«Рождественская сказка» – это милый и добрый спектакль для детей с участием белочек, зайчиков, снегурочки с Дедом Морозом и конечно, со злыми негодяями - волком, лисой и Бармалеем. Всё это произведение сдобрено хорошей музыкальной фонограммой, яркими красками декораций и костюмов героев. Незатейливый добрый сюжет с эпохальным хэпиендом.Сразу скажу, этот спектакль дети просто обожали, визжа от игры актеров - те интерактивно взаимодействовали с детьми, подключая их к происходящему на сцене. Актеры тоже любили эту сказку, играя свои роли - они чувствовали, чуть ли не святое предначертание своей полезности этому миру… ну, и еще новогодние утренники были «чёсами» с экономической точки зрения. За две недели можно было обогатиться, как за три, а то и четыре, месяца работы.
Но в театре были люди, которых пробивала нервенная дрожь, когда по репертуару, подходило время этой сказки. Это были монтировщики сцен.Из всех спектаклей, что разыгрывали в нашем театре, именно «Рождественская сказка» имела тонны и тонны декораций, которые надо было еще вынести из склада и выставить на сцене, по схематичной раскладке режиссера.
Мне было девятнадцать лет, как говориться неоперённый ещё мальчишка, на всё смотрел с открытым ртом и наивными глазами. По совету друга, он тут уже работал почти два года, устроился монтажником сцены. А почему бы нет? Романтика работы и веселый нрав персонала, очень затягивали мою любопытную душу, глядишь – может еще актером стану… мало ли. Да, зарплата маленькая и иногда тянут с её выдачей, и что? Для бывшего студента – это такая мелочь…
После завершения вечернего спектакля, «Ревизор» вроде шёл, к нам в «монтажную» зашёл старший машинист Вовчик, ну это как бригадир для нас, монтажников. Он знал все спектакли, идущие в нашем театре, всю выкладку декораций в миллиметрах, в некотором роде, вундеркинд. Имел феноменальную память, он даже речи актеров наизусть помнил, и не раз помогал запутавшемуся молодому «Ромео», забывшему слова. Почти двадцать лет стажа на поприще монтажа спектаклей, для меня почти немыслимый временной отрезок - это всё моё существование от момента появления и до этого дня, елки палки…
— Молодцы парни! Классно отработали! – похвалил нас Вова, по исходящему перегару, мы поняли, что и он неплохо провёл время в «звукооператорской» с Яшей, пока шёл спектакль. «Ревизор» сегодня по настоянию Вовчика, мы вели вдвоем с Сашкой – это тот друг, который и позвал на работу сюда.
Мы многозначительно переглянулись, от нашего бригадира шёл устойчивый запашок.
— Ну да ладно… завтра с утра «Зайку» начинаем прокатывать…
— Уууу! – недовольно прервал Сашек, Вована. Конечно, он ведь ветеран, почти два года отработал на этом поприще и знал, что это за «Зайка»… для меня, лично, это просто было ушастое создание.
— Саня! Ну что ты сразу «ууу»… — передразнил Вовка моего друга, его густая, клочкастая борода смешно растопырилась. Я заворожено смотрел на бригадира. — Да, тяжело, а куда деваться… двойную ставку обещала Инеска (наша режиссерша, Инеска - только для Вовы, а для нас - Инесса Степановна). Еще я выбил для вас двухдневные командировочные, прям завтра, после спектакля и получите, если останетесь на ночной монтаж…
— Я - согласен! – не задумываясь, выпалил я и плотоядно улыбнулся. Возможность получить наличность завтра же, меня возбудило. Новый год только прошёл, а мои финансы уже пели романсы, фальцетом…
— Ден, ну ты чё! – расстроился Сашка и обречённо вздохнул, – ладно, Вован, мы останемся... но к командировочным, еще два блока «ЛМ» от Инессы Степановны!
—Эх, Саша, Саша! – осуждающе покачал головой, Вован, – совести нет у вас… ладно, пять минут…
После этих слов Вова удалился из нашей каморки, закрыв за собой дверь и оставив после себя сивушный шлейф в воздухе.
