых принимали непосредственное участие в их истребление. Удивительно, но до сих пор иногда приходят данные о встречи с луолу. Вот только все они происходят в горах Терфин. К тому же все группы, отправленные на поиски луолу вернулись ни с чем. Большинство ученых считают, что путники просто перепутали луолу с цайборами, которые имеют определенное сходство с вымершим зверем. А у страха как известно глаза велики.

P.S. С этого момента и далее посты на Пикабу будут выходить не каждый день, а раз в неделю. Дело в том, что дальнейшие истории будут относится уже к самим народам, а также политической и религиозной жизни Аларда. Не исключаю, что в скором времени данная страница вообще может уйти в режим спячки. Чтобы и дальше следить за моим творчеством предлагаю присоединиться к странице на дзене https://dzen.ru/alard . Там контент будет выходить 5 дней в неделю.

Еще больше зверей и различных удивительных существ из мира Аларда вы можете найти перейдя в профиль. Начать знакомство с огромным и неизведанным миром Аларда можно прочитав первую книгу "Алард. Тень хаоса" из цикла "Алард", которую вы найдете по ссылке: https://www.litres.ru/author/rey-bo/ или же: https://author.today/work/455547

Глава 3.2

Царь Ставрии Клим XXVI по прозвищу Царь-Колесо видел избиение, сожжение и гибель ройского флота с палубы удирающей в Ставроссу собственной яхты. Он хотел показать сыну, своему единственному наследнику грозную славу их варваросской силы, а теперь закрывал ладонью его мокрые от слез глаза и между пальцев жгло от его детского горького взгляда на позор и ужас панцарства.

Спустя несколько часов царь сидел у дальней стены Зелёного зала своего дворца и устало смотрел на плотную, неподвижную толпу столичных генералов и маршалов. Они стояли над картами, как над операционным столом с пациентом, который только что умер и унёс собой какую-то важную для всех тайну. Тихо, слышно только, как тлеют папиросы и тикают хором сверенные часы командиров.

Флот потерян, все шесть линкоров, двадцать два миноносца и сорок один корабль поддержки — погибли. Только несколько быстроходных катеров спаслись на мелководье Детского Моря. Остальной флот вместе с экипажами, а также бастионы Церрерских островов со своими гарнизонами, а также без счёта морских зевак были сожжены и погибли в коротком бою, длившемся двадцать семь минут.

После Погрома, как позже прозвали то избиение в Устье Дунавы, Соло разделились — один из пяти саркофагов, часть малых боевых и транспортных судов пошли на Понурту. Там Соло, не получив никакого урона, сожгли береговые батареи, без труда подавили рассеянное сопротивление, выжгли начисто несколько кварталов вокруг порта и беспрепятственно начали проводить высадку значительных сил пехоты, артиллерии, бронемашин и припасов.

Основная часть армады двинулась на Ставроссу. Единственным препятствием перед выходом на большую дунавскую воду были старинные бастионы бывшей столицы. Впрочем, как стало ясно, для Соло это никакое не препятствие. Самые современные и куда более мощные укрепления и батареи показали вчера свою несостоятельность перед противником. Оказалось, что у Варвароссы просто нет средств, способных поразить вражеские саркофаги. А значит, утром Соло минуют Узкую глотку и выйдут на большую воду Дунавы.

Для Варвароссы Дунава — не просто река, это как хребет для животного, в нём и опора, и кровь, и нервы. На дунавских берегах и притоках стоят все главные и богатейшие города империи. Если, а точнее, когда армада выйдет на простор главного русла, то будет подниматься вверх по течению и сжигать по пути все города, разрушит семь великих мостов, уничтожит Василиссу.

Придётся снимать войска Великого Простора, но тогда степные цари и горные королевы соберутся и нанесут удар с запада. И без того два последних года на Просторе неспокойно, появился новый вождь. Он подчинил себе народы северных притоков, равенских долин и захватил ключевую крепость Победим на притоке Покой. Великий Простор одолеет засечные линии или прорвёт степные валы, ордам захватчиков откроются незащищённые внутренние земли, что тогда спасёт Варвароссу? Тогда она погибнет так же, как её флот, только мучительнее и медленнее.

Генералы молчали. 6:30 утра. После Погрома армада снова двигалась медленно, будто переводя дух. Таким ходом в начале девятого часа она подойдёт к Ставроссе. Проходя мимо городов Малев и Муранга, Соло походя сожгли их. Жителей даже не успели эвакуировать. По всей видимости, в этих городах и Понурте погибли тысячи людей.

