В Эстонии год назад полностью запретили обучение на русском языке в детсадах и начальной школе (в будущем запретятполностью), а когда то же хотят сделать в Швеции с эстонцами так сразу возмутились. Интересно а черти с Пикабу которые пишут «В Эстонии хотят учить на эстонском? Вот ужас!» тут тоже возмутятся имперцам шовинистам эстонцам? Или это только русских касается?

https://www.interfax.ru/world/978143

https://lv.sputniknews.ru/20250627/estontsy-trebuyut-prava-u...

Во Второй мировой войне в составе войск СС (Waffen SS) нацистской Германии не было создано ни одной части, имевшей бы статус «польской». Некоторые авторы, преимущественно польские, ошибочно используют этот факт для утверждения: «Поляки в СС не служили». На самом деле это не соответствует действительности. Поляки, а, вернее, граждане Речи Посполитой не были редкостью в рядах преступного «черного ордена» нацистов. При чем речь идет не только об этнических немцах из Польши, так называемых "фольксдойче" (Volksdeutsche).

Не ставя под сомнение вклад Войска Польского (в особенности Народного, сражавшегося вместе с Красной Армией) в разгром гитлеровской Германии и мужество польских борцов-антифашистов, нельзя забывать и о многочисленных коллаборационистах - пособниках нацистов в этой стране.

Специфика гитлеровского оккупационного режима в Польше в 1939-44 гг., жестко разграничившая поляков и немцев по принципу «побежденные»-«победители», не создавала предпосылок для появления в собственно польской среде коллаборационизма, как политического явления (что, впрочем, не исключало наличия крайне широкого круга лиц, сотрудничавших с оккупантами ради "шкурных" интересов).
Однако нельзя сбрасывать со счетов тот факт, что предвоенная Польша являлась многонациональным государством (речь здесь идет не только о больших украинской, белорусской, еврейской и немецкой диаспорах), и межэтнические отношения в ней были далеки от идеальных. Наряду с поляками, в Речи Посполитой проживали такие самобытные славянские народы, как силезцы, мазуры, кашубы и гурали. Наиболее интересны в данном случае два последних, как в значительной степени осознающих свою этно-культурную и историческую самостоятельность. Именно на их поддержку сделали ставку власти "третьего рейха", проводя в покоренной Польше свою политику: «Разделяй и властвуй».

Итак, кашубы (самоназвание: Kaszеbi, нем.: Kschuben) это самобытная западнославянская народность, проживающая на северо-западе Польши, в Поморье, и ведущая род от древнеславянского племени поморян.

Кашубский язык родственен языку лужицких сорбов (самого крупного славянского меньшинства Германии), а также отчасти – чешскому и словацкому. Более 50% кашубов придерживаются католицизма, но велика и евангелическая община. По состоянию на 1939 г. на территории Польши, согласно германским данным, насчитывалось не менее 200 тыс. кашубов; официальная польская статистика приводила в три-четыре раза меньшую цифру. Исторически кашубы были тесно связаны с Германией, особенно с Ганзейскими городами, а ранее – и с Тевтонским орденом. Жизнь у моря делает этот народ отличными моряками и рыбаками, поэтому германские торговцы и мореплаватели охотно нанимали их на свои корабли. Польша же, у которой до Новейшего времени не было сколько-нибудь значительного флота, могла предложить свободолюбивым кашубам только панское ярмо.
Непростая ситуация сложилась и в предвоенной Польше, власти которой применяли метод «кнута и пряника», чтобы ассимилировать независимых поморских славян. Варшава всячески подавляла национальное самосознание кашубов и одновременно поощряла «записавшихся поляками». Несомненно, при этом активно полонизировалась, т.е. "ополячивалась" часть местной интеллигенции, особенно люди, желавшие получить доступ к государственным должностям и военной службе (значительная часть офицеров польских ВМС в 1939 г. были этническими кашубами). С другой стороны, активно действовала культурно-политическая организация Кашубско-Померанский союз («Матица Кашубская»), боровшаяся за сохранение этнической самобытности и гражданских прав кашубского населения и поддерживавшая тесные связи с диаспорами в Германии и Вольном городе Данциг. Сильно было среди кашубской молодежи «сокольское» национально-спортивное движение.