— Что за «Зайка» то? – спросил я Сашку, после того как бригадир удалился.
— Это детский спектакль, «Рождественская сказка» — ответил Саня.
— А чё такой ажиотаж с ним? Ну, сказка, так сказка…
— Это просто жесть, а не спектакль, там такой геморрой с его установкой… а ты так сразу соглашаешься… можно было накрутить и на тройные командировочные.
— Сань, но я же не знал…
— Теперь уж чё говорить… полночи будем сегодня батрачить, ещё этого «Ревизора» сносить, нафиг…
Переодевшись обратно, в рабочую одежду, мы пошли на сцену разбирать «Ревизора», в зрительном зале уборщицы убирали между сиденьями и драили пол. Между работницами уборочной службы шёл профессиональный спор по поводу сегодняшнего состояния заслуженного и народного актера, задействованного в вечернем спектакле. Одна уверяла, что он был в «хламину», другая отстаивала его трезвость.
— Парни, всё окей! – появился из кулис Вован, улыбка была как у чеширского кота, – я договорился, правда, в буфете сигареты кончились, но выпросил взамен ящик пива!
— Нормалёк! – обрадовался я, халявский пенный напиток тоже был в кайф.
— Но только сначала выставляем «Зайку»! – конечно, сам-то уже поддал с Яшей…
Терпения нам хватило на половину установки, и уже около полночи, мы все же приговорили по одной бутылки, инициатором был сам бригадир, его начинало подтряссывать. Работа пошла веселей. Через пятнадцать минут, Вован сбегал в нашу коморку и из своих заначек вытащил бутылку «беленькой», в довесок. В ход пошёл «ёрш», и я в эту ночь впервые попробовал сей коктейль. Ближе к часу ночи, мы уже порхали по сцене, выставляя последние части декораций и нагружая противовесы на висячие штанги. Пиво, в соединении с водкой, шло хорошо, мне нравилось, а в какой-то момент, я даже почувствовал любовь ко всем. Эйфория была полнейшей.Режиссеры, актеры, костюмеры, администраторы… даже уборщицы – всех я обожал.
«Рождественскую сказку» мы выставили, пиво с водкой кончилось, заплетающиеся истории Вована завязались в узел, и мы побрели в свою коморку спать. В десять утра начинался детский утренник, и к этому времени надо было очухаться. Вована мы оставили в «предбаннике» на актерском диване, дополнительные посиделки с Яшей скосили нашего бригадира. На топчанах мы быстро заснули, изредка просыпаясь, чтобы справить малую нужду.
****
Разбудил нас грохот, кто-то за дверью проявлял сильнейшее нетерпение…
— Вова! Вова, мать твою, открывай! – это была ассистент режиссера, Аллочка, этот голосок нельзя было спутать. С гудящими головами мы вскочили с пригретых спальников, настенные часы показывали восемь тридцать утра, до спектакля оставалось полтора часа.
— А Вовы здесь нет! – просипел Сашёк, открывая дверь Аллочке.
— Как нет? – она бесцеремонно вошла в нашу слесарку профессионально зыркая по сторонам. Учуяв запах, Аллочка пренебрежительно замахала ладошкой перед своим носиком. — Мальчики, вы оборзели! Когда только успеваете? Через полтора часа спектакль, а сцена еще не готова!
— Вроде всё поставили… — неуверенно пробормотал Алехандро, почёсывая трехдневную щетину. — Аллочка, волну не гони, исправим.
— Ну, ну, идите, исправляйте! Чтоб через полчаса было готово… И Вову найдите мне! – с этими словами Аллочка удалилась с нашего бунгало.
— Ну чё, Динь, пойдем что-ли, глянем? – это уже ко мне обратился Сашек, немного пошатываясь.
