Эфиопский шакал играет с лягушкой
Фотограф Amit Eshel.
Показать полностью
2
0 просмотренных постов скрыто
Продолжение поста «Сегодня, в 11.00... Был бесжалостно забодат...»1
Посчитали... 91400.
Wildberries появится в Эфиопии
Татьяна Ким подписала соглашение с крупнейшим инвестхолдингом страны. Документ предполагает локализацию продуктов WB на территории страны, а также помощь в развитии инфраструктуры и e-commerce рынка Эфиопии.
Фиолетовые пакетики начали захват Африки
Глава эфиопского Wildberries набирает новых сотрудников в местный ПВЗ.
Источник: https://t.me/sale_caviar/14668
Показать полностью
1
Сегодня, в 11.00... Был бесжалостно забодат...1
Уроженцем Эфиопии... на газели... Такого у меня за 40 лет ещё не было. :-))))
З.Ы. Чел решил обогнать меня, поворачивающего налево на перекрёстке. Не по главной. Отдал 40, чтоб прав не лишили...
Показать полностью
1
Первая африканская социалистическая война (1977–1978)
В историографии XX века закрепилось множество символических обозначений войн, отражающих не только их хронологию, но и идеологический смысл. Так, Первая мировая война получила в советской традиции название «Первой империалистической» – столкновения держав за колонии, рынки и сферы влияния. Спустя шесть десятилетий в Азии разразилась другая, казалось бы, противоположная по духу – «Первая социалистическая война», когда Китай и Вьетнам, формально стоявшие на одной коммунистической платформе, с оружием в руках решали вопрос о границах и влиянии. Однако оба конфликта, при всей разнице лозунгов, имели общий корень: борьбу за ресурсы и идеологическое доминирование. На этом фоне особенно показателен африканский пример конца 1970-х годов – война между Сомали и Эфиопией, где социалистическая риторика, антиколониальные лозунги и геополитические интересы сверхдержав сплелись в один узел, превратив региональный спор за Огаден в часть глобальной шахматной партии.
Сомалийские Т-55 перед вторжением в Огаден. Фото 1977 года
Огаденская война (1977–1978) как раз была из тех конфликтов холодной войны, в которых местные противоречия переплелись с глобальным идеологическим противостоянием. Небольшой регион на востоке Африки, Огаден, стал ареной столкновения не только Эфиопии и Сомали, но и двух различных версий социализма, двух моделей революции, двух представлений о том, каким должен быть «левый проект» на африканской земле.
Истоки противостояния уходят ещё в колониальную эпоху. В первой половине XX века сомалийские земли оказались разделены между несколькими державами – Италией, Британией и Эфиопией. После поражения Италии во Второй мировой войне Британия на время объединила эти территории под своим управлением, но вскоре вновь поделила их, возвратив Огаден Абиссинии. Это решение в Сомали восприняли как национальное унижение: значительная часть сомалийцев оставалась за пределами будущего национального государства. Когда в 1960 году была провозглашена независимая Сомалийская республика, её конституция прямо провозглашала цель «объединения всех сомалийских земель». Уже через несколько лет это стремление привело к первым пограничным стычкам с Эфиопией.
Карта региона со стрелочками (для таких же любителей позалипать, как я)
В 1969 году в Сомали произошёл военный переворот, к власти пришёл генерал Мохаммед Сиад Барре. Он объявил о построении «научного социализма», основанного на исламских традициях, и стал одним из самых последовательных сторонников советской модели в Африке. Барре получал значительную военную и экономическую помощь из СССР, в стране работали тысячи советских специалистов. Однако даже в период максимального сближения с Москвой он не отказался от мечты о «Великом Сомали», включающем сомалийские территории Эфиопии, Кении и Джибути.
Эфиопия же в этот момент переживала собственную революцию. Император Хайле Селассие был свергнут в 1974 году, власть перешла к леворадикальной военной хунте – Дерг, во главе с Менгисту Хайле Мариамом. Новый режим также провозгласил социалистический курс, но уже марксистско-ленинского толка, ориентируясь на Москву. На фоне хаоса и гражданских войн, охвативших страну, Сомали увидело возможность реализовать свои территориальные амбиции.
