GOREGRIND

Live At Obscene Extreme 2024

Автор: Андрей Малов

Итак, дорогие друзья, мы закончили наше длинное повествование о причинах и предпосылках Американо-мексиканской войны 1846-1848 гг. Но прежде чем мы перейдем непосредственно к описанию боевых действий, нам нужно понять, что же из себя представляли армии воющих сторон и обсудить их сильные и слабые стороны, вооружение, обмундирование и организацию. А начнем мы с армии США.

Читайте также:

• Американо-мексиканская война. Часть 1. США в 20-е - 30-е годы XIX века

• Американо-мексиканская война. Часть 2. Мексика и Техас

• Американо-мексиканская война. Часть 3. Революция в Техасе

• Американо-мексиканская война. Часть 4. Аннексия Техаса

• Американо-мексиканская война. Часть 5. Американская кровь на американской земле

Армия США накануне войны

"В Америке еще никогда не было такой прекрасной армии!", - восклицал в письме домой Джон Седжвик, будущий командир корпуса в Потомакской армии во время Гражданской войны, а тогда - обычный молодой второй лейтенант в армии Закари Тейлора. И надо сказать, основания так считать у него имелись. Армия США действительно проделала огромный путь со времен своего последнего крупного конфликта - Войны 1812 года. И дело тут вовсе не в количестве войск - на апрель 1846 года списочный состав регулярной армии насчитывал лишь 734 офицера и 7885 солдат, из которых фактически на службе находилось 6562 человека. По европейским меркам такая численность была просто смешной и примерно соответствовала штатному составу одной французской дивизии того времени. Тут нет ничего удивительного - в 20-х - 30-х годах XIX века у США просто не было серьезных потенциальных противников, наличие которых могло бы оправдать серьезные расходы на большую постоянную армию. Однако небольшое количество личного состава во многом компенсировалось его высоким качеством, особенно в отношении офицерского корпуса. Уроки англо-американского конфликта не прошли даром, и программа обучения в военной академии в Вест-Пойнте была серьезно пересмотрена, что самым положительном образом сказалось на эффективности управления подразделениями в бою и взаимодействии между разными родами войск.

Главным преимуществом американского офицерского корпуса была крайне высокая мотивация - случайных личностей в довоенной регулярной армии практически не было. Америка середины века была страной больших возможностей, и связать свою судьбу с армией означало отказаться от всех перспектив, которые открывались перед человеком в бизнесе, политике или сельском хозяйстве. Те, кто все же на это шел, были людьми, сознательно избравшими тяжелый путь профессионального военного, готовыми к трудностям и лишениям, которые неизбежно сопровождают этот выбор. Патриотизм и честь страны не были для них пустыми словами, и они были готовы донести эти идеи и до своих подчиненных.

И вот с этим были определенные проблемы. Свободолюбивый дух американцев XIX века не очень-то способствовал популярности военной службы среди широких народных масс. К тому же, денежное довольствие американских солдат было довольно скромным - так, рядовой получал 7 долларов в месяц вдобавок к подписному бонусу в 12 долларов. Для сравнения - зарплата квалифицированного механика составляла около 1 доллара в день. Неудивительно, что заметную часть личного состава армии составляли мигранты, прежде всего ирландцы и немцы. Они просто еще не успели встроиться в американскую экономическую модель, а жить на что-то было нужно. Разумеется, что изначально боевой дух таких новобранцев сильно страдал, и требовалась самая суровая дисциплина, чтобы превратить эту разношерстную компанию в настоящее слаженное войско. "Американские офицеры имели право применять силу по любому поводу и часто осуществляли в отношении рядовых тяжелые и унизительные наказания", - вспоминал один британский ветеран, поступивший впоследствии на службу в американскую армию. Такие крутые меры принесли свои плоды, и американская регулярная армия заслуженно считалась одной их самых дисциплинированных в мире.

Это не значит, что в армии не было проблем с дезертирством. После того, как Конгресс объявил войну Мексике, ему пришлось поддержать инициативу президента Полка и одобрить увеличение армии до 15 540 человек. Разумеется, новобранцы не обладали такой же выучкой и боевым духом, и многие из них, особенно ирландцы и другие солдаты католического вероисповедания, предпочли перебежать к своим противникам, ибо считали войну против единоверцев страшным грехом. Свою лепту внесло и предвзятое отношение к ним со стороны офицеров-протестантов. Мексиканцы были отлично осведомлены о религиозных трениях в стане противника и быстро сориентировались в ситуации. Они распространяли листовки, в которых предлагали братьям по вере отказаться от своего «нечестивого дела» и подкрепляли свои слова щедрыми подарками - рядовому перебежчику полагалось 200 акров земли плюс 100 акров дополнительно после года службы, а сержанту - 500 акров немедленно и 250 а за год. В общей сложности, из Армии США дезертировало 2850 регулярных солдат и 3900 добровольцев. Из солдат-ирландцев в Мексике даже был сформирован отдельный батальон Святого Патрика (мексиканцы называли их Сан-Патрисиос), который храбро сражался против своих бывшей товарищей. Судьба солдат батальона была незавидной - многие из них были захвачены в плен и повешены, однако некоторым удалось после войны остаться в Мексике и неплохо там устроиться. Впрочем, о них мы еще поговорим подробнее в следующих частях.

Несмотря на это, моральное и физическое состояние армии перед войной находилось в целом на достойном уровне. Все в порядке было и с боевым опытом, который, впрочем, был весьма специфическим. С середины 1810-х годов страна не вела серьезных войн, однако вооруженным силам постоянно приходилось сталкиваться с враждебными индейцами, и некоторые из этих стычек перерастали в серьезные конфликты. Одним из них, например, была Вторая война с семинолами, которая продлилась с 1835 по 1842 год и стоила жизни 1500 американцам. Многие будущие герои Мексиканской войны, такие как Уинфилд Скотт, Закари Тейлор или Уильям Уорт, принимали участие в этом кровавом противостоянии.

Проблемой, однако, было то, что армия обычно сражалась в составе небольших подразделений, и мало кто из американских офицеров имел опыт командования чем-то крупнее батальона. Командир 3-го пехотного полка капитан Моррис вспоминал: "Даже генерал Тейлор не мог развернуть бригаду в линию. Из всех командиров, пожалуй, только полковник Твиггс был способен на это". Осознав масштаб проблемы, Тейлор провел почти год на берегах Рио-Гранде, занимаясь муштровкой подчиненных и обучением офицеров. Лейтенант Джордж Мид, будущий победитель при Геттисберге, жаловался в письме, что "все время мы занимаемся исключительно строевой подготовкой. От звуков барабанов и флейт у нас уже болят уши". Однако такой подход возымел свое действие, и к началу войны армия Тейлора уже вполне была способна оперировать крупными силами и отлично показала себя в последующих боях.

Серые будни суровой и унылой армейской жизни, скрашивались однако всевозможными развлечениями. Впервые в истории американской армии Военный департамент озаботился досугом военнослужащих - в свободное время к услугами солдат были передвижные театры с профессиональными актерами, музыкальные ансамбли, магазины, торгующие в числе прочего алкоголем и табаком, и даже игорные заведения. В этих условиях поддержание дисциплины было особенно трудной задачей для офицеров, но, надо отдать им должное, они с ней в целом справлялись. Профессиональные солдаты, как правило, довольно достойно себя вели на вражеской территории, и инциденты в отношении мирного населения были редкостью. К сожалению, этого нельзя сказать о волонтерах, однако речь о них еще впереди. А пока давайте детально рассмотрим тактику, вооружение и обмундирование регулярной армии.