Известия о потере флота и гибели трёх городов вызвали панику в Ставроссе, жители бежали из города. Армия, подчиняясь растерянным приказам, занимала позиции по берегам, в восточных кварталах и бастионах, чтобы помешать возможной высадке десанта. Генералы спорили — одни говорили, что нужно отводить войска, чтобы уберечь их от бессмысленного истребления, другие отвечали, что не годится оставить славную столицу Ставрии без боя. Так или иначе, к утру, с приказами или без, большая часть сил всё же была отведена из города.

К утру Ставроса опустела и затихла. Солнце поднималось всё выше, вот уже и девятый час. Должны уже вовсю звенеть трамваи, сновать машины, из открытых окон петь приёмники; школьники, чиновники, торговцы, служащие, военные должны шагать по своим делам в прогулочном темпе небольшого старинного города. Вместо этого — тишина и безлюдье, как будто в пять утра. Ставрийского царя эта картина приводила в отчаяние, к горлу подступала обжигающая пустота. Отсюда, с верхнего крыла крепости, город и Ставрийский Рукав как на ладони. Ещё позавчера был такой праздник, прекрасные корабли уходили за победой… но вместо победы — дурной сон. На Ставросу ползёт легко одолевшая их флот чёрная армада. Вон они — гробы проклятые. Армада уже хорошо видна, перемахов пять до них — ползут, не торопятся.

Уже под утро после всех совещаний генералы убрались из дворца, забрав свои беспомощные карты и оставив забитые пепельницы, — да, Зелёный зал помнил и более славные вечера. Царь получил приказ отвести свою гвардию и взорвать орудия. Звучит серьёзно и драматично. Только вся его гвардия — это 28 отборных молодцов, отобранных по росту и приятной наружности. Мундиры цвета бирюзы, фуражки с золочёными кокардами, ленты длиною ниже колен и ослепительно чёрные сапоги с голенищами выше колен. Встречи, приёмы, сопровождения, парады, скрип портупей, рёв приветствий молодыми тенорами — вот что такое его гвардия.

Ещё его гвардия — это четыре часовые пушки, стреляющие дважды в день, в девять утра и в девять вечера. Их-то и нужно взорвать. Какая глупость. И ещё для усиления в распоряжении царя Драконобоица — звезда туристических открыток. Её тоже надо взорвать?

И крепость Ставрос уже давно забыла про свою давно минувшую геройскую молодость — последние лет сто это музей. Теперь на стенах крепости экскурсии и сувенирные лавки, а в казематах, помнящих признания и вопли испытуемых врагов берёзовой короны, детская комната с привидениями и музей восковых фигур.

Сам ставрийский царь был под стать и своей крепости, и своей гвардии — он был холен, наряден, высок, тучен и совершенно не воинственен. Все его предки — череда отчаянных рыкарских рубак в золочёных картинных рамах. Даже отец его — Ставр XXXVI, правивший в спокойное время, только что спал без мундира и характером был как обыкновенный роевой рыкарь — грубоватый, взрывной и чувствительный. Всю молодость свою он провёл на Великом Просторе, зрелость — на парадах и манёврах, а смерть настигла его в 35 лет — на очередных учениях его задавил броневик.

А вот наследник получился совсем гражданским человеком, сроду царевич не носил мундиров, только самые дорогие и удобные вещи свободного покроя. Балы, карнавалы, рулетка, карты, лучшие виды горючих вод, опера, еда, скачки, собаки, голуби, лошади и женщины — вот усечённый круг его обыденных увлечений. Обычно народ не жалует таких правителей, но этого добродушного балагура украшали удачливость и щедрость.

Любое затеянное им предприятие, даже самое, на первый взгляд, бестолковое — вроде строительства самого высокого в мире колеса обозрения, или разведения в затопленных областях долгого риса, или возрождение древних богатырских игр, со скачками и гвардейским многоборьем, — все, что могло скорее привести к убыткам и надрыву сил этого не самого богатого царства, приводило к большому успеху и выгоде. Игры привлекали народ со всей империи, долгий рис давал богатые урожаи, а весной цвёл солнечно-розовым цветом, и на всё это хорошо было глядеть с самого высокого в мире колеса обозрения.

