sergeyshpadyrev

Есть ли сознание у камней? Обычному человеку этот вопрос покажется безумным, но для современных философов - это один из самых острых вопросов, при обсуждении которого всегда идут жаркие дебаты и ломается немало копий. Чтобы понять, как философы приходят к этому вопросу, и почему некоторые из них дают на него положительный ответ, нужно немного погрузиться в вопросы метафизики, сознания и квалиа...

Метафизика

В философских дискуссиях часто можно услышать слово “метафизика”, но многие не до конца понимают, что именно оно означает. Исходя из корней этого слова, метафизика - это то, что находится “за физикой”, то есть за пределами физики. Под физикой в данном случае имеется в виду всё то, что можно изучить, свести к математическому описанию, измерить, то, о чём можно задать чёткий вопрос и, проведя логическую цепочку корректных рассуждений, ответить на него определённым “да” или “нет”. Соответсвенно, метафизика - это всё то, что находится за пределами физики: не поддающееся изучению наукой, несводимое к математике, неизмеримое, то, о чём трудно сформулировать вопрос и, если даже это удалось, то на этот вопрос не получается чётко ответить "да" или "нет".

Физика - это территория знания. Метафизика - это территория веры. На территории знания работает научный метод. Философ науки Карл Поппер сформулировал главный принцип современного научного метода так: чтобы гипотеза считалась научной должен существовать такой вопрос, на который можно получить определённый и доказанный ответ "нет". Этот принцип был назван им фальсифицируемостью гипотез, но чаще всего упоминается в литературе как критерий Поппера. Всё, что не соответствует критерию Поппера - либо метафизика, либо белиберда, хотя одно от другого иногда отличить бывает достаточно трудно.

Хороший пример метафизического - многочисленные интерпретации квантовой механики, которые описывают устройство мира с разных философских позиций, ничего, однако, не привнося в математический аппарат квантовой механики и не давая никаких проверяемых следствий. Некоторые из них, например, многомировая интерпретация Эверетта, философски изящны и эстетически красивы, но мы не можем поставить эксперимент, который подтвердит или опровергнет их верность, что делает эти интерпретации нефальсифицируемыми по Попперу, а следовательно и ненаучными. Эти интерпретации - ни что иное, как искусные упражнения в метафизике.

Ещё один пример метафизического - это Бог, который, согласно религиозным определениям, обычно стоит за пределами физического: вне пространства и времени, вечный, беспричинный, неописуемый, трансцендентный. Поэтому вопрос существования Бога - это вопрос веры, а не знания, ведь на метафизический вопрос "существует ли Бог" нельзя наверняка ответить ни да, ни нет. Все вопросы об окружающей нас реальности, на которые можно однозначно и с доказательством ответить "да" или "нет" по определению физические, а Бог определению вне физического.

Люди разных культур и разных воззрений легко соглашаются друг с другом о физике, но вот метафизика - у каждого своя. Казалось бы, зачем тогда вообще говорить о метафизическом? Может быть, стоит ограничиться физическим, а всё остальное, что не соответствует критерию Поппера считать бредом? Австрийский философ Людвиг Витгенштейн говорил, что о том, что невозможно ясно выразить словами, следует молчать. Эту фразу можно считать своего рода отречением от метафизики. Подобного взгляда в практических целях придерживался и Будда, не отвечавший ученикам на вопросы о происхождении Вселенной и реальности сознания - он считал, что разговоры о метафизике лишь отвлекают учеников от освобождения от страдания. Стоит ли нам согласиться с такой позицией? Как бы нам этого не хотелось, полностью уйти от метафизики невозможно. Дело в том, что на её фундаменте стоят очень важные аспекты нашей жизни.

Дело в том, что в основе любой этики лежат непроверяемые метафизические утверждения, принимаемые на веру. Шотландский философ Дэвид Юм писал, что из знания о том, как устроен мир, нельзя вывести моральных норм: нельзя из утверждений о том, как оно есть, выводить утверждения о том, как оно должно быть. Никакие этические теории не могут быть выведены из описания законов работы нашего мира. Грубо говоря, права человека никак не выводятся из уравнений Эйнштейна. Без метафизических утверждений о посмертном наказании на Божьем суде или о кармическом перерождении никак не получится обосновать, почему убийство - это плохо, даже если оно выгодно. Без метафизических утверждений о наличии сознания у других людей нельзя объяснить, почему пытки - это зло.

Кроме того, утверждение Витгенштейна о необходимости отречься от метафизического философски опроверг его соотечественник - австрийский математик Курт Гёдель. В своих теоремах о неполноте Гёдель показал, что любая формальная математическая система всегда либо неполна, либо противоречива. Любая полная система описания реальности математикой, то есть отвечающая на все возможные вопросы "да" или "нет", будет содержать логические противоречия - то есть, абсолютно корректные доказательства верности и неверности одних и тех же утверждений. Любая непротиворечивая система, в свою очередь, всегда неполна - в ней всегда есть вопросы, на которые нельзя ответить ни "да", ни "нет", так как в ней не существует ни корректного доказательства, ни корректного опровержения утверждений, отвечающих на заданные вопросы. То есть, исходя из теорем о неполноте Гёделя, в непротиворечивом мире всегда есть место метафизике.

А теперь давайте поговорим о главном примере метафизического, которое не соответствует критерию Поппера, но которое стоит у нас прямо перед глазами...

Сознание

Когда разговор заходит о сознании, люди часто путаются в предмете обсуждения, поэтому давайте для начала точно выясним, что философы и нейрофизиологи имеют в виду, когда говорят о сознании. Сознание - это поток субъективного опыта восприятия реальности, или, можно сказать, "внутреннее кино", которое сопровождает все процессы нашего взаимодействия с внешним миром, и которое доступно для просмотра только нам самим. Этот субъективный опыт состоит из квалиа - элементарных частиц восприятия: цветов, звуков, запахов, вкусов, тактильных ощущений, чувств, эмоций, боли, мыслей. Слово "квалиа" на латыни означает "качество", так как они несводимы к количественному, поэтому не могут быть описаны ни математикой, ни словами. Как можно объяснить, что такое красный цвет, слепому от рождения человеку?

Квалиа - это то, что отвечает на вопрос "каково это?", то, что описывает качественный, а не количественный аспект реальности. Учёный может всю жизнь изучать летучих мышей и механизм их эхолокации, но никогда не узнает, каково это быть летучей мышью, как она испытывает эхолокацию в её субъективном опыте. Учёный мужчина может всю жизнь исследовать механизм женского оргазма, но никогда не узнает, каково это заниматься сексом, будучи женщиной. Слепой человек может всю жизнь слушать лекции о физике света, устройстве человеческого глаза и механизмах распространения сигнала в человеческом мозге, но никогда не узнает, каково это видеть красный цвет.

Да и мы, зрячие, никак не можем узнать, как видит цвета другой человек. Может быть, он видит красное яблоко тем цветом, которым мы видим зелёные вещи. Мы оба будем словами называть этот цвет красным, но вот субъективно, если бы мы могли "заглянуть в голову" этому другому человеку, мы бы могли увидеть там цвет, которым мы видим зелёные предметы. И физически это никак не определить, ведь это не дальтонизм или какие-либо другие нарушения в глазе или мозге.

Цвет - это не характеристика света, у света есть лишь частота и длина волны. Цвет - это не колбочка на сетчатке глаза, ведь мы видим цвета и во сне, когда наши глаза закрыты, а мозг сам генерирует сигналы самому себе. В самом мозге тоже нет ничего красного - есть только нейроны, которые по цепочке активируют друг друга. В физическом мире цвета нет, он есть лишь в нашем сознании. В этой несводимости квалиа к физическому и состоит изучаемая философами трудная проблема сознания. Лёгкие проблемы сознания, ставящие вопросы о том, как именно физические процессы при взаимодействии света, глаза и мозга коррелируют с возникновением квалиа, поддаются изучению научным методом, а вот причинно-следственная связь между физическим процессом и квалиа - нет. Корреляция есть, причинно-следственной связи нет.

Квалиа не доступны публично, а следовательно они не поддаются научному изучению. Существование квалиа не подпадает под критерий научности Поппера. Мы даже теоретически не можем поставить такой эксперимент, который может подтвердить или опровергнуть наличие квалиа у другого человека. Поэтому квалиа - это чистая метафизика, хотя они и стоят у нас прямо перед глазами.

Мы можем сравнить сознание и физику с графическим и физическим движками видеоигры. Мы с другими персонажами игры, проведя эксперименты с внутриигровыми предметами, можем выяснить формулы, лежащие в основе физики игры, и все согласятся с их верностью. Но мы никак не можем узнать, рендерится ли игра только для нас или для других персонажей тоже. Иными словами, мы не можем достоверно ответить на вопрос, другие персонажи игры - это такие же игроки как мы или же просто бездушные NPC с довольно реалистичным поведением и встроенным AI для разговоров во внутриигровом чате. И даже если мы верим, что для остальные персонажи игры - такие же игроки, как и мы, мы не можем знать, как именно игра для них рендерится, какие текстур-паки и шейдеры они используют.

Природа сознания

Многие тысячелетия людей мучал вопрос о природе сознания - что же это всё-таки такое? Каждый век то появлялись, то исчезали различные учения, объясняющие этот феномен. Многие из них имели много общего. Современные философы свели все эти учения к нескольким основным теориям.

Первая из рассматриваемых нами теорий сознания - дуализм. Её придерживался французский философ Рене Декарт. Он утверждал, что сознание и материя - это две субстанции разного рода, которые, однако, могут друг с другом как-то взаимодействовать. То есть связь двусторонняя - сознание может влиять на материю, а материя на сознание. В этом самом взаимодействии души и тела и кроется основная логическая неувязка дуализма - так называемая психофизическая проблема: если сознание и материя разнородны, то совершенно необъяснимо, как может сознательное желание поднять руку вызвать материальный идущий по нервам электрический сигнал к мышцам руки, и, наоборот, как может материальный электрический сигнал в мозге вызвать чувство боли в сознании.

Более того, дуализм противоречит всем современным представлениям о причинной замкнутости физического мира. Согласно теориям физики, все без исключения физические события имеют причину в других физических событиях. Нейрон в мозге активируется, потому что к нему пришел сигнал от другого нейрона, а тому от предыдущего, и так далее. Можно проследить всю цепочку электрических и химических сигналов от попадания фотонов в глаз через активацию цепочек нейронов в мозгу до сокращения мышц руки. Никакого причинного разрыва мы в этой цепочке не найдём, а следовательно никакого полностью отдельного от материи сознания быть не может.

Единственную более-менее логичную попытку спасти дуализм предпринял немецкий философ Лейбниц. Согласно его теории "предустановленной гармонии", Бог в начале времен как бы взвёл два часовых механизма - один для сознания и один для материи. Эти часы синхронизированы между собой, поэтому события в мире сознания полностью совпадают с событиями в физическом мире подобно тому, как субтитры совпадают с аудиодорожкой в видеопроигрывателях. Эта интересная мысль, опровергнуть логически её невозможно, но большинство философов считают её абсурдной.

Вторая из рассматриваемых нами теорий сознания - эпифеноменализм. Согласно этой теории, сознание - это такое кино, которым сопровождаются любые процессы обработки информации в нашем мозге и которое проигрывается для субъектов, но никак не влияет на реальный мир - это просто субъективное отражение материальных процессов. Тут связь односторонняя - материя влияет на сознание, но не наоборот.

Мы можем представить себе философского зомби - существо, которое в материальном отношении полностью идентично нам, но не обладает сознанием. Если порезать этого зомби ножом, его поведение будет полностью идентично нашему - он будет корчиться, как будто ему больно, но, на самом деле, не будет чувствовать боль, потому что никакого субъективного "Я" у него нет. В аналогии с видеоигрой, философский зомби - это своего рода NPC без рендеринга квалиа. Эпифеноменалисты утверждают, что такой зомби представим, а значит сознание - это нечто отдельное от материи.

Как это не иронично, основная проблема эпифеноменализма тоже сводится к мысленному эксперименту о философском зомби. Так как физический мир причинно замкнут, а наш рот и язык - части физического мира, если спросить зомби, который в материальном строении полностью нам идентичен чувствует ли он боль, то он ответит "да". Если спросить его, ощущает ли он квалиа красного цвета, зомби ответит "да". А раз и мы, и зомби на этот вопрос отвечаем даже сами для себя одинаково, то как мы знаем, что мы сами не такие зомби? Тем более, если сознание отлично от материи по своей природе, и только материя влияет на сознание, но не наоборот, то как вообще мы можем материальным ртом говорить о чём-то нематериальном? Ведь сознание, согласно эпифеноменализму, не может влиять на материю.

