В 1931 году в Нижнем Тагиле к востоку от старой части города началось возведение Уральского вагоностроительного завода и жилого района при нем, который горожане окрестили Вагонкой.

Первостроители, как и везде в подобном случае, жили в бараках и землянках. Однако единичные каменные строения – своего рода символы будущей счастливой и комфортной жизни – все же появлялись.

Седьмым по счету каменным зданием и стала больница, построенная на пересечении проспекта Вагоностроителей (тогда Сталина) и улицы Орджоникидзе. Отсюда ее народное название – «седьмая каменная».

Постройка имеет распространенную в конструктивизме форму буквы Г с длинной частью, вытянутой вдоль тихой зеленой улицы Орджоникидзе, и короткой – вдоль оживленного главного проспекта района – Вагоностроителей.

Место соединения этих горизонтальных объемов оформлено эффектным закруглением, что также характерно для конструктивизма. Подобных скругленных углов или круглых (цилиндрической и полуцилиндрической формы) зданий немало и в Екатеринбурге – например, здание бывшей гостиницы Исеть, Дома печати, Дома контор и т.д. Но для Тагила это большая редкость.

Обычно такие округлые формы использовались градостроителями 1930-х для обрамления предполагаемых площадей. И в данном случае больница выходит своим закруглением на оживленный перекресток и открытое поле проспекта.

Мы не знаем, планировалась ли изначально здесь площадь, но в ходе последующей застройки (в 1950-е годы и позднее) действительно образовалось обширное пустое пространство, оформленное фасадами жилых домов и Машиностроительного техникума (ныне колледж) в стиле сталинского ампира, в котором высотный округлый объем больницы смотрится очень эффектно.

Закругление дополнительно акцентировано поясами открытых балконов. Здесь находится главный вход. Первый этаж всех фасадов отделен выступающим карнизом и оформлен рустом темно-красного цвета, что создает игру объемов и фактур и делает его своего рода пьедесталом для остального здания, которое таким образом как бы приподнимается над землей.

Блок вдоль улицы Орджоникидзе выше, чем блок вдоль проспекта, он завершается гладкой стеной – чем-то вроде аттика, который придает ему законченность. На проспект он выходит высоким вертикальным объемом торца, который немного выше основного. В нем расположена лестница – также типичный прием для конструктивизма. Там находится дополнительный вход и над ним – ряд окон, освещающих лестничный пролет и подчеркивающих вертикаль.

Блок вдоль проспекта имеет длинный открытый балкон вдоль всего второго этажа. Завершается он так же полосой гладкой стены, прорезанной небольшими квадратными чердачными окнами. Все части здания имеют разное количество этажей – четыре со стороны проспекта, пять со стороны улицы Орджоникидзе, и шесть – в угловой части. Это делает здание как бы сконструированным из нескольких частей, которые составляют сложную композицию.

Если посмотреть на здание сверху, можно увидеть в его плане сходство с молотом – чрезвычайно популярным в рабочем городе, да и в СССР в целом образом труда.

Здание больницы строилось во второй половине 1930-х, когда конструктивизм в СССР был официально осужден, и архитектура перестраивалась на стилистику классицизма. Поэтому в нем присутствуют переходные стилистические черты.

Например, здесь уже нет сплошного ленточного остекления – ровные ряды прямоугольных окон чередуются с простенками.

В интерьерах можно видеть колонны и лепнину. Наряду с длинными балконами, подчеркивающими горизонталь или закругление, использованы обычные небольшие прямоугольные балконы на одно или два окна, декорированные геометрическим орнаментом, характерным для стиля ар деко.

На фасаде вдоль улицы Орджоникидзе на уровне третьего и четвертого этажей присутствуют прямоугольные эркеры, которые составляют своеобразные вертикальные тяги и тем самым разбивают монотонность горизонтальных линий. Со стороны двора можно видеть и  трапециевидные эркеры. Окна имеют разный размер – это тоже придает фасадам сложный ритм и разнообразие. Плоские крыши здания – также характерная черта конструктивизма.

Со стороны улицы Орджоникидзе к зданию пристроен жилой дом в том же стиле. Квартиры в нем предназначались для медицинского персонала больницы. Это единственная часть ансамбля, которая находится в хорошем состоянии.

К сожалению, пока не удалось найти имя архитектора. Общий план застройки Вагонки (тогда Уралвагонстроя) разрабатывался в мастерской известного московского архитектора-конструктивиста М. Я Гинзбурга.

Гинзбург с помощниками работал в Нижнем Тагиле в начале 1930-х, в 1934 году уехал в Свердловск (эта группа делала проекты также для районов Красный Камень и Ключики в Н. Тагиле, для Свердловска и Каменска-Уральского). Однако в разработанном им плане не было больницы. Зато было здание гостиницы, проект которого и решено было переделать под больницу. Строительство продолжалось с 1936 по 1939 год. Кто именно из тагильских проектировщиков сделал окончательный вариант проекта, неизвестно.