Любимым же детищем Царя-колеса была церковь Трояна-Оправдателя, вон она парит на невысокой скале. Ещё в строительных лесах, ещё без куполов, в лёгкой резьбе, как в прозрачной одежде на белое тело. Внутри ещё до вчерашнего вечера расписывал стены его любимый художник Воробьев-Ангел. Снаружи церковь была как невеста, а внутри — темна, как баня по черному. Недописанные фрески со святыми матронами, апостолами бесстрашия и ястребиными ангелами глядели со стен удивительными тёмными ликами, написанными как будто сорок тысяч лет назад, хотя их краски ещё даже не высохли. Как же крепко получалось каяться под их взорами. А царь, к стыду своему, любил каяться.

Вместе с Воробьевым они задумывали ещё одну церковь. Она, наоборот, должна была быть снаружи чёрной, похожей на терем злой ведьмы, но внутри быть белой и расписанной самыми светлыми образами голубиных ангелов и василисковых невест. Там бы проводили венчания и отпевания добрых людей. Прекрасные, прекрасные планы, и неужели им не судьба сбыться из-за дурацкой войны?

Сегодня царь, конечно, не спал. Эвакуация, паника, бесполезный военный совет, бестолковый собачий ужин на ходу — всё это было тяжело его толстому порывистому телу и лёгкой голове. Перед тем как поехать из дворца в крепость, он забылся на несколько минут, и в полусне его будто распяло, он очнулся с острой болью в груди и тупым осознанием, что всё кончено. Наступает что-то жестокое, злое и необратимое, как тяжёлые увечья, как Звероворот. Счастливая невеста задела стол, золотое яйцо покатилось и вот-вот упадёт. Теперь всё изменится, всё станет намного хуже, и зачем тогда он, со всей своей страстью к бесполезной красоте и неполезному веселью?

Он показался себе таким ненужным. Как не нужен на свадьбе человек, убитый горем, как не нужен на похоронах человек, у которого большая радость, так и он не нужен в этом наступающем злом времени. Но такое осознание вызвало в нём не хандру и не бессилие, чего можно было бы ожидать от человека с таким мягким лицом, большими глазами и длинными ресницами — напротив, в нём вдруг заклокотала его жидкая рыкарская кровь и ярость закурлыкала в пухлом зобу.

То есть что это значит — взорвать, отступить и оставить свой город врагу? Нет. Он не будет бесполезен, он останется здесь, на верхнем крыле крепости. Сегодня он будет командовать “Огонь!”, пока его не разорвёт. У него есть наследник, царевич весь в деда, пусть он знает, что его отец не балагур, не колесо, не большое, толстое пятно в родовой галерее героев, а тоже герой, не хуже других. От этой идеи он очнулся, как от удара током. Еще вечером он отправил семью и двор из Ставроссы, а сам после военного совета должен был принять последний часовой залп в крепости, в девять утра, и сразу же после этого убраться к дьяволу вместе со своей гвардией. Но вместо этого он решил поступить несколько иначе…

Царь-Колесо примчался в крепость, забрался по пяти крутым лестницам на самый верх и, страдая от боли в натёртых ляжках, задыхаясь от волнения, срывающимся голосом проорал своим гвардейцам, что никуда он отсюда не уйдёт. И если с ним не останется хотя бы трое смелых, то он сам будет заряжать и стрелять по врагу, покуда его не разорвёт.

Капитан его гвардии, самый породистый красавец из всех, с завитыми пшеничными усами, так же, как и его царь, совсем не был похож на человека, готового скоро умереть, но от прозвучавшей, в общем-то, истерической речи он тоже пришёл в большое волнение и сумбурно и несколько многословно сообщил строю отборных красавцев, что если кому из них недостаёт примера царя для того, чтобы остаться, то он остаётся тоже. Несколько человек в строю помялась, но никому не хватило смелости уйти. Красивые всегда смелы.

Теперь царь боялся только одного: что подведут его нежные нервы, тренированные только азартом. Он криво улыбнулся, вспоминая, как жена, которой он больше не увидит, напоследок сухо поцеловала его и сказала, что повар поедет с ними в машине, так что, что бы там ни было, на обед у него будут яваньские рёбра под калиновым соусом. Хорошо же она о нём думает. Царь хохотнул. То-то будет у неё лицо, когда она узнает, что к обеду он сам зажарился, как яваньские рёбра. Через секунду он вспомнил макушку сына под своей ладонью и густо закашлял, чтобы не разрыдаться.

Уже второй раз за утро к нему подбежал Горянов — смотритель музея-крепости. Он снова затарахтел про то, что нужно приготовить Драконобоицу к выстрелу, мол, всё равно взрывать. Царь был удивлен, это же глупость какая-то, Драконоборца — это памятник, ей 400 лет, она в жизни не стреляла. Подошел капитан гвардии и сказал, что пушку разорвёт, если она стрельнет.