Третья из рассматриваемых нами теорий сознания - физикализм. Так как дуализм и эпифеноменализм, в которых сознание отлично по своей природе от материи, логически несостоятельны, на сцену выходит физикализм, утверждающий, что сознание и материя - это вещи одной природы, и что материя лежит в основе сознания. То есть, что квалиа сводятся к физике. Главная проблема физикализма - это разрыв в объяснении между качественным и количественным: красный цвет ну никак не сводится к математическим уравнениям физики.

Четвертая из рассматриваемых нами теорий сознания - иллюзионизм, который является своего рода разновидностью физикализма. Иллюзионисты мыслят так: раз и дуализм, и эпифеноменализм, и чистый физикализм не могут состоятельно объяснить феномен сознания, то давайте тогда выйдем за рамки этой ложной дилеммы в вопросе сознания и материи и избавимся от предмета обсуждения вообще. Согласно иллюзионизму, сознание - это иллюзия, которая нам как бы кажется. Если анализировать и искать в нашем мозге квалиа, то мы их там не найдём, а значит их и нет, а нам просто кажется, что они есть. Квалиа, согласно иллюзионизму, это просто баг в мышлении.

Основная проблема иллюзионизма состоит в том, что он переворачивает всё с ног на голову. Квалиа - это самое реальное, что только есть. Они буквально стоят у нас перед глазами и звенят у нас в ушах. А вот мозг, теории его строения и физические теории строения материи вообще - это всё некие абстрактные модели и идеи, которые мы можем воспринимать только посредством этих самых квалиа в нашем сознании. Если уж и решать что реально, а что нет, то субъективный опыт всё же стоит первым в очереди в реальное.

Пятая из рассматриваемых нами теорий сознания - панпсихизм. Философы-панпсихисты согласны с физикалистами в том, что сознание и материя - это вещи одной природы, но в отличии от физикалистов они не помещают сознание сверху на материальную основу, а кладут его вниз в основание мира. Это позволяет закрыть разрыв в объяснении - сознание к материи свести нельзя, а вот материю к сознанию можно.

Физика описывает только отношения между различными физическими объектами. Все физические величины, будь то масса или электрический заряд - это количественные характеристики, показывающие как именно два или более предмета взаимодействуют друг с другом. Масса не имеет смысла вне гравитационного взаимодействия, а заряд вне электромагнитного. Именно поэтому физика так хорошо описывается языком математики, ведь математика - это как раз язык описания абстрактных отношений. Но если физика описывает лишь взаимоотношения, то между чем и чем эти взаимоотношения имеют место быть? Между элементарными кирпичиками материи?

Чем глубже и детальнее мы анализируем материю, тем больше она рассыпается на наших глазах. Ну разве можно электрон считать твёрдой материей? В квантовой механике электрон - это не летающий вокруг атомного ядра шарик с обложки учебника физики, а некое облако вероятности получить или не получить в определённой области пространства определённое взаимодействие с другими частицами. То есть электрон мы тоже можем описать лишь словами о том, как он взаимодействует с другими физическими объектами, и набором численных показателей этого взаимодействия.

Физика описывает количественное - отношения между объектами. Но сами объекты, вступающие в эти отношения, количественными быть не могут - они обязаны быть нечтом иным - качественным, а не количественным. А что мы знаем в мире качественное, а не количественное? Квалиа! Даже само слово "квалиа" на латыни означает "качество". Помещая квалиа в самое основание Вселенной, мы уходим от разрыва в объяснении между психическим и физическим. Физика становится описанием взаимодействия между различными структурами из квалиа. Это и есть панпсихизм.

Панпсихизм

Чужие сознания нам не доступны. Мы не знаем, видят ли другие люди красные предметы тем же самым цветом, каким их видим мы. Словами мы все называем этот цвет красным, но как он выглядит для других — непознаваемо. Мы даже не можем точно знать, что другие люди вообще видят цвета, а не представляют собой бездушных философских зомби. Лейбниц называл это проблемой других умов.

Проблема других умов породила такое абсурдное, но логически неопровержимое, как и любая другая метафизика, учение как солипсизм, утверждающее, что существует лишь одно сознание — моё, и что вся Вселенная — это порождение этого единственного сознания. Я - единственный игрок, а все остальные - бездушные NPC.

Как я уже говорил любая этика основана на метафизике. Если мы верим в метафизическое утверждение о том, что у других людей нет сознания, и они лишь образы в вашем уме или бездушные машины вроде философского зомби, которые, когда их режут ножом, лишь ведут себя, будто им больно, но на самом деле не испытывают субъективное страдание, то в нашей этике мы не выведем утверждение о том, что пытки - это зло.

Если мы отказываемся от веры в солипсизм, мы встаём на дорогу, ведущую к его противоположности - панпсихизму. Ведь, если мы верим, что сознание есть у других людей, то у нас нет никаких логических причин отказывать в наличии сознания и нашим ближайшим родственникам - высшим приматам - шимпанзе, гориллам, орангутанам. Если мы считаем, что сознание есть у обезьян, то на каком основании мы можем отказать в наличии сознания собакам и кошкам? Так, спускаясь всё ниже и ниже по дереву сложности биологических видов, мы приходим к тому, что не можем отказать в наличии субъективных чувств даже существам с простейшей нервной системой - червям и медузам. Конечно, их чувства должны быть гораздо примитивнее человеческих - но они всё равно должны быть. Но как низко мы можем спуститься по этой лестнице? Есть ли сознание у бактерий? Можем ли мы сказать, что для наличия сознания нужна нервная система? Но чем физические процессы в нервной системе отличаются от физических процессов в любой иной структуре? Или нам нужна не просто нервная система, а определённый порог её сложности? Где тогда проходит та волшебная граница, отделяющая мёртвую материю от живого духа?

Само существование такой границы нарушает один из основных принципов натуралистического подхода к изучению природы - "ex nihilo nihil fit" - "из ничего ничего не происходит". Не может быть такого, что нечто не обладающее свойствами сознания порождает нечто, ими обладающими. Все известные науке примеры эмерджентности состоят в том, что совокупность свойств составных частей абстрагируется свойствами целого. Так, например, свойство текучести воды - это абстракция над совокупностью взаимодействий огромного числа молекул воды. И свойство текучести воды как целого выводится из совокупности взаимодействий свойств отдельных молекул воды. А сознание как мы знаем не редуцируется к физическому - красный цвет не сводится к схеме сигналов нервной системы. Таким образом, чтобы сознание было у целого, оно должно быть и у всех его составных частей. А значит никакой волшебной границы появления сознания быть не может. Но что из этого следует? Что сознание есть и у бактерий? Но ведь тогда какие-то протоэлементы квалиа должны быть и у составляющих бактерию молекул? И у составляющих молекулу атомов? И у составляющих атом электронов, протонов и нейтронов?

Такая теория "все-сознательности" называется панпсихизм. Согласно панпсихизму протоэлементы квалиа есть и у элементарных частиц. Из них складываются всё более и более сложные квалиа, и чем сложнее существо, тем более сложные чувства ему доступны. Но что такое в данном случае это такое - существо? Некая отделенная от других область проистекания физических процессов? Структура обработки информации? Почему одно облако частиц находясь внутри точно такого же облака частиц мнит себя цельным человеком?

Из такой теории панпсихизма следует, что некое сознание есть у любого скопления элементарных частиц - даже у камня. Но какие чувства могут быть у камня? Чувства муравья мы себе ещё как-то представить можем. Но чувства камня? Или квалиа молекулы? Что это вообще могло бы значить?

Английский философ Бертран Рассел писал:

Если мышление состоит из определённых изменений поведения в соответствии с предшествующими событиями, то следует сказать, что дно реки мыслит, хотя его мышление является недоразвитым

Кроме того, согласно панпсихизму сознание обязано быть у любых структур - в том числе и у тех, частью которых служит человек: корпораций, государств, народов, языков. Их квалиа и их мысли нам недоступны когнитивно, как собаке недоступно понимание ньютоновской физики или истории Древнего Рима. Но тогда сознание должно быть и у целой цивилизации и даже целой планеты, как совокупности сознаний всех живых существ биосферы. Может быть, и правда, как гласит гипотеза Геи, наша планета - это единое живое существо? Но тогда сознание должно быть и у галактики, и всей Вселенной в целом. Если сознание есть у отдельных довольно глупых муравьёв, то есть ли оно также у гораздо более интеллектуально развитой структуры - муравейника? Есть сознание у компьютерных нейросетей? Если сознание у Интернета, как своего рода глобального мозга?

Панпсихизм кажется ещё более абсурдной и безумной теорией, чем солипсизм, от которого мы ушли. Тем более, у панпсихизма есть один огромный недостаток - так называемая проблема комбинации. Почему мы чувствуем себя отдельным существом? Как из множества микроскопических, простых "единиц сознательности" может возникать единое, неделимое субъективное сознание макро-системы - человеческий опыт от первого лица? Эти вопросы кажутся нерешаемыми, если мы придерживаемся версии панпсихизма, идущей снизу вверх - от атомов к человеку и выше. Но что если мы построим панпсихизм сверху вниз?

Такая теория панпсихизма называется космопсихизм. Согласно космопсихизму, изначально Вселенная представляет собой единое и единственное сознание - абсолютного субъекта и бесконечный потенциал различных квалиа, а физика, то бишь воплощённая в сознании математика платоновского мира идей, начинает делить это сознание на отдельные друг от друга части-субъекты, в которых бесплотные идеи и другие субъекты воплощаются в феноменальном виде. В такой схеме, можно сказать, что у камня нет квалиа вовсе, так как сам камень представляет собой лишь объект внутри человеческого сознания. Так, простраивая мир сверху вниз от единого макросознания к множественным микросознаниям и воплощенным в них через квалиа платоновским идеям, мы избавляемся от кучи абсурдных парадоксов, возникающих при конструировании мира снизу от неких материальных микрокирпичиков вверх к макрообъектам.

Кроме того, космопсихизм позволяет нам избавиться от проблемы комбинации. Ведь получается, что элементарные квалиа - это не строительный материал нашего сознания, а концентрация нашего внимания, фокусирование оптики нашего сознания на какую-то часть нашего субъективного опыта. Красивейшую метафору космопсихизма я почерпнул из хабрапоста "О панпсихизме и его главной проблеме": сознание подобно фракталу - каждая его часть подобна целому, но у него нет повторяющихся частей. Сознание - это не конструирование, а деконструкция, не сложение частей в целое, а деление целого на части.

Перед вами элемент множества Мандельброта, представленный в цвете. Попробуйте отыскать в этих фигурах те элементарные части, из которой они складываются. Не найдете. Погружение в каждую воспринимаемую нами фигуру открывает всё новый и всё более глубокий слой фрактальности. И каждый элемент фрактала выглядит как самостоятельный узор, но он — лишь часть еще большего фрактала, а сам состоит из меньших фракталов. Но каждая точка там — это не «элементарный кирпичик», а такой же фрактал, как и всё остальное здесь.

Понять это не просто, но возможно по такому же фрактально‑математическому принципу и работает сознание. То есть наше сознание не состоит из частей, но лишь воспринимается как целое на определенном масштабе. Увеличим масштаб, и вот уже мы видим, что внутри нашего сознания — фракталы таких же цельных, но уменьших в масштабе сознательных элементов. Уменьшим масштаб — и окажется, что мы лишь часть фрактала сознания галактики, Вселенной.

Таким образом, можно сказать, что наше субъективный мир - это математический калейдоскоп платоновского мира идей, наложенный на свет изначального единого сознания. Материя - тень мира идей, как писал Платон.

Космопсихизм - далеко не новая теория. Нечто подобное описывает и древнеиндийская философия. У индийских гимнософистов, как называли йогов древние греки, была популярна теория о том, что мир есть наложение "мужского" идеально-рационального начала "пракрити", которое можно соотнести с математическим миром идей, на "женское" материальное начало "пуруша", которое можно соотнести с квалиа. В текстах пуруша описывается как безногий, сидящий на плечах у слепой пракрити. Имеется в виду, что сознание "не имеет ног" - несводимо к математическому описанию, а мир идей без квалиа "слеп" - то есть не может проявиться без воплощения в сознании.