Здание упоминается в исследовании екатеринбургского архитектуроведа Л. Н. Смирнова «Конструктивизм в памятниках архитектуры Свердловской области» (Екатеринбург, 2008), в работе нижнетагильских краеведов и искусствоведов «Нижний Тагил: на перекрестках веков» (Н. Тагил, 2002).

Об истории больницы написал статью краевед Д. Кужильный (Тагильские заброшки. «Седьмая каменная» – первая больница Вагонки. // АН «Между строк». 08.02.2022). В статье можно узнать об истории больницы, она снабжена фотографиями здания разных лет.

Сейчас больница варварски уничтожается. Как лечебное учреждение она перестала функционировать в 1990-е, однако долгое время охранялась, и разрушения были не так заметны. В 2025 году охрана, по-видимому, была снята, и теперь зданию стремительно приходит конец. К сожалению, оно не включено ни в какие реестры памятников, подлежащих охране, поэтому защитить его трудно.

Многие годы вагонские краеведы высказывали робкие надежды на создание экскурсионного маршрута по «Старой Вагонке», который включал бы в себя кварталы, выполненные по плану группы Гинзбурга: здания в прямоугольнике улиц Ильича – Орджоникидзе – Вагоностроителей – Правды, представляющие собой ансамбль соцгорода 1930–1950-х годов.

Там можно было бы провести цветную экскурсионную линию по аналогии с Красной линией в Екатеринбурге и Малахитовой линией в центре Н. Тагила.

Однако до сих пор идея так и остается нереализованной. И, если судить по состоянию лучшего из имеющихся на Вагонке архитектурных памятников, реализована не будет никогда.

Текст и фото Л.Е. Добрейцина. Фотографии сделаны 31 октября 2025 года

Дома - это язык, на котором с нами говорит город. И иногда внешний вид зданий говорит об ушедших эпохах больше, чем факты учебников. Сегодня мы увидим, как менялись эпохи на примере перестройки трёх зданий Петербурга.

«Город строится, что-то состарится, что-то оспорится» - цитата из классики.

Первая половина XX века была эпохой великих перемен. Особенно это заметно в нашей стране. Ещё более заметно в Петербурге, который за 10 лет с 1914 по 1924 сменил три имени: Санкт-Петербург - Петроград - Ленинград. Менялись и дома.

1. Спортинг-палас - ДК Промкооперации (ДК Ленсовета).

На карте: https://yandex.ru/maps/-/CHsIRByk

Братья Башкировы, заработавшие огромное состояние на мукомольном производстве в Самаре, искали способы приумножить капиталы. Решение было выбрано нетривиальное: они заказывают у знаменитого архитектора Сергея Гингера проект скейтинг-ринга. Катание на роликах тогда (шёл 1910 год) обретало всё большую популярность у богатой публики столицы Империи. Тем удивительнее, что, построенный на самом модном тогда Каменноостровском проспекте спортивный дворец, «не выстрелил».

После революции здание пришло в запустение. Апогеем этого стала «кошачья фабрика» в стенах бывшего Спортинг-паласа: беспризорники отлавливали бродячих котов, которых затем пускали на шкурки, а потом продавали.

Кстати, подписывайтесь на мой канал в Telegram: https://t.me/nbrzh

В 1930 году здание решают перестроить. Часть снести, а вот скейтинг-ринг сохранить, переделав в зрительный зал на 2200 человек. Такую сложную и нестандартную задачу доверили архитекторам Евгению Левинсону и Оскару Мунцу. И справились они блестяще. Помимо зала, дом культуры объединил под одной крышей кинотеатр, лекционные и танцевальные залы, библиотеку и другие многочисленные клубные помещения.

Кому-то эта мысль покажется крамольной, но вместо пусть и красивого, но довольно вторичного здания Спортинг-Паласа Левинсон и Мунц создали настоящий шедевр конструктивизма. И это при том, что в том виде, в каком они его задумывали, реализовать проект им, к сожалению, не дали.

2. Немецкая реформатская церковь - Дворец культуры работников связи.

На карте: https://yandex.ru/maps/-/CHsIRAyu

Немецкая реформаторская церковь была построена в 1862-1865 годах по проекту архитектора Герольда Боссе в стиле псевдоготики (также можно встретить версии о романо-готическом стиле). Важная архитектурная доминанта была высоко оценена, как обычными горожанами, так и профессионалами. В журнале «Зодчий» её называли одним лучших сооружений Петербурга, отмечая выдержанность, благородство, простоту и грациозность постройки.