Я согласно кивнул, говорить не хотелось, чувствовал себя очень уж гнусно, а от ночной эйфории и следа не осталось. Порыскав под кроватью в поисках второй кроссовки и не найдя её, я, печально вздохнув, пошёл на выход, вслед за другом. На сцене распевались актеры. Мы, покачивая свои телеса, прошли на сцену, всматриваясь в декорации. По мне, так все нормально было, вся надежда была на опытного Сашку. Меня больше занимал вопрос, куда девался Вован… на диване его не было.
— Денис! Модно выглядишь! – кивая на мои ноги и улыбаясь, похвалил меня Нагасев, то бишь сегодняшний Бармалей, один из распевавшихся актеров.
— Андрей Васильевич, доброе утро… — пробормотал я, рассеянно бросив взгляд на свой единственный кроссовок.
— Авансцена! Ден, мы ковер не прибили на авансцене! – сообразил Александр, показывая рукой.
В течение получаса мы вытащили затхлый ковер, по сценарию – снежное поле, и, натянув его на авансцене, прибили. Такие молодцы, и без Вовы справились, он, кстати, так и не появился.
— Ну, где этот… блять… нехороший человек.. Владимир Николаевич? – ворвалась как фурия, на сцену, Аллочка. Я и не знал даже отчество Вовчика…
— Да хер его знает, последний раз на диване спал…. – повёл плечами Сашка.
— Горим! Ой, горим… Ты! – указала на меня рукой Аллочка., – ты будешь снеговиком!
— Каким снеговиком? – от страха низ живота скрутило, – почему я?
— Обычным, белым снеговиком! Вова им был всегда, но раз мы его потеряли, будешь ты!
— Но я не…
— Да не бойся Денис, просто пару раз выйдешь на сцену, один раз корзину со снежками вытряхнешь детям, а второй раз - белочку на санях выкатишь… делов то…
— Пусть вон, Сашка будет снеговиком… — попытался по-дружески перевести «стрелку».
— У него своей работы до кучи… на штангах он работает! – за спиной Аллочки, Сашка показал язык.
Ну ладно, снеговичок, так снеговичок, где наша не пропадала, тем более, сам же хотел быть лицедеем.
Актерский мандраш, вместе с похмельным синдромом, подтрясывал, когда на меня надевали этот гигантский костюм сюрреалистичного снеговика. Благо, гигантская голова скрывала моё испуганное лицо от зрителей.
Спектакль начался. За кулисами я себя чувствовал на равных с компанией зайчиков, белочек, волков и другой живности этого сказочного леса. Но вот от освещенной сцены и действ на ней, меня подташнивало. С минуты на минуту, подкрадывалось время моего первого дебюта. Ко мне подошла Аллочка и вручила большую корзину с паралоновыми снежками.
— Как только с правых кулис выйдет заяц с такими же снежками… — начала учить меня помощник режиссера, кивая головой в противоположную кулису. Там стоял заяц, с такой же корзиной,— ты, отсюда так же пойдешь на край авансцены и вытряхнешь содержимое корзины на первые ряды зрителей…. Потом сразу же обратно! Понял?
Я утвердительно кивнул, в принципе не так уж и сложно. Немного с напряжением, Аллочка меня оставила. Через пару минут, зайка мне махнул рукой с той стороны, и выпрыгнул на сцену.
— Сейчас детки нужна ваша помощь, вы же не хотите остаться без Нового Года?- спросил Заяц, вбегая на сцену.
— Нет!! – дружно выкрикнул детский хор зрителей. На негнущихся ногах, я вышел на авансцену. Передо мной сидел полный зал детей с горящими от азарта глазами.
— Тогда надо вооружиться снежками, друзья! И помочь Деду Морозу отвоевать Новый Год у Бармалея! – агитировал неутомимый заяц, ну прям Ленин с ушами.
— Да!!! – завыл зал в едином порыве.
Мы с зайцем стали вытряхивать из корзины «снаряды» в народ. С удивлением, я увидел летящий свой кроссовок в массы. Дети сорвались со своих мест, пытаясь урвать себе снежки. Я в шоке застыл на месте и в недоумении смотрел на лежащую одинокую обувь. Славу богу, ни в кого она не угодила… В прострации, я взял себя в руки, и медленно повернулся к кулисам. Там Аллочка обхватила руками за голову и мимикой что-то мне шептала. Увидев, что я зашевелился, она знаками стала меня подзывать. Кое-как, на негнущихся ногах, я добрался до спасательной завесы.