Регулярная армия

Основной тактической единицей американской армии был полк, коих к началу войны насчитывалось шестнадцать. Во главе полка стоял, как нетрудно догадаться, полковник. У него в непосредственном подчинении находились: заместитель командира - подполковник, майор, адъютант в чине лейтенанта, старший сержант и сержант интендантской службы. Полк, в свою очередь, делился на 10 рот по 100 человек в каждой под командованием капитана. В роте также были: один лейтенант, два вторых лейтенанта, два сержанта и четыре капрала. Разумеется, это все цифры из штатного расписания - в реальности полк почти никогда не дотягивал до расчетной численности. Согласно "Тактике пехоты" - руководству, написанному генералом Уинфилдом Скоттом в 1840 году, в боевых условиях полк разворачивался следующим образом: восемь рот сводились в батальон, бывший основной ударной силой подразделения. Одна рота получала наименование гренадерской и разворачивалась на правом фланге батальона. Еще одна занимала позиции на левом фланге и называлась легкопехотной или стрелковой, в зависимости от того, чем были вооружены ее солдаты, обычными мушкетами или нарезными ружьями. Теоретически полки сводились в бригады по 2-4 полка в каждой, а те - в дивизии по 2-3 бригады в каждой. На деле же, до войны армия практически не действовала в составе столь крупных соединений - выставлять их против индейцев просто не было смысла. Корпусная организация в армии США на тот момент отсутствовала в принципе - она появится только во времена Гражданской войны. Дополнительно в каждом полку существовал медицинский взвод, который занимался эвакуацией раненых и оказывал им первую помощь. Полковые хирурги набирались из медицинского корпуса армии, либо нанимались среди гражданских.

Что касается униформы, то она в основном следовала военной моде того времени, но постепенно, с ходом войны, упрощалась и становилась более практичной и подходящей для сурового климата Мексики. В качестве головного убора использовалась темно-синяя шерстяная фуражка с кожаным козырьком,низкой круглой тульей и кокардой с буквами US - United States. Старые кожаные шако еще использовались, но из-за неудобства носились только в качестве парадной униформы.

Мундир также был темно-синего цвета и шился из шерсти, что причиняло солдатам много дискомфорта, особенно в жаркую погоду. Цвет воротника определял принадлежность к роду войск - синий для пехоты, желтый для кавалерии и красный - для артиллерии. На пуговицах был выбит номер полка. Офицерский мундир шился из более легкой шерсти и часто имел шелковую подкладку. Шерстяные брюки были синего цвета для офицеров и светло-голубого для рядовых. Несмотря на то, что основным цветом в армии считался синий, многие части носили форму серого цвета, так как серый краситель был банально дешевле. Вдобавок, в жарком климате Мексики мундиры быстро выцветали и приобретали характерный "мышиный" оттенок. На ногах офицеры носили высокие кожаные сапоги, а нижние чины - обычные ботинки.

Суровый климат вносил свои коррективы в строгие уставные требования, и многие солдаты меняли свою шерстяную форму на более легкую хлопковую или льняную такого же кроя. Это в целом не поощрялось, но если солдат при этом внешне не выделялся, то офицеры обычно закрывали глаза на такое самоуправство. При этом также надо учесть, что ночью в пустынных районах северной Мексики бывает очень холодно, и вот здесь шерстяная форма оказывалась как нельзя кстати.

Основным оружием пехоты был гладкоствольный мушкет Спрингфилд калибра .69 (17,5 мм) образца 1842 года. Использовались также и его более ранние варианты - 1840, 1835 и даже 1816 года. Это было очень надежное оружие, стрелявшее круглой пулей и оснащенное ударно-капсюльным замком, поистине революционным изобретением для того времени. Капсюльный замок был гораздо надежнее старого кремневого, давал меньше осечек и позволял вести эффективный огонь даже в дождливую погоду. Несмотря на это, старые ружья с кремневым замком еще использовались, но постепенно и на них ударный механизм менялся на капсюльный. Ружье обладало неплохой точностью для гладкоствольного оружия и позволяло вести прицельный огонь на дистанциях до 100 метров. Тренированный стрелок мог производить из него до трех-четырех выстрелов в минуту. В ближнем бою солдат орудовал крепившимся к стволу штыком или прикладом - большой вес ружья (около 4 кг) делал такие удары поистине страшными. В целом, Спрингфилд был гораздо более совершенным оружием, чем старые английские мушкеты Браун Бесс, состоявшие на вооружении Мексиканской армии. И в перестрелке, и в ближнем бою у американского пехотинца было заметное преимущество перед противником.

Многие подразделения также оснащались нарезным оружием. Нарезные ружья, или штуцера, были известны довольно давно - еще с XVIII века, однако считались прежде всего охотничьим оружием. Конечно, использовались они и в армии, но их применение было крайне ограниченным - ими вооружались, в основном, подразделения застрельщиков - егерей, которые метким огнем нарушали вражеский строй, старались выбить офицеров противника и решали другие специализированные задачи. Причина была довольно банальной - несмотря на высокую точность, процесс заряжания такого оружия был очень долгим, ведь требовалось вогнать пулю в ствол под нарезы канала, для чего использовались специальные приспособления вроде молотка. Пули Минье были лишены такого недостатка - они свободно входили в канал ствола и расширялись при выстреле, но изобретены они были как раз в 1846 году, и, естественно, попасть на вооружение армии еще не успели. Как результат, во время Мексиканской войны подразделения стрелков использовали винтовку .54 калибра образца 1841 года, заряжавшуюся по старинке. Она получила прозвище "винтовка Миссисипи" в честь волонтерского Миссисипского полка, который был полностью оснащен именно этим оружием. Командиром этого подразделения был никто иной как Джефферсон Дэвис, будущий президент Конфедерации. Винтовка Миссисипи была короче, весила меньше и имела намного большую точность, чем гладкоствольные мушкеты того времени. Хорошо обученный стрелок мог поражать цели на расстоянии до 200 - 300 метров, однако трудоемкий процесс перезарядки не давал возможности производить больше двух выстрелов в минуту. К тому же, к ней нельзя было примкнуть штык, что сильно ограничивало возможности солдат в рукопашной. Тем не менее, это было поистине смертоносное оружие, и мексиканцы справедливо боялись его, ведь противопоставить ему на такой дистанции им было просто нечего. Также некоторые подразделения использовали и абсолютно устаревшую к тому моменту винтовку Харперс-Ферри образца 1803 года, но все-таки она была на полях сражений уже редким гостем.

Если американская пехота благодаря лучшей подготовке личного состава и современному вооружению обладала ощутимым превосходством перед своими мексиканскими противниками, то вот что касается артиллерии, это преимущество было не просто подавляющим, а абсолютным. С давних пор артиллерия считалась в американской армии элитным родом войск. Офицеры получали гораздо более качественную и всеобъемлющую подготовку, чем их пехотные коллеги. В 1823 году по указанию военного министра, которым на тот момент был наш старый знакомый Джон Кэлхун, была открыта артиллерийская школа в Форте Монро, Вирджиния. Там артиллерийские офицеры проходили повышение квалификации и изучали самые современные виды вооружения и тактические приемы ведущих армий мира. Большое внимание уделялось и материальной части - согласно приказу военного министерства от 1835 года все железные стволы были заменены на бронзовые, а старые громоздкие лафеты времен Революции и Войны 1812 года списывались в утиль. В 1841 году на вооружение было принято целое семейство новых бронзовых гладкоствольных орудий, которое и составило основной артиллерийский парк армии во время Мексиканской войны. В качестве боеприпасов использовалось три основных типа снарядов — сферические ядра, картечь и специализированные гаубичные снаряды. Сферическое ядро являлось основным видом вооружения и могло успешно применяться на любых дистанциях боя. Картечь использовалась на коротких расстояниях и была крайне эффективна против плотных построений пехоты, принятых в то время.