Советские руководители Ленинграда так не считали, и в 1930-х её полностью перестроили. И если конструктивизм ДК Ленсовета из прошлого пункта это бесспорный шедевр, здесь уже возникают вопросы.

3. Церковь преподобного Алексия Человека Божия - Завод «Измеритель».

На карте: https://yandex.ru/maps/-/CHsIvQ-5

Отец архитектора Германа Гримма - Давид Гримм - был руководителем стройки реформаторской церкви из предыдущего пункта. И если отец был одним из создателей неорусского стиля в архитектуре, то сын стал мастером модерна, при этом смело вплетая в революционные модерновые решения черты традиционной русской архитектуры (присмотритесь к музею Суворова на Кирочной 43).

Церковь преподобного Алексия Человека Божия (1906 - 1911) - это уникальный пример православного храма, исполненного в модерне. Модерновых кирх в Ленобласти немало. А вот православных храмов в этом стиле на всю страну можно пересчитать по пальцам.

Но снова 1930-е. Очередное решение о перестройке. Однако наш список составлен не хаотичным образом. Первый пункт был перестройкой удачной. Второй - скорее, неудачной. Здесь же - вопрос невероятно сложный.

И сложен он из-за личности архитектора, на которого была возложена задача перестройки. Демьян Фомичёв - это настоящий self-made man. Родившись в маленькой деревне в Костромской губернии, он ушел во главе бригады плотников односельчан в Петербург, где окончил школу, которая готовила техников-архитекторов. А впоследствие поступит и в Высшее художественное училище при Императорской Академии художеств.

До революции он будет много строить в Петербурге, в основном в главном стиле той эпохи - модерн. А когда эпоха сменится, сумеет перестроиться сам.

Было ли ему в радость, перестраивать уникальную церковь? Думается, нет. Но и возможности отказаться тоже не было. Всё, что он мог сделать, - выполнить задачу так, чтобы у принимающих не возникло ни вопросов, ни претензий, но при этом сохранить всё, что возможно сохранить. И Демьян Галактионович справился.

А здесь можно увидеть Топ самых высоких исторических зданий Петербурга!

Подписывайтесь на мой канал в Telegram: https://t.me/nbrzh

Архитекторы молодого советского государства хотели не просто строить — они стремились создать новые пространства. Их приоритетом был советский быт в его максимальном воплощении: свобода духа для новых свершений и свобода тела от бытовой рутины. Конструктивизм — это не просто стиль, это манифест. Он появился в 1920-х годах как ответ на запросы нового общества. Архитекторы-конструктивисты считали, что здания должны быть функциональными, как станок, и доступными, как хлеб. Никаких излишеств, только чистые линии, геометрические формы и общественные пространства. 

Конструктивистские решения проникли даже в повседневную жизнь. Рабочие халаты с удобными карманами, женские лёгкие платья и костюмы на каждый день — всё это было создано такими людьми, как Вера Мухина, автор знаменитых «Рабочего и колхозницы».

По замыслу конструктивистов, молодые и заряженные на свершения рабочие должны были жить в комфортных домах с отоплением и водоснабжением, но при этом не зависеть от быта. План городской застройки включал в себя производственные мощности, жилые кварталы и общественные места: душевые, бани, прачечные. По пути с фабрики рабочие могли зайти в библиотеку, читальню или дом культуры. Питание должно было осуществляться в фабриках-кухнях, где обеспечивались полноценные завтраки, обеды и ужины. Свободные пространства в домах давали возможность жителям общаться, устраивать чтения и заниматься саморазвитием. Быт брало на себя государство, а задача рабочего заключалась в том, чтобы расти духовно, интеллектуально и физически. 

В Ленинграде конструктивизм получил особое название — «ленинградский авангард». Это был стиль, который стремился объединить искусство и жизнь. Ленинградский авангард стал поэтическим воплощением конструктивизма, вобрав в себя как трепетное отношение к функциональности, так и культурное наследие северной столицы. Сегодня здания ленинградского авангарда — это не просто памятники архитектуры, а напоминания о времени, когда архитекторы мечтали изменить мир. Они верили, что с помощью бетона и стекла можно создать новое общество — общество равенства и справедливости. 

Фабрики-кухни стали одной из визитных карточек конструктивизма. Они были не просто столовыми, а настоящими социальными центрами, где рабочие могли не только поесть, но и пообщаться, отдохнуть и даже поучиться. 

Фабрика-кухня Северной верфи: история в деталях

Здание фабрики-кухни на Северной верфи — это типичный представитель конструктивизма. Оно было построено в 1934–1935 годах, и, хотя имя архитектора осталось неизвестным, его творение до сих пор радует глаз. 