Кроме того, у древнеиндийских философов сформировалась концепция Брахмана - мирового сознания, делящегося на индивидуальные человеческие души - Атманы. Атман и Брахман в учениях индуизма и адвайта-веданты полностью эквивалентны друг другу. Они изображаются как капля воды (Атман), падающая в океан (Брахман). Весь наш мир, согласно индийской философии - это сон Брахмана, который продумывает все возможные мысли и образы, дробя своё сознание на части и рассматривая все идеи со всех возможных ракурсов. Также у индийцев популярна концепция игры Брахмана в прятки с самим собой - "лила".

Воля

Всё в мире постоянно движется и меняется. Солнце встаёт и садится, звёзды и планеты бегут по небосводу, реки текут, люди рождаются, растут, чахнут и умирают, история время от времени въезжает на танке в размеренные жизни людей. Но почему всё движется и меняется?

Этим вопросом задавался ещё древнегреческий философ Аристотель. Мыслитель рассуждал следующим образом: чтобы что-то пришло в движение, это что-то нужно привести в движение. Чтобы шар покатился, нужно, чтобы кто-то его бросил, или чтобы другой шар ударил его и придал ему импульс. Если мир - это непрекращающаяся передача импульсов от одних объектов к другим и переход энергии из одного состояния в другое, то простроив цепочку таких передач импульса от объекта к объекту в глубокое прошлое, мы должны придти к некоему первому импульсу или, как называл его сам Аристотель, перводвигателю. Этот перводвигатель Аристотель ассоциировал с древними представлениями о Боге. Немецкий философ Артур Шопенгауэр в своей книге "Мир как воля и представление" описывал этот аристотелевский перводвигатель как лежащую в основе мира волю, служащую источником всякого движения. Что может служить этим перводвигателем, этой волей, если не Бог? Как мне кажется, ответ лежит в метафизике и теоремах о неполноте Гёделя, из которых следует, что никакой физический мир никогда не может быть до конца законченным - всегда найдётся что-то, что выходит за его пределы и не выводится из лежащих в его основании законов.

Теоремам Гёделя вторит и христианство. Вы когда-нибудь задумывались о том, почему в христианской мифологии символизирующего дьявола змия пронзает ударом копья, сокрушает и низвергает в ад именно архангел Михаил, а не кто-то другой? Дело в том, что на иврите имя "Микаэль" составлено из трёх слов "ми ка эль" - "кто как Бог?". Имеется в виду, что никто не равен Богу в его бесконечности и способности к творению. Дьявол в христианских апокрифических мифах был не согласен с Богом в том, что тот создал мир несовершенным, посчитал своим лучшим творением и даже сделал своим воплощением несовершенного человека. Дьявол же стремится к совершенству, к абсолютной законченной и статичной полноте, к фукуямовскому концу истории. Дьявол бросает Богу вызов, утверждая, что достигнет совершенства. Но все его творения получаются уродскими, так как благодаря гёделевской неполноте неизбежно содержат в себе самопротиворечия. И копьё Михаила раз за разом бьёт в точку этих противоречий и разрушает дьявольские отродья. А вот творения Бога прекрасны, потому что непротиворечивы, но это делает их вынужденно несовершенными, никогда не закоченными до конца - это и придаёт миру движение, делает мир динамичным.

Таким образом, используя уже индийскую терминологию, Брахман никогда не может познать мир идей до конца, так как в платоновском мире идей существует бесконечное количество математических аксиоматик, на основе которых в мировом сознании выстраиваются совершенно отличные друг от друга миры. Каждый мир - это не только фундаментальные аксиомы-законы, но и история развитияна основе этих законов. И все эти истории разворачиваются на сцене единого мирового сознания.

Больше интересных постов и видео про философию и математику вы можете найти в моём телеграм-канале.

Некоторое время назад я опубликовал на Хабре пост «Гений Пифагора: почему в рекурсивно‑вычисляемом клеточном автомате Вселенной наше сознание бессмертно?». В комментариях к тому посту у меня с одним из комментаторов разгорелась жаркая дискуссия о сознании в компьютерной симуляции и существовании души. Мой оппонент приводил аргументы, которые неявно подразумевали существование души, но в явном виде он это утверждение признавать не хотел. Наоборот, он приписывал защиту существования души мне, хотя я отстаивал прямо противоположную позицию. В сегодняшнем посте мы в деталях разберем этот спор и позиции сторон, а также посмотрим, почему при отказе от веры в существование души становится логически неизбежным признание реальности реинкарнации и бессмертия сознания. Но сразу скажу, что для понимания написанного здесь очень желательно прочитать оригинальный пост, из‑за которого и возник этот спор.

Возможно ли сознание у компьютерной программы

Вопрос о природе сознания — один из вечных вопросов философии и величайшая загадка Вселенной. Сознание — это то субъективное «внутреннее кино», которое мы смотрим, проживая свою жизнь. Это кино состоит из цветов, звуков, запахов, вкусов, чувств, эмоций, боли. Эти вещи несводимы к математике или словесному описанию — вы не можете объяснить слепому от рождения человеку, что такое красный цвет. Вы можете хоть всю жизнь изучать летучих мышей и принцип работы их эхолокации, но вы никогда не сможете познать, каково это быть летучей мышью.

Чужие сознания нам принципиально не доступны. Мы не знаем, видят ли другие люди красные предметы тем же самым цветом, каким их видим мы. Словами мы все называем этот цвет красным, но как он выглядит для других — непознаваемо. Мы даже не можем точно знать, что другие люди вообще видят цвета, а не представляют из себя бездушные механизмы, называемые философами «зомби». Немецкий математик и философ Лейбниц назвал это проблемой других умов.

Проблема других умов породила такое абсурдное, но логически неопровержимое учение как солипсизм, утверждающее, что существует лишь одно сознание — моё, и вся Вселенная — это порождение этого единственного сознания. Если мы отвергаем солипсизм и верим в то, у других людей тоже есть сознание, то мы встаем на дорожку, ведущую нас в интересном направлении. Если сознание есть у других людей, то оно должно быть и у животных: собак, кошек, мышей. Они тоже должны обладать чувствами, видеть цвета и слышать звуки. Но где тогда предел обладания сознания? Есть ли оно у дождевых червей? Да, оно будет другим, возможно менее насыщенным, так как их нервная система гораздо примитивнее нашей. Но если работа нашего мозга, этого сложнейшего устройства по обработке информации, сопровождается сознательным опытом, то оно должно сопровождаться сознательным опытом и у других, даже гораздо более простых систем обработки информации — таких, как нервная система червяка.

Но если любая система обработки информации в нервной системе живых существ сопровождается сознательным опытом, почему этого опыта не может быть у неорганических систем? Философы размышляют на эту тему через мысленный эксперимент под названием «Китайский мозг». Представьте себе миллиарды китайцев, соединенных между собой телефонными сетями. Каждый отдельный китаец симулирует работу одного нейрона. Когда ему кто‑то звонит, он по простому набору данных ему правил, звонит кому‑то из других китайцев или же не звонит вообще. Вся телефонная сеть, таким образом, симулирует работу мозга. Если алгоритмически телефонная сеть китайцев эквивалентна мозгу, то получается, что у нее тоже должно быть сознание. Таким образом, как только мы отказываемся от солипсизма, мы встаём на дорожку, логически ведущую к тому, что сознание есть и у процесса симуляции мозга, запущенного на компьютере.

Симуляция сознания

В своём романе «Город перестановок» австралийский писатель‑фантаст Грег Иган излагает свою теорию независимости сознания от субстрата, на котором оно вычисляется. Если мы уже согласились с тем, что у запущенного на компьютере процесса может быть сознание, то размышляя о последствиях этого утверждения, мы неизбежно придём к поразительным выводам.

Если сознание — это «внутреннее кино» человека от его первого лица, то сознательный опыт не может прерываться, так как это прерывание невозможно почувствовать. Древнегреческий философ Эпикур писал такие слова о смерти: «Смерть для нас — ничто: ведь всё и хорошее и дурное заключается в ощущении, а смерть есть лишение ощущений. Не бойся смерти: пока ты жив — её нет, когда она придёт, тебя не будет». Смерть как и прерывание вычисления твоего сознания — это невозможный для переживания опыт. А значит, что для вычисляемого на компьютере сознания его внутренний опыт идёт непрерывно, чтобы не происходило с вычислением во внешнем мире.

Грег Иган предлагает представить следующий эксперимент: во внешнем мире есть экспериментатор‑программист Алиса, а в запущенной на её компьютере виртуальной реальности существует экспериментируемый — Боб, чей мозг и окружающий его мир полностью вычисляются компьютером Алисы. Алиса просит Боба вслух сосчитать от одного до десяти. Тот считает: раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, десять. Во время счёта Алиса несколько раз нажимает то на кнопку паузы, то на кнопку продолжения симуляции. Для неё счёт Боба, доносящийся из колонок звучит так: раз, два, долгая пауза, три, четыре, пять, долгая пауза, шесть, семь и так далее. Для Боба же это просто непрерывный счёт — он не ощущает пауз, так как в моменты паузы он просто не вычисляется, и не может этого прочувствовать.

Далее Иган предлагает представить, что Алиса не просто останавливает вычисление Боба, но и переносит его по сети на сервер в другой части земного шара, там вычисляет ещё несколько шагов и потом, через пару дней, переносит вычисление обратно к себе на домашний компьютер. С точки зрения Алисы вычисление было разорвано во времени и пространстве, с точки зрения Боба его внутренний сознательный опыт был непрерывен. Это удивительно, но Иган идёт в своих размышлениях ещё дальше.

Если мы можем ставить обладающее сознанием компьютерное вычисление на паузу и после запускать снова как угодно часто, то в пределе мы можем придти к вычислению одного «кадра» в минуту — то есть наше вычисление будет представлять из себя набор статичных состояний памяти компьютера, разделенных огромными промежутками времени. Для самого симулируемого сознания это будет всё ещё непрерывный опыт. В один момент мы вообще перестаём вычислять следующий кадр. Но что если во Вселенной найдётся другой компьютер или просто облако галактической пыли, которые придут, хотя бы на миг, в такое состояние связей атомов друг с другом, которое будет эквивалентно кодированию следующего состояния памяти компьютера для вычисления симулируемого сознания? Если мы соглашаемся с этим, то получается, что существование субъективной вселенной Боба полностью независимо от того, вычисляет его Алиса или нет. Это своё предположение Иган назвал «теорией пыли».

Вавилон пикчерс представляет

В своём рассказе «Вавилонская библиотека» аргентинский писатель Хорхе Луис Борхес описывает мир в виде гигантской библиотеки, содержащей все возможные перестановки символов. Библиотека Борхеса состоит из шестигранных комнат, в каждой из которых имеется по двадцать полок, на каждой из которых находятся тридцать две книги по четыреста десять страниц каждая, с сорока строками на каждой странице, с восемьюдесятью символами в каждой строке. Каждый символ — это либо одна из двадцати двух букв некого алфавита, либо точка, либо запятая, либо пробел.

Большинство из книг в библиотеке представляют собой полную белиберду, набор букв. Однако несмотря на то, что таких бессмысленных книг в библиотеке большинство, в библиотеке также содержатся все созданные и несозданные человечеством тексты:

.. подробнейшую историю будущего, автобиографии архангелов, верный каталог библиотеки, тысячи и тысячи фальшивых каталогов, доказательство фальшивости верного каталога, гностическое Евангелие Василида, комментарий к этому Евангелию, комментарий к комментарию этого Евангелия, правдивый рассказ о твоей собственной смерти, перевод каждой книги на все языки, интерполяции каждой книги во все книги, трактат, который мог бы быть написан (но не был) Бедой по мифологии саксов, пропавшие труды Тацита.

В вавилонской библиотеке содержится и этот пост, что вы сейчас читаете, и «Братья Карамазовы» Достоевского, и история вашей семьи, и текст Библии, и рецензия на фильм «Конан‑Варвар», написанная кем‑то на Кинопоиске, и все другие возможные тексты. Размышляя о вавилонской библиотеке, приходишь к мысли, что писатель — это не истинный автор любого произведения, а лишь ретранслятор смыслов, поступающих из мира идей, на бумагу.