Основным орудием армии США была легкая 6-фунтовая пушка калибра 3,67 дюйма (93 мм). Благодаря небольшому весу, хорошей (для гладкоствольной пушки) точности и надежности она снискала большую популярность в войсках и стала краеугольным элементом новой доктрины "летучей " артиллерии. Согласно ей, не только самое орудие, но и весь его обслуживающий персонал, включая канониров и прислугу, перемещался на лошадях. Это обеспечивало артиллерийским батареям превосходную мобильность, которая с успехом использовалась американскими командирами на протяжении всей войны. Батареи могли с легкостью менять позиции, благодаря чему были практически неуязвимыми для контрбатарейного огня и могли поддерживать пехоту там, где это было наиболее нужно. Орудие получилось невероятно удачным и верой и правдой служило вплоть до конца Гражданской войны, хотя к ее середине и было в основном заменено на более совершенные пушки типа "Наполеон".

Помимо 6-фунтовки, на вооружении армии также стояли 12- и 24-фунтовые гаубицы, 12-фунтовые горные орудия, а также огромные 18- и 24-фунтовые осадные орудия и 10-дюймовые мортиры. Такая широкая номенклатура артиллерийского вооружения позволяла армии быть крайне гибкой в решении тактических задач, а высокий уровень производства делал орудия крайне надежными и удобными в обращении. Технический и организационный уровень американской артиллерии находился на недосягаемой для мексиканцев высоте. К тому же, последние постоянно страдали от некачественного пороха, в то время как у развитой американской промышленности с производством взрывчатых веществ не было никаких проблем.

Что касается организации, то к началу войны в армии было 4 полка полевой артиллерии, в каждой из которой было по 10 рот (батарей). Из них только одна батарея в полку действовала именно как артиллерийское подразделение, остальные использовались как обычная пехота, причем довольно успешно. По прошествии первого года войны число батарей было увеличено вдвое, доведя их общее количество до восьми. В каждой батарее по штату было 4-6 орудий и до 100 человек личного состава. Помимо регулярных батарей, некоторые штаты за свой счет снарядили несколько волонтерских артиллерийских подразделений, уровень оснащения и подготовки которых довольно сильно разнился, но в целом был весьма на уровне, особенно по сравнению с их мексиканскими визави.

Перейдем к американской кавалерии. Большинство кавалерийских подразделений американской армии в то время занималось противодействиям индейским племенам, в результате чего
они приобрели довольно специфический опыт. Атаки кавалерии, вооруженной холодным оружием, в сомкнутом строю против индейцев были абсолютно бесполезными. В результате подавляющее большинство кавалеристов были драгунами, то есть фактически ездящей пехотой. Используя лошадей для быстрого передвижения, при контакте с противником драгуны спешивались и вели огневой бой с использованием легких карабинов.

При этом они были обучены вести огонь и с седла, но это было редкостью и применялось в исключительных случаях. Холодное оружие, разумеется, у них было, но пользовались им крайне редко, в основном для неожиданных атак или преследования расстроенного и деморализованного противника в конном строю. Зачастую сабли вообще сдавали в обоз, как лишний вес. При этом вести правильный бой с вражеской пехотой они были не в состоянии, так как кавалерийские части имели банально меньшую численность, вдобавок приходилось оставлять в тылу значительную часть личного состава, чтобы держать лошадей. Все это привело к тому, что кавалерия, как правило, решала задачи разведки, прикрытия передвижений пехоты и боевого охранения.

Тем не менее, иногда им приходилось вступать в конный бой с мексиканской кавалерией, и это был, пожалуй, единственный случай, когда мексиканская армия могла на равных тягаться со своим противником. В отличие от пехоты и артиллерии, мексиканская кавалерия была неплохо обучена, служба в ней была довольно престижной и вдобавок она имела свой богатый опыт войн против индейцев и разнообразных повстанческих группировок. Немаловажно было и то, что она была вооружена пиками, что давало ей преимущество против американцев, предпочитавших сабли. К тому же, американские драгуны были весьма немногочисленны - к 1846 году в армии числилось всего два драгунских полка, остальная кавалерия была представлена добровольцами разной степени подготовки и оснащения. О волонтерах мы поговорим чуть позже, а пока надо сказать пару слов об еще одном роде войск, весьма немногочисленном, но сыгравшем важную роль в боевых действиях. Речь идете об инженерном корпусе армии США.

Первое специализированное инженерное подразделение появилось в армии как раз в это время - в 1846 году. Это была инженерная рота из ста человек, которая занималась наведением мостов, строительством полевых фортификаций и разведкой позиций противника. Рота быстро стала считаться элитной благодаря отличной подготовке ее офицеров в точных науках, а также прекрасной выучке и высокому боевому духу личного состава. Инженерам не раз приходилось самим штурмовать позиции противника, и они неизменно делали это с большим успехом, применяя разнообразный инструмент, бывший в их распоряжении. Отдельным подразделением был топографический корпус, который осуществлял миссии по рекогносцировке местности, изучению рельефа и нанесению его на карту, что позволяло точно планировать перемещение войск по вражеской территории.

Инженерный корпус за время войны увеличился в размерах, приобрел уникальный боевой опыт и стал одним из самых престижных родов войск в армии США. Множество будущих героев Гражданской войны служили во время Мексиканской кампании именно военными инженерами. В их числе Роберт Ли, Джозеф Джонстон, Пеьр Борегар, Джордж Мид (как раз из топографического корпуса) и Джордж Макклелан. Дальнейшее расширение корпуса и повышение квалификации офицеров привели к тому, что к началу Гражданской войны инженерная служба армии США не имела себе равных не только на американском континенте, но и, пожалуй, в мире. Но впервые она заявила о себе именно во время Мексиканской войны.

Помимо армейских частей в Мексике сражались и американские морские пехотинцы. Их было немного - всего около тысячи человек, однако они внесли свой весомый вклад в победу американского оружия, особенно отличившись при высадке в Веракрусе и штурме замка Чапультепек в Мехико. Это были отлично подготовленные и высокомотивированные солдаты, обученные как действиям в составе абордажных партий на борту кораблей, так и ведению правильного линейного боя на суше. Вооружение морской пехоты было аналогичным обычному пехотному и обычно состояло из мушкетов Спрингфилд и винтовок Миссисипи. В ближнем бою некоторые морпехи также использовали укороченные мушкетоны и бландербассы.

Волонтеры

Какими бы высокими боевыми качествами не обладала регулярная армия, она было слишком мала, чтобы успешно решать задачи на огромной территории Мексики. Поэтому 13 мая 1846 года Конгресс одобрил призыв 50 тысяч добровольцев сроком на один год для участие в Мексиканской кампании. США имели долгую традицию формирования ополченческих и милиционных подразделений, и во всех войнах ранней истории США волонтеры играли довольно большую роль. Основной проблемой было то, что унифицировать подготовку и оснащение добровольческих частей так и не удалось, в результате чего их боевая ценность сильно разнилась.

Некоторые части, такие как Миссисипские стрелки, считались элитными благодаря отличному вооружению и грамотному командному составу, возглавляемому Джефферсоном Дэвисом. Не сильно отставали от них и такие части, как, например, 7-й Нью-йоркский, 1-й Теннессийский или полк волонтеров Вашингтона и Балтимора. В отношении некоторых других полков такого сказать было нельзя, и они сильно страдали от некомпетентности командиров, плохого оснащения и недостатка обучения. Вооружение добровольцам обычно предоставляло федеральное правительство, либо родной штат, а вот форму волонтерские формирования должны были раздобыть сами. В некоторых полках существовали унифицированные требования к обмундированию, и они внешне не сильно отличались от регуляров. А вот в других стандартизация отсутствовала даже на ротном уровне, не говоря уже о полковом. Все это приводило к тому, что такие части на марше больше походили на бразильский карнавал, нежели на армейскую колонну. У подразделений техасских рейнджеров форма отсутствовала в принципе, и бравые техасские парни щеголяли в обычной охотничьей одежде, пугая и противников, и своих товарищей совершенно неописуемым внешним видом.