К большому сожалению, война унесла огромное количество архивов, и в первую очередь пострадали современные документы. Поэтому многие инженерные решения, придуманные архитекторами-конструктивистами, остались в единственном экземпляре. Часто их идеи настолько инновационны и сложны, что современным инженерам не удаётся их восстановить или отреставрировать. Так были потеряны системы отопления внутри стен, придуманные для жилых домов архитектором Голубевым, смешанное печное отопление посредством использования чугунных лестниц и многое другое. 

Для судостроительного завода фабрика-кухня была не просто местом, где можно было перекусить между сменами. Это был настоящий социальный эксперимент, попытка создать идеальное общественное пространство, где каждый рабочий чувствовал бы себя частью большого коллектива. Здание, построенное в стиле конструктивизма, стало символом нового времени, когда архитектура служила не только эстетике, но и практическим целям. 

Внутри фабрики-кухни кипела жизнь: на первом этаже располагались цеха — овощной, мясной, рыбный, кондитерский, моечные для посуды и даже магазин полуфабрикатов. Всё было организовано так, чтобы процесс приготовления пищи был максимально эффективным. На втором этаже находились просторные обеденные залы, где рабочие могли насладиться горячим обедом, обсудить новости или просто отдохнуть после тяжелой смены. Это было место, где еда становилась не просто необходимостью, а частью коллективного опыта. 

Однако история фабрики-кухни на Северной верфи — это не только рассказ о мирной жизни. Во время Великой Отечественной войны здание, как и весь завод, оказалось на передовой. Северная верфь была стратегически важным объектом, и её территория подвергалась массированным бомбардировкам. Фабрика-кухня не избежала разрушений: её стены были повреждены, а в окнах даже установили пулемётные точки, превратив мирное здание в оборонительный рубеж. Это был странный симбиоз — место, где раньше готовили еду, теперь защищало жизни тех, кто её ест. 

После войны, в конце 1940-х годов, здание восстановили, но его функционал изменился. Фабрика-кухня стала многофункциональным центром: здесь разместились типография, клуб и торговые помещения. Она продолжала служить людям, но уже в новых, послевоенных условиях. 

В 1959 году здание пережило капитальный ремонт и надстройку. Архитекторы старались сохранить его первоначальный облик, но внутренняя планировка изменилась. В 1979 году появилась пристройка, а к 1980-м годам фабрика-кухня окончательно превратилась в музей и административный центр.  

Сегодня это здание — не просто памятник архитектуры, а живой организм, где история продолжает жить. На втором этаже располагается Музей истории завода, где можно узнать всё о судостроении и жизни рабочих. Здесь проходят экскурсии, встречи и мероприятия, которые помогают сохранить память о прошлом. Напротив музея находится Технический кабинет, где проводятся совещания и важные переговоры. А на первом этаже, как и много лет назад, продолжают работать обеденные залы, где заводчане могут перекусить и отдохнуть. Фабрика-кухня, несмотря на все изменения, остаётся местом, где пересекаются прошлое и настоящее.

Фабрики-кухни в России: от революции до наших дней

Фабрики-кухни, подобные этой, появились по всей стране как символ нового быта. В Москве, например, фабрика-кухня завода имени Лихачёва стала настоящим гигантом, способным накормить 12 тысяч человек в день. Идея была проста: освободить женщин от домашнего труда и дать им возможность работать наравне с мужчинами. Еда должна была стать общественной, а не частной. 

Однако не всё шло гладко. Многие фабрики-кухни столкнулись с проблемами: нехватка продуктов, низкое качество еды, длинные очереди. Тем не менее они стали важным шагом в развитии общественного питания и социальной инфраструктуры. 

Со временем фабрики-кухни начали терять свою актуальность. Появились новые формы общепита, а конструктивизм уступил место сталинскому ампиру. Многие здания были перестроены или снесены, но некоторые, как фабрика-кухня на Северной верфи, сохранились, став напоминанием о той эпохе. 

Фабрика-кухня на Северной верфи — это не просто здание, а символ эпохи. Она напоминает нам о времени, когда архитектура стремилась изменить жизнь людей, а еда была не просто необходимостью, а частью большого социального эксперимента. 

Сегодня, глядя на её стены, мы видим не только бетон и стекло, но и историю людей, которые верили, что мир можно сделать лучше. И, возможно, они были правы. 

Если вы вдруг окажетесь на Северной верфи, загляните в музей. Там вам не только расскажут о судостроении, но и, если будете себя хорошо вести, накормят котлетой в столовой. Ведь фабрика-кухня — это не только про архитектуру, но и про вкусную еду. 

Дмитрий Агальцов, тел.: +7 (812) 600-52-60 доб. 92-59

После согласования даты экскурсии с директором музея необходимо направить официальное письмо на имя директора завода на электронную почту d.agalcov@nordsy.spb.ru

П.С. для тех, кто на меня подписался. Честно статья не моя, но это из наших заводских запасов. Мне показалась она интересной. Как мог прокомментировал картинки.