Дом был склеен из двух запахов: густой, тягучей лаванды — брони, которую мать наносила пульверизатором, как штукатурку, — и того, кислого гвоздя, что пророс под ней, протыкая сладость насквозь. Для Миры, девяти лет, этот воздух был на вкус как мокрая шерсть, застрявшая в горле. Шерсть крика, который так и не вырвался.

Я — Ключ. Медная кость от скелета этого дома. Я помню вес его руки — уверенный, тёплый. От него пахло деревом и лаком после работы в гараже, пахло будущим. Он вставлял меня в сердце двери, и я чувствовал себя цельным. Потом его рука растворилась. Я лежал в темноте ящика, впитавшего запах носков и одиночества — этого тихого газа, что вытесняет из комнат воздух. А потом пришла Её рука. Холодная. Липкая от лаванды и страха. Она не открывала. Она выбросила. Я летел, кувыркаясь, и видел в прощальный раз солнечный зайчик на стене — последнюю улыбку этого мира. Теперь я лежу под крыльцом. И слышу, как Оно там, наверху, шевелится. Ему не нужны кости-ключи. Ему нужно Имя. Молчание после лжи. Кислый гвоздь в основе всего. Сырость, та самая, что была в дыхании Дяди, точит мою сердцевину. Скоро я стану ржавой пылью. И это — милость.

Мира сидела на кухне, держа за руку Габи. Сестра была тихой, пустой, как раковина после ушедшего моря. Её страх испарился, оставив лишь слабость. Только «мама ушла». Мира погладила её по голове, пальцы запутались в тонких волосах. Это поглаживание было последней колыбельной, сгустком всей нежности, что осталась в мире. Тишиной после крика, который никто не услышал.

Мира помнила.

Она помнила всё.И эта безопасность, что наконец опустилась на дом, была самой страшной вещью на свете.

Потому что она пришла вместе со знанием.

Знанием,что чудовища не приходят из леса. Их вынашивают. В тишине гостиных, в инкубаторах из шёпота и взглядов в пол. Что слово, дрожащее в горле, может обрасти плотью. Стать белым глазом в темноте. Что правду, сколько её ни запирай на чердак, не удержать. Она найдёт щель. Просочится. Спустится. Не призраком. Хранителем. Судьёй с лицом ребёнка.

Она сжала в ладони ключ. Он был просто ключом. Но в его холодном металле звенело эхо всего: папиного смеха, маминых слёз, скрипа ступеней, который не был скрипом, и того, как солнечный зайчик плясал на стене в день, когда мир перевернулся.

Она положила ключ на стол. Он лежал там — немой свидетель, разжавший челюсти. А дом вокруг был тих, пуст и безопасен. Его тишина была теперь иной — не натянутой струной, а осевшим пеплом. Мелкой, сухой пылью на пустом подоконнике. Он больше не пах лавандой. Не пах страхом.

Он пахпустым шкафом, из которого наконец вынесли скелет.

Вы когда-нибудь тратили годы своей жизни на кого-то только для того, чтобы понять, что всё это было ненастоящим?

Мы познакомились с Эндрю, когда мне было 22 года, и я работала барменом в захудалом баре. Он был невероятно общительным человеком, который без особых усилий поднимал настроение всем, кто находился в радиусе пяти метров от него. Благодаря Эндрю одинокая смена в конце рабочего дня во вторник прошла весело, а после работы мы встретились, чтобы выпить кофе и съесть вафли в ближайшей закусочной.

Химия между нами не была похожа ни на что из того, что я испытывала раньше, и вскоре мы начали встречаться. Эндрю стал моей опорой, когда весь остальной мир погружался в хаос. Он разделял мою любовь к малобюджетным фильмам ужасов, а я, после нескольких недель уговоров, согласилась разделить его страсть к прогулкам на свежем воздухе.

Эндрю был душой компании, и хотя бывали моменты, когда мне хотелось остаться дома и посмотреть какой-нибудь слэшер, он дразнил меня за то, что я домоседка, и вытаскивал из дома, чтобы встретиться с кем-то из своего нескончаемого круга общения и поиграть в боулинг, лазертаг, устроить вечеринку или, что он любил больше всего, отправиться в ночной поход по лесу, который находился за тем дерьмовым баром, где я работала, когда мы познакомились.

