Ну а тот мертвый, в канаве? Не искал ли он тоже всегда чего-то
необычного? Такого, чего у него не было? И что вообще есть на свете для
таких, как он, Бек? Или для кого бы то ни было? Да и есть ли на свете хоть
что-нибудь, к чему стоило бы стремиться?
Есть. Синяя Бутылка.
Он резко затормозил, выпрыгнул с пистолетом наготове. Начал перебегать,
пригибаясь, от дюны к дюне. Впереди, на холодном песке, рядком лежали,
вытянувшись, те трое. Они были с Земли, в одежде из грубой ткани, с
загорелыми лицами и огрубевшими руками. Рядом с ними поблескивала в свете
звезд Синяя Бутылка.
На глазах у Бека тела начали таять. Они исчезали, становясь струйками
пара, каплями росы, прозрачными кристаллами. Мгновение - и от них не
осталось и следа.
Когда, прилипая к его губам и щекам, повисая на ресницах, просыпался
дождь пепла, Бек почувствовал холод.
Он окаменел.
Полный блондин. Мертвые, исчезающие на глазах. Крэйг говорил, это
какое-то новое оружие...
Нет.
Никакое не оружие.
Просто Синяя Бутылка.
Они откупоривали ее и находили в ней то, чего больше всего желали. Все
долгие, одинокие годы несчастливые, мучимые неутоленными желаниями люди
открывали ее в надежде найти то, чего не нашли на планетах мироздания. И
наконец находили - так же, как нашли эти трое. Теперь было понятно, почему
Бутылка так быстро переходит от одного человека к другому и почему
исчезают люди. Урожай снят - и вот уж мякина шевелится в ветре на песке по
берегам мертвых морей. Становится пламенем, светлячками. Туманом.
Бек поднял Бутылку и на расстоянии вытянутой руки начал ее
рассматривать. Его глаза ярко блестели. Руки дрожали.
Так вот, значит, чего на самом деле хотят все люди? Это и есть их
тайное желание, запрятанное так глубоко, что о нем не догадаешься? То, к
чему их бессознательно тянет? Вот, значит, чего безотчетно ищет, используя
для этих поисков и собственное чувство вины, каждый человек?
Он ищет смерти.
Конца сомнениям, мукам, нужде, одиночеству, безнадежности, страху -
конца всему.
Но только каждый ли?
_Нет_. Например, Крэйг не ищет.
Бек поднял Бутылку выше. "Как просто, - подумал он, - и как правильно.
Только этого я всегда и хотел. И ничего другого. Ничего".
Пустая Бутылка была открыта и поблескивала в свете звезд синевой. Бек
поднес Бутылку ко рту и сколько мог, так, чтобы заполнить легкие, втянул
выходящий из нее воздух.
"Наконец-то", - подумал он.
Напряжение мгновенно его покинуло. Телу стало удивительно прохладно,
потом - удивительно тепло. Он знал, что скользит по бесконечному звездному
склону вниз, во тьму, пьянящую, как вино. Теперь он плавал в синем вине, и
в белом вине, и в красном. В груди у него горели свечи и крутились
огненные колеса. Он почувствовал, как от него отделяются руки.
Почувствовал, как улетают ноги, - вот забавно! Он засмеялся. Не переставая
смеяться, закрыл глаза.
Впервые в жизни он был счастлив.
Синяя Бутылка упала на холодный песок.


Крэйг шел и насвистывал. Светало. И вдруг он увидел Бутылку - она
лежала, сверкая, на белом песке, в первых розовых лучах солнца, и около
нее никого не было. Когда он наклонился поднять ее, послышался жаркий
шепот искр. Несколько багровых и оранжевых светлячков мелькнули в воздухе
и унеслись прочь.
Было тихо-тихо.
- Черт побери! - Он посмотрел на мертвые окна города неподалеку. - Эй,
Бек!
И в прах рассыпалась башня, высокая, тонкая.
- Вот твое сокровище, Бек! Мне оно не нужно. Приходи и забирай!
- ...забирай! - откликнулось эхо, и рухнула последняя башня.
Крэйг ждал.
- Ну уж это, я вам скажу!.. - не выдержал он. - Вот она. Бутылка, в
руках, а старина Бек неизвестно где.
Он встряхнул синий сосуд.
Внутри что-то булькнуло.
- Пожалуйте вам! Как в тот раз. Полна "бурбона", ей-богу!
Он сделал хороший глоток, вытер рот. Опустив Бутылку и раскачивая ее,
сказал:
- Столько суеты ради двух-трех глотков "бурбона"! Подожду-ка я здесь
старину Бека и отдам ему эту чертову Бутылку. А пока... не выпьете ли еще,
мистер Крэйг? Спасибо, не откажусь.
Лишь один звук нарушал безмолвие мертвой земли - бульканье жидкости,
льющейся в пересохшее горло. Синяя Бутылка сверкала в лучах утреннего
солнца.
Крэйг блаженно улыбнулся и отхлебнул снова.