По аналогии с вавилонской библиотекой Борхеса можно представить себе вавилонскую картинную галерею, на стенах которой висят холсты определенно заданной длины и ширины в пикселях, каждый из которых может окрашиваться в конечное количество RGB‑цветов. Картины в такой галерее будут отображать все варианты перестановок цвета всех пикселей. Большинство из этих картин — бессмысленное месиво в стиле помех на старом советском телевизоре, но среди них есть и все шедевры Микеланджело и Рубенса, все возможные фотографии всех возможных мест, все иллюстрации ко всем книгам вавилонской библиотеки, все кадры фильмов Квентина Тарантино и даже все кадры вашей собственной жизни. Если собрать из всех возможных кадров, хранящихся в вавилонской галерее, все возможные их последовательности, мы можем представить себе вавилонский кинотеатр.

Можно сказать, что в вавилонской библиотеке, вавилонской галерее и вавилонском кинотеатре, существующих как метафора мира вечных идей Платона, уже хранятся все возможные истории человеческих жизней. Размышляя над этим, мы неизбежно приходим к вопросу о том, что если все возможные последовательности кадров уже существуют в вечности и если фильм о нашей жизни уже отснят Богом в момент сотворения Вселенной и хранится в вавилонском кинотеатре, то почему существует момент здесь и сейчас? Почему мы воспринимаем мир именно как движущийся фильм, в котором есть движущийся текущий кадр — момент «сейчас»?

Это ощущение существования момента «здесь и сейчас» — глубоко иллюзорно. Объективно никакого «сейчас» нет. Это не мы смотрим фильм о своей жизни, как считают многие, а мы — всего‑лишь персонажи этого фильма, его порождения. Не «Я» смотрит фильм, а персонаж фильма осознаёт себя как «Я». И на какой бы кадр фильм не перематывай, персонаж на заданный ему вопрос «который час?» всегда ответит «сейчас».

Если у запущенного на компьютере Боба после того, как он досчитал до десяти, спросить, какой сейчас момент, он ответит: «сейчас». Если перемотать симуляцию назад до того, как он начал считать и спросить, какой сейчас момент, то он опять ответит вам, что «сейчас». Получается, что сейчас — это субъективное чувство сознания, а не объективная истина. Это подтверждается тем, что в теории относительности при увеличении скорости объекта до скорости, близкой к скорости света, субъективное время замедляется и мы можем наблюдать эффекты вроде парадокса одновременности, когда для двух наблюдателей это самое «сейчас» разнится.

Другой вопрос, возникающий при размышлениях о вавилонском кинотеатре — это вопрос о том, почему наблюдаемая нами реальность стабильна и причинно связана. Почему, находясь у себя дома, мы вдруг не обнаруживаем себя на Марсе, в следующую секунду на Багамах, а ещё через секунду внутри ядра Земли? Ответ очень схож с предыдущим. В вавилонском кинотеатре есть все возможные фильмы, большинство из которых представляют собой бессмыслицу а‑ля «Андалузский пёс» на максималках или того хуже. Но внутри таких фильмов персонажи не способны осознать себя, потому что никаких стабильных персонажей в бессвязном наборе кадров попросту нет. Осознать себя и задуматься о том, почему мир причинно связан, могут только те, кто существует в причинно‑связанном наборе кадров. В остальных наборах кадров этих вопрошателей попросту не возникает.

Самое похожее на существование в бессвязном наборе кадров состояние сознания — это сновидение. Во время сна реальность, в которую мы попадаем, отрывчатая, ломаная, неструктурированная, сцены и сюжет внутреннее противоречивы и нестабильны. Можно сказать, что сон — это щёлочка в нашей реальности, сквозь которую мы можем посмотреть фильмы вавилонской библиотеки с очень плохим рейтингом на вавилонском Кинопоиске. Как только мы осознаём себя во сне, прерывистый сон прекращается и начинается гораздо более стабильное состояние осознанного сновидения. Важно понимать, что онтологически сон ничем не отличается от реальности. Реальность, наблюдаемая мозгом, получающим сигналы от внешнего мира, и реальность, наблюдаемая мозгом, который посылает сигналы самому себе при реаллокации памяти внутри его нейронных связей во время сна, одинаково реальны.

По аналогии с вавилонской библиотекой, галереей и кинотеатром, можно представить себе вавилонский компьютерный клуб, память каждого компьютера в котором — это одна из перестановок определённого количества бит. На жёстких дисках компьютеров в этом клубе есть все возможные файлы: все книги вавилонской библиотеки, все картины из вавилонской галереи и все фильмы из вавилонского кинотеатра во всех возможных форматах. А ещё в вавилонском компьютерном клубе есть все состояния памяти, кодирующие все возможные «кадры» симулируемых сознаний всех возможных Бобов. В бесконечной Вселенной все эти состояния реализуются хотя бы единожды, а значит исходя из теории пыли Игана, независимо существуют все возможные вселенные и все возможные истории.

Более того, если вспомнить о том, что смерть — это невозможный для переживания опыт, то получается, что наше сознание будет всегда идти по траектории кадров, в котором оно существует, какие бы маловероятные события для такого существования не требовались. В памяти вавилонских компьютеров, в историях вавилонской библиотеки и в фильмах вавилонского кинотеатра такую траекторию провести можно всегда. Это означает субъективное бессмертие каждого сознания. Правда, единственный способ проверить это на практике — подобно героям древнегреческого эпоса, вроде Тесея, бесстрашно бежать навстречу смерти.

В своих «Жизнеописаниях» древнегреческий историк Плутарх описывает философский парадокс, известный как «Корабль Тесея»:

Согласно легенде, корабль, на котором мифологический герой Тесей вернулся с Крита после победы над Минотавром, использовался афинянами для ежегодного паломничества на остров Делос. Перед каждым плаванием корабль чинили, заменяя часть прогнивших досок на новые. Спустя какое‑то время все старые доски корабля были заменены на новые. Среди философов разгорелся спор: тот же этот корабль, на котором плавал Тесей, или уже другой — новый?

Во время путешествия по этой бесконечной траектории сознание со временем будет сильно меняться, попадая в разные истории и разные окружающие его миры. Будут меняться его знания, убеждения, воспоминания. В один момент уже даже нельзя будет сказать, что это то же самое сознание — в корабле Тесея не просто поменяются доски, но его пересоберут в телегу, а потом в дом, а потом в шкаф, а потом в сарай и так далее. Получается такая буддийская реинкарнация — между разными рождениями нет ни общей материи, ни даже общих идей, а есть лишь единство потока изменений от одной жизни к другой подобно передачи огня от одной свечи к другой...

Спор о душе

Предметом спора с комментатором моего предыдущего поста стал следующий вопрос: будет ли сознание, чей процесс вычисления заново запущен после паузы, тем же самым сознанием, что и до паузы. С моей точки зрения, симулируемое сознание с его субъективной точки зрения вообще не заметит никакого перерыва. С точки зрения моего критика, важна безостановочность процесса, и поэтому при паузе процесса вычисления изначальное сознание канет в небытие, а при запуске заново это будет уже новое существо. Состояние памяти у остановленного и перезапущенного процесса будет та же самая, но с субъективной точки зрения того «Я», которого остановили, его «киноэкран» погаснет и больше никогда не увидит света бытия, а тот «Я», что появится после перезапуска не видел ничего до, хоть и помнит о событиях прошлого. Эта позиция моего критика неявно подразумевает, что при паузе процесса вычисления симуляции у симулируемого теряется некое качество или свойство, а при перезапуске возникает вновь. Это свойство отлично от памяти и любых других физически проявленных характеристик, следовательно это нематериальное свойство. Его можно назвать «душой». При этом, в явном виде признавать неявно принимаемую им веру в существование души, мой оппонент отказался, и назвал это свойство идентификатором процесса:

А вот если есть остановка вычислений, то это уже смерть старого «Я» и запуск нового. Тождество будет только для внешнего наблюдателя. Самое же «Я» умрет при остановке и будет запущено новое. Как если на сервере остановить один инстанс сервера и запустить другой такой же — он будет вести себя так же, может показаться полностью неотличимым, но вот ID процесса, который выдала ему операционная система, будет совсем другой.

В этом вопросе проявляется давний философский спор о том, что такое «Я», представленный в индийской философии спором между буддизмом и адвайта‑ведантой. Разница подходов этих двух философий заключается в разном ответе на вопрос о том, что такое «Я».

Вот я смотрю на свою руку — она есть часть моего тела, но моя рука — не есть я. Если я возьму топор и отсеку себе руку, то моё «Я» останется существовать. Тоже самое и с другой рукой, ногами, носом, ушами и так далее. Так постепенно отсекая части тела, я приду к выводу, что моё тело — это не я. Даже при тяжелой болезни пока остаётся невредим мозг, я всё ещё остаюсь жив и сохраняю чувство собственного «Я». Ну значит «Я» — это мозг? Тоже нет. В процессе медитации я могу начать «отсекать» от своего сознания части точно так же, как физически отсекал части от своего тела. В медитации при наблюдении за тем как возникают и угасают мысли, чувства и ощущения тела я быстро прихожу к выводу, что мои мысли — это не я, мои чувства — это не я, мои ощущения — это не я, мои эмоции — это не я. Я не испытанный мною гнев или радость, я — не переживаемая мною боль, я — это не моё беспокойство о планах на следующий месяц, я — это не мои мысли по поводу политической ситуации. Но если я — это не всё вышеперечисленное, то что я такое?

С точки зрения адвайты «Я» или сознание — это сцена, на которой в виде ощущений (цветов, звуков, запахов, вкусов), чувств, эмоций, мыслей и идей разворачивается бытие. В основе учения адвайты лежит представление о том, что сознание каждого человека, его душа, Атман — это осколок вселенского сознания, мировой души, Брахмана, и что этот осколок полностью эквивалентен целому. Обычно Атман и Брахман метафорически изображают в виде капли воды, падающей в океан — капля полностью подобна океану, неотделима и неотличима от него, но всё же в какой‑то момент времени выделяется умом как отдельная структура. Но в онтологическом смысле адвайтисты признают реальным только Брахман, а Атман принимают за иллюзию.

С точки зрения буддизма «Я» — это узел, сплетённый из ощущений, чувств, эмоций, мыслей и идей. Согласно буддийской картине мира, «Я» — это просто абстракция, удобный инструмент, который ребёнок изобретает в самом детстве, чтобы отделить себя от внешнего мира. Я — это воображаемая линия отсчёта, делящая мир на внешний материальный и внутренний психический. Эта абстракция помогает нам в моделировании мира и выживании, но она не имеет под собой никакой онтологической основы. На фундаментальном уровне и мы, и мир едины и неразделимы. Так как чувство «Я» появляется у нас в раннем детстве и оказывается вшито в самые глубины нашего мышления, то понять его иллюзорность и избавиться от этой иллюзии очень и очень непросто. «Я» собирается как конструкт из мыслей о присвоении себе контроля над частью мира: моё тело, моя одежда, моя квартира, мои чувства, мои мысли. В процессе медитации становится очевидно, что все эти отношения владения иллюзорны — они истинны только на относительном, но не на фундаментальном уровне. Да в повседневном быту одежда, которую вы носите — ваша, но в реальности нет никакой фундаментальной связи между вами и вашей одеждой. То же самое и с квартирой, семьей, мыслями и чувствами — все эти юридические, родственные и психические связи иллюзорны.

Буддисты считают, что мысли предстоят субъекту «Я». Это отличает буддизм от адвайта‑веданты, в которой субъект «Я» предстоит мыслям. А раз в буддизме отрицается индивидуальная душа Атман, то отрицается и возможность вселенской души — Брахмана, осколком которого, согласно адвайте, является Атман. Если в адвайта‑веданте, мир — это сон, снящийся Брахману, а каждый человек — это забывшая себя мировая душа, то в буддийской философии, Вселенная — это сон, который снится сам себе.

Возвращаясь к размышлению о корабле Тесея, мы можем спросить себя: я сейчас и я пятилетний — это один и тот же человек? За прошедшие годы изменилось многое: большинство клеток моего организма обновились, у меня появилось много новых воспоминаний, а старые забылись, картина мира в голове поменялась, знаний стало гораздо больше. Единственное, что связывает меня сегодняшнего и меня пятилетнего — это связность потока изменений и стоящая за мной идея. Но ведь то же самое мы можем сказать и об отличии меня вчерашнего от меня сегодняшнего, и более того об отличии меня пять минут назад и меня сейчас: например, у меня поменялось настроение и из‑за этого полностью изменилось восприятие мира и самого себя — пять минут назад я был оптимистичен и верил в себя, а сейчас тревожен и пессимистичен и сомневаюсь в себе. На психологическом уровне это две очень разных личности. Поэтому с точки зрения буддизма, «Я» появляется и умирает каждый миг нашего существования.

