Известный спор
Споры, споры, споры. Вечное противостояние сторонников плоской и круглой земли, напоминающее собою диспут двух бухгалтеров о том, на какой счет отнести расходы по покупке слона для нужд бани. Потресание перед лицом друг друга теоремами и гипотезами, высчитывание кривизны горизонта... надсаженные глотки от крика и стона... А ответ, как водится, витал в воздухе, причем в самом буквальном смысле, и стоил, в пересчете на багаж и сервисный сбор, каких-нибудь пятнадцать тысяч рублей.
Стоило подняться в салон самолета, пахнущий кожей, озоном и надеждой на бесплатный обед, сесть у иллюминатора, прилипнуть лбом к холодному стеклу, как все становилось ясно. Земля не круглая и не плоская. Она была устроена гораздо сложнее и с большей фантазией, подобно отчетности крупного треста. Она уходила во все стороны в бесконечность, демонстрируя полное пренебрежение к евклидовой геометрии.
Терялись в призрачной дымке отроги Сихоте-Алиня, Кавказских гор и Перуанских Альп, словно размытые акварелью штампы на служебных бумагах. Многомиллионные тонны воды в виде облаков образовывали воздушные океаны, моря и реки, которые перетекали из нашей реальности в соседнюю, не спрашивая разрешения у санитарно-эпидемиологической станции. Молекулы кислорода бесцеремонно улетучивались в космос через дыры озонового слоя, столь же загадочные и необходимые, как дыры в бюджете, и возвращались обратно в виде метеоритов, метеоров и прочего космического мусора, облагаемого, надо полагать, особым сбором.
И бесконечная земля не одинока. Над ней висела такая же земля, и под ней ютилась еще одна, но только чуть в другой реальности, подобно филиалам одного гигантского концерна «Земля и Ко». И где-то там, в параллельном салоне, на таком же засаленном кресле, летел не менее параллельный Василий Саяпин, служащий конторы «Млечный Путь», и наивно грезил о покорении космоса, как его тезка когда-то грезил о покорении Бухары.
Он видел себя уже не скромным техником-сметчиком, а грозным покорителем, в чьих жилах течет не кровь, а чистый этиловый спирт отваги. Ему грезились зеленые человечки, угнанные в рабство на картофельные поля колонии где-то в районе Альфа Центавра или Тау Кита, где он, Саяпин, в роли управляющего, будет вводить строгую отчетность и бороться с приписками урожая межзвездной картошки.
А в это самое время на одной из таких уже покоренных планет, в колонии «Луч Альфы», колонист Иван Сидоров, бывший мастер по ремонту пневмопочты, а ныне – полноправный хозяин Голубой долины, только что взял в плен целую туземную деревню, перепугав аборигенов не лазерным мечом, а угрожающим видом калькулятора. И вокруг него уже вились дети-полукровки, до невозможности похожие на него упрямым взглядом и умением чинить простейшие механизмы, но с четырьмя пальцами на каждой конечности и кожей цвета чернил господина Микояна.
И ближайшую, любимую жену свою, самую сметливую из туземок, он звал Маней, потому что ее родное имя Тачикилликапронтормиссарамчерсаккельсэй не только не выговариваемо для простого русского парня, ломом подпоясанного, но и никоим образом не умещалось в графу «Брачные узы» межпланетного паспорта.
Так и летели они все в бесконечности, каждый в своем самолете и в своей реальности, думая о своем: один – о кривизне, другой – о картошке, третий – о том, как бы списать на космическую пыль недостачу голубых бататов. И вселенная, эта великая канцелярия, равнодушно подшивала их судьбы в бесконечные папки, изредка роняя на поля звездных отчетов слезу в виде проливного дождя где-нибудь над Смоленском.
