Был такой писатель когда то Даниил Хармс... Так вот:

Анекдоты из жизни Пушкина

1. Пушкин был поэтом и все что-то писал.
Однажды Жуковский застал его за писанием и
громко воскликнул: «Да никако ты писака!»
С тех пор Пушкин очень полюбил Жуковско-
го и стал называть его по-приятельски Жуковым.

2. Как известно, у Пушкина никогда не
росла борода. Пушкин очень этим мучился и
всегда завидовал Захарьину, у которого, на-
оборот, борода росла вполне прилично. «У не-
го — ростет, а у меня — не ростет», — частенько
говаривал Пушкин, показывая ногтями на Заха-
рьина. И всегда был прав.

3. Однажды Петрушевский сломал свои часы
и послал за Пушкиным. Пушкин пришел, осмо-
трел часы Петрушевского и положил их обрат-
но на стул. «Что скажешь, брат Пушкин?» —
спросил Петрушевский. «Стоп машина», — ска-
зал Пушкин.

4. Когда Пушкин сломал себе ноги, то
стал передвигаться на колесах. Друзья любили
дразнить Пушкина и хватали его за эти коле-
са. Пушкин злился и писал про друзей ругате-
льные стихи. Эти стихи он называл «эрпигармами».

5. Лето 1829 года Пушкин провел в дерев-
не. Он вставал рано утром, выпивал жбан пар-
ного молока и бежал к реке купаться. Выкупа-
вшись в реке, Пушкин ложился на траву и спал
до обеда. После обеда Пушкин спал в гамаке.
При встрече с вонючими мужиками Пушкин кивал
им головой и зажимал пальцами свой нос. А
вонючие мужики ломали свои шапки и говорили:
«Это ничаво».

6. Пушкин любил кидаться камнями. Как
увидит камни, так и начнет ими кидаться.
Иногда так разойдется, что стоит весь крас-
ный, руками машет, камнями кидается, просто
ужас!

7. У Пушкина было четыре сына и все
идиоты. Один не умел даже сидеть на стуле и
все время падал. Пушкин-то и сам довольно
плохо сидел на стуле. Бывало, сплошная умо-
ра; сидят они за столом: на одном конце Пуш-
кин все время со стула падает, а на другом
конце — его сын. Просто хоть святых вон выноси!

<1939>

«Тульское утро», газета беспартийная, прогрессивная и общественно-литературная; № 151 за 4 (17) августа 1914 г.

Нам рассказывали:
— В общественном клубе вход в буфет допускается по билетам.
Желающих попасть в буфет многое множество. Впечатление такое — как будто вся эта толпа, жаждущая и ждущая „билетов“, собралась послушать какого-либо знаменитого лектора или на представление громкой пьесы.
— Мы стоим в средине. Впереди нас человек 100, а может быть и все 200. Сзади длинный хвост — еще столько же. Стоим, топчемся, мнемся. Хвост колыхнется налево и мы — налево. Хвост направо — и мы направо.
Какие-то счастливчики — трое — завладели буфетной стойкой и задерживают всех: рюмок по 15 — одну за одной, — запрокинув голову, выливают себе в рот.
Молчим. Покорились. Ждем. Нагло ли толкнет пробежавший официант. Прикрикнет ли грубо владелец буфета.
— Ну, вы, поскорее пейте.
Молчим. Скрепя сердце, молчим.
Такова сила рюмки.

* Текст из дореволюционной газеты адаптирован к современной русской орфографии.

„Мясоторговые ряды перевели ближе к кремлевскому саду. Построены своеобразные палатки, без дверей, без окон, в средине которых устроены полки, на которых лежит мясо…“

«Тульское утро», газета беспартийная, прогрессивная и общественно-литературная; № 116 за 20 июня (3 июля) 1914 г.