Значительная часть кашубов рассматривала Германию как более выгодный вариант подданства, чем Польшу, и потому приветствовала оккупацию 1939 г. Предоставив кашубам статус «граждан рейха», нацистское руководство рассчитывало на их последующую «естественную германизацию», однако на первых порах не препятствовало определенному кашубскому культурно-просветительскому подъему. В ответ некоторые прогермански настроенные кашубы спешили доказать свою верность новым хозяевам, вступая в различные нацистские политические и трудовые организации. Местная молодежь проходила службу в вермахте (особенно в кригсмарине) на общих основаниях (впрочем, процент "уклонистов" и "откосников" среди нее был очень высок, что вызывало сначала раздражение, а с началом гитлеровской агрессии против СССР и репрессии германских мобилизационных органов). В то же время уже в 2 сентября 1939 г. именно на территории Поморья гитлеровцами был создан первый в Польше «идеологический концлагерь» - «Штуттгоф» (Stutthof), в который были брошены, в частности, многие тысячи полонизированных и/или антифашистски настроенных кашубов.

Можно предположить, что с 1939 по 1941 гг. кое-кто из придерживавшихся нацистских взглядов молодых кашубов сумел попасть в ряды СС «в общем порядке» - как любые другие "подданные рейха". Однако первый зафиксированный призыв кашубских добровольцев в действовавшие на Восточном фронте полевые части «черного ордена» относится только к сентябрю 1941 г. Тогда в Данциге и Поморье был проведен целевой набор новобранцев «арийских национальностей» для подготовки пополнения изрядно потрепанной в России в составе группы армий «Север» элитной дивизии СС «Мертвая голова» (SS-Totenkopf-Division, впоследствии 3.SS-Panzer-Division Totenkopf). Согласно данным польского историка С.Мазуркевича, среди прошедших суровый отбор на призывном пункте «Данциг» кандидатов в эсэсовцы, были и «около 50 кашубских парней, в основном из числа студенчества» (Mazurkiewicz S. Antologia zdrady narodowej i polskiej kolaboracji 1939-1945. Krakow, 1999). Учитывая основательную подготовку молодого пополнения войск СС на этом этапе войны, оказаться на фронте они могли не раньше зимы 1941-42 гг., когда дивизия «Мертвая голова» была вовлечена в тяжелейшие бои на Ленинградском направлении в знаменитом Демянском котле. Вполне вероятно, что почти все кашубские "добровольцы" заслуженно нашли свою могилу в снегах России.

Впрочем, из воспоминаний жителей польской столицы, переживших Варшавское восстание и бои за город при освобождении польской столицы войсками Красной Армии в сентябре 1944 г., следует, что среди подразделений 3-й танковой дивизии СС «Мертвая голова», сражавшихся в варшавском предместье Прага, «были солдаты-кашубы, говорившие по-польски, но к людям они относились даже более безразлично и презрительно, чем немцы» (Ostrogowska E. Warszawskie Dzieci. Warszawa, 1974). Были ли это ожесточившиеся за годы кровавой и беспощадной войны на Восточном фронте новобранцы 1941 г., или этнические кашубы, пополнившие ряды дивизии позднее поодиночке или мелкими группами, остается только догадываться. Очевидно одно: в составе одного из самых элитных соединений войск СС выходцы из Польши были отмечены, как минимум, в 1941 и 1944 гг.