— Нет, не разорвёт, — крикнул смотритель. После чего они сцепились в споре. Царь оборвал их.

— Тихо!

Он сказал, что не нужно её трогать. Когда-нибудь город вернут, и, возможно, Драконобоица будет цела, и тогда она ещё порадует предков. Потомков. Позади него стоял открыточный киоск, каждая вторая открытка с Драконобоицей, самые дешёвые — по копейке, большие тиснёные — по две кроны. Царю не понравилась эта идея ещё и потому, что он и сам парадная фигура, его армия — это набор солдатиков-манекенщиков, артиллерия — часовые пушки, не хватало ещё погибнуть, сражаясь исторической достопримечательностью. Достаточно того, что его прижизненное прозвище — Царь-Колесо, так ещё прилипнет какое-нибудь обидное последнее имя — он стал сам перебирать в голове подходящие варианты: кукольный царь, щелкунчик…

С другой стороны, если подумать — попробовать стрельнуть из Драконоборцы по-своему красиво. Главное, что он не сбежал, никто не посмеет смеяться над ним. Да, потешная гвардия, да, музейная пушка, но настоящая-то армия ушла из города, а он нет…

Святые Духи, вот уже совсем близко армада. Царь чувствовал себя пугалом, набитым соломой, все внутри кололось, ноги держали слабо, в голове всё путалось — какие-то минуты, кажется, остается жить, а директор музея всё не отстаёт — ну хоть трёх бойцов ему, хоть двух, одному ему не справиться с подъёмным краном для заряжания. И всё просит, просит, и уж такой он маленький и невзрачный. Царь не любил находиться рядом с маленькими и некрасивыми людьми, ему было их сильно жалко, казалось, он ненароком обижает их своей царственной величественностью. Ему было уютно в окружении людей больших, красивых, ну или хотя бы очень талантливых. Царь капризно замахал рукой, чтобы от него отстали.

Тем временем первый саркофаг уже, как яд, вошёл в Узкую Глотку, за ним ещё три горбатых великанских палача и процессия броненосцев следом. Здесь на левом берегу начинались предместья Ставроссы. У царя не укладывалось в голове, что он наяву видит вражеские корабли на фоне этого до невидимости знакомого вида. Жестяные и черепичные крыши, телеграфные столбы, тополя, зернохранилище, его любимая церковь, старинный речной порт, и мимо них по-настоящему, не во сне, ползут эти твари, как надутые клещи, полные огня и мучительной смерти. Они всё ближе и ближе.

Начальник стражи здорово разошёлся и командовал часовой батареей, наводя орудия на головной саркофаг. Это что, все всерьез? Интересно, а если сейчас предложить всем убраться отсюда, то они успеют спастись и не погибнуть с минутки на минутку? Его красавцы-гвардейцы тоже мялись у пушек. Бедные мальчики хотят жить. Один только капитан стоит, как памятник. Дурак. Но что же делать? До чего же жуткие и мерзкие эти саркофаги. Сейчас без одной минуты девять, через минуту они выстрелят, и он прикажет всем бежать. Это же будет достаточным подвигом? Или, может быть, не обязательно стрелять, кажется, это вполне бесполезно.

Не успел царь уверится в своих трусливых намерениях, как первый саркофаг вдруг безо всякой причины дал залп из термитной мортиры. Небрежно, необязательно, походя, и вдруг любимая церковь царя, белая красавица, вспыхнула целиком с ног до головы, будто её окатили горящим мазутом.

Царь слабо вскрикнул и затих. Секунду он молчал, а потом, потеряв всякое самообладание, стал орать, орать, хрипеть, брызжа слюной и огромными слезами. Он самыми страшными проклятиями и грязными угрозами осыпал саркофаги, требовал немедленно открыть огонь, продырявить эти вонючие гробы и пустить их на дно.

Часовые пушки навострили свои комариные жальца на громадных чудищ и с курантной точностью дали залп. Пух, пух, пух-пух. Это привело лишь к тому, что первый саркофаг издал недовольное великанское бурчание и поворотил на крепость свою низколобую носовую башню.

Залп. Гудение. Шар огня закрыл от царя горячим, жёлтым пятном всю левую сторону мира и досыта напоил его кислым жаром. Царь захлебнулся.