Проблем добавлял и тот факт, что заказанная у частных подрядчиков форма зачастую не отличалась высоким качеством и в суровых полевых условиях быстро приходила в негодность. Капитан Кенли из Балтимора вспоминал: "нашим людям очень нужна новая одежда и, особенно, обувь; длительные переходы очень плохо сказались на ее состоянии.... многие начали мастерить самодельные сандалии из сыромятной кожи, в которых хотя бы можно ходить". Только к концу 1847 года ситуация со снабжением хоть как-то наладилась, и, благодаря стараниям главнокомандующего Уинфилда Скотта волонтерские части начали получать форму от властей своих штатов, а также из федеральных запасов. Некоторые добровольцы, к слову, были весьма недовольны этим фактом - свободолюбивым американцам не очень-то нравилось быть похожими на замуштрованную и зарегулированную регулярную армию даже внешне. Один солдат из Индианы высказался так: «Пусть они катятся к черту со своей голубой формой! Будь я проклят, если они сделают из меня регуляра!».

Еще большим бедствием для волонтерских полков была дисциплина, вернее, ее отсутствие. Если подразделение возглавлял грамотный командир, пользовавшийся уважением и авторитетом среди солдат, ему удавалось держать своих подчиненных в узде, в противном же случае оно могло быстро деградировать до уровня вооруженной банды. Мародерство, жестокое обращение с пленными и гражданскими, пьяные драки и дебоши были, к сожалению, частыми явлениями в добровольческих частях. Особенно этим отличались техассцы, у которых с мексиканцами были свои счеты. Узнав о "неслыханных зверствах", кои творили эти молодчики, Закари Тейлор приказал распустить все техасские подразделения, заявив, что больше в их услугах он не нуждается. Страдали добровольческие формирования и от дезертирства, причем в гораздо больших масштабах, чем кадровые войска. По подсчетам американских историков, примерно каждый десятый доброволец самовольно покинул расположение части, исчезнув без следа. Волонтеры, чей срок службы истек, часто не горели желанием продлевать контракты, и армия могла недосчитаться нескольких тысяч человек прямо в разгар военной кампании.

Тем не менее, многие волонтерские полки отличались высоким боевым духом и очень хорошо показали себя в сражениях Мексиканской войны. Им нужен был, прежде всего, хороший командир, и при его наличии эти части демонстрировали чудеса храбрости и находчивости. В битвах при Монтеррее, Буэно-Висте, Сьерро-Гордо и Чапультепеке действия добровольцев заслуживали самой высокой оценки, и во многом благодаря ним американской армии удавалось одерживать громкие победы. Именно взаимодействие регулярных частей и волонтеров под грамотным командованием и принесло Соединенным Штатам победу в этом конфликте, хотя она и оказалась весьма нелегкой.

Несмотря на все проблемы, американские вооруженные силы всю войну имели заметный перевес над своим храбрым и более многочисленным, но гораздо хуже вооруженным и оснащенным противником. О мексиканской армии мы подробно поговорим в следующей части, а эту главу мне бы хотелось закончить словами еще одного участника войны, знаменитого Улисса Гранта, будущего главнокомандующего войсками Союза и восемнадцатого президента США: "Все победы в Мексике были одержаны над значительно превосходящими силами. Этому способствовали две причины. И генерал Скотт, и генерал Тейлор располагали армиями, какие редко удаётся собрать. В сражениях при Пало-Альто и Ресака-де-ла-Пальма у генерала Тейлора была небольшая армия, но она состояла исключительно из кадровых войск - отлично обученных и дисциплинированных. Каждый офицер, от высшего до низшего чина, был профессионалом своего дела...Рядовые солдаты, возможно, уступали им в этом... Но они были храбрецами, а муштра и дисциплина раскрыли весь их потенциал. (Это была) самая боеспособная армия в истории для своих размеров и уровня вооружения, которая когда-либо принимала участие в сражениях."

Продолжение следует...

Подпишись на сообщество Катехизис Катарсиса, чтобы не пропустить новые интересные посты авторов Cat.Cat!

Также читайте нас на других ресурсах:

Телеграм ↩ – новости, заметки и розыгрыши книг.
ВК ↩ –наша Родина.

Во всех своих поездках я стараюсь найти место для хобби. Заранее ищу и отмечаю любые магазины ретро-приставок и ретро-игр. И последние два оказались максимально контрастными: первый - в Мексике, второй - в Дубае. Кстати, в мексиканском магазине не было консолей с контрабандой внутри, а в дубайском - с золотыми корпусами 🙂

Оахака, Мексика

Это не деревня - это супертуристический город, столица штата, но не миллионник. И вот так здесь выглядит магазин, на который я случайно наткнулся.

На входе - стол, заваленный проводами, под столом - консоли. Надо заходить!

Уже можно разглядеть консоли, контроллеры в коробках, коллекционные фигурки, просто стопки с дисками.

Дальше ещё интереснее. Под стенами с дисками для Wii и Xbox — стопки материнских плат от разных игровых консолей, гитары от Guitar Hero и много чего ещё.

На стойке, где сидит продавец, собрано всё самое солидное. Здесь Свичи и PSP в коробках, за стеклом - Геймбои и Nintendo DS. Над ними - полка с картриджами для Game Boy Advance и Sega Game Gear. Поспрашивал цены, но, так как на вид я белее местных, цены мне называли американские.

Хороший выбор картриджей, но состояние у большинства «подвальное».

А вот на заднем плане - целый стеллаж с тушками от SNES, NES, GameCube и прочих консолей. Из портативок мне здесь ничего не приглянулось, но зайти в такой простой магазин-барахолку было очень интересно.

Кстати, если удобно, вот видео.

А теперь - совершенно другой магазин.

Дубай. Арабские Эмираты.

Я удивился, но там тоже нашёлся магазин ретро-игр. Нашёл его через Instagram - находится в жилом районе, на первом этаже многоэтажки.

Сразу видео, но ниже есть и фото.

Здесь цены подписаны, так что сразу прикинул их в рублях - и оказалось, что почти всё дороже, чем у нас на Авито.

Первое, что бросилось в глаза - всё из Японии. Вот, например, Покемоны: в Японии стоят от 500 ₽, на Авито - около 1 000 ₽, а в Дубае - все 4 000 ₽.

Боксовые игры для Геймбоя. Цены от 2 до 5 тысяч - уже получше, но для японок всё равно дороговато.

Вот PC Engine. Удивился его увидеть. Стоит около 30 тысяч, хотя на Авито можно поймать и за 20.

Консоли и аксессуары, но глаз особо ни за что не цепляется.

А вот сверху - Super Game Boy. Это картридж-переходник, позволяющий запускать игры с Геймбоя на Super Famicom. Я свой в комплекте купил на Авито за 1 500 ₽, а здесь он стоит 5 000 ₽.

Были и портативки, и лимитки, и варианты «под ремонт». Но на Авито цены всё равно лучше, а в Мексике - вообще в 3–4 раза ниже.

Вот такой ретро-игровой туризм! А какие магазины нравятся вам? Лично я всегда предпочту покопаться в коробках и найти что-то по хорошей цене, чем быстро пробежаться по витринам и офигеть от цен.

P.S. C блокировками разных сервисов в РФ как-то сложно стало со всеми общаться. Что-то я постил в ВК, что-то на Ютубе, что-то здесь на Пикабу. Но не всегда набирается прям на видео или большой пост, стал чаще постить в Телеграм - https://t.me/ellanorsh_geek

Однажды в некоей империи была уйма земель, и она решила пускать туда гастарбайтеров.

«А чо?» - сказал император. – «Пущай приезжают, и торгуют там за копейки». Более того – государь боялся преступности, и надеялся, что гастарбайтеры вытеснят неприятные криминальные элементы. Он упростил миграционную политику по типу «приезжай да селись», земли переселенцам выдавали бесплатно. Уже через 13 лет оказалось – в куче городов трудовые мигранты составили 80 % , а титульная нация оказалась в меньшинстве.