Другая дивизия СС, в которой воевала большая группа кашубских добровольцев, наоборот, относится к числу сформированных незадолго до падения "третьего рейха" в отчаянной попытке гитлеровцев задержать мощное наступление Красной Армии на Берлин. В январе 1945 г. до нескольких сот преимущественно 17-19-летних курсантов из кашубских областей польского Поморья, проходивших подготовку в тренировочных лагерях СС на территории Германии, влились в состав сформированной в городе Курмарк 32-й добровольческой гренадерской дивизии СС «30 января» (32. SS-Freiwilligen-Grenadier-Division «30. Januar»).
Дальнейший путь этого в значительной степени импровизированного соединения, пролегший через тяжелые бои на Одере и под Берлином, где оно фактически было ликвидировано советскими войсками как боевая единица, известен. Остатки дивизии предприняли кровопролитный прорыв на Запад, чтобы избежать советского плена, который после всех зверств, совершенных "черным орденом" на советской земле, сулил эсэсовцам только заслуженное возмездие. Очевидно, что молодые кашубы полностью разделили бесславную судьбу дивизии и в основном были убиты или пропали без вести в феврале-мае 1945 г.
После войны власти Народной Польши развернули в Поморье широкомасштабную кампанию по выявлению лиц, подозреваемых в сотрудничестве с гитлеровцами. Местные энтузиасты-краеведы полагают, что в результате действий польских органов внутренних дел тысяч людей, отнюдь не все из которых были причастны к коллаборационизму, отправились за колючую проволоку лагерей или в принудительное изгнание. К примеру, почти все кашубы-евангелисты, считавшиеся "за немецкую веру" «основными приспешниками оккупантов», были вынуждены эмигрировать в Германию.

Однако назвать кашубов «виновной национальностью» (по примеру «большого брата») в Варшаве, к счастью, не решились, памятуя о заслугах кашубских моряков польского ВМС, активно действовавшего в составе британского Royal Navy, о страданиях узников «Штуттгофа» и вообще о том, что большинство кашубов относились к нацизму так, как должен относиться нормальный человек - с неприятием. Польские историки подсчитали, что в 1939-45 гг. в Поморье до 12 тысяч кашубов погибли от рук нацистов.

Гурали (самоназвание: Gorali) – славянская народность, проживающая на юге Польши в горных районах Бескид, на Подгалье и в Силезии. Кроме того, большие гуральские общины живут в Словакии и Чехии. Гуральский язык, делящийся на малопольский и верхнесилезкий диалекты, ближе всего к словацкому. В основном католики по вере (есть и евангелисты), гурали этнически ближе всего к словакам (имеется и влашское влияние), однако предпочитают подчеркивать свою самостоятельность. Как типичные жители гор, они отличаются горячим нравом, делающим их хорошими солдатами, а свободолюбием и приверженностью своим традициям гурали сродни поморянам-кашубам. Накануне Второй мировой войны их численность оценивалась различными источниками от нескольких сот тысяч до 2 млн. человек . Отношение официальной Варшавы к этому национальному меньшинству было примерно аналогичным, как и к кашубам. Однако в данном случае полонизаторам из Варшавы противостояла не столько малочисленная гуральская интеллигенция (большинство гуралей были обычными крестьянами), сколько сплоченность верных заветам старины сельских общин.

С началом немецкой оккупации нацисты предоставили гуралям ряд приоритетных политических и культурных прав по сравнению с поляками. Гитлеровцы пошли на это, отчасти желая заручиться поддержкой еще одних противников концепции «Польши от моря до моря», отчасти же - чтобы показать расположение к своему новому союзнику – Словакии, на которого исторически ориентировались гурали.

Вероятно, был учтен и чисто практический момент: эти отважные горцы представляли собой прекрасный человеческий материал для горно-егерских частей (гуральская национальная шапочка даже является головным убором польских горных стрелков), однако главной проблемой здесь стал языковой барьер. В отличие от кашубов, большинство из которых хорошо владели немецким и легко «размешивались» в немецких взводах и ротах, малограмотные крестьяне из Бескид и Подгалья охотнее шли на службу в армию Словакии, где приказы отдавались на хорошо понятном им языке. Немцам же пришлось бы формировать чисто гуральские подразделения, да еще во главе со славяно-говорящими офицерами. До тех пор, пока дела у "третьего рейха" шли неплохо, к реализации таких трудоемких проектов немцы, исполненные двойного - тевтонского и нацистского - презрения к "неполноценным славянам", приступали не часто.