Я уволилась через полгода после знакомства с Эндрю, и это стало для меня важным шагом. Благодаря его поддержке и вере я начала свой бизнес в сфере, которая мне действительно нравилась. Хотя денег хватает не всегда, я люблю свою работу, и даже в самые трудные дни это всё равно лучше, чем убирать за теми, кто слишком много выпил.

На 40-летнем юбилее фильма «Шоу ужасов Рокки Хоррора» Эндрю сделал мне предложение во время сцены «Чёрт возьми, Джанет». Его друзья, с которыми мы быстро нашли общий язык, кричали и аплодировали нам, а после шоу пригласили отпраздновать это событие. С той случайной встречи двумя годами ранее моя жизнь стала настоящим раем. Работа, которой я занималась, приносила удовлетворение, у меня появилась потрясающая компания друзей, и я обручилась с самым лучшим мужчиной из всех, кого я встречала.

— Эй, я нашёл идеальное место для пикника и похода, —  сказал Эндрю, когда я доставала последнюю партию белья из древней сушилки в его подвале.

— Я надеялась, что мы сможем просто остаться дома, Энди. С тех пор как я переехала, кажется, что мы не останавливаемся ни на минуту.

Устало ответила я, но предложение меня не разозлило. После помолвки я переехала в дом Эндрю с двумя спальнями. Тут было уютно, но постоянно возникали какие-то мелкие проблемы, которые нужно было решать. Учитывая наш рабочий график, казалось, что в сутках никогда не хватит времени, чтобы исправить все недочёты в доме.

— Да ладно тебе, Кристи, — сказал он, обнимая меня и целуя в шею. — Разве не здорово было бы провести эти три выходных дня вместе, никуда не торопясь?

— М-м-м, — застонала я, когда его мягкие губы коснулись моей шеи. — Хорошо, думаю, было бы неплохо провести время вдвоём.

Несмотря на то, что мы стали жить вместе, у нас почти не было времени на себя. Друзья постоянно приглашали нас к себе, чтобы отпраздновать помолвку и предложить помощь в подготовке к свадьбе. Из-за этого у нас почти не оставалось времени друг на друга, и было бы здорово побыть наедине на природе.

— Там, куда мы направляемся, есть небольшой родник с несколькими укромными уголками, скрытыми от основных троп, — сообщил мне Эндрю, торопливо складывая необходимое в походную сумку. От озорного выражения его лица я покраснела.

— Энди, непослушный мальчишка, — сказала я, игриво шлёпнув его по заднице. Он в ответ ущипнул меня, перекинул сумку через плечо и чуть ли не потащил меня к машине.

Во время трёхчасовой поездки в национальный парк, я задремала. Когда мы, наконец, приехали, Эндрю разбудил меня с воодушевлённым выражением лица.

— Вот они, километры троп. Возможность по-настоящему слиться с природой. — просиял он, и я улыбнулась в ответ.

— Откуда ты вообще узнал об этом месте? — спросила я, протирая глаза, чтобы окончательно проснуться.

— Сэм и Фрэнки рассказывали об этом, когда мы в последний раз ходили в боулинг, помнишь?

— На самом деле, учитывая, сколько у нас друзей и сколько идей мы обсуждаем, сложно уследить за всем.

— К счастью для тебя, у меня стальная клетка для разума, — ответил он, легонько постучав пальцем по виску.

— Скорее, ржавый медвежий капкан, — подразнила я его, изображая руками закрывающийся механизм.

Мы посмеялись, прежде чем припарковаться и отправиться в поход. Эндрю запланировал долгую прогулку, которая должна была привести нас обратно к машине до наступления темноты. Я была рада, что надела старую одежду, чтобы не испачкаться в грязи. Когда я спросила, кто будет вести машину обратно домой после целого дня похода, он успокоил меня, пообещав, что мы остановимся в мотеле, который проехали за двадцать минут до прибытия. Место, которое я бы увидела, если бы не заснула. Обрадовавшись его словам и тщательно продуманным планам, я отправилась с Эндрю в лес, чтобы провести день вдвоём.

— Разве это не тот же наряд, в котором ты была, когда мы познакомились? — спросил Эндрю, жадно разглядывая меня с головы до ног.

— Да, я подумала, что можно просто надеть что-нибудь старое, раз уж мы собираемся в сложный поход, — ответила я и щёлкнула пальцами, чтобы привлечь его внимание.