— Денис, чуть до инфаркта ты нас не довёл… — выдохнула Аллочка, хватая меня за рукав, – ты как?
— Фууу! – только и выдохнул я, мой кроссовок в полете никто не заметил, иначе бы реагировали тут по-другому.
— С дебютом, Дениска! Бывает!– хлопнул меня по плечу злой Бармалей и, подмигнув, рванул на сцену под «вражеский огонь». – Ой, Больно!.. Как больно!..
В зале стоял гул негодования и детский ор. Зрители весело визжали от происходящего на сцене. Я даже сам непроизвольно заулыбался, можно сказать, почти удачно прошёл мой первый выход на сцену.
Злого негодяя Нагасёва, дети с воодушевлением закидали снежками, и в какой-то момент, Бармалей, очень уж громко и реалистично вскрикнул от боли… зло было побеждено. Ко мне подошёл «поверженный» Нагасёв, в руке был зажат мой кроссовок, а под глазом загорался фиолетовым цветом фингал…
— Идиот! – только и сказал Бармалей, кидая под ноги мою обувь.
— Спасибо! – виновато пролепетал я, ничего лучшего не придумав.Было очень стыдно, кому-то из добрых деток не досталось снежка, и он решил воспользоваться моей кроссовкой…
На сцене начались финальные сцены с песнями, подходило время для моего второго выхода. Аллочка подозвала меня и вручила в руки поводья от саней.
— Ну что Денис, второй твой выход настает! Сейчас снегурочка на санях будет петь песню, а ты будешь выкатывать их медленно,на середину сцены… справишься?
— Не знаю… — неуверенно залепетал я.
— Да справится дорогая, справится! – подошла снегурочка и водрузилась на сани, ответив за меня. – Только Денис резко не дергай, я не балерина, с равновесием у меня плоховато.
— Ну, пора! С богом! – дала мне «старт» Аллочка, махнув рукой.
Как бурлак, я потащил сани за поводья. На удивление, деревянная конструкция на колёсиках, пошла легко. За спиной снегурочка запела нежным голосом финальную песню. Вроде всё шло спокойно… до той поры, пока я не вытащил сани на середину и замер… Оказывается, сегодняшние несчастья не все ещё кончились…
Ровно по центру авансцены, из прибитого ковра, изнутри «снежного поля», начало проступать что-то живое и выбиваться наружу. Я в удивлении открыл рот, нутро подсказывало, что это было не по сценарию… тем более и снегурочка, прервала свою песню на полуслове. Зал замер…
С хрустом рвущей ткани, трухлявый ковер прорвался, и откинулась крышка люка театральной «ямы». Оттуда появилась взъерошенная голова Вовы. Густая борода, довольно таки, жутковато смотрелась на фоне сказочных декораций. Даже «страшный» Бармалей мерк на фоне этого "чуда"…
— Что нафиг, тут происходит?.. — прохрипел Вован, и дико вращающимися красными глазами, уставился в зал, а дети на него…
За кулисами замерли удивленные актеры с ассистентом режиссера, Сашка на «штангах» вытаращил свои «зенки», снегурочка забыла слова и только открывала рот как рыба, а я выронил поводья…
…И началась какофония детских испуганных криков, вперемешкус родительскими голосами. И только после этого до Вована дошло, что происходит, и он нырнул обратно в люк.
«Рождественская сказка» закончилась «феерично» в этот день, увы, мой дебют не оценили… и вообще, мы не получили обещанных командировочных, а в конце месяца еще и дернули премию на полтишок, как-то так. Вову лишили всей премии, и еще полгода он смирно ходил под увольнением.
Жаль, но театральный мир так и не пополнился моей личностью, всю охоту лицедейства перебила мне эта история…