Относительно немногочисленные гурали, симпатизировавшие гитлеровцам и сумевшие освоить немецкий, поступали добровольцами в вооруженные силы оккупантов и, в частности - в войска СС, в личном порядке. К примеру, когда весной 1943 г. 4-я Полицай-гренадерская дивизия СС (4. Polizei-Panzer-Grenadier-Division) несла оккупационную службу на юге Польши и на территории протектората Богемия и Моравия, в ее действовавших в горных районах частях были служащие-гурали, использовавшиеся качестве проводников и впервые носившие официальный статус «польских добровольцев СС» (SS-Polnische-Freiwillingen). Жестокая ирония судьбы, заведомо унизившей коллаборационистов, заключалась в том, что в "третьем рейхе" гуралей как раз считали самостоятельным народом, а в войсках СС они оказались «поляками» (затем – «словаками»). Когда летом 1943 г. дивизия была переброшена в Югославию для борьбы с партизанами, горцы-проводники были переданы в состав полиции.
Уже в качестве «словацких добровольцев», то есть переведенных из вооруженных сил Словакии, в октябре 1944 г. (после подавления гитлеровцами Словацкого национального восстания) группа гуралей была задействована при формировании одной из самых «многонациональных» дивизий войск СС - 31-й добровольческой гренадерской (31.SS-Freiwilligen-Grenadier-Division, «Bohmen-Mahren»). Как отмечает историк дивизии Р.Пенч, «значительное число воинственных горцев из Польши» влились в ее состав наряду с венгерскими и словацкими «фольксдойче», венграми и словаками, хорватами и чехами, и даже отдельными боснийскими мусульманами (Pencz R. The History of the 31st Waffen-SS Volunteer Grenadier Division. - England, Helion & Company. 2002). При условии того, что о численности крупнейших этнических компонентов этой дивизии существуют весьма примерные данные, остается только предполагать, сколько именно гуралей в ней могло быть. Дивизия вела ожесточенные оборонительные бои с частями Красной Армии в южной Венгрии и в Силезии, и в конечном итоге была наголову разгромлена советскими танковыми частями в мае 1945 г. в районе населенного пункта Кенинггратц на территории "протектората Богемия и Моравия" (Чехия). Уцелевшие солдаты и офицеры дивизии оказались в советском плену, откуда поляки-рядовые были репатриированы в целом к 1946 г. - в распоряжение фильтрационных органов Народной Польши.

Показательно, что в отношении гуральского меньшинства репрессии со стороны польских властей после окончания войны были относительно недолгими и коснулись, опять же, в первую очередь евангелистов, часть которых была вынуждена выселиться в Словакию. Видимо, в Варшаве решили, что с "темных пастухов" из Бескид и Подгалья спрос невелик.
Опять же существенным противовесом немногим гуралям, перешедшим на сторону врага, были тысячи их земляков, отважно сражавшихся против гитлеровцев в составе Войска Польского в сентябре 1939 г. и на Западе, в Народном Войске Польском плечом к плечу с Красной Армией и особенно - в партизанских отрядах в отрогах родных гор.

______________________________________________________Михаил Кожемякин.

1. Середина 80х, Свердловск, общага СИНХ.

Неумолимо приближалась зимняя сессия, и оставалось всего три дня до зачётной недели. Как и у всякого настоящего студента, у меня растут "хвосты". Товарищи по комнате, разумеется, тоже настоящие студенты. В армию нам идти скучно, контрпродуктивно и точно не хочется. Поэтому мы не сдаёмся и не спим уже третьи сутки, навёрстывая весело потраченное за время семестра время.

"Так выпьем за гуляющих, за ничего не знающих,

За сессии сдающих наобум!

От сессии до сессии живут студенты весело,

А сессия, а сессия - всего два раза в год!"