К середине 1970-х годов сомалийская разведка активно вооружала и инструктировала Фронт освобождения Западного Сомали (ФОЗС) – повстанческое движение, действовавшее в Огадене. В 1976 году его отряды уже контролировали значительную часть сельских районов, и 12 июля 1977 года сомалийская армия перешла границу, начав полномасштабное вторжение. За считанные недели сомалийцы, обученные советскими инструкторами и вооружённые танками Т-55, захватили большую часть Огадена, включая города Джиджигу и Харэр. Эфиопская армия, дезорганизованная революцией и вооружённая в основном американской техникой, казалась неспособной к сопротивлению.
Кубинские добровольцы ведут огонь по сомалийцам. Фото 1977 года
Парадокс войны состоял в том, что обе стороны называли себя социалистическими и обе ожидали поддержки СССР. Однако Кремль выбрал Эфиопию. Для советского руководства она представляла куда больший стратегический интерес: крупная страна, выход к Красному морю, центр Африканского Рога. Сомали же, несмотря на долгие годы дружбы, выглядело слишком самостоятельным и непредсказуемым союзником. В августе 1977 года Барре прилетел в Москву, надеясь получить одобрение своих действий, но встреча прошла холодно. Через две недели в столицу СССР прибыл Менгисту, и ему обещали полную военную и политическую поддержку.
В ноябре 1977 года Сомали разорвала договор о дружбе с СССР и потребовала вывода всех советских специалистов. На их место в Эфиопию хлынул поток военных советников, оружия и техники. Лишь за три месяца в страну было доставлено советской авиацией вооружений на миллиард долларов. Вскоре в Эфиопию прибыли кубинские и южнойеменские подразделения – около 20 тысяч бойцов, направленных в рамках интернациональной помощи. Руководил операцией кубинский генерал Арнальдо Очоа, общий план боевых действий разрабатывал советский генерал армии Василий Петров (кстати, геройский мужик, участник обороны Одессы, Севастополя и Кавказа, освобождал Украину, форсировал Днепр и Днестр, воевал в Румынии и Венгрии. Сражался на Крымском, Северо-Кавказском, Закавказском, Степном, Воронежском, 2-м Украинском и 1-м Украинском фронтах. Начав войну младшим лейтенантом, окончил её майором).
Те самые бойцы ФОЗС в Огаденской войне против режима Дерга в Эфиопии. Фото 1977 года
К началу 1978 года соотношение сил полностью изменилось. Эфиопская армия, поддерживаемая авиацией и бронетанковыми частями кубинцев, перешла в контрнаступление. 2 февраля был освобождён Харэр, а в марте пал Джиджига – символ сомалийского вторжения. Кубинские Т-62 прорвались через оборону противника, а вертолётные десанты, спланированные советскими офицерами, сыграли решающую роль в охвате флангов. К середине марта последние сомалийские части покинули территорию Эфиопии.
Так завершилась война, длившаяся восемь месяцев. Её последствия оказались куда долговременнее, чем сами боевые действия. Сомали потерпело катастрофическое поражение, потеряв более половины своей бронетехники и значительную часть авиации. Её армия, созданная и обученная по советским образцам, не смогла противостоять армии, которой руководили советские же генералы. Для Барре это стало личным унижением: он рассчитывал на «братскую помощь социалистического лагеря», но оказался в изоляции. После войны Сомали резко изменило внешнеполитический курс. Уже в 1980 году между Могадишо и Вашингтоном было подписано соглашение о военном сотрудничестве: американские корабли получили доступ к сомалийским портам, а авиация США – к базам Берберы и Могадишо. Взамен страна получала американское оружие и кредиты. Так бывший «социалистический оплот» на Африканском Роге превратился в союзника Запада.