Мы оба рассмеялись и пошли дальше по тропинке.

Во время похода я заметила одну странную вещь: вокруг не было других людей.

— Я думал, ты хочешь провести время со мной, а не с толпой незнакомцев, — сказал Эндрю, когда мы остановились на вершине утёса, у старого столика для пикника, предназначенного для отдыха перед спуском к источнику.

— Конечно, я хочу провести время без других людей, но мне кажется странным, что за всё время, что мы здесь, мы больше никого не встретили. Я имею в виду, что сейчас выходные, и было бы логично, что мы встретим ещё каких-нибудь любителей дикой природы или родителей, которые тащат своих детей куда-то, чтобы хоть раз в жизни отдохнуть от гаджетов.

— Здесь довольно обширная территория, мы, наверное, проходили мимо других, но просто не замечали, — сказал Эндрю, поставив сумку на стол и потянувшись. Улыбка растеклась по лицу, когда он снял рубашку и размял затекшие мышцы. Я сделала несколько шагов и поцеловала его, прежде чем снова заговорить.

— Давай сфотографируемся, — сказала я, прислонившись к нему и доставая телефон из кармана.

Когда Эндрю обнял меня, я подняла телефон и сделала снимок. Хотела сделать ещё один, но из-за ближайшего дерева выскочил крупный олень, напугав нас. Я как в замедленной съёмке наблюдала, как телефон выскользнул из рук и полетел вниз по склону в неумолимые объятия пропасти. Раздался слабый треск, и я почувствовала, как сердце ушло в пятки.

— Блять, блять, блять, я уронила свой сраный телефон! Из-за тупорылого оленя я уронила телефон! Чёрт возьми, я могла бы прикончить эту грёбаную тварь! — в отчаянии выкрикнула я.

— Ого, кажется, ты нарушила одну из заповедей, — сказал Эндрю, положив руку мне на плечо.

— Я рада, что ты считаешь это шуткой, Эндрю.

— Я не пытаюсь шутить по этому поводу. Я уверен, что мы сможем восстановить все фотографии с твоего телефона, к тому же он всё равно старый. Я почти уверен, что он у тебя с тех пор, как мы познакомились. Знаю, что ты давно хотела его обновить, но у тебя не было такой возможности. — Он сказал это настолько дипломатично, насколько мог.

Мы спустились туда, куда, как мы были уверены, упал телефон, и, к счастью, смогли его найти. Телефон упал прямо в мягкие объятия камней и веток, и разбитый экран был более чем красноречивым доказательством того, что гаджет теперь бесполезен. Эндрю достал пластиковый пакет, в котором когда-то был перекус, положил в него разбитый телефон и убрал в походную сумку.

— Завтра первым делом пойдём и купим тебе новый телефон. Самый лучший, какой только есть, даже если для этого мне придётся продать почку, — сказал Эндрю, пытаясь меня подбодрить. Он явно понимал, как я расстроена из-за того, что теряю воспоминания о нашей совместной жизни, которые хранились в телефоне.

Мы продолжили путь к источникам, перейдя по старому деревянному мосту, который скрипел и стонал при каждом нашем шаге. Всё то короткое время, что мы шли по нему, я была на взводе от ощущения, что мост может рухнуть в любой момент.

Когда опасность миновала, мы направились к источнику, расположенному у подножия утёса. Журчание воды, вытекающей из источника и падающей на камни внизу, создавало безмятежный фон, дополняемый шелестом ветра и хрустом листьев и веток.

Наклонившись вперёд, Эндрю сложил ладонь лодочкой и поднёс к губам, чтобы отпить родниковой воды.

— Уверен, что тебе стоит это пить? — спросила я, размышляя о том, что может содержаться в этой воде.

— Ты пьёшь воду, в которой содержатся миллионы микрочастиц пластика. По крайней мере, эта вода прямо из источника, — ответил Эндрю, умываясь родниковой водой. — Знаешь, здесь есть небольшой выступ, на который мы могли бы... — Эндрю замолчал и сделал жест рукой.

— Я не в настроении. Я всё ещё злюсь из-за того, что уронила телефон, и не думаю, что сейчас подходящее для этого время, — сказала я, заметив, как на мгновение лицо Эндрю исказилось от злости, а затем приняло понимающее и разочарованное выражение.

