Поединок — это любопытно. Такое случается не отнюдь не каждый день, да и не каждый месяц, что там, даже не каждый год. Очень редко найдется желающий бросить вызов крылатой огнедышащей рептилии размером с трехэтажный дом. Читатель, наверно, никогда не встречал дракона, да и автор тоже, но как-то в детстве видел в музее его скелет. Даже одни только голые кости, лишенный всякой плоти скелет, наводили достаточно страху, чтобы долго еще снились ночные кошмары. Никто, конечно, не сомневался и на мгновение в победе могучего ящера, но посмотреть, как он прихлопнет этого глупого сумасшедшего человека, хотелось всем. Не так уж много интересного происходит под горой, совсем даже мало интересного. Театров там нет, а из спорта — только трактирные драки. Вот и трое друзей, услышав про намечающееся зрелище, сразу же побежали вместе с остальными к видовой площадке.

В тесном туннеле, где можно было идти только по двое в ряд, была толпа народу. Все пихали, отталкивали друг друга, прорываясь вперед, стремясь быстрее добраться до выхода из пещеры. Невезучего Стольфа кто-то больно ударил локтем в грудь.

— Крысиный сын! — крикнул Стольф и погрозил кулаком, сам не зная кому.

Когда друзья добрались до видовой площадки, там уже практически не было места. Видны им, даже высокому Стольфу, были только ряды чужих спин и затылков. Тогда они забрались на стоящие рядом с входом валуны, на которых уже уселись несколько зрителей. С данного возвышения им было видно, что внизу, у подножья горы, на ровной площадке стоял рыцарь на коне, в сверкающих доспехах, в остроконечном шлеме. Он смотрел вверх и потрясал копьем. Его конь, также одетый в броню, богато украшенную золотом, то вставал на дыбы, то опускался. Толпа освистывала рыцаря, кричала оскорбления и насмешки.

— Банка консервная! Шашлык на ножках! Надо же, закуска для дракона теперь сама на дом приходит.

Кто-то, встав на край скалы, пробовал кидать камни, но до рыцаря они не долетали. Запасливый Рольф, достав из кармана сухарь, грыз его, сидя на валуне, и болтал ногами. Некоторые карлики принесли с собой пиво и распивали его на зависть остальным.

Дракона пока не было. Прошло еще несколько минут, прежде чем его голова показалась из отдельного входа, расположенного над видовой площадкой. Карлики встретили его радостными криками, аплодисментами, топотом ног о камень. Ящер вылез из пещеры, расправил свои исполинские крылья, оттолкнулся могучими лапами от скалы и взлетел. Некоторое время он кружил над рыцарем и разглядывал его с высоты. Затем, издав оглушительный рев, сложил крылья и спикировал на всадника, как ястреб на кролика. Рыцарь выставил перед собой копье и помчался навстречу чудовищному противнику, хотя его храброе сердце и объял ужас. Они сблизились, дракон нанёс всаднику удар лапой, который мог бы пробить каменную стену дома или деревянный остов корабля, даже обшитый железом. Рыцарь отлетел на десяток метров и ударился головой о валун — осколок, отбитый у скалы или временем, или молнией.

Его шлем сплющился, как жестянка под сапогом, частично от столкновения с драконьей лапой, частично — с камнем. Карлики ликовали, радуясь этой победе, пусть и вполне ожидаемой, но от того не менее воодушевляющей. Защищенные силой дракона, они и себя почувствовали сильнее, словно сами одолели этого закованного в сталь воина. Они скакали, хлопали, обнимали друг друга и кричали во все глотки:

— Слава нашему дракону! Слава нашему дракону! Ура! Ура! Ура! Ура!

Дракон подошел к телу своего поверженного врага, обнюхал его, подцепил пастью, подкинул в воздух и вместе с доспехом проглотил целиком. И тут произошло то, чего карлики не могли себе даже представить. Дракон вдруг задергался всем телом, лихорадочно замахал крыльями, немного приподнялся над землей и рухнул обратно. Скалы содрогнулись от этого падения. Ящер издал сдавленный, приглушенный стон, еще раз дернулся и затих. Его колоссальное тело лежало неподвижно на земле, а рядом бегал и громко, пронзительно ржал чудом уцелевший в столкновении рыцарский конь.

Он был таким гнойником. Вы думаете, я о деньгах? Оскорблении? Нет. Речь о системе. Наш цех, наш посёлок — это был организм. А он — идеальный паразит. Он не нарушал закон. Он использовал его, как скальпель, против нас. Судебные иски к старикам за долги в три копейки, чтобы выкупить их дома. Схемы с поставками, которые оставляли нас без премий. Шантаж, давление, «дружеские» советы, после которых люди теряли всё. Он методично, легально и умно выжимал жизнь из системы, оставляя после себя пустоту. И система, этот больной организм, ему подчинялась. Потому что он был её правилом.

Я стал тем самым хирургом. Я нарушил больное правило, чтобы спасти организм. Один точный разрез — и инфекция устранена. Вы видели, что стало с посёлком через год? Открылся клуб. Появилась детская площадка. Люди перестали бояться. Процент разводов упал. Это — мои доказательства. Не нож, а эти факты.

Я не испытываю к нему ненависти. Как хирург не ненавидит раковые клетки. Я констатировал несовместимость. Его существование было математически равно смерти нашего мира. Я решил уравнение.

Раскаиваться? Хирург не раскаивается в успешной операции. Он сожалеет, что медицина не дошла до того, чтобы предотвратить болезнь на ранней стадии. Моё сожаление — в том, что закон и общество были настолько слепы и слабы, что позволили этой опухоли вырасти. Что для защиты жизни пришлось стать преступником. Не я создал эту систему. Я лишь стал её антителом. Болезненным, нелегальным, но — эффективным.

Вы сейчас думаете: «Он оправдывается». Нет. Я объясняю. Разница между мной и вами в том, что вы судите по параграфу. А я — по результату. Спросите тех, кто теперь живёт, а не выживает, кто им дал эту возможность. Они не знают моего имени. И это — правильный результат операции. Организм здоров и не помнит о своём спасителе. Только о том, что он жив.

Следователь долго молчал. Потом медленно закрыл папку.
— Всё равно придётся отвечать по статье, — сказал он беззвучно.
— Знаю, — кивнул я. — Это просто цена. Скальпель после операции тоже стерилизуют или выбрасывают. Я готов.