Правительство испугалось. Оно запретило миграцию, но ситуация не исправилась. Граница слабо охранялась, и гастарбайтеры лились потоком. Они даже не делали вид, что пытаются соблюдать законы страны. Перестали платить налоги и таможенные пошлины, полностью игнорировали трудовое законодательство. Согласно правилам миграции, они обязаны были по приезду принять другую религию – но благополучно наплевали на свои обещания, и продолжали почитать своих богов. И пошли такие разговоры – а давайте-ка отделимся от данной страны, и создадим новое славное образование. «Вы в своём уме?» - взревели в столице. – «Мы же вас пускали, потому что у вас плохо с безопасностью и жрать нечего, землю даром давали! А вы теперь у нас её вообще отбираете?». «Именно так» - радостно ответили мигранты. – «Не хотим больше с вами жить, и домой мы тоже не поедем».

Они организовали ополчение, и провозгласили независимость.

Центральное правительство прислало на подавление мигрантов армию. Сперва у солдат шли дела прекрасно, но внезапно гастарбайтеры собрались в единый кулак, и нанесли гостеприимным хозяевам страшное поражение.

Пришлось им оставить спорную территорию, и уйти восвояси.

Республика, откуда мигранты ехали получать земли, делала вид, что её всё происходящее не интересует. Мигранты же, выставив хозяйскую армию из провинции, немедленно подали заявку на включение в состав исторической родины. «Не-не-не», - публично сказали на родине. – «Вы там крепите суверенитет. Уважаем вашу государственность». И заверили соседнюю страну, что они не станут портить с ней отношения, и не отторгнут от неё огромный кусок. Тем более, в обществе отношение к интеграции мигрантов было неоднозначное. Многие политики считали, что гастарбайтеры – грубый, невежественный народ, с сельскими замашками, и в красивой утончённой интеллигентной республике им не место. «У нас своей земли вагон и маленькая тележка» - объясняли в республике. «Куда девать, вообще не знаем. На чёрта лысого нам, простите, нищие мигранты ещё сдались?».

Проходит 9 лет. И вдруг, республика заявляет – ей срочно нужна провинция с мигрантами. Прямо вот сейчас. Они без неё жить не могут. Они скучают по своим гражданам, хотят их обнять. «Ё-моё, - побледнело соседнее государство. – «Вы издеваетесь, что ли? Вы же клялись их к себе не забирать». «Мы – хозяева своего слова, - гордо сообщила республика. – «Можем его и назад взять». Государство вскипело, и вступило с республикой в войну. Но проиграло, потеряв почти 50 % своей территории. А страна гастарбайтеров влилась в объятия собратьев.

«Вы это чего, с самого начала ТАК задумали, что ли?» - побледнев, спросили в государстве. – «Всё заранее отлично спланировали – и миграцию, и независимость, и войну: чтобы попросту оттяпать у нас земель для себя побольше?».

«Не понимаем ваш язык, и не знаем, о чём вы говорите, - сообщили в республике. – Но хотим заверить, что в недалёком будущем мы станем всех учить, как уважать целостность границ, говорить, что в одном месте – жуткий сепаратизм, а в другом – борьба за свободу, и всё такое прочее. Удачи с вашим сокращённым вдвое государством».

Император Мексики Агустин I, казнённый в 1824 году, уже не увидел восстания американских колонистов в Техасе, провозглашения ими независимости, и присоединения Техаса к США в 1845 году. Так же, он не узнал о войне Мексики с США после аннексии Америкой Техаса, в результате чего Мексика потеряла ½ своих земель.

А ведь человек всего лишь хотел развить экономику с помощью дешёвой рабочей силы.

Да, неплохо у него это получилось.

© Zотов

https://vk.com/wall736437447_182840

Автор: Андрей Малов

Итак, дорогие друзья, в прошлый раз мы остановились на том, что долгая эпопея с аннексией Техаса окончилась, и эта огромная территория, наконец, стала частью Соединенных Штатов. Напомним, что главной внешнеполитической проблемой Республики Одинокой Звезды были территориальные споры с Мексикой. Теперь эти разногласия, можно сказать, "по наследству" перешли к США, и их требовалось каким-то образом решать. В итоге Штаты их и решили, причем самым радикальным способом, о чем мы и поведаем в дальнейших главах этого цикла. Но для начала предлагаем ознакомиться с личностью нового президента США, занявшего Белый дом 4 марта 1845 года. Звали его Джеймс Нокс Полк.

Читайте также:

• Американо-мексиканская война. Часть 1. США в 20-е - 30-е годы XIX века

• Американо-мексиканская война. Часть 2. Мексика и Техас

• Американо-мексиканская война. Часть 3. Революция в Техасе

• Американо-мексиканская война. Часть 4. Аннексия Техаса

Полк и его явное предначертание

Дальнейший ход событий невозможно понять без анализа личности Джеймса Полка, а также общественных и политических настроений, царивших в то время в Соединенных Штатах. Именно эти факторы сыграют важнейшую роль в развязывании войны с Мексикой и связанными с ней радикальными изменениями в жизни Америки. Но не будем бежать впереди паровоза и расскажем сперва о новом президенте.

Сын богатого земельного спекулянта и плантатора, Джеймс Полк родился в Северной Каролине в 1795 году. Его семья славилась горячей поддержкой президента Томаса Джефферсона и проводимой им политики расширения страны. В дальнейшем это будет иметь огромное значение для формирования собственных взглядов будущего президента. Он получил неплохое образование и по окончании университета занялся юридической практикой, причем довольно удачно. Успехи в профессиональной деятельности, а также обширные семейные связи поспособствовали также и политической карьере молодого адвоката - в 1824 году он избирается в Конгресс от Демократической партии, став там одним из самых верных последователей Эндрю Джексона, с которым его познакомила жена. На волне роста популярности Джексона последовательно развивается и карьера Полка - в 1835 году он становится спикером Конгресса, а в 1839-м - губернатором Теннесси. Пожалуй, самым большим преимуществом Полка как политика-демократа было то, что он пользовался поддержкой как сторонников Джексона, так и последователей Кэлхуна. Первые считали его идейным продолжателем политики Старого Ореха, особенно, в части территориальной экспансии на Запад. Вторые уважали Полка за его настойчивость в деле защиты прав штатов. Во многом именно поэтому в 1844 году Полк стал компромиссным кандидатом на выборах от Демократической партии, несмотря на то, что по общему мнению не входил в число признанных политических тяжеловесов.

Как мы уже говорили, выборы 1844 года стали одними из самых напряженных в истории США. Вопреки изначальным прогнозам Полку удается с минимальным преимуществом вырвать победу у кандидата от вигов Генри Клея. Свою роль тут сыграли и вновь обретенное единство Демпартии, и неспособность вигов купировать последствия финансового кризиса, и тот факт, что ему удалось завоевать доверие избирателей как на Юге, так и на Севере. Первым он обещал аннексию Техаса, вторым - присоединение Орегона.

К вопросу Орегона мы еще вернемся, а пока расскажем о крайне важной философской концепции, которая уже достаточно давно владела умами большой части американцев, но окончательно оформилась именно в это время. Речь идёт о принципе Явного предначертания, впервые появившемся летом 1845 года в анонимной статье, предписываемой бессменному редактору газеты "Демократик Ревью" Джону О'Салливану. В ней излагались разнообразные доводы в пользу аннексии Техаса и, в частности, прозвучали следующие слова: "(Присоединение Техаса) является исполнением нашего явного предначертания — заселить континент, отведенный Провидением для свободного развития нашего ежегодно умножающегося населения". Вообще, первые проблески американского империализма начали появляться еще при Джексоне, а, возможно, и еще раньше - при Джефферсоне, однако именно при Полке это движение обретает наибольший размах. Все чаще начинают звучать призывы колонизировать все пространство от Атлантического до Тихого Океана, от канадской границы до Рио Гранде. Особо радикально настроенные круги предлагают двигаться еще дальше - до джунглей Амазонии, а там, чем черт не шутит - и до самого мыса Горн.