— Что ж, тебе стоит хотя бы попробовать эту воду, — сказал он, указывая на родник, а затем рассеянно посмотрел вдаль.

Я сделала небольшой глоток воды, и она показалась мне тяжёлой, со странным металлическим привкусом. Не успела я ничего сказать, как Эндрю уже зашагал по тропе.

Когда мы подошли к другому мосту, я настояла на том, чтобы Эндрю шёл первым, так как мост был перекинут через довольно крутой спуск. Убедившись, что мост прочный, я начала переходить. Как только я преодолела половину пути, в воздухе раздался ужасный треск.

Провалившись под мост, я вытянула руки, чтобы за что-нибудь ухватиться. Ногти моей левой руки впились в дерево, но тут же были вырваны, когда мой вес потянул меня вниз. На долю секунды я взглянула на Эндрю и увидела его ехидную улыбку, а затем рухнула на землю и потеряла сознание.

Придя в себя, я увидела, как череп оленя обвивает своим длинным языком кровоточащие пальцы моей левой руки. В ужасе я вскрикнула, видение прошло, и я увидела лишь обеспокоенное лицо Эндрю, который бережно держал мою перевязанную левую руку.

— Слава богу, с тобой всё в порядке, — сказал Эндрю, медленно отпуская мою руку и помогая сесть. Одежда была вся в грязи, а на правой штанине джинсов образовалась длинная дыра с царапинами и порезами, которая вела к отсутствующему ботинку на правой ноге.

Я попыталась ответить, но он шикнул на меня, чтобы я берегла силы. Он сказал, что собирается подняться наверх и попытаться позвать на помощь, так как там, где мы находимся сейчас, нет сигнала.

Я умоляла его помочь мне подняться, но он уже ушел, прежде чем я успела что-то сказать. Подняв здоровую руку к голове, я почувствовала острую боль в виске и увидела небольшое влажное пятно крови.

Меня охватила паника, но я заставила себя встать. Казалось, что с тех пор, как Эндрю ушёл за помощью, прошло несколько часов, и на самом деле уже наступила ночь. Спотыкаясь, я пробралась сквозь заросли и начала медленно подниматься по склону холма к тропе.

Наконец добравшись до тропы в ночной тьме, я огляделась в поисках Эндрю, но вокруг была лишь тишина. Не было слышно ни ветра, ни диких животных, и единственным звуком было моё тяжёлое дыхание и учащённое сердцебиение, отдающееся в ушах.

С трудом добравшись до источника, я жадно припала к воде, не обращая внимания на странный привкус. Взглянув на небольшое озерцо у своих ног, я увидела в нём своё обезображенное отражение. Глаза наполнились слезами. Боль пронзала всё тело, пока я брела в темноте. В голове всё плыло, а зрение затуманилось.

— Кристи! Где ты? — крикнул Эндрю, прежде чем появиться в поле зрения.

Меня звал восьмифутовый монстр голосом Эндрю. Ноги, согнутые в коленях, были прикреплены к скелетированному торсу, обтянутому дряблой плотью, которая растягивалась и менялась, пытаясь имитировать человеческое тело. Из раздутой и выпуклой головы торчали два рога, а рот со сломанными зубами пытался изобразить улыбку, пока существо склонялось, чтобы поприветствовать меня. Я застыла в безмолвном ужасе, когда чудовище с голосом Эндрю потянулось ко мне.

— Ты заставила меня сильно поволноваться, — с трудом произнёс знакомый голос сквозь скрежет зубов, когда обугленные конечности обхватили мои запястья.

Я отдёрнула руки, и адреналин заставил меня отпрянуть от безумного существа. Я побежала. Сердце бешено колотилось, а от паники и слёз перед глазами всё плыло почти так же, как от листьев и веток, которые хлестали по лицу, пока я бежала в направлении, которое, как я надеялась, приведёт к свободе.

На вершине утёса, где уронила свой телефон, я задержалась, чтобы перевести дух. К столу для пикника была прислонена старая металлическая походная палка с изолентой на изношенной рукоятке. Я оперлась на неё, прежде чем выйти из леса, когда Эндрю нагнал меня.

Недолго думая, я ударила медным наконечником палки по аморфному лицу Эндрю, отколов при этом кусок мясистой глины.

