Непутевые заметки по Хакасии от бронзового "бомжа" до Ленинских хором (продолжение)
Второй день в Саяногорске начался, как и положено серьезному путешественнику: с основательного завтрака в кофейне гостиницы "Енисей".
Кофе был настолько крепким, что, казалось, мог запустить турбину Майнской ГЭС, которую мы только предвкушали.
Перед выездом в Шушенское – стратегический заход на рынок. Там, среди гор хакасского сыра и вяленого мяса, нас ждал шедевр городской скульптуры.
На лавочке возле входа восседал бронзовый мужик в помятой кепке, с котомкой и бутылкой условного содержимого.
Это фигура местной достопримечательности – скульптура, ласково именуемая "Бомж". Видимо, памятник вечному философу рынка.
Сестра, верный спутник и хронист моих приключений, решила запечатлеть меня рядышком с уважаемым бронзовым собратом.
Щелчок фотоаппарата. Она взглянула на экран и ее лицо исказилось гримасой, балансирующей между смехом и ужасом.
"Дима! – воскликнула она. – Да вы… близнецы! Нос, скулы, эта… задумчивая печать бытия на лице!"
Я посмотрел на фото. Бомж выглядел более ухоженным. С этого момента мой статус "туриста" негласно сменился на "двойника местной достопримечательности".
Renault Daster, нагруженный продуктами и моим подорванным самолюбием, рванул в Шушенское.
Дорога была живописной: Майнская ГЭС – гигантская флешка, воткнутая в Енисей, и Одинокое Дерево в степи, отчаянно пытавшееся изобразить сердце.
"Вот оно, сердце Сибири!" – пафосно заметил муж сестры. "Скорее, сердце, которому нужен кардиостимулятор", – пробормотал я, разглядывая его чахлую крону.
И вот он – музей-заповедник "Шушенское". Этнографический рай! Настоящая машина времени.
Основа – дома, где коротал ссылку сам Ильич. Заходим в дом крестьянина Зырянова.
"Крестьянина?!" – чуть не подавился я бубликом. "Да это же коттедж премиум-класса! Большой особняк с резными наличниками! Я бы и сейчас тут поселился!"
Гид снисходительно улыбнулась: "Зажиточный". Ага, понятно. Сибирские фермеры уже тогда знали толк в хоромах.
Тут же узнаем лайфхак конца XIX века: Ленину как "неблагонадежному" работать было запрещено. Зато государство платило компенсацию – 8 целковых в месяц!
Оплачивал он этими деньгами жилье и харчи. "В те времена, это стоимость коровы!" – гордо сообщила гид.
Я мысленно прикинул: "8 рублей... Эх, Ильич, ты б сейчас на эти деньги в нашей кофейне разве что два капучино выпил, да и то вприглядку".
Заходим в следующий дом —лавка (магазин) купца. Товары того времени: соль, крупы, керосин...
И тут – инновация! Утюг на углях. "Вау, беспроводной и саморазогревающийся!" – восхитился я.
Сестра фыркнула: "Только уголь подкладывай, и дыму – хоть святых выноси". Ценники читали как захватывающий роман: "Сало топленое – 15 коп. фунт". "Эх, вернуть бы цены..."
Дальше –изба с баней. Не баня, а банный дворец! Высоченные потолки, простор. И тут мое внимание приковала печь с полатями. Табличка строго предупреждала: "Не залезать!".
Идея родилась мгновенно. Пока гид увлеченно рассказывала о вениках, а зять разглядывал ушаты: "Быстро!" – шепнул я сестре. Она схватила телефон, я, как заправский партизан, вскарабкался на печь.
Проблема: полати коротковаты. Пришлось принять позу "лягушка в агонии" – пятки к потолку, лицо, выражающее крайнюю степень дискомфорта и надежды, что гид не обернется.
Щелчок. Я сполз, как мешок картошки, стараясь придать лицу выражение невинности. "Ты идиот", – констатировала сестра, прячая телефон. "Зато фото будет эпичное!" – парировал я, отряхиваясь.
Следующий дом "Пивная лавка" – мужское царство. Женщинам и детям вход воспрещен! "Вот оно было, гендерное равенство по-царски!" – заметил я. Сестру, естественно, как магнитом потянуло внутрь. Еле оттащил.
В пивной пахло историческим хмелем. Зять вздохнул: «Эх, взять бы кружечку… да машину потом кто поведет?».
Волостной суд и острог: Узнали, что писарь получал вдвое больше судьи. «Значит, грамотность всегда ценилась! – заключил я. – Надо было Ленину в писари податься, а не революцией маяться».
Острог впечатлил мрачностью. Лавка с розгами во дворе вызвала у зятя практический интерес: «Интересно, эффективно было?».
Дом "нищего крестьянина". Дом – как дом. Оказалось, "нищий" – это тот, у кого нет лошади. «Безлошадный программист в Ишиме – вот настоящий нищий!» – философски заметил я.
Дом вдовы, где жил Ленин с Крупской.
Гигантское ружье! «Волков отгонял? Или жандармов?» – поинтересовался зять.
Но главное – легендарный книжный шкаф! Гид рассказала, как Ленин, как заправский фокусник, перепрятывал запрещенку по полкам во время обысков.
«Наш человек! – восхитился я. – Мастер перпетум-мобиле книжного конспиративного!».
Вот что значит системный подход к хранению контрабанды. Я бы, наверное, все в печке прятал. Или в утюге угольном.
Наблюдали за работой бондаря (бочки – это серьезно!). Он стучал молотком так вдохновенно, что казалось, вот-вот родит шедевр.
Мастерица филейной вышивки вышивала что-то невероятно сложное. "Вот бы мне такую сноровку... хотя бы носки штопать", – вздохнул я.
Сувенирные магнитики купили – святое дело. Туалет – стратегически важный объект, который лучше не упускать из виду. Зря об этом не подумали заранее.
Физиологические потребности застигли нас врасплох в самой дальней точке музея.
Гида рядом не было. Мы метались, как угорелые. «Туалет только в административном здании на входе!» – пронеслось в мозгу панической мыслью.
Продолжение следует...