Разумеется, таких альтернативно одаренных личностей было явное меньшинство, но то, что у Америки должен обязательно быть свой выход к Тихому океану, становится лейтмотивом политики сторонников территориального расширения. В первых рядах экспансионистов идут, разумеется, южные плантаторы-рабовладельцы. Как мы уже не раз отмечали, плантационная экономика может расширяться только экстенсивно, новые земли критически важны для развития этого типа хозяйства. Именно их интересы представляет Полк, сам плоть от плоти южанин и представитель рабовладельческой аристократии. Он подчеркивал, что территориальная экспансия обеспечивала само существование Соединенных Штатов как государства: "Если бы наше нынешнее население было ограничено сравнительно узкими границами первоначальных тринадцати штатов, наша республика давно могла бы пасть". Такие слова абсолютно неудивительны - ведь такую агрессивную политику просто необходимо было обосновать какими-то моральными соображениями. Кто-то, как Полк, считал, что без расширения на Запад США просто не смогли бы существовать как государство. Другие были уверены в великой цивилизаторской миссии Америки по превращению пустынных пространств, заселенных дикарями, в цветущие плодородные земли, куда приходят высокоморальные люди, вооруженные христианским учением и идеалами свободы и демократии.

В общем-то, в таких идеях не было ничего нового - они вполне укладывались в картину романтического национализма, типичного для развитых государств XIX века. Единственное отличие было в том, что в Европе ничейного пространства уже давно не осталось, и крупным игрокам приходилось либо грызться между собой (что чревато большими проблемами), либо осваивать территории в Африке или Азии. В Америке же свободные земли были рядом, , и их было много. Но понятно было, что рано или поздно окончатся и они, и что тогда делать? И, конечно же, экспансионистам было нужно Тихоокеанское побережье, прежде всего, Калифорния. Да, золота там еще не нашли (это произойдет чуть позже), но это богатейшая земля, это удобные гавани, это, наконец, новые рынки сбыта. Плюсом также идет отличный климат, крайне благоприятный для сельского хозяйства, при отсутствии страшных эндемичных заболеваний вроде малярии или желтой лихорадки. Но на пути к обретению этой благословенной земли и имперскому величию Штатов стояло одно государство, когда-то бывшее частью великой колониальной державы, и более того, успевшее само побыть империей. Это, конечно, Мексика, о которой мы уже не раз говорили в рамках нашего цикла, и еще обязательно поговорим. При всем бардаке, анархии и хаосе, которые царили в этой стране в первые десятилетия ее существования, назвать ее дикой или нецивилизованной язык не повернется. Мексика опиралась на богатейшее испанское католическое культурное наследие, приправленное местными обычаями и традициями, в ней было довольно много образованного населения, сам мексиканский народ был очень религиозен и уж точно не требовал никаких усилий по насаждению христианской морали.

Тем хуже для него. По словам Роберта Уокера, секретаря казначейства в кабинете Полка, "жестокое, амбициозное и распущенное мексиканское духовенство будет только радо возвращению инквизиции". Комментировать это заявление даже не хочется. Помимо религиозных предрассудков, свою роль играл, конечно же, и расизм, весьма распространенный в США в то время. Мексиканцы в глазах многих американцев были разношерстным сбродом, продуктом смешения южноевропейской и индейской рас, и поэтому людьми заведомо неполноценными и неспособными к самоуправлению. Было ясно, что в таком неблагоприятном политическом и этническом климате нормально территории, принадлежащие Мексике, развиваться не могут, и только американцы способны привести эти земли к процветанию и установить там подлинное торжество закона и демократии. А заодно, конечно, и плантационное хозяйство, еще больше умножив доходы и влияние крупнейших представителей южной элиты. В общем, ничего нового - было бы желание, а повод найдется. И он нашелся очень быстро. Впрочем, обо всем по порядку. Прежде чем разбираться с Мексикой, необходимо было решить территориальный вопрос еще с одним государством, причем гораздо более опасным и могущественным, нежели южный сосед. Речь идет о Великобритании и так называемом Орегонском кризисе.

Орегонский кризис

Выиграв выборы, Полк тут же подтвердил свои обещания конкретными заявлениями. В своей инаугурационной речи он дал понять, что "наши претензии на всю территорию Орегона ясны и неоспоримы" и что "где бы ни решили поселиться американцы, федеральное правительство должно оказывать им всяческое содействие". Это смелое выступление вызвало настоящий шквал критики в Британии, где лорд Пил ответил Полку в той же манере: "Мы считаем, что у нас тоже есть права на территории Орегона, которые ясны и неоспоримы". Налицо был конфликт интересов, который потенциально мог привести к самым серьезным последствиям. Никто однако тогда не обратил особого внимания, что президент намеренно опустил слово "всю", говоря об этой северо-западной территории. Но что же это была за территория и почему в ней были так сильно заинтересованы две крупные державы по разные стороны Атлантики?

Орегон не следует путать с современным американским штатом с тем же названием. Исторически эта территория была намного больше - она располагалась на побережье Тихого океана и граничила с севера с Русской Америкой (Аляской), а с юга - с мексиканской Калифорнией. Освоение этих земель началось сравнительно поздно - уже в XVIII веке. Сказывалась географическая удаленность и сложность организации логистики в этих местах. Тем не менее, ведущие державы, такие как Великобритания, Испания и Россия постепенно начинают проявлять к ним интерес, а вскоре к ним подключается и молодое американское государство. В конце концов, испанцы и наши соотечественники смогли застолбить за собой обширные куски Тихоокеанского побережья соответственно на юге и на севере и отказались непосредственно от Орегона - первые по договору Адамса-Ониса 1819 года, а вторые - согласно договорам 1824 года с американцами и 1825 года - с англичанами. Таким образом, осталось лишь два претендента на эту землю - США и Великобритания. Но зачем им вообще был нужен этот Богом забытый край?

Главным ресурсом в Орегоне была пушнина. Да, она уже не имела того значения в международной торговле, как 200 - 300 лет назад, но до сих пор оставалась востребованным и весьма недешевым товаром. К тому же, в долине Вилламетт были чрезвычайно плодородные земли, на которых сейчас даже выращивается виноград, что само по себе уникально для такого северного региона. С развитием международной торговли и постепенным включением Тихого океана в мировую экономическую систему растет и значение северо-западной части американского континента. В 1807 году британцы основывают Северо-западную компанию (которую потом поглотит Компания Гудзонова залива) и начинают строительство факторий на территории Орегона. От них не отстают и американцы - их Тихоокеанская меховая компания пытается создать конкуренцию британским деловым интересам в этом регионе. В этой борьбе на стороне Туманного Альбиона был самый мощный в мире торговый и военный флот, а Страна Свободы, в свою очередь, имела прямой доступ к этим землям по суше. Да, учитывая крайне низкую транспортную связность, характерную для начала XIX века, казалось, что американцам здесь ничего не светит - океанский путь на Северо-Запад был намного быстрее, и вывозить оттуда товары морем было намного проще и выгоднее. Но это пока.