Применяя эту философию к обсуждаемому вопросу, можно сказать, что никакая остановка вычислений не может уничтожить субъективное «Я», потому что это самое «Я» и так умирает каждый миг. Это отлично объяснил другой комментатор моего предыдущего поста в виде аналогии с запуском программы:

Есть программа LIFE.EXE, которая читает поле из файла INPUT.TXT и пишет новое состояние поля в OUTPUT.TXT, то есть выполняет 1 шаг симуляции. Есть батник RUN-LIFE.BAT, который запускает LIFE.EXE, копирует OUTPUT.TXT в INPUT.TXT и делает goto:start. Вот оно как‑то крутится, симулируется. Но каждый шаг прошлый процесс LIFE.EXE умирает, и запускается новый. Оно теперь не живёт так же, как если бы вся симуляция крутилась в одной программе?

Немного усложним. Допустим, файлы LIFE.EXE, INPUT.TXT, OUTPUT.TXT лежат не локально, а на сетевом диске. Запускаем с одного компьютера. Немного покрутилось, останавливаем, запускаем с другого компьютера. Вот этот момент перехода вычислений на другой хост — это смерть? А если бы каждый шаг считался с разных компьютеров, оно уже за жизнь не считается?

Таким образом, как только мы отказываемся от солипсизма и веры в существование души, то мы логически неизбежно приходим к необходимости признать реальность бессмертия сознания и постоянной реинкарнации в памяти вавилонского компьютера. Это был путь, пройденный Буддой от доктрины анатмана к признанию существования колеса перерождений Сансары. Но готовы ли мы к такому?

Больше интересных постов и видео про философию и математику вы можете найти в моём телеграм-канале.

В старые времена путешествие из одной части мира в другую могло занимать целые месяцы, а иногда и годы. Представления людей об устройстве мира в то время были наполнены мифами о песиголовцах, единорогах и прочих небылицах. На белых пятнах географических карт их составители, не зная, что там находится, часто писали "тут проживают драконы". Сейчас же мы можем открыть точную карту планеты онлайн и за секунды простроить дорожный маршрут из одной точки мира в другую. Современные технологии дали нам удобный интерфейс взаимодействия с полной картой физического пространства нашей планеты. Точно такой же переворот прямо сейчас происходит с другим, уже нефизическим, пространством - миром идей и смыслов. Последние достижения в области машинного обучения, нейронных сетей и больших языковых моделей дали нам возможность составить точную карту пространства смыслов и продвигаться в нём уже не на ощупь, как прежде, а с широко открытыми глазами...

Пространство смыслов

Концепция пространства смыслов берёт своё начало в учении известного древнегреческого философа Платона. Согласно этому мыслителю, все возможные идеи, будь-то математические равенства, геометрические фигуры, абстракции кошки и чашки, идеи любви и блага извечно существуют в некоем отдельном пространстве, которое Платон называл миром идей. Весь наш материальный мир философ считал блёклой тенью мира идей - например, каждое материальное колесо, по Платону, есть тень идеального круга. Философы всех последующих веков часто обращались к учению Платона о мире идей, но эта концепция оставалась довольно расплывчатой. Лишь совсем недавно с появлением больших языковых моделей и основанных на подобном им принципе работы векторных баз данных мы получили возможность точно картографировать мир идей Платона.

Внутри больших языковых моделей и векторных баз данных понятия нашего мышления и слова нашего языка представлены в виде точек в тысячемерном пространстве смыслов. Каждое измерение этого пространства отвечает за определённый признак (feature) реальности. Человеческое визуальное воображение ограничено тремя измерениями, поэтому нам трудно визуально представить себе тысячемерное пространство. Мы не способны полноценно воспринимать даже четырёхмерное пространство - мы можем визуализировать лишь его трёхмерные срезы. Но несмотря на неспособность геометрического представления пространства смыслов, мы можем работать с точками в этом пространстве алгебраически.

Координаты точек семантически близких друг к другу понятий располагаются близко друг к другу: например точки понятий "огурец" и "помидор" ближе друг к другу, чем к точке понятия "молоток". Скопления близких друг к другу понятий образует определённые области смыслов: например, "огурец", "помидор" и "капуста" образуют вместе область пространства смыслов, центральная точка которого - понятие "овощи". В свою очередь маленькие области смыслов при объединении образуют более крупные: так области "овощи", "фрукты" и "ягоды" образуют вместе область, центральной точкой которого служит понятие "съедобные плоды". Можно думать об этом абстрагировании, как о своего рода вложенных множествах в теории множеств или иерархии классов в объектно-ориентированном программировании.

Более точно, понятия в пространстве смыслов представляют собой не просто точки, а векторы в пространстве смыслов. Это позволяет алгебраически работать со смыслами: например, если из вектора понятия "король" вычесть вектор понятия "мужчина" и прибавить вектор понятия "женщина", то получившийся результат примерно совпадёт с вектором понятия "королева". Нахождение среднего из суммы нескольких векторов даёт нам некое объединяющее их общее понятие.

Любая мысль - это по сути цепочка из понятий. Соответственно любая мысль представляет собой линию или, можно сказать, траекторию в пространстве смыслов. Более того, каждая история, каждая сказка, каждый снящийся нам ночью сон и даже каждая человеческая жизнь может быть, в каком-то смысле, описана траекторией в пространстве смыслов. В чём отличие сна от реальности бодрствования? Лишь в том, что траектория сна - ломаная и скачущая по пространству смыслов линия, а траектория реальности бодрствования более плавная и стабильная. А так, Чжуан Цзы снится бабочка или Чжуан Цзы снится бабочке?

Новая теория познания

Человеческий ум всегда стремиться к абстрагированию. Уже в раннем возрасте мы учимся видеть нечто общее в трёх яблоках и трёх апельсинах и выделять из этого наблюдения абстрактную идею числа. В школе мы изучаем функциональные зависимости, вроде y=x*2+1, которые абстрагирует бесконечное количество числовых равенств в одну короткую формулу. В университете некоторые из нас даже изучают теорию групп, которая работает с целыми областями математики с помощью абстрактных объектов вроде полугрупп, моноидов, групп и других структур.

Полугруппа абстрагирует любое множество объектов, если мы можем объявить бинарную операцию - то есть функцию с двумя аргументами, на вход которой подаётся два элемента этого множества, а на выходе у неё всегда тоже элемент этого множества. Примером такой полугруппы могут служить операция сложения на множестве целых чисел Z, операция умножения на множестве рациональных чисел R или операция поворота равностороннего треугольника на множестве углов 0, 120 и 240 градусов:

add = (x: Z, y: Z) => Z
multiply = (x: R, y: R): R
turn = (x: 0 | 120 | 240, y: 0 | 120 | 240): 0 | 120 | 240

Моноид - это полугруппа, для которой определён нейтральный элемент, то есть такой элемент, при подаче которого на вход первым аргументом бинарной операции, та всегда выдаст на выход значение второго своего аргумента. Для операции сложения таким нейтральным элементом служит число 0, так как при его подаче в функцию сложения на месте аргумента "x" та всегда будет выдавать на выход значение аргумента "y". Для операции умножения нейтральным элементом служит единица, а для операции поворота равностороннего треугольника угол в 0 градусов. Моноид позволяет проводить операции вроде свёртки (fold) и создавать абстрактные функции для работы с любыми видами данных и операций, поэтому он широко используется в функциональных языках программирования.

add(0,5) = 5
multiply(1,4) = 4
turn(0,120) = 120

Группа - это моноид, в котором у каждого элемента множества есть обратный ему, то есть такой, который при подаче его вторым аргументом в бинарную операцию вместе с самим элементом на первом месте выдаст на выходе этой бинарной операции нейтральный элемент. Для множества целых чисел и операции сложения у каждого положительного числа есть обратное ему отрицательное и наооборот, а для нуля обратным является сам ноль. Для множества рациональных чисел и операции умножения обратным элементом будет дробь, обратная числу. А для поворота треугольника на 120 градусов - обратный элемент 240 градусов. Группы широко используются в физике для анализа симметрий физических величин.

add(2,-2) = 0
multiply(3,1/3) = 1
turn(120,240) = 0

Более подробно я разбирал теорию групп в своём посте "Язык мироздания — теория групп и теория категорий". А пока давайте посмотрим на другую математическую абстракцию, объединяющие в себе казалось бы разные операции.

Изучая операции сложения, умножения и возведения в степень математики заметили в них кое-что общее. Сложение - это множественное прибавление единицы: 4+3 = 4+1+1+1. Умножение - это множественное сложение: 4*3 = 4+4+4. А возведение в степень - это множественное умножение: 4^3 = 4*4*4. Математики поняли, что все эти операции - есть, по сути, воплощения единой идеи некой абстрактной операции, которую они назвали гипероператор. Гипероператор первого уровня - это сложение, второго уровня - это умножение, третьего уровня - это возведение в степень, четвертого уровня - это тетрация - множественное возведение в степень, обозначаемое в нотации, предложенной известным информатиком Дональдом Кнутом, двумя стрелками вверх: 4 ↑↑ 3 = 4^(4^4).

Изучая геометрические фигуры в пространствах с разным количеством измерений, математики поняли, что некоторые фигуры - это воплощения в разных измерениях одного и того же фундаментального принципа. Например, точка в нульмерном пространстве, отрезок в одномерном пространстве, квадрат в двухмерном пространстве, куб в трёхмерном пространстве и тессеракт в четырёхмерном пространстве - это проявления одной и той же фундаментальной фигуры - гиперкуба. Срез каждого их них - это гиперкуб меньшего измерения: срез отрезка - это точка, срез квадрата - это отрезок, срез куба - это квадрат, срез тессеракта - это трёхмерный куб, и так далее.

Рассматривая разные области человеческого знания, учёные обнаружили поразительные сходства между казалось бы различными объектами и теориями. Антрополог Грегори Бейтсон сравнивал структуру изучаемого им общества племени аборигенов со строением морских губок, информатик Клод Шеннон, вывел понятие информационной энтропии как меры неопределённости по аналогии с энтропией в термодинамике и даже задал ей единицу измерения - бит (bit - binary digit). Даже саму Вселенную сравнивают то с живым организмом, то с механизмом, то с компьютером, то с нейронной сетью. Так учёные пришли к кибернетике - учению о том, что различные теории информатики, физики, биологии, социологии, экономики и других дисциплин можно свести к единым абстракциям, описывающим потоки информации и петли положительной и отрицательной обратной связи.

Можно сказать, что с точки зрения кибернетики любая теория представляет собой фигуру в описанном мною пространстве смыслов, и при переносе этой фигуры в другую область пространтва смыслов, мы можем получить точно такую же теорию, описывающую нечто совершенно иное. Так, например, взяв биологическую теорию эволюции и перенеся её в область философии науки, австрийский философ Карл Поппер получил эволюционную эпистемологию - теорию о том, что научное знание развивается через естественный отбор гипотез под напором фактов - та гипотеза, которую не смог опровергнуть ни один факт - самая приспособленная - survival of the fittest как оно есть. Перенеся ту же самую теорию эволюции в область культуры, британский биолог Ричард Докинз по аналогии с естественным отбором кусочков биологической информации - генов, описал естественный отбор кусочков культурной информации - мемов. Перенеся теорию естественного отбора в область машинного обучения мы получаем описание обучения нейросетей, которые учатся с помощью подкрепления через петли положительной и отрицательной обратной связи - веса угадавших правильный ответ нейронов крепнут, а веса давших ложный ответ - падают. Таким образом, мы можем искать новые знания, попросту перенося уже хорошо зарекомендовавшие себя теории из одних областей знания в другие области пространства смыслов.

Например, деньги можно рассматривать как форму энергии. Ведь что такое энергия по определению? Это единая мера различных форм движения и взаимодействия материи, мера перехода движения материи из одних форм в другие. Потратив деньги на вызов уборщицы, вы тем самым энергию из бумажной формы переведёте в работу по уменьшению энтропии (беспорядка) в комнате. Таким образом, мы можем сформулировать единую абстракцию под названием энергия, которая описывает различные процессы хоть в физике, хоть в экономике, хоть в психологии.