В тот день нам крупно повезло. Кто-то из самых беспринципных и неуловимых спёр с кафедры необходимые нам для сдачи зачёта по начерталке чертежи. Оставалось только их скопировать, и считай, что одной бедой однозначно станет меньше.

Ввиду цейтнота нам поневоле пришлось прибегнуть к помощи нехитрого устройства, знакомого каждому советскому студенту под названием - дралоскоп. Для тех, кто не в "танке" - драласкоп это технически несложное приспособление, состоящее из оконной рамы и источника света. Чертеж и чистый лист ватмана совмещаются и "бутерброд" помещают на стекло рамы. Под конструкцию ставят любой имеющийся в наличии источник света - лампочку или торшер, это неважно, и КПД сразу повышается в разы. Автор прибора неизвестен, но имя этого разгильдяя славят все лоботрясы, лодыри, шалопаи, оболтусы, раздолбаи, пофигисты и прочая подобная публика "от Москвы до самых до окраин...".

2. Наша комната считалась в общаге "проходной" по причине неформальности в общении и гостеприимства. Поэтому друзья заходили к нам в гости часто и в любое время суток. Отсутствие хозяев дома никого и никогда не смущало, и уж тем более не являлось веским поводом откладывать визит. По этой причине дверь в нашу "святую обитель" частенько бывала выбиваема гостями, которые не имели терпения подождать, когда хозяева появятся дома, иногда вместе с нехитрым замком, а случалось, что и вместе с петлями. Первое время мы её даже чинили, но потом забросили это бессмысленное занятие. Так до самого моего прощания с общагой она и находилась в безальтернативном положении "open".

Причина повышеной посещаемости была банальна как заочница - у нас частенько было что пожрать и всегда выпить. Вот только не подумайте, чего такого - мы не были мажорами. Просто нам с соседом однажды крупно повезло, и мы нашли себе подработку по вечерам в ресторане. Первое время мыли посуду, однако после пары "пиковых" ситуаций с отдыхающими нас повысили, и мы стали "вышибалами". Денег было немного, зато мы были всегда сыты и пьяны - недостижимая мечта для большинства студентов того времени.

3. Одним из постоянных гостей нашей комнаты был горец "Федя". Хотя, если быть честным до конца, то "Федя" был не совсем Федей, а точнее совсем не Федей. Но совершенно точно горцем, поскольку он был родом из далёких и высоких гор. И была с ним одна существенная проблема - настоящее его имя было довольно сложно выговорить и совершенно невозможно запомнить. Поэтому в том числе и с согласия самого "Феди" его и стали звать Федя ..... извините за вынужденную тавтологию.

Я одно время честно пытался называть нашего друга так как его нарекли при рождении, и по этой причине с месяц носил в кармане шпаргалку с его настоящим именем - очень хотел сделать чуваку приятное и заодно тренировал память. Поэтому при встрече с человеком гор доставал заготовленную бумажку с набором букв и с выражением зачитывал. "Федю" от такого уважительного отношения вполне ожидаемо распирало от избытка чувств, и у нас на столе частенько появлялись ништяки с его далёкой и высокой родины.

Вот только однажды я шпаргалку потерял и, как его зовут на самом деле, сразу забыл. Ну, не срослось - такое, к сожалению, иногда случается с проявлением участия к непростой судьбе нацмена. Поэтому вполне ожидаемо, что количество ништяков из безвестного аула в нашем скудном рационе сразу поубавилось.

"Федя" был парень вполне себе замечательный, но с неким горским колоритом, неординарными приколами и такими себе национальными "тараканами" под "папахой".

Одной из его самых "милых" привычек была необычная манера здороваться. Которая выражалась в том, что когда он приходил к нам в гости, то первым делом доставал свой нож, с которым никогда не расставался, и метал его в оконную раму.

Нож со свистом пролетал через комнату и, воткнувшись в дерево, говорил "дзыннньь". Мы же хором отвечали на всех уже доставшую горскую "вежливость": "Здравствуй, Федяяяя". После этого обычно следовал обмен любезностями и начинался светский разговор о погоде, удоях и видах на урожай.