Экспедиция Льюиса и Кларка 1803 года доказала принципиальную возможность достигнуть Тихого океана по суше, и уже совсем скоро, с постепенным освоением земель, полученных Штатами в рамках Луизианской покупки, поток переселенцев начинает двигаться все дальше и дальше на запад. Здесь стоит оговориться, что идея территориального расширения была не только прерогативой южной плантаторской элиты. Для малоземельного населения Старого Северо-Запада, где хозяйство, основанное на рабском труде, было попросту невозможно, Орегон был настоящей дорогой в рай, которая обещала обширные плодородные территории, за которые не надо было бороться с соседями и платить налоги правительству. В результате все больше людей решает рискнуть всем и отправиться навстречу своей мечте. Путь из Миссури к побережью Тихого океана получил название Орегонской тропы и стал настоящим символом пионерского духа Америки. Исследователи оценивают количество людей, прошедших по ней с 1840-х по 1860-е годы примерно в 400 тысяч человек. Развитие железнодорожного транспорта, а также изобретение в 1837 году Сэмюелем Морзе телеграфа означало, что рано или поздно чудеса современной техники доберутся и до этих диких мест. А значит, людей там вскоре будет еще больше. Все это давало американцам заметные преимущества, но вместе с тем заставляло руководство страны действовать активно.

Напомним, что президент Полк в своей предвыборной программе обещал американцам не только Техас, но и весь Орегон. "54°40' или война!" - так гласил предвыборный лозунг Демпартии. Имелась в виду широта, по которой должна была пройти граница американского Орегона, то есть по южной границе русской Аляски. По результатам договора 1818 года Британия и США договорились о совместном использовании этой территории, но вечно так продолжаться не могло. Необходимо было четко закрепить статус Орегона, и фракция экспансионистов в Конгрессе была уверена, что он принадлежит Штатам целиком. Во многом именно это обеспечило Полку нужные голоса на Севере. Но несмотря на такие воинственные заявления, на самом деле президент совершенно не собирался лезть на рожон с англичанами из-за какого-то там Орегона. Ему нужна была, в первую очередь Калифорния, а значит, конфронтация с Мексикой. Ввязываться одновременно в две войны, где одним из противников может стать первая держава мира, явно не входило в его планы.

Начались переговоры, и пока они шли не слишком удачно. Полк предложил британцам компромиссный вариант - границу по 49-й параллели. Посол сэр Ричард Пакенхэм (племянник Эдварда Пакенхэма, погибшего в 1815 году при Новом Орлеане) отказался сразу, даже не проконсультировавшись с Лондоном. Это разозлило как Полка, так и представителей Северо-Запада в Конгрессе - 2 декабря 1845 года сенаторы от Мичигана, Индианы и Огайо предложили ни много ни мало объявить наглым англичанам войну! Это было последнее, чего хотел бы Полк, но и просто так плюнуть на мнение северных демократических элит он тоже не мог. Причины такой резкой реакции сенаторов заключались не только в англофобии, традиционной для тогдашней Америки, но и в том, что Север никак не должен был уступать Югу. Северные демократы резонно вопрошали: южанам достался целый Техас, а нам что?

Ситуация накалялась. Британцы даже послали к берегам Орегона флот из пяти кораблей, в том числе огромный 80-пушечный линкор "Коллингвуд", демонстрируя серьезность своих намерений. Тем не менее, холодные головы по обе стороны Атлантики, к счастью, сумели выправить ситуацию. Британцам тоже совершенно не нужна была война за Орегон, экономическое значение которого для Империи неуклонно падало. К тому же, Война 1812 года показала сложность развертывания крупных сил в Северной Америке, а США по сравнению с началом века серьезно усилились в военном отношении. Ну, и наконец, Туманный Альбион традиционно более занимали европейские дела, особенно намечавшийся уже тогда конфликт с Россией касательно восточного вопроса. В США же против конфронтации резко выступили виги, которые к политике территориального расширения страны относились, мягко говоря, с прохладцей.

Тут необходимо сделать еще одно отступление и отметить, что идеологию Явного предначертания разделяли в США далеко не все. Большинство вигов и их сторонников считало, что прежде чем бросать свои взоры на чужие земли, необходимо сначала наладить экономическую жизнь на старых территориях. В частности, Генри Клей в одном из своих писем подчеркивал: "Гораздо важнее объединить, гармонизировать и улучшить то, что у нас есть, чем пытаться приобрести больше". Известный протестантский проповедник Уильям Ченнинг отвечал ему: "Соединенные Штаты должны оказать поддержку своим менее удачливым братским республикам и взять на себя высочайшую моральную роль распространять свободу и дарить ее плоды, а не грабить, крушить и уничтожать". Виги тоже понимали, что страна не должна замыкаться в собственных границах, и американской экономике абсолютно необходима экспансия. Но экспансия, основанная не на захвате территорий, а на развитии промышленного производства, внутренней и международной торговле, совершенствовании транспорта и инфраструктуры. Экспорт товаров, идей и моральных принципов вместо экспорта войн и территориальных захватов. Такая концепция внутреннего развития находила широкий отклик в настроениях масс, особенно на Северо-Востоке, и война с Англией рисковала окончательно расколоть страну надвое. Читатели, знакомые с нашим циклом о Войне 1812 года помнят, с каким негативом относились к ней представители Федералистской партии - дело тогда едва ли не дошло до сецессии. Подобное вполне могло повториться и теперь, и, разумеется, накануне войны с Мексикой президент Полк никак не мог пойти еще и на обострение внутренних противоречий.

В результате, в июне 1846 года состоялся очередной раунд переговоров между Пакенхэмом и госсекретарем Джеймсом Бьюкененом, которые завершились, наконец, согласованием компромиссного документа. Согласно ему, граница между английскими и американскими владениями была проведена по 49-й широте, при этом остров Ванкувер целиком остался за британцами, судоходство по каналам и проливам южнее 49-й параллели было открыто для обеих сторон, а собственность Компании Гудзонова залива объявлялась неприкосновенной. Оставалось только ратифицировать договор в Сенате, что и было сделано 12 июня большинством голосов - 38 против 12. А уже 15 числа соглашение было, наконец, подписано, и Орегонский вопрос был к всеобщему удовольствию закрыт. Полк теперь мог со спокойной душой заявить, что он сделал все что мог, но ему пришлось пойти на компромисс, подчиняясь воле Сената. Но почему сами сенаторы так быстро согласились на такие условия? Ответ очень прост - к тому моменту война на южных границах уже началась. "Теперь давайте просто наподдадим Мексике под зад", - писала демократическая газета "Нью-Йорк Геральд". И именно это и собирались сделать американцы.

Дело Торнтона

Вот мы, наконец, и подошли к центральному событию нашего цикла - непосредственно, Американо-мексиканской войне! Но как она началась? Что послужило к ней поводом? Итак, в самом конце 1845 года Техас окончательно входит в состав Союза. Причем, как мы уже говорили ранее, входит с до конца не определенными границами. Мексиканцы считали, что граница Техаса проходит по реке Нуэсес. Техасцы же на основании договора с плененным Санта-Анной претендовали на земли до реки Рио Гранде, и такую же официальную позицию теперь занимали Соединенные Штаты. Надо ли говорить, что одно это уже создавало основания для потенциального конфликта. Более того, и это совершенно неудивительно, Мексика в принципе была категорически против включения Техаса в состав США, ибо считала эту территорию своей! 6 марта 1845 года мексиканский посол в США объявил присоединение Техаса "актом агрессии" и в одностороннем порядке разорвал дипломатические отношения со Штатами. Ситуация складывалась крайне напряженная - достаточно было любого, самого малозначительного инцидента на спорных территориях, чтобы спровоцировать большую войну. Однако пока Мексика не шла на обострение конфликта, и дело здесь, как всегда, было в крайне нестабильной обстановке в стране.

Президент Хосе Хоакин Эррера был в весьма незавидном положении - ему пришлось разгребать авгиевы конюшни, оставленные в наследство бежавшим Санта-Анной, к тому же, страну буквально разрывали на части разношерстные сепаратистские движения. Чтобы как-то справиться с хаосом творившемся в республике, он задумал проведение налоговых и территориальных реформ, но они могли быть осуществлены, только если Мексика окончательно смирится с потерей Техаса и избежит конфронтации с могучим северным соседом. В августе 1845 года он объявил, что готов принять американского уполномоченного для обсуждения территориальных споров.