По сути, что такое хорошая абстракция? Это функция в пространстве смыслов. Как функция y=x*2+1 в двухмерном пространстве содержит в себе бесконечное количество численных равенств, так и гиперкуб содержит в себе бесконечное количество геометрических фигур в разных измерениях, понятие энергии содержит в себе огромное количество схожих величин в разных областях, а теория естественного отбора содержит в себе множество прикладных версий этой теории в биологии, философии науки, машинном обучении и других областях.

Часто, когда мы только-только пытаемся нащупать новое знание в новой для нас области, оно для нас представляет собой кляксу в пространстве смыслов. Когда же мы всё поняли и отточили наше знание до безупречности, наше понимание - огранённый бриллиант смысла.

Движение в пространстве смыслов

Возможно, сами физические ограничения нашей Вселенной - это всего-лишь последствия математических ограничений движения в информационном пространстве. Многие физики работали с подобными идеями: например, американский физик Джон Уилер развивал свою теорию "it from bit" - "всё из бита". Эта теория гласит, что в основе всей физики лежит информация. А израильский физик Яаков Бекенштейн доказал, что существует верхний предел количества информации, которое можно уместить в ограниченной области пространства.

К размышлениям о возможности вывода ограничения скорости света из информатики меня сподвигли комментарии к посту о рендеринге трёхмерных фракталов Мандельброта. Там говорится о том, что по мере того как мы ныряем всё глубже и глубже в фрактал и должны различать всё более и более мелкие детали, координаты положения нашей камеры задаются всё меньшими и меньшими дробями, и в один момент мы упираемся в невидимую границу, которая определяется возможностями компьютера по работе с числами с плавающей точкой. Если мы продолжаем использовать тип чисел float для вычислений, то реальность вокруг нас превращается в бессмысленное месиво, так как ошибки в арифметике с плавающей точкой на нужных нам знаках после запятой не дают нам отрендерить картинку правильно. Сам предел корректных вычислений с плавающей точкой задаётся количеством битов выделенных под хранение типа данных float. После его исчерпания нам нужно переходить на арифметику, основанную на строках, которая работает в разы медленнее, чем встроенная в процессор арифметика с плавающей точкой.

Может быть, предел скорости света имеет схожую природу? Может быть обладающее массой тело не может двигаться в пространстве со скоростью света, потому что чем выше его скорость, тем больше битов информации ему требуется для просчёта следующего кадра? Может быть, предел скорости света - это не просто физический барьер, а граница вычисления? Пока что эта моя гипотеза - всего-лишь бесформенная клякса в пространстве смыслов, но кто знает, может быть однажды её получится огранить в прекрасный бриллиант?

Больше интересных постов и видео про философию и математику вы можете найти в моём телеграм-канале.

Этот вопрос сильно заинтересовал шведского астрофизика Макса Тегмарка. Размышления привели его к написанию книги «Наша математическая Вселенная». Согласно приведённым в этой книге рассуждениям, если выкинуть из наших теорий физики весь словесный описательный багаж, то там не останется ничего кроме формул, описывающих как одни абстрактные математические структуры взаимодействуют с другими. А раз ничего другого, кроме как привести список математических формул, мы о природе реальности сказать не можем, то значит эта самая природа реальности представляет собой чистую математику. Но почему же физический движок Вселенной содержит именно этот набор формул, а не какой‑то другой?

Согласно рассуждениям Тегмарка, в этом нет ничего удивительного, достаточно просто применить к нашей Вселенной принцип Коперника, гласящий, что учёному имеет смысл считать, что место, где мы обитаем, абсолютно заурядно и существует огромное количество подобных ему. Применив этот принцип к своей теории, Тегмарк сделал вывод, что существует бесконечное количество разных математических вселенных, в каждой из которых свой набор базовых математических структур и свой список формул физических законов. В некоторых из этих миров возможно появление жизни, и там, где она появляется и развивается до разумной, существа задаются вопросом о том, почему в их мире именно такой набор физических законов, а не какой‑то другой. Этот аргумент — пример аргументации через антропный принцип.

Если принять картину мира Макса Тегмарка, то можно сказать, что материальные предметы — это не тень вечных и неизменных математических идей, а они и есть эти самые чистые математические идеи. Мир по Тегмарку не делится на идеи и материю, а представляет собой взаимодействие чистых идей.

Задолго до Тегмарка похожие взгляды на мир высказывал американский физик Джон Уилер. Он считал, что в основе мира лежит информация и её обработка, и что основным кирпичиком мироздания служит наименьшая единица информации — бит. Слово «бит» образовано от английского словосочетания «binary digit», что означает двоичная цифра, так как в двоичной системе счисления числа записываются с помощью всего двух цифр 0 и 1. Ноль кодирует отсутствие сигнала, а единица его наличие. Свою философскую теорию Уилер поэтически назвал «it from bit». Можно заметить, что эта идея Уилера сильно напоминает философию Гегеля: ноль — это ничто, единица — это бытие, а их «борьба» порождает мир.

Идеи Тегмарка о математической природе реальности и идеи Уилера о том, что в основе мира лежит информация, развил британский математик и физик Стивен Вольфрам. Его больше всего волновал вопрос о том, почему все физические процессы проистекают в движении и почему присутствует ярко выраженная ассиметрия времени. Почему мы помним прошлое, но не знаем будущее? Почему события в прошлом влияют на события в будущем, но не наоборот? Почему энтропия в термодинамических процессах со временем нарастает? Свои ответы на эти вопросы Вольфрам изложил в книге «Новый вид науки» и статье «Кажется, мы близки к пониманию фундаментальной теории физики, и она прекрасна».

Вольфрам пришёл к выводу, что мир представляет собой не набор статичных математических формул, записанных в её «физический движок», а рекурсивный итеративный вычислительный процесс, который шаг за шагом применяет определённые правила преобразования к некой абстрактной математической структуре, которую можно представить в виде графа. В такой картине реальности формулы физических законов находятся не в основании мира, а выводятся из особенностей изменения этого графа во времени. Ассиметрию времени же учёный объяснил вычислительной необратимостью. Он приводит в пример ассиметричную криптографию: перемножить сотни длинных простых чисел элементарно, а вот с обратным процессом факторизации числа на простые множители не справится даже суперкомпьютер.

Простейшие рекурсивные вычисления могут порождать невероятную сложность и красоту. Так самая прекрасная из известных человечеству структур, множество Мандельброта, вычисляется по простой рекурсивной формуле:

Получающаяся в ходе раскраски попадания или непопадания точки на комплексной плоскости в это множество картина поражает воображение. Пред глазами предстаёт бесконечно глубокий и бесконечно прекрасный фрактал.

Вдохновление для своей теории вычислимой вселенной Стивен Вольфрам почерпнул в изучаемых им всю его жизнь клеточных автоматах. Самый известный клеточный автомат — это, несомненно, игра «Жизнь», придуманная английским математиком Джоном Конвеем. Действие игры «Жизнь» происходит на поле, состоящим из квадратных клеток. Это поле либо бесконечно во всех направлениях, либо замкнуто в само себя. Пустые белые клетки считаются мёртвыми, а закрашенные чёрные — живыми. Раз в ход поле перерассчитывается. В пустой мёртвой клетке, с которой соседствуют три живые клетки, зарождается жизнь. Если у живой клетки есть два или три живых соседа, то эта клетка продолжает жить, если больше или меньше, то она умирает.

Несмотря на столь простые правила, в игре возникают многочисленные виды сложных структур, применение правил игры к которым перемещает эти структуры в соседние клетки. Это создаёт ощущение, что структура движется, и что она — живая. Самый известный пример такого живого организма в игре — это планер, состоящий из пяти живых клеток. Кроме того, в игре могут возникать и более сложные механизмы, которые порождают множество более примитивных. Пример такой структуры — планерное ружьё, исторгающее из себя планеры. Забавный факт: в игре «Жизнь» существуют «сады Эдема» — конфигурации, недостижимые в ходе эволюции клеток, но с которых можно начать игру.

Другим интересным примером клеточного автомата служат самовоспроизводящиеся клеточные автоматы, созданные американским физиком Джоном фон Нейманом. Их особенность состоит в том, что они способны производить свои точные копии рядом с собой. Автоматы фон Неймана сильно напоминают биологические клетки, способные к саморепликации в ходе своего деления.

Все эти примеры наводят нас не только на идеи о вычислительной природе Вселенной, но и на параллели между теорией клеточных автоматов, физикой элементарных частиц и теорией эволюции. Вполне возможно, что частицы вроде электрона на базовом уровне представляют собой нечто, похожее по принципам своего перемещения на планеры из игры «Жизнь» и биологические клетки, живущие в воде. Взгляд на Вселенную как клеточный автомат отлично раскрывается в недавней статье «Наша Вселенная — симуляция на основе большого клеточного автомата?».

Теория пыли

Австралийский писатель‑фантаст Грег Иган в своём романе «Город Перестановок» устами одного из персонажей излагает теорию о независимости вычисления сознания от субстрата, на котором оно «запущено». Эта теория в романе именуется «теорией пыли». Но прежде, чем приступить к её описанию, давайте разберёмся с тем, что такое сознание.

Сознание — это субъективный взгляд человека «от первого лица», его точка восприятия мира. Именно в сознании математические сигналы внешнего мира становятся цветами, звуками, запахами, вкусами и чувствами. С философской точки зрения, сознание не может быть причинно редуцировано к работе нашего мозга, но оно полностью коррелирует с изменениями состояния нейронов. Более подробно, философию сознания и все связанные с ним проблемы я раскрываю в эссе «Cознание — величайшая загадка Вселенной», а пока что для наших целей достаточно и этого короткого определения.

Вычисления возможно проводить на разных субстратах: наш мозг проводит свои вычисления с помощью электрохимических процессов в нейронах, в компьютерах вычисления происходят с помощью электрических импульсов в транзисторах, на старых бухгалтерских счётах вычисления происходят с помощью деревянных бусин. Существуют и более экзотические субстраты для вычислений: так китайский писатель‑фантаст Лю Цысинь в своём романе «Задача трёх тел» описывает построение китайским императором и его советниками компьютера, функционирующего на основе солдат с флажками в руках.

Каждый солдат в таком компьютере‑армии симулирует отдельный транзистор и знает только, должен ли он поднять флажок или нет, если флажок поднял соседний с ним солдат. Небольшой отряд представляет собой логический вентиль «И», «ИЛИ» или «НЕ». Из этих отрядов строятся батальоны процессора и полки оперативной памяти. Дебаггинг император в романе проводит интереснейшим способом: после проведения массовых казней в забагованном элементе системы соседние элементы понимают намёк и начинают функционировать правильно. Отдельный солдат в таком компьютере не знает, какие вычисления проводит вся армия целиком. Точно так же отдельный транзистор не знает, что вычисляет компьютер, а отдельный нейрон не знает, о чём думает мозг.

Многие современные философы придерживаются мнения, что сознание сопровождает любые сложные процессы обработки информации, а, значит, его можно запустить хоть на компьютере, хоть на китайском компьютере‑армии Лю Цысиня. То есть, достаточно сложные искусственные нейронные сети тоже могут обладать сознанием. Верность этой гипотезы позволит загружать сознание в компьютер при смерти биологического тела человека. Именно из рассуждений о загруженном в компьютер сознании Грег Иган и выводит свою теорию пыли. Писатель предлагает следующий мысленный эксперимент.

В эксперименте участвуют двое: существующий во «внешнем» мире экспериментатор‑программист Алиса и существующий в виртуальной реальности экспериментируемый — Боб, чей мозг и окружающий его мир полностью симулируются в запущенной на компьютере Алисы программе. Алиса просит Боба вслух сосчитать от одного до десяти. Тот считает: раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, десять. Во время счёта Алиса несколько раз нажимает то на кнопку паузы, то на кнопку продолжения симуляции. Для неё счёт Боба, доносящийся из колонок звучит так: раз, два, долгая пауза, три, четыре, пять, долгая пауза, шесть, семь и так далее. Для Боба же это просто непрерывный счёт — он не ощущает пауз, так как в моменты паузы он просто не вычисляется.