Эндрю упал на колени, и от его тела начали отделяться хлопья пепла. Из его головы сформировалось подобие лица, в которое я вглядывалась бессчётное количество часов с тех пор, как мы встретились в баре много лет назад.

— Я… люблю… тебя… — сказал он голосом, похожим на рычание животного, подражающее человеческой речи. Из отсутствующей части его головы повалил дым, а тело превратилось в бесформенную груду.

По моим щекам текли слёзы, я отвернулась от него и побежала прочь из леса.

Когда, пошатываясь, я выбралась из леса, моему взору предстал знакомый бар, в котором я так давно познакомилась с Эндрю. Небольшая группа людей, куривших на улице, сразу же бросилась ко мне, когда я упала. Адреналин окончательно схлынул, когда я, наконец, оказалась в безопасности, вдали от своего кошмара.

Я пропала без вести десять лет назад.

В ту волшебную ночь, когда я встретила Эндрю и подумала, что начинаю удивительную жизнь со своей второй половинкой, на самом деле я закрыла бар после безлюдной ночи и в трансе пошла прямо в лес за ним.

Когда на следующее утро владелица бара нашла мою машину, она позвонила мне, чтобы узнать, не было ли у меня проблем с автомобилем накануне вечером. Не получив ответа, она проверила записи с камер наблюдения и увидела, как я ухожу в лес. Её беспокойство усилилось, когда на зернистом видео показалась странная тень на опушке леса, словно заманивавшая меня.

Шесть месяцев они искали меня в лесу, пока не нашли мой разбитый телефон и потерянный ботинок. Предполагалось самое худшее, и по всему штату были расклеены объявления о моей пропаже, но спустя столько лет меня сочли погибшей.

Каким-то чудом я выжила. Я была сильно истощена, весила 32 килограмма, на голове у меня были проплешины, а на теле — несколько плохо заживших шрамов. Хуже всего были шрамы на запястьях и лодыжках, которые слишком сильно напоминали следы от верёвок. Последствия были такими же ужасными, как и чудовищная форма, которую принял Эндрю.

Эндрю никогда не существовало.

Я пытаюсь говорить себе это каждый день.

Но у меня до сих пор хранятся удивительные воспоминания о человеке, который по-настоящему любил меня, и обо всех тех моментах, которые мы переживали вместе с друзьями.

Когда я рассказала о своих воспоминаниях, о том, как много лет назад я ушла из бара, мне сказали, что это мой разум пытается себя защитить.

Я создала воображаемый мир, в котором всё было идеально, чтобы отгородиться от ада, в котором я жила на самом деле.

Даже сейчас, когда эти воспоминания начинают меркнуть, и я принимаю тот факт, что Эндрю никогда не существовало, я всё ещё скучаю по нему.

Я любила Эндрю.

Он был моей родственной душой.

Когда я просыпаюсь в холодном поту от ночных кошмаров, связанных с тем последним походом, одна мысль не даёт мне покоя.

Что бы произошло, если бы я продолжила жить в своей фантазии с Эндрю?

Смогу ли я когда-нибудь от нее сбежать?

Или я бы до сих пор была...

...потеряна в лесу

~

Оригинал

Телеграм-канал чтобы не пропустить новости проекта

Хотите больше переводов? Тогда вам сюда =)

Перевела Худокормова Юлия специально для Midnight Penguin.

Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.

Аннотация

Виталий Сергеев — тридцатилетний программист из провинции, выгоревший до тла, уставший от одиночества, неудачных связей и бессмысленности быта. Его жизнь — серая рутина в Москве, где он копит деньги на будущее для сына и почти не замечает, что уже перестал чувствовать настоящее.

Дневник программиста, который не замечает, что уже мёртв изнутри — пока смерть не приходит снаружи.

Но когда реальность врывается не через разум, а через плоть — через голод, боль и чужую природу, требующую жертв, — начинается не борьба за выживание, а медленное разрушение прежнего «я».

Привычки и мораль стираются, а циничное спокойствие, напротив, становится единственным, что не даёт сойти с ума.

Это хроника медленного падения.

Поезд:

Дзынь! Уведомление в телефоне. Это уведомление с сообщении от старого друга. Поздравляет с прошедшим днём рождения. 29 лет. Вроде ещё молод, а ощущение что жить осталось всего-ничего. Алекс как всегда, поздравил словами, которые попали в самое сердечко человека, который устал. Ностальгия пожалуй последнее что еще способно вызвать искреннюю улыбку.