Нож у "Феди" был знатным, и он им очень гордился. Никому в руки его не давал, а только сообщал любопытствующим, что это фамильная реликвия доставшаяся ему по наследству от прапрадеда.

Клинок был воистину мощен, красив и, судя по всему, приятно тяжелил руку. Почему он так похабно к нему относился - это была загадка. Дитя гор, мать его....... нам его было не понять.

По причине того, что визиты "Феди" к нам в гости были довольно регулярными, то довольно скоро в нашей раме образовалась глубокое дупло, поскольку метал свой "прапрапрапрадедовский" ножик наш друг очень метко и никогда не промахивался. До поры как оказалось.

Было около трёх часов ночи. Мы с утра ещё не разгибали спин, усилено чиркая карандашами и дело наконец-то явно близилось к концу. Когда дралоскопы уже "расскалились добела", явился с очередным визитом "Федя". И по уже по сложившейся за время нашего давнего знакомства традиции, как и много-много-много раз до этого, он поздоровался с нами в своей неповторимой манере. Вот только в этот раз не случилось уже традиционного "дзыннньь".

Нож, посланный в цель уверенной горской рукой, прошёл сквозь щель в шторах, так и не встретившись с рамой. Оно и понятно, поскольку в этот раз они были сняты на учебные нужды.

На "Федю" было больно смотреть. Он сгоряча попытался обвинить в своём "фиаско" нас, но скоро поняв, поняв беспочвенность и неуместность своих претензий, сдулся и..... заплакал. Мы от такого душещипательного зрелища, конечно же, прониклись и, бросив работу, потащили его на улицу искать фамильную драгоценность, с большим трудом уговорив вахтёршу нас выпустить наружу.

Проползали мы по сугробам до самого позднего зимнего рассвета. Много чего нашли, но всё было не то, что нужно. Пора было ехать учиться, но бросить этого убитого горем утырка мы не смогли. Поэтому пошли назад в общагу, собрали в общий котёл все деньги и "алкашку", а после двинулись по этажам искать неравнодушных для сформировать поисковую экспедицию.

Всего за полчаса нам удалось рекрутировать с десяток добровольцев. "Федя" толкнул речь и пообещал нашедшему его фамильное оружие 50 рублей, а для всех остальных накрыть "поляну". Народ отнёсся с пониманием и, забив на "гранит", с усердием искал пропажу до обеда.

Но не срослось, мало-помалу энтузиазм поисковиков иссяк, и народ начал дезертировать. Тогда уже совсем отчаявшийся горец повысил ставки до 100 рублей, что в те годы соответствовало без малого месячной зарплате молодого специалиста. Однако и эта отчаяная мера не принесла ничего - фамильный клинок мы так и не нашли.

Больше мы "Федю" у себя в гостях никогда уже не видели. Он зачем-то на нас обиделся и даже перестал здороваться при нечаянной встрече. Вот такая вот "Победа мысли над разумом". Это иногда случается.

22 апреля всю нашу общагу выгнали на традиционную тогда уборку территории, посвящённую Днюхе В. И. Ленина. Я о Фединой беде к тому времени не забыл, знал, что надо и примерно где искать, потому и нашёл.

Как человек с понятием нож я Феде вернул и денег не взял - дружба дороже. Вот только когда его возвращал, то с большим трудом сдержал ехидную усмешку. Дело было в том, что когда я его отыскал, то очень внимательно рассмотрел и...... обнаружил на прапрапрапрапрадедовском наследии тщательно заполированную надпись: "Лучшей доярке...... района. За победу в социалистическом соревновании."

Друзьям, разумеется, ничего об этом "недоразумении" не сказал по банальной причине того, что "Федя" может такой подставы не простить и меня ЗАРЭЖЭТ. Не со зла, конечно, а так - из "кровной" МЭСТИ.

Еще истории о студенчестве:

Беги Вова, беги.... №3 или время сдавать сопромат

Отпуск за "свой счёт" (меркантильная мелодрама)

"Любовь есть! Я ею занимался..."