Ещё выстрел. И каменные плиты крепости дрогнули у него под ногами, тяжёлая твёрдая сила грубо подняла его, царь почувствовал, что летит, как что-то хрустит за его спиной, разлетается в щепки и вихри видовых открыток, потом удар, тепло в затылке и приятное чувство, как будто он ломоть правильно приготовленного вишнёвого пирога, из которого на фарфор тарелки вытекает драгоценная рубиновая начинка.

Царь очнулся от удушливой пороховой гари и кашля, бережно ощупал тело, ожидая вляпаться дрожащими пальцами в кровь или плоть, но всё было сухо и будто бы цело. Только ощупав затылок, он почувствовал что-то липкое, к тому же он, кажется, ничего не слышал.

— Эй! — крикнул он и не услышал себя. Сглотнул, рыкнул, в ушах что-то стрельнуло, как будто окошко в голове приоткрылась, послышались глухие крики.

Царю в его несчастной, разбитой голове нарисовалась картина с растерзанными и обгоревшими гвардейцами, которых он погубил ради собственной глупой гордости. Ничего, ещё секунда, ещё один выстрел, всё зальётся жаром, и он, немножко покорчившись, отдаст богу душу. Сейчас, вот-вот. Но ничего не происходило, только крики становились громче, к ним присоединялись новые вопли. Вместе с рёвом саркофага они склеивались в гнетущий сумасшедший вой, а потом в какой-то человеческий лай. Но какого дьявола там творится? Сумасшедший дом! Царь раздражённо заворочался, как жук на спине, кое-как поднялся на карачки, подполз к парапету и выглянул через край.

Внизу на батарейном плече несколько гвардейцев лежали раненые, остальные орали и прыгали, как дикие обезьяны. Впереди, поперек Узкой Глотки, стоял первый саркофаг, ближний к удивлённому зрителю. Бок его был разворочен, за раскуроченной броней полыхало пламя, густой, как резина, дым чёрным уродом выбирался наружу. То там, то здесь на верхней палубе шипящие столбы пламени выбивали люки и куски обшивки и запускали их высоко-высоко в синее небо.

Что-то чудовищное творилось внутри, в проклятом корабле. Он весь гудел и трясся, будто живой, подыхающий зверь, в брюхо которому выстрелили зажигательной ракетой. “Драконабоица!” — крикнуло сердце. Царь повернулся, ожидая увидеть пушку разрушенной, но орудие было цело. От выстрела с неё только слетела вся накладная резьба, её осколками убило директора музея, но даже мёртвый он замер в ликующей позе.

В корму первому саркофагу шёл второй, с исполинским стоном он сбрасывал ход и отворачивал, стараясь избежать столкновения. Со скрежетом бортов он прошел мимо своего горящего товарища, вылез за пунктир серебристых буёв на фарватере и с тяжёлым резким ударом сел на мель.

Первый саркофаг горел огнём своих зажигательных зарядов, как гигантская фосфорная свеча, и не мог не поделиться своим теплом с товарищем. Его шипящее пламя перекинулось на второй саркофаг, и скоро оба полыхали одним синеватым огнём.

Жар доходил до царя мягким теплом и нежным ароматом горящего неприятеля. От этого зрелища невозможно было оторвать глаз, хотелось сесть тут же, в своё любимое кресло, греть пальцы на вытянутых руках и смотреть, смотреть. На верхней палубе и в бортах второго саркофага тоже выбило люки, из них вырвался дым, пар, и что-то, похожее на далёкий ликующий хохот.

— Жарко вам? Жарко? — заорал царь.

На воду стали сыпаться матросы в жёлтых комбинезонах, из кормовых отсеков спускались катера и шлюпки.

— Бей их!!! — орал царь, потрясая кулаками и жирным зобом. Тут-то часовые пушки оказались не бесполезны, их заряжали картечью и лупили по катерам и шлюпкам, разнося в щепки.

— Стоять, никто отсюда не уйдёт! Бей, бей! — орал царь, держась двумя руками за сердце.

Никогда и никто из тех, кто принимал участие в этом избиении, уже не был так счастлив, как в те минуты. Никто из них никогда в жизни больше не занимался таким хорошим, приятным и справедливым делом.

Тот день остался в истории под именем Гроболом. Драконоборца сделала ещё два выстрела. Добила второй саркофаг и не попала по третьему. Соло вовремя оценили обстановку, и два уцелевших саркофага смогли отступить. Вечером того же дня остатки вражеской армады вышли из Ставрийского Рукава и взяли курс на Понурту.

Главы книги https://author.today/reader/151994/1241589