Как всегда повспоминали школьные и студенческие годы, как писали песни по утрам у меня на кухне вместо занятий, говорили о жизни. Мы были абсолютно разными, но со схожей картиной мира. Сколько бы не прошло лет в молчании, мы всегда могли продолжить разговор с того, на чём остановились.

Жаль что, он уехал на Бали. Я рад за него, но мне дико его не хватает. Уже лет 10 как наши пути разошлись, и вот мне тоже предстоит покинуть родную Сибирь.

Я много лет хотел стать программистом, а когда получилось, стало как-то всё равно. Тем ни менее это определило мой карьерный путь. Набравшись опыта в местном провайдере, я получил вкусный оффер в Москве, не то что бы я сильно туда хотел, но в этом городе, делать мне больше нечего.

Всё что я пытался здесь построить, рухнуло. Развод, сын остался с матерью, новые отношения каждый раз заканчивались с большими ударами, оставив от моей души лишь золу и пару угольков. Женщины опасны, особенно если любить их искренне. Мне иногда бывало одиноко, но серьезных отношений я не искал, устал я.

Я люблю своего сына, но чувство вины, за свои ошибки, построило между нами стену. Он тоже любит меня, но общение не складывается. Я собрался в Москву поставив перед собой цель, собрать денег и подготовить возможности на лучшую жизнь для сына. По крайней мере это себе я так объяснял отъезд. На деле же, я скорее бежал от прошлого.

Последний рабочий день, и сразу на поезд. Последний рабочий час я рассматривал письмо с оффером. Было страшно. Программист из меня так себе, и опыта мало. Получил я его только благодаря двум вещам.

Первое, это то, что мои немногочисленные навыки полученные здесь, очень специфичны и узко специализированны. А второе, у меня довольно хорошие коммуникативные навыки, когда речь идёт о деловых вопросов. Это позволило хорошо проявить себя на собеседовании, и получить рекомендацию от текущего начальства.

Уходя, я остановился у открытой двери кол центра. Когда-то, лет 8 назад и я был тут, начинал как обычный специалист тех поддержки. Очень нервная работа, но довольно простая. Ладно, я и так уже опаздываю, до вокзала придётся ехать на такси.

На вокзале меня ждала Лена. Старая боевая подруга. Мы прошли через огонь воду и медные трубы. Много чего было, но всё это прошло. Хоть сейчас это больше дружба по привычке, она единственный человек кто пришёл меня провожать. Нет. Не так. Она единственная кому я сообщил дату своего отбытия.

Лена упрекнула меня что я опять выгляжу как бичара. Ей не нравилось то, что когда я один, я перестаю следить за собой. А я что? Для кого стараться? Хожу как удобно. Джинсы, кроссовки, майка, кофта с капюшоном. Да, не всегда чистые или глаженные, до чего рука в шкафу дотянулась то и надел. Просто и практично.

Зато никаких шуршащих тканей! Особенно грёбанные синтепоновые куртки! Этот звук выводит меня из себя! Меня всего передергивает, кожа покрывается мурашками, а шерсть встает дыбом! Это тянется из детства.

Однажды я случайно сломал ноготь шоркнув им по простыни. С тех пор я ненавижу когда ногтями водят по ткани, сразу возникает ощущение что отрываются ногти. Потом это переросло в неприязнь звука пиления ногтей, шуршания ткани, потом стало не приятно и коже когда она трется о некоторые виды тканей. Ужас!

Звук шуршания это не единственная моя слабость. Я зависим от тиканья часов. В обычный день мне ничего не мешает, но ночью я засыпаю исключительно под тихий щелк секундной стрелки аналоговых часов. Это не какие-то древние часы, такие часы были мас продуктом в 2000-2005 годах, много у кого были подобные. Выглядели по разному, но тикали одинаково. Пока они есть, все хорошо, но как только сядет батарейка...

Мы выкурили пару сигарет, помусолили прошлое, да и всё на этом. Времени было мало, и желания размазывать сопли у меня не было. Я и так пол жизни был наивным и сопливым. Жизнь за это дорого наказывает. Не то что бы в жизни было что-то супер трагичное. Всё плюс минус как у всех, но переживал я это всё, гораздо глубже.