Из этого Иган делает вывод, что в этом случае мы наблюдаем две субъективных вселенных — одну Алисы и одну Боба, которые как‑то связаны между собой, но в которых время течёт совершенно по разному. Можно сделать так, что пока Боб будет считать от одного до десяти, во вселенной Алисы пройдут десятки лет. Это чем‑то напоминает эффекты замедления времени в теории относительности. Но это не главное. Дальше Иган делает ещё более интересный шаг в рассуждениях.

Что будет, если поставить Вселенную Боба на паузу, а после перенести симуляцию на другой компьютер и запустить там? Боб ничего не заметит. Что будет, если поставить Вселенную Боба на паузу, после перенести симуляцию на компьютер в виде китайской армии Лю Цысиня, вычислить ещё пару шагов там, опять поставить на паузу, а спустя год перенести обратно? Боб ничего не заметит. Для него счёт вслух будет непрерывен. И тут Иган наконец‑то подходит к своей теории пыли.

Если сознание как вычислительный процесс не зависит от субстрата, на котором оно вычисляется, и если оно течёт непрерывно даже, если моменты его вычисления разделены десятками лет, то почему состояние сознания последующее за тем, которое сейчас закодировано в структуре моего мозга, не может быть закодировано в структуре облака космической пыли в далёкой галактике?

Подобный вопрос до Игана задавали себе и другие мыслители. Например, известна концепция под названием «Мозг Больцмана», согласно которой случайные флуктуации вакуума могут приводить к возникновению в космосе структуры подобной мозгу, у которого будет память о всей его прошлой жизни и представления о некой Вселенной, в которой он обитает.

Персонаж Игана после открытия «теории пыли» строит компьютерную симуляцию под названием «Город перестановок» — клеточный автомат, чьи правила позволяют бесконечный рост вычислительных мощностей. Этакий программистский рай. Персонаж заселяет в этот новый дивный мир свою копию и отключает компьютер. Вселенная, в которой живёт его копия, продолжает своё субъективное существование дальше...

Вселенная как число

Концепции математической вселенной Тегмарка, информационной вселенной Уилера, вычислимой Вселенной Вольфрама и теорию пыли Игана развивает в своей работе «Вселенная как число» российский программист Илья Шепрут. В этой работе каждое конкретное состояние Вселенной соотносится с определённым натуральным числом. Таким образом, история Вселенной представляет из себя просто ряд натуральных чисел.

Существует бесконечное количество таких возможных рядов. Есть вселенная, где после состояния 1 идёт состояние 2, есть вселенная, где после него состояния 1 идёт состояние 3, и так далее. Это роднит концепцию Шепрута с многомировой интерпретацией квантовой механики Хью Эверетта, согласно которой в разных мирах одновременно существуют все возможные исходы «случайных» квантовых событий, и каждый из таких миров имеет свою историю.

Эти ряды натуральных чисел, кодирующие разные истории Вселенной, подобны поэтическому описанию сада расходящихся тропок у аргентинского писателя Луиса Хорхе Борхеса. В его одноимённом рассказе описан вымышленный сад, в котором тропинки символизируют различные варианты истории одного и того же человека. Каждое принятое человеком решение образует развилку, от которой независимо друг от друга идут две другие тропинки, или сливаясь в будущем обратно или же никогда более не пересекаясь.

При этом, согласно теории Шепрута, не имеет никакого смысла говорить о том, живём мы в Матрице или нет, является ли наш мир симуляцией или нет. Существует бесконечное количество историй, в которых наша вселенная — это симуляция внутри других вселенных, и бесконечно количество историй, где наша вселенная — это независимая реальность.

Интересный вывод из теории пыли Игана и концепции «Вселенная как число» Шепрута заключается в том, что Сократ и Платон были не так уж далеки от истины, когда говорили о бессмертии души. Ведь состояние нашего сознания, согласно этим теориям, тоже может быть закодировано в виде числа, и существует бесконечное количество историй с последующими от текущего состояниями. Это делает нас субъективно бессмертными.

Это чем‑то напоминает мысленный эксперимент с квантовым бессмертием, придуманный физиками Хансом Моравеком и Бруно Маршаллом. Суть эксперимента такова: создается устройство — ружьё, чей спусковой крючок привязан к детектору распада неких радиоактивных атомов. Если атом распадается, автомат стреляет, если нет, то просто щелкает. Вероятность выстрела зависит от коллапса волновой функции при распаде атома и равна 50%. Процесс измерения распада атома происходит раз в секунду, то есть раз в секунду автомат либо стреляет, либо просто щёлкает.

Если мы смотрим на этот автомат со стороны, то мы слышим и видим абсолютно случайную последовательность выстрелов и щелчков: выстрел, щелчок, выстрел, выстрел, щелчок, выстрел, щелчок, щелчок, выстрел, щелчок. Но как только мы помещаем нашу голову на линию огня автомата происходит магия — автомат только щёлкает и никогда не стреляет. Как такое возможно?

Всё дело в том, что в тех параллельных вселенных, где автомат выстрелил, вы умерли, а остались в живых вы только в той единственной вселенной, где автомат всегда щёлкал. Поэтому не стоит показывать этот эксперимент вашим друзьям: за минуту стояния на линии огня квантового автомата в 60 параллельных вселенных ваши друзья увидят как ваши мозги разлетаются по стене, и лишь в одной из них вы сможете сказать им: «Вот видите, я же говорил, что я бессмертный». В такую версию бессмертия в конце своей жизни в нашей вселенной верил сам создатель многомировой интерпретации квантовой механики Хью Эверетт.

Если существует бесконечное количество возможных продолжений, то наше «внутреннее кино», как называет сознание австралийский философ Дэвид Чалмерс, никогда не подойдёт к концу. Процитирую отрывок об этом из оригинальной статьи Ильи Шепрута:

Я даже могу предложить вам множество примеров вселенных, которые возможно сконструировать, в которых вы можете ощутить себя после смерти:

Оригинальная вселенная, но вы просыпаетесь в психушке, и вам говорят, что вы не умирали.

На случайной пустынной планете с фиолетовым небом и равномерным освещением, как будто во время дождя. Далее вы умираете от голода и жажды.

В симуляции, где всех людей возродили одновременно и предоставили им бесконечные вычислительные ресурсы для симуляции самих себя, а ваш мозг был получен сверх‑ИИ, который был создан человечеством, чтобы этот ИИ смог получить состояние всех частиц нашей вселенной и просимулировать её назад, чтобы воскресить всех живых существ и предоставить им программистский рай.

В 12-мерном пространстве, и вы являетесь суперсуществом, которое только что сыграло в игру «почувствуй себя человеком, максимальное погружение». Для этой вселенной симуляция нашей является лишь игрушкой. И вам кажется мелочью вся эта человеческая жизнь и её печали, и вы возвращаетесь к своим 12-мерным делам в супервселенной.
Аналогично прошлому пункту, но это всё было сном.

В квадратной комнате, при этом вы не чувствуете голода или жажды, и не можете себя убить, и вам там абсолютно нечего делать навечно.

Вас сделали бессмертным и стали бесконечно пытать всеми возможными способами без возможности выбраться или умереть.

В раю с 72 девственницами.

Вы оказались в центре Солнца. Умерли. Посреди пустого космоса. Умерли. В 60-мерном пространстве. Умерли. В 2-мерном пространстве. Умерли. Внутри компьютерной игры. Не умерли.

Как видите, возможные варианты разнятся от крайне приятных и интересных, нейтральных и занимательных до вселенных с бесконечными страданиями. И именно вселенные со страданиями мне и не нравятся, я бы хотел как‑то запретить их существование, но такое не подвластно даже Богу. Очень жаль понимать, что некоторым версиям меня придётся это испытать.

Чем это не перерождение душ, в которое верили Пифагор и Будда? Согласно буддизму, существует бесконечное количество райских и адских миров, в которых может переродиться наше сознание, и куда оно попадёт зависит только от нашей кармы...

P.S.: Больше интересных постов и видео про философию, буддизм и математику вы можете найти в моём телеграм-канале.

— Тут одна с солипсизмом на третьей стадии, — сказал как бы низкий и рокочущий голос. — Что за это полагается?
— Солипсизм? — переспросил другой голос, как бы высокий и тонкий. — За солипсизм ничего хорошего. Вечное заключение в прозе социалистического реализма. В качестве действующего лица.
Виктор Пелевин. «Девятый сон Веры Павловны»

Над философией солипсизма, которую я собираюсь раскрыть в данном посте, в приличном обществе обычно принято смеяться. И правда, идея о том, что вся Вселенная существует только лишь в одном конкретном сознании, и ничего другого кроме этого сознания нет, на первый взгляд кажется смехотворной. Но это только на первый взгляд. На самом деле, при серьёзном размышлении о солипсизме мы погружаемся в невероятные глубины философской мысли человечества и приходим к парадоксальным выводам о природе реальности. В рамках текущего эссе мы с вами поговорим о солипсизме, его связи с видеоиграми и виртуальной реальностью, о квантовой механике, об адвайта‑веданте и буддизме, и о многом другом.

Сознающий ум

Наш путь к солипсизму начинается над размышлением о вопросе, который тысячелетиями занимает умы философов — вопросе о природе сознания. Этот термин часто используют неправильно и путают с самосознанием, с разумом и с интеллектом, поэтому давайте для начала разберемся с тем, что же такое это самое сознание.

Сознание — это поток субъективных впечатлений, через который мы воспринимаем мир, своего рода «внутреннее кино». Этот поток впечатлений состоит из базовых элементов, которые в современной традиции аналитической философии принято называть «квалиа», а в буддийской философской терминологии — «дхармы». Эти базовые элементы субъективного опыта включают в себя цвета, звуки, запахи, вкусы, чувства. Примерами квалиа могут служить красный цвет, звук скрипки, запах розы, вкус шоколада, ощущение шероховатости поверхности, боль и радость. Сознание — это одновременно и место, где существуют квалиа, и их совокупность.

Слово «квалиа» происходит от латинского qualitas — качество. Их назвали именно так в противопоставлению количеству. Суть в том, что качества несводимы к количественному описанию. Физику, химию, биологию и даже психологию, поведение человека, социологию и историю можно при желании свести к числам и математическим формулам, а красный цвет нельзя. Подумайте, смогли бы вы объяснить слепому с рождения человеку, что такое красный цвет? Это невозможно! Квалиа не сводятся к словесному описанию. Их никак нельзя описать числами, формулами или словами.

Вы можете поспорить и сказать, что красный цвет — это свет определенной длины волны, но это не так. Мы воспринимаем попадающий нам в глаза свет определенной частоты красным цветом в нашем сознании, но сам красный цвет не содержится в свете, как нет и его в глазе, ведь мы видим красный цвет и во сне, когда никакого света нам в глаза не попадает. Нет красного цвета и в мозге, мы можем обнаружить лишь цепочку нейронов в мозгу, чья активация коррелирует с получением нами впечатления красного цвета, но в самой этой цепочке и в её математическом описании нет ничего красного.

Эта несводимость квалиа к словесному и математическому описанию в философии сознания получила название «разрыв в объяснении». Известный немецкий философ и математик Готфрид Вильгельм Лейбниц проиллюстрировал эту проблему отличной метафорой с мельницей. Представьте на секунду, что вашу голову увечили до огромных размеров так, что в нее теперь можно войти как в мельницу. Вы входите туда и видите огромное число связанных друг с другом проводов, или, как писал сам живший задолго до изобретения электричества Лейбниц, шестеренок. Каждую из шестеренок приводит в движение предыдущая, а та в свою очередь приводит в движение последующую. При осмотре этой мельницы вы не найдете ничего такого, чем бы можно было бы объяснить квалиа.

Эта проблема непреодолимого разрыва между духом и материей мучала мыслителей долгие века. Дополнительной сложности придавала постоянная путаница в терминах и формулировках. Философы, психологи, физики и нейрофизиологи, говоря о сознании и проблемах сознания имели в виду разные вещи. Конец путанице положил австралийский философ Дэвид Чалмерс, разделивший проблемы сознания на лёгкие и трудные. Лёгкие проблемы сознания — это вопросы о том, как физические процессы в мозге коррелируют с квалиа в сознании, а трудная проблема сознания — это вопрос о том, почему эти процессы сопровождаются субъективным опытом вообще. Почему существует ощущение того, каково это быть? Почему мозг не просто функционирует как сложный биологический автомат, обрабатывающий информацию, а порождает то самое «внутреннее кино».