Мясоторговые ряды перевели ближе к кремлевскому саду. Построены своеобразные палатки, без дверей, без окон, в средине которых устроены полки, на которых лежит мясо…

Облокотившись на рукоятку тупика, мясники стоят и думают. О чем они думают, конечно, я не мясновская гадалка, а потому положительного ответа дать не могу…

Но, по лоснящимся их лицам, я догадываюсь, что они думают о пыли.

Если на каждую тушу пыль наседает на вершок, то весу в мясе прибавится чуть ли не на два пуда…

— Говорите, взвешены?

Это ничто иное, как фраза и больше ничего…

Вся кисея игриво шалит с ветром, и прикрываемое ею мясо — все-таки подвергается пыли… Впрочем, покупающий на „толчок“ мясо, обыватель на это сетовать не может…

К его услугам там же, неподалеку, есть плоты… Все удобства…

С двух сторон мясоторговые ряды окружают отхожие места!.. Один — около угловой башни, а другой в кремлевском саду. Первый находится в таком хаотическом состоянии, что не только в него входить, но и около проходить невозможно.

Второй — ремонтируется и неизвестно, когда будет готов…

Все это, конечно, говорит не в пользу покупающего мясо обывателя и мясоторговцев.

Входит покупатель.

— Виноват, кажется, припахивает…

Мясник делает на мясе порез, всовывает туда свой красный нос, и делает заключение:

— Нисколько!.. Знаете, у нас и справа, и слева разит…

Вот и привлеките их к ответственности:

— За недоброкачественное мясо!

* Текст из дореволюционной газеты адаптирован к современной русской орфографии.

Пожар лавки дал крестьянам повод к разного рода остротам веселого характера…

«Тульское утро», газета беспартийная, прогрессивная и общественно-литературная; № 109 за 12 (25) июня 1914 г.

Письма наших корреспондентов.
Крапивенский уезд.

9-го июня в селе Селиваново вспыхнул пожар казенной винной лавки, помещающейся в доме крестьянина Михаила Левкина.

Пожар начался в первом часу ночи.

Поднялась тревога, через несколько минут все село сбежалось к горевшей лавке.

Началось тушение, от которого огонь ничуть не стихал, а наоборот принимал все большие размеры перекинувшись на соседние строения Петра Маслова.

Дом Левкина, крытый железом, сгорел дотла, сгорели также двор, амбар с хлебом, лошадь, стоящая 200 рублей, 2 свиньи и несколько овец. Что касается казенного вина, то оно осталось в целости, так как находилось в каменном помещении; касса и имущество продавщицы лавки были спасены, а самая лавка заперта на замок.

Пожар лавки дал крестьянам повод к разного рода остротам веселого характера…

У Петра Маслова сгорел верх бакалейной лавки и много товара, который находился во дворе дома.

Убытки от пожара исчисляются у Михаила Левкина свыше 2000 р., а у Маслова до 600 руб.

На пожаре энергично работала дружина Переволокского сельского общества, под руководством Г. А. Тихомирова.

Во время пожара лавочник Петр Маслов, несмотря на постигшее его горе, основательно подрался с крестьянами Ф. и И. Евсюниными…

В тот же день, произошел пожар в с. Переволоках.

Пожар начался с сарая сельского старосты.

Пламя, быстро разносимое сильным ветром, мгновенно перебросилось на соседние строения и огненные языки „красного петуха“, с жадностью лизали соломенные крыши крестьянских строений.

Приблизительно через 3/4 часа огонь уничтожил 39 домов и 40 сараев.

Убытков пожаром причинено на значительную сумму, но в известность они пока ещё не приведены.

На пожаре также работала дружина Переволокского общества которой удалось прервать беспощадное истребление огнем, годами нажитое имущество и достояние крестьян. При тушении ощущался недостаток воды.

Неизвестный.

* Цитата адаптирована к современной русской орфографии.

«Тульское утро», газета беспартийная, прогрессивная и общественно-литературная; № 108 за 11 (24) июня 1914 г.

Сегодня по случаю хорошей погоды я снова летал над Тулой. Очаровательное зрелище.