Реальность всё никак не хотела дружить с моим представлением о прекрасном и правильном. А теперь когда я окончательно выгорел, я всё понял. Да, жизнь такая простая, она мир живёт без тебя. Никому не упёрлись ни твои чувства, ни твои желания. И ни тонны книг по психологии и философии прочитанные в родительской библиотеке, ни гадания на картах Таро, мою жизнь лучше не сделали.

Зря я сообщил Лене дату отбытия. Хоть мы пообщались не долго, но это заставило меня чувствовать себя лицемером. Она не знает насколько я изменился, почему-то я ей этого не показывал. Знают меня нынешнего от силы пара человек, и то, им всё равно. Скорее только по этому они и знают.

Сев в поезд, круговорот мыслей стал ещё активнее. Определённый этап жизни позади и началось какое-то подведение итогов.

Вроде в моей жизни все хорошо, но всегда как-то на троечку. Я всегда добьюсь результата, но не факт что хорошего. Скорее не самого плохого. Я рассеяный, не внимательный, склонен к прокрастинации.

Зато слушаю хорошо. Я часто ходил в один бар не далеко от дома. Берал какое-нибудь вкусное пиво, и пил по чуть-чуть. Достаточно долго, что бы случайный сосед по бару излил свою душу. Сколько ходил туда, всегда слышал о том, какой я потрясающий, как классно умею слушать. Ну как слушать, сделать грузный вид вникания в проблему другого, вовремя поддакнуть, а на самом деле, я где-то глубоко в себе. Кто-то даже отметил что отлично не даю не прошенных советов, но это всегда случайные люди в баре. Я уже давно заметил кто завсегдатай. С ними я ни разу не общался.

Был как-то случай, девушка жаловалась на мужа алкаша, что тот ее избивал, о том как она смогла вырваться из этого ужаса, и бросила его. Что какие трудности она преодолела, что бы встать на ноги. Как она добилась наконец-то успеха, и тут, как в дешевом кино, пришел тот самый муж, с которым она уже была на стадии развода, прилично одетый, с цветами. Начал обхаживать ее. Люблю, куплю, поедем, только вернись, я закодировался (уже не в первый раз по ее рассказам) и так далее. Она конечно его отшила в моменте, но после его ухода сидела и убивалась, что любит его. Все хотела услышать от меня совет. Точнее не совет, а разрешение его простить. Ну что ж... Там обрыв, но вам можно, как говорится. Через неделю я видел уже как она его пьяного в хлам тащила из этого же бара домой.

Это был ее выбор. У каждого выбора есть свои последствия. Она свой сделала. Я не герой, не злодей, не спаситель. Наигрался я в это. В основном я идеальный наблюдатель. Я просто вижу этот мир. Этого достаточно. Мне интересно что будет дальше, даже когда скучно.

Пейзажи за окном сменялись то деревьями, то холмами. Взор зацепило собственное отражение. Снова смешанные чувства. Выгляжу я так себе.

Высокий, неопрятный, с животиком. У меня в целом противоричивое впечатление о своей внешности. Иногда я себе не нравлюсь. Слегка смуглая кожа, чуть узковаты глаза, большой нос, крупные губы, начинает вылезать второй подбороток, и пока что с кривой спиной, возраст уже требует исправлять такие проблемы.

А порой, я считаю себя очень даже сексуальным. Мой неряшливый внешний вид, порой складывается в привлекательные образы, грязные коричневые волосы, укладываются так, как ни один стилист не уложит воском, мой крупный нос хорошо сидит на моем лице, брови в меру густые и выразительные, а родинка в глазном яблоке добавляет изюминку к моим карим глазам.

В соседнем купе, у кого-то играла песня...

Пусть все останется как есть, но поезда

Сведут с ума, убьют тоскою города.

Жаль, мы не в фильме – в жизни

Всё наоборот.

Герои ищут выход, но находят вход.

Пусть все останется как есть…

Ненавижу себя за то, что она мне нравится. Эти розовые сопли должны остаться в прошлом.

Хлопнув себя по животу, я решил что пора бы вздремнуть. Ехать трое суток, и мучить себя самоанализом совсем не хочется. Я захлопнул дверь своего купе, что бы не слышать то, о чём давно пора забыть, и устроился поудобнее.

Продолжение следует...