Эфиопское Народное ополчение с ППШ и ПД марширует по площади Революции. Фото 1977 года
Для Эфиопии победа в Огадене стала важнейшей идеологической победой Менгисту. Он представил её как триумф социалистической солидарности: африканские революционеры, кубинские интернационалисты и советские советники плечом к плечу отбросили агрессора. Однако внутренняя ситуация в стране оставалась крайне нестабильной: гражданская война в Эритрее и Тыграе, голод, репрессии и экономический спад подтачивали режим. С военной точки зрения Огаденская война стала уникальным опытом. Здесь впервые в Африке применялись вертолёты Ми-24, а в небе встречались советские МиГи и американские F-5, причём последние нередко одерживали верх. Это была и первая война, где обе стороны использовали схожие доктрины, оружие и даже язык команд – следствие единого источника военной подготовки.
Но главное – война в Огадене показала пределы идеологического единства «социалистического лагеря». На африканской земле столкнулись два типа левизны: националистическая, опирающаяся на идею этнического единства, и интернационалистская, утверждавшая приоритет классовой солидарности. СССР сделал выбор в пользу последней, тем самым противопоставив себя вчерашнему союзнику. Поражение Сомали стало началом её распада. В 1980-е годы страна погрузилась в кризис, а в 1991 году, после падения режима Барре, распалась окончательно. Эфиопия же, несмотря на формальную победу, вышла из войны истощённой.
Огаденская война осталась в истории не просто как очередной конфликт на карте Африки. Она стала символом того, как идеология способна определять судьбы государств и людей. Это была первая война, где социализм стрелял в социализм, и где мечта о единстве обернулась столкновением двух «братских» армий. Африканская земля в очередной раз напомнила миру, что революционные лозунги теряют смысл там, где начинается борьба за землю, границы и власть.
Показать полностью
5
Николай Леонтьев: доброволец и путешественник
Судьба отвела ему короткую жизнь — Николай Степанович не прожил и 50 лет, но его жизнь с легкостью могла послужить сюжетом для приключенческого фильма или многосерийного сериала. Херсонский дворянин и есаул Кубанского казачьего войска сумел не только совершить головокружительные путешествия, стать африканским графом и генералом; но и во многом предвосхитил XXI век, став создателем фактически первой российской ЧВК в Африке, сыгравшей важнейшую роль в победе Эфиопии в первой итало-эфиопской войне и последующей модернизации эфиопской армии.
26 октября 1862 года в деревне Малая Березовка Херсонской губернии в семье потомственного дворянина Степана Леонтьева родился мальчик Николай. С детства проявив немалые способности и интерес к военному делу и путешествиям, он поступает в Николаевское кавалерийское училище в Санкт-Петербурге — одно из наиболее престижных военных учебных заведений Российской империи. Училище славилось жёсткой дисциплиной и интенсивной программой, включавшей помимо непосредственно общевоинских дисциплин иностранные языки и естественные науки с упором на навыки, которые могли пригодиться в дальних экспедициях.
Из-за болезни Леонтьев не сможет завершить обучение в Николаевском училище и будет зачислен в лейб-гвардии уланский полк. Однако к тому времени молодого дворянина всецело захватит страсть к путешествиям. В 1891 году он выходит в отставку в звании поручика и будет приписан в звании есаула к 1-му Уманскому полку Кубанского казачьего войска. Не желая следовать проторенным тропам, он возглавляет экспедицию через Персию и Белуджистан, целью которой было изучение маршрутов в Индию. С большой долей вероятности экспедиция действовала под патронажем Генерального штаба. Участники экспедиции, несмотря на постоянные угрозы, в конце концов достигают берегов Ганга. Экспедиция соберет обширный фотоматериал (свыше 1000 снимков), который Леонтьев передает Императорскому Русскому географическому обществу, действительным членом которого он был избран.
По возвращении домой он загорается еще более грандиозной идеей - посетить таинственную Африку. В январе 1895 года Леонтьев в сопровождении путешественника Александра Елисеева и архимандрита Ефрема прибывает во французский порт Джибути, откуда было принято решение отправиться в Эфиопию кратчайшим путем — через Данакильскую пустыню. Итальянские власти, видя в русских путешественниках угрозу своим колониям, пытались натравить на экспедицию местные племена. Однако благодаря предусмотрительно набранной охране из 120 человек экспедиция благополучно достигает Харара.