Взял с собой очаровательную пассажирку:

— Наблюдательность.

Ах, как она осталась довольна полетами!

Даже захлебывалась от восторга!

Летим, например, над Чулковым и видим на берегу реки Упы, около цепного „моста“ сидит кучка людей и оживленно о чем-то беседует…

Чтобы не нарушить гармонии их настроения, я остановил мотор и, „тихо и плавно качаясь“, спустился до милой компании…

Кроме милой она оказалась и теплой.

Так, между прочим, у них лежали на травке сороковки (бутылка водки емкостью 0,4 литра (40 сотых ведра). — С. Т.), закусочки… а пальчики перебирали какие-то листочки…

— С нашей шестьдесят!

Тут моя пассажирка мне шепнула:

— Картишками занимаются… Среди взрослых, мы заметили и подростков…

Все это говорит о распущенности нравов…

Между тем наш аэроплан по инерции ветерка далеко оттащило в сторону.

И до нас доносилось:

— Прямо беда от этих игроков! Некуда выйти… Одно место было для прогулки нам, чулковцам, и то теперь заселено какими-то пришельцами…

Бывало пойдешь, погуляешь, посмотришь на тихое течение реки, с задумчивыми ее берегами… Хоть немного освежишься чистым воздухом, а теперь там кроме злословья — сквернословья ничего услышать нельзя…

Жаль нам стало чулковцев, но утешить их мы ничем не могли…

Моя пассажирка набросала что-то на записочке и бросила играющей кучке.

После я узнал, что она написала.

Вот оно:

— Не пора ли прекратить эти безобразия?!..

Летим дальше.

Прилетаем в Щегловскую засеку.

Народу, как в бочке сельдей.

— Почему здесь такое скопище? — спросили мы у солнца.

— По старым традициям молодежь гуляет здесь, — ответило оно.

— В чем же оно заключаются?

Однако, ответа мы не получили, так как солнце спряталось за горизонт…

Спутница моя обиделась и с щепетильностью произнесла:

— Даже не попрощавшись!

На смену солнцу взошла луна.

— Я знаю. Я все слышала. Глупости, никаких традиций! А просто придут, выпьют и уходят…

— Виноват… Неужели солнце этого…

— Не могло знать? — хотите сказать…

— Хотя бы и так!

— Гм… Оно знает прекрасно… Да, так, ему стыдновато… Здесь нередко происходят драки и побоища…

От этих слов мотор нашего аэроплана зашипел и, горько рыдая, понесся обратно…

Видим идет крестьянин. Наблюдательность говорит:

— Стой! Это интересно.

Заходит он в контору т./д. Б.

Мы опустились к самой форточке.

— Увольте! — говорит мою только что поступившую к вам в прислуги жену.

— По какой причине? — спросили его.

— По очень обыкновенной. Теперь устроили какой-то новый закон о супругах… Так вот, ежели жена не захочет жить с мужем, то может уйти и жить отдельно… Паспорта, значит, стали выдавать им, бабам-то…

— Так что же?

— Да то же… Моя баба взяла паспорт и ушла, бросила двух детей, хозяйство… Уж вы, пожалуйста, окажите Божескую милость… Увольте ее… Ей Богу, сама ушла… Хоть бы что…

— Никакой пользы не будет тебе; если мы ее уволим, она может поступить к другому хозяину… Лучше тебе с ней помириться…

— Да я с ней не ругался… Душа вон, не ругался… Не знаю почему и ушла-то… Кажись, всего вдоволь, а подишь-ты!.. Ребятишек жалко: присматривать некому…

Мужичек подумал — подумал, почесал затылок и вышел, что-то бормоча…

Мы поднялись ввысь, чтобы проститься с воздушным пространством.

Луна лениво нам улыбалась. А сбоку на нас смотрел Марс, мигание которого говорило:

— Это еще цветки, а впереди будут ягодки.

Незнакомец.

* Цитата адаптирована к современной русской орфографии.