Надо отдать должное Полку - прежде чем пойти на открытую эскалацию, он попытался решить существовавшие с южным соседом разногласия дипломатическим путем и принял предложение своего мексиканского коллеги. Он отправил в Мехико специального посланника - Конгрессмена из Луизианы Джона Слайделла, пользовавшегося полным доверием президента. Однако еще до этого, в июле (то есть еще до официального присоединения Техаса к Союзу), он приказал генералу Закари Тейлору во главе 3500 солдат занять позиции на реке Нуэсес и быть готовым захватить спорные территории силой, если потребуется. О генерале Тейлоре мы еще обязательно подробно поговорим в следующих главах, а пока посмотрим, что же происходило дальше.

Одновременно с демонстрацией силы в Техасе Полк через своего консула в Калифорнии дает местным сепаратистским силам понять, что он готов поддержать их, если те открыто выступят против центрального правительства. Таким образом, если в случае с Орегоном Полк старался казаться принципиальным, но на деле был готов к компромиссу, то в мексиканских делах все обстояло с точностью до наоборот. Полк вряд ли надеялся, что миссия Слайделла будет успешной - он уполномочил его предложить мексиканцам 25 миллионов долларов в обмен на Верхнюю Калифорнию, Нью-Мексико и признание границы Техаса по реке Рио-Гранде, а также обязался аннулировать долг мексиканского правительства перед американскими гражданами в размере 3 миллионов долларов. С позиции послезнания такие требования стоит признать вполне разумными - в результате войны Мексика все равно потеряет эти территории, а вооруженного конфликта можно было избежать. Но Полк точно знал, что никто в Мексике на такие условия не пойдет, и был абсолютно прав.

Дело было все в той же перманентной политической нестабильности и нескончаемой борьбе за власть. Любой, кто согласился бы рассматривать американские предложения, был бы тут же обвинен в трусости и измене и мгновенно лишился бы всякой власти и влияния в стране. И действительно, как только президент Эррера высказал намерение принять Слайделла, он моментально слетел с постав президента, и в декабре 1845 года его преемником стал бывший военный и ярый централист Мариано Паредес. Он решительно отказался говорить с американским посланником и объявил требования гринго неслыханной наглостью. Разозленный Слайделл написал Полку: "Похоже, что война - это действительно лучший способ иметь дело с мексиканцами" и отбыл восвояси. Отныне никаких вариантов для мирного решения споров не оставалось.

В январе 1846 года, узнав об ожидаемом провале миссии Слайделла, Полк приказывает генералу Тейлору выдвигаться к Рио-Гранде, буквально приглашая мексиканцев к активным действиям. Однако пока что они не обращают на очевидную провокацию никакого внимания. Дело в том, что в течение первых месяцев 1846 года Орегонский вопрос оставался нерешенным и накладывался на кризис с Мексикой. Он усиливал сопротивление мексиканского общественного мнения требованиям США, поощряя ложные надежды на британскую помощь. Тем временем, северные демократы в Конгрессе оказали президенту надежную поддержку в его жесткой позиции против Мексики, поскольку всё еще ожидали, что он разделит их точку зрения по Орегону. Несмотря на то, что действия Полка были крайне сомнительны с моральной точки зрения, нельзя не признать его исключительное политическое мастерство в параллельном решении этих двух ключевых кризисов - оба они разрешились именно так, как хотел президент. Британцы предложили свой компромисс по Орегону до того, как узнали о боях на Рио-Гранде, а Конгресс проголосовал за войну против Мексики до того, как северные экспансионисты разочаровались в разделе Орегона.

Президент Паредес ждал сколько мог. Несмотря на воинственные заявления, он был явно не в восторге от перспективы войны с более богатым и могущественным соседом. К тому же, он втайне надеялся, что кризис в Орегоне может подтолкнуть Британию к открытому конфликту со Штатами. Но уже к апрелю 1846 года стало понятно, что британцы вряд ли пойдут на силовое решение вопроса, а ему самому медлить было больше нельзя, иначе он рисковал отправиться на улицу вслед за Эррерой. 23 числа он издал прокламацию, в которой обвинил США в агрессивных действиях и приказал генералу Мариано Аристе с пятью тысячами солдат перейти Рио-Гранде и пресечь незаконные действия американцев.

24 апреля Закари Тейлор получил сообщение, что мексиканские войска форсируют реку в двух местах - ниже и выше по течению относительно его лагеря. Он посылает два кавалерийских отряда на разведку, и если первый ничего не нашел, то вот второй, под командованием капитана Сета Торнтона, на следующий день наткнулся на засаду мексиканского генерала Анастасио Торрехона. Его 80 драгун были внезапно атакованы солдатами Торрехона общим числом в 1600 человек, в результате чего 15 американцев было убито, 6 ранено, а остальные, включая самого Торнтона, попали в плен. К чести Торрехона, он вернул Тейлору всех раненых, а пленные впоследствии были освобождены в результате обмена, но это не имело никакого значения. Вот он, казус белли, который был так нужен Полку!

А у самого президента к тому времени уже кончалось терпение. Если сейчас же не начать боевые действия, он рискует потерять поддержку северных демократов из-за ситуации с Орегоном. В итоге он решает плюнуть на все и объявить войну мексиканцам на основании того, что те не выплачивают долги и отказываются вести переговоры со Слайделлом! Это был слишком смешной повод даже по меркам XIX века, но что поделать. 9 мая, когда он уже был готов выступить перед Конгрессом, к нему неожиданно приходит отчет Тейлора об инциденте с капитаном Торнтоном. Президент ликовал! Теперь ему не надо придумывать липовые основания для войны - мексиканцы сами преподнесли ему такой подарок!

Выступая перед Конгрессом с просьбой об объявлении войны, он произнес такую пламенную речь:

"Чаша терпения была исчерпана еще до недавних сведений с границы. Но теперь, после многократных угроз, Мексика перешла границу Соединенных Штатов, вторглась на нашу территорию и пролила американскую кровь на американской земле. . . . Война идёт, и, несмотря на все наши усилия избежать ее, идёт по вине самой Мексики... Я призываю Конгресс к незамедлительным действиям по признанию этого факта и предоставлению в распоряжение исполнительной власти средств для ведения войны и, таким образом, ускорения восстановления мира".

13 мая Конгресс подавляющим числом голосов принимает Декларацию об объявлении войны. В Палате голоса распределись так: 123 - за войну и всего 67 - против. В Сенате - 40 против 2. Трое сенаторов воздержались, но что самое интересное, среди них был Джон Кэлхун. Старый южнокаролинец понимал, что может означать для страны приобретение Калифорнии и Нью-Мексико и к каким внутренним конфликтам это приведет. Однако большинство либо было охвачено патриотическим угаром, либо хотело избежать обвинений в предательстве. Все слишком хорошо помнили, что случилось с федералистами 30 лет назад...

Итак, план Джеймса Полка сработал блестяще - война началась! Теперь дело было за малым - разбить мексиканцев и занять то, что было предначертано Америке самой судьбой! Однако все было далеко не так просто, и американским солдатам предстоят целых два года тяжелой борьбы.

Дорогие друзья, мы, наконец, закончили наш долгий рассказ о причинах и предпосылках Американо-мексиканской войны. Но прежде чем мы приступим к описанию непосредственно боевых действий, нам необходимо будет посмотреть, что же из себя представляли армии враждующих сторон и разобрать их сильные и слабые стороны. Этим мы и займемся в следующей части! Спасибо за внимание и до скорого!

Продолжение следует...

Подпишись на сообщество Катехизис Катарсиса, чтобы не пропустить новые интересные посты авторов Cat.Cat!

Также читайте нас на других ресурсах:

Телеграм ↩ – новости, заметки и розыгрыши книг.
ВК ↩ –наша Родина.