Чтобы лучше понимать значение экспедиции Леонтьева, нужно сделать небольшой исторический экскурс. Ко времени прибытия русской экспедиции Эфиопия окажется под угрозой полномасштабной итальянской агрессии. Правительство Франческо Криспи, в лучших традициях европейской дипломатии, воспользовавшись неоднозначной формулировкой Уччальского договора, объявляет о протекторат над Эфиопией. К 1895 году ситуация становится критической — колониальные войска наносят несколько поражений войскам вассалов Менелика. Эфиопия остро нуждалась в союзниках.
Именно в этот критический для Эфиопии момент в страну прибывает экспедиция Николая Леонтьева. Путешественник демонстрирует необычайную смекалку, за несколько аудиенций сумев убедить Менелика в своем официальном статусе и пообещав военную помощь из России. Император, по достоинству оценив русского добровольца, доверяет ему разработку стратегии будущей кампании. Леонтьев разрабатывает особую стратегию партизанской войны против итальянских войск, основанную на опыте Отечественной войны 1812 года. Он убеждает Менелика заманивать врага вглубь страны, нарушая коммуникации и нанося болезненные уколы в тылу мобильными отрядами.
Осознавая необходимость закупки современного оружия, Николай Леонтьев организует первое официальное эфиопское посольство в Санкт-Петербург. Примечательно, что именно русскому путешественнику принадлежит создание эскизов первых орденов в Эфиопии. После аудиенции у Николая II, отставной поручик развернет активную «пиар-кампанию» в поддержку братской Эфиопии. Он не только дает многочисленные интервью газетам, но и проводит встречи с «сильными мира сего», убеждая оказать финансовую поддержку.
Получив «добро» от ряда высокопоставленных чиновников, Леонтьев начинает формирование добровольческого отряда из казаков и отставных солдат, который можно назвать прообразом современных частных военных компаний. Стараниями добровольца организовывается транзитный канал оружия из Одессы в Эфиопию.
После триумфальной победы при Адуа и успешного завершения дипломатических переговоров император Менелик II, оценив выдающиеся заслуги Леонтьева и его «ЧВК», совершает беспрецедентный шаг — 9 мая 1896 года в торжественной обстановке жалует русскому офицеру титул графа Абая — первый графский титул в истории Эфиопии. Одновременно есаул возводится в высший военный чин дэджазмача, соответствовавшей генерал-лейтенанту.
Однако головокружительные успехи при дворе не заставят графа Абая почивать на лаврах. Получив «добро» от Менелика, он берется за модернизацию эфиопской армии и расширение границ империи. Его частный военный отряд, ставший прообразом современных ЧВК, готовится к новым свершениям — беспрецедентному походу к озеру Рудольфа. После очередной поездки в Россию он привезет в Эфиопию «подарки» весом свыше 500 пудов — в основном снаряды для трофейных итальянских орудий.
Менелик, оценив заслуги Леонтьева, назначает его генерал-губернатором еще не завоеванных территорий на юге Эфиопии. Следуя заветам Суворова, Леонтьев с особой тщательностью подходит к организации завоевательного похода к озеру Рудольфа. На спины мулов были загружены специально закупленные митральезы и пулемёты «Максим». Поход станет одним из самых значительных предприятий Николая Леонтьева в Африке. Встречая всех оказывавших сопротивление «огнём и мечом», отряд неумолимо двигается к озеру. Поход стоит жизни 216 воинов, ранения получают и русские военные советники. Но усилия не напрасны — спустя несколько недель пути взорам участников экспедиции открывается сверкающая гладь озера Рудольфа. С тех пор северные берега озера являются частью южной границы Эфиопии.
Параллельно русские добровольцы приступают к реформированию армии Менелика по русскому образцу. В начале февраля 1899 года граф Абай представляет Менелику первый сформированный регулярный пехотный батальон. Тогда же графом Леонтьевым из юношей племени уламо, «отличающихся большими музыкальными способностями», создаётся первый в Эфиопии военный духовой оркестр. Специально для обучения абиссинских музыкантов из России приглашаются военный капельмейстер Милевский и старший трубач артиллерийской бригады Дорошевич. И над дикими дебрями и племенами загремели русские военные марши.
За полвека до разработки политтехнологами теории «мягкой силы» Николай Леонтьев уделяет немалое внимание распространению русской культуры в Эфиопии. Он прекрасно понимал, какое «просвещение» несут Чёрному континенту европейцы, и стремился показать, что Россия может принести жителям Эфиопии «просвещение» без завоеваний. Он сетовал: «Мне больно, что не русским людям суждено внести свет культуры и цивилизации в эту страну».
Но Леонтьев не ограничивался рассуждениями, а на собственные средства приглашал абиссинцев в Россию, привозил в Эфиопию учителей русского языка, организуя тем самым настоящий культурный мост. Однако именно его успехи и растущее влияние при императорском дворе становятся причиной его падения. Российские дипломаты в Аддис-Абебе, руководимые осторожным Петром Власовым, видят в отставном поручике, обладавшем независимым характером, угрозу своим позициям. В Петербург летели десятки доносов, рисующих Леонтьева авантюристом и мошенником.
Переломным моментом в судьбе русского добровольца стало покушение в мае 1898 года. Во время визита в Харар один темнокожий солдат «случайно» выпустил в Леонтьева пулемётную очередь. Пули тяжело ранили графа, пробив обе ноги. Ситуацию усугубило то, что все русские врачи при дипмиссии внезапно оказались занятыми. 18 суток граф Леонтьев, потерявший много крови, находился без профессиональной медицинской помощи. Ранение на долгие месяцы выбило его из активной политической жизни, чем незамедлительно воспользовались его недоброжелатели.
Довершил падение фаворита императора Менелика финансовый крах в 1902 году его «Общества по эксплуатации Экваториальных провинций Эфиопии». Российские власти не оказали предприятию никакой финансовой помощи. Леонтьев был окончательно отстранён от дел. Его земельные владения были конфискованы, для него был закрыт въезд в страну.
Русско-японская война застанет графа Абая в период, когда он, казалось, был навсегда отстранён от активной деятельности. Однако доброволец не мог остаться в стороне, когда его Родина была в опасности. Он немедленно возвращается в свой 1-й Уманский полк Кубанского казачьего войска. Теперь он уже не экзотический граф Абай, а скромный поручик, командующий лихими казаками разведотряда. Командование не могло не отметить храбрости добровольца.
Тяжело восприняв условия Портсмутского мира, Леонтьев с супругой отправляется на лечение в Париж. В 1910 году Николай Степанович Леонтьев тихо уходит из жизни в своём парижском доме. Его верные товарищи перевозят прах своего командира в Россию.
Судьба обширной коллекции Николая Леонтьева, собранной за годы пребывания в Эфиопии, станет ярким свидетельством его преданности науке и родной стране. Всю свою коллекцию он завещает Русскому музею. Но самой поразительной частью его завещания стало распоряжение о судьбе наследственного херсонского имения. Все доходы с земли должны были идти на организацию экспедиций в Африку, причём «непременно под руководством российских учёных».
Несмотря на трагическую судьбу его «ЧВК XIX века», деятельность Николая Леонтьева заложит основы будущих отношений с Африкой. Отношений, основанных не на колониальной эксплуатации, а на взаимной поддержке и уважении национального суверенитета. Путь, проложенный Николаем Леонтьевым и его добровольческим отрядом, словно является ориентиром для Советского Союза и современной России.
Использованная литература:
Елец Ю. Л. Император Менелик и война его с Италией: По документам и походным дневникам Н. С. Леонтьева. Санкт-Петербург.: тип. Е. Евдокимова, 1898.
Корнилов Д. Ф. Русский вальс на африканских просторах, или подлинная история создателя первой ЧВК / Д. Ф. Корнилов. Москва ; Берлин: Директмедиа Паблишинг, 2025.
Ефрем, архим. (Цветаев М. М.). Поездка в Абиссинию. М., 1901.
Показать полностью
5
Нубийские щурки на аравийской большой дрофе
Фотограф Jainy Maria.
Показать полностью
1