Более подробно вопросы философии сознания и связанные с ним мысленные эксперименты я рассматриваю в своём эссе «Cознание — величайшая загадка Вселенной». А пока что давайте разберёмся с тем, в чём состоит роль сознания в квантовой механике.

В квантовой механике сознание служит границей между двумя мирами, которую ещё часто называют границей Гейзенберга. По одну сторону от этой границы располагается квантовый мир вероятностей, а по другую — классический мир бинарных фактов. На вопрос о каком‑либо событии в квантовом мире мы можем говорить лишь о вероятности того, состоится оно или нет, а в классическом мире мы можем ответить на вопрос о событии бинарным да/нет, как о состоявшемся факте.

Различные мысленные эксперименты вроде «друга Вигнера» показывают, что именно наше сознание служит границей, на которой происходит коллапс волновой функции. Всем известен мысленный эксперимент Эрвина Шрёдингера со злополучным котом: гипотетический кот сажается в закрытую коробку с ампулой яда, к которой присоединён спусковой механизм, приводящийся или не приводящийся в действие в зависимости от результата некоего квантового события — например, распада атома урана. Шрёдингер утверждал, что при достаточно хорошей изоляции коробки с котом от внешнего мира, кот становится частью общей с атомом квантовой системы и попадает в состояние суперпозиции «ни жив, ни мёртв». При открытии коробки, а точнее при потере её изоляции от внешнего мира, кот обретает состояние живого или мёртвого.

Разные интерпретации квантовой механики объясняют этот эксперимент с разных философских позиций. Копенгагенская интерпретация утверждает, что пока коробка закрыта, кот и правда находится в неопределенной суперпозиции, а в момент открытия коробки происходит коллапс волновой функции. Многомировая интерпретация утверждает, что в момент открытия коробки мультивселенная разделяется на две ветви, в одной из которых кот жив, а в другой мёртв.

Физик Юджин Вигнер добавляет к эксперименту с котом ещё одну деталь — своего друга‑физика, которого Вигнер просит провести эксперимент с котом. Вигнер утверждает, что при достаточной изоляции от мира частью квантовой системы кроме атома, кота и его коробки становится также его друг и вся его лаборатория. Для друга Вигнера коллапс волновой функции коробки с котом и переход кота в определённое живое или мёртвое состояние происходит в момент открытия крышки коробки, а для самого Вигнера в момент открытия двери лаборатории его друга. Таким образом, Вигнер и его друг не могут придти к согласию по вопросу того, когда именно произошёл коллапс волновой функции — когда о нём узнал друг Вигнера или когда о нём узнал сам Вигнер. Этим мысленным экспериментом Вигнер критикует копенгагенскую интерпретацию и показывает, что коллапс волновой функции — это абстракция ума, а не объективный процесс. Но что следует из этого эксперимента, если мы говорим про сознание?

Пока декогеренция не добралась до нашего сознания, измеряемые параметры находятся в суперпозиции, при пересечении же границы превращаются в конкретные значения. При измерении прибором какого‑либо параметра в квантово‑механическом эксперименте, декогеренция постепенно распространяется от измеряемого объекта, например, атома, к сознанию: сначала частью квантовой системы становится сам прибор, потом его стрелка, после этого свет идущий от стрелки к нашему глазу, потом наш глаз и нейронные связи в нашем мозге, и в конце концов цвета и формы показаний измерительной стрелки возникают в нашем сознании. Пока результат эксперимента не проявился в нашем сознании, мы можем поставить условного «друга Вигнера» в любую точку этой цепочки.

Сам Вигнер писал:

Все, что претендует на обеспечение квантовой механики, — это вероятностные связи между последующими впечатлениями (также называемыми «апперцепциями») сознания, и даже несмотря на то, что разделительная линия между наблюдателем, на сознание которого оказывается воздействие, и наблюдаемым физическим объектом может быть смещена в сторону то или иное в значительной степени, оно не может быть устранено.

Обычно из такой фундаментальной роли сознания в квантовой механике шизотерики делают совершенно неправильный вывод, что человек может усилием мысли повлиять на результат коллапса волновой функции или на вероятность того или иного результата квантового измерения. Я такое утверждать, конечно же, не буду. Но моя мысль не менее радикальна: из эксперимента с котом Шрёдингера и другом Вигнера следует, что коллапс волновой функции — это момент пересечения декогеренцией границы нашего сознания, он полностью субъективен для каждого человека и является не объективным событием, а скорее абстракцией нашего ума. Можно сказать, что каждый человек живёт в своей собственной субъективной вселенной, состоящей из бинарных фактов, не все из которых даже могут быть полностью согласованы с другими людьми. Как например факт о том, в какой последовательности произошли события при парадоксе одновременности в теории относительности.

Кроме того, человек вообще может быть уверен только в существовании своего собственного сознания и своей собственной субъективной Вселенной. Существует ли сознание у других людей или нет — это неразрешимый философский вопрос. Тот же Лейбниц окрестил его «проблемой других умов». Мы знаем, что у нас сознание есть, но мы никак не можем проверить или узнать, есть ли оно у других. Философы задаются вопросом о возможности существования философских зомби — существ, выглядящих и ведущих себя как человек, но чьи действия не сопровождаются тем самым «внутренним кино» субъективного опыта.

Давайте приведём аналогию с видеоигрой. Играя в игру, мы можем быть уверены, что мы играем за играбельного персонажа, но никак не можем проверить, что игра мультиплеерная, и другие персонажи в игре тоже играбельны, или же игра синглплеерная, и другие персонажи — это просто бездушные NPC. Мы можем легко обсудить с другими персонажами особенности физического движка игры и даже, возможно, с помощью размышлений «декомпилировать» код этого движка, внутриигровые законы физики, но мы понятия не имеем рендерится эта игра только для нас или же для других персонажей тоже. А если для других персонажей она тоже рендерится, то такие же у них настройки графического движка или нет — может быть они видят красные предметы цветом, которым мы видим синие?

На вопрос о том, синглплеерная наша игра или мультиплеерная, нет достоверного ответа. Персонаж видеоигры не может выпрыгнуть из неё и посмотреть на неё извне. Может быть, никакого «вне игры» и нет. Так что любой ответ на этот вопрос находится не на территории знания, а на территории веры. И существуют две разных веры: вера в мультиплеерность игры, то есть существование других сознаний и объективной реальности, и вера в синглплеерность игры — солипсизм.

Принципиальная неопровержимость солипсизма

Прежде чем приступить к разбору солипсистской картины мира, я хочу разобраться с тем, почему именно солипсизм принципиально неопровержим и недоказуем. Всё дело в том, что у человека есть всего два способа познания мира: эмпирический — через ощущения, и рациональный — через умозаключения. При эмпирическом подходе мы познаем мир с помощью ощущений и чувств через опыты и эксперименты, а при рациональном с помощью разума через логику, дедукцию и индукцию. Но проблема в том, что разум сам по себе не даёт знаний — он только обрабатывает данные опыта. Кроме того, и наши ощущения, и наши мысли предстают перед нами в виде вспышек в нашем сознании — квалиа.

Французский философ Рене Декарт рассуждал о том, в чём он может быть уверен, если злые демоны полностью подделают все его чувства и смутят разум. Говоря современными понятиями, можно представить этих злых демонов в виде учёных, которые во время сна вытаскивают наш мозг из черепной коробки, помещают его в колбу и подключают к нему электропровода, идущие от генерирующего виртуальную реальность компьютера.

Декарт пришёл к выводу, что единственное, в чём он может быть уверен в таком случае, — так это то, что раз он мыслит, значит он существует. Этот вывод философ выразил в своей знаменитой фразе «Cogito ergo sum» — «Я мыслю, следовательно, существую». Это и есть единственная вещь, в которой может быть уверен человек, размышляя о природе сознания.

А вот в истинном существовании объективной реальности, человек быть уверен не может. Ведь результат любого опыта по изучению этой самой реальности приходит к человеку через квалиа его сознания, а следовательно могут быть либо проказой злых декартовских демонов, либо выдуманным самим человеком фактом. Вероятно, существование внешнего мира — это одно из тех самых гёделевских утверждений, которое в рамках системы нашего мышления не может быть ни доказано, ни опровергнуто.

Вселенная рендерится на глазах у смотрящего на неё солипсиста

Давайте встанем на позиции солипсизма и посмотрим (ну точнее только я посмотрю, никаких вас тут на самом деле нет) на ту прекрасную картину, что открывается перед нашими глазами. Точнее не открывается, так как до того, как мы на неё не взглянули, её и не было.

Мир солипсиста бесконечно тянется в обоих временных направлениях — как в прошлое, так и в будущее. Если мысль про бесконечное будущее не вызывает у нас внутреннего неприятия, то мысль про бесконечное прошлое кажется совершенно контринтуитивной. Но она не столь безумна, как вам могло показаться.

Размышляя над ролью сознания в квантовой механике, американский физик Джон Уилер задался логичным вопросом: если сознание играет такую важную роль в коллапсе волновой функции, то как же тогда Вселенная развивалась согласно законам квантовой механики до появления живых сознательных существ? Один из возможных ответов на этот вопрос — это панпсихизм, согласно которому сознание есть даже у атомов и элементарных частиц. Сам же Уилер предложил вариант антропного принципа, согласно которому, порождая на определенном этапе своего существования сознательных наблюдателей, Вселенная приобретает реальность посредством их наблюдений, как бы отражаясь в их сознании.

Сознающий ум одним фактом своего появления и наблюдения производит коллапс волновой функции и тем самым вызывает к жизни один из вариантов возможных миров, зажигает в потенциальной возможности искру существования. В такой картине мира сознательный наблюдатель может возникнуть только в том мире, чья физика и эволюция могут привести к появлению сознательных наблюдателей. Получается этакая ретропричинность: история мира и формулы его основополагающих физических законов в прошлом возникают вследствие существования сознательного наблюдателя в будущем.

Если принять такую ретропричинность, то становится очевидным, как мир может быть бесконечно протяжён в прошлое. События прошлого возникают для солипсиста тогда, когда он обращает на них своё внимание. Если, например, солипсист никогда не читал истории Древнего Рима, но краем уха слышал имена Гая Юлия Цезаря и Марка Аврелия, и знает, что Рим в Италии, то задумавшись про историю этого государства и начав искать про неё информацию, в его мире «отрендерится» эта часть истории его мира, в ней будут фигурировать имена Цезаря и Аврелия, а действия будут происходить в Италии, и эта история будет согласована во всех фактах со всеми остальными знаниями солипсиста о мире. Можно представить себе генеративную нейросеть, которая непрестанно пишет приквелы и сиквелы к истории мира, бесконечно продолжая его в прошлое и будущее. Русским людям легко представить себе такое, ведь как известно, Россия — это страна с непредсказуемым прошлым.

Вы не можете знать появилась ли Вселенная, в которой вы живёте, 13 миллиардов лет назад или же в прошлый четверг, а все кости динозавров и древние галактики были специально подделаны, чтобы убедить вас в солидном возрасте этого мира. Поэтому для убеждённого солипсиста нет прошлого и будущего как таковых, а есть лишь вечное здесь и сейчас. Вы ведь даже не можете знать, таким ли вы видели красный цвет вчера, каким вы видите его сегодня, ведь ваше воспоминание о вчерашнем впечатлении отображается в виде квалиа красного цвета в вашем уме прямо сейчас.

Точно так же, как Вселенная солипсиста бесконечна в прошлое и будущее, она бесконечна в микромир и макромир. Чем глубже солипсист будет закапываться в изучение физической структуры реальности на микроуровне, тем более элементарные кирпичики реальности он будет находить: сначала это будут молекулы, потом атомы, потом элементарные частицы и кварки. И соответственно чем больше солипсист будет задумываться и изучать строение Вселенной на макроуровне, то тем более масштабные структуры он будет находить: сначала это будет планета, потом звёздные системы, потом галактики, а после нити галактик и войды. Законы физики в мире солипсиста тоже дописываются по ходу их изучения при рассмотрении всё более и более сложных сценариев, и эти новые законы всегда будут полностью согласованы со старыми: так например, теория относительности Эйнштейна расширила теорию гравитации Ньютона, сделав её лишь одним из своих крайних случаев.

Проводя аналогию с видеоиграми можно сказать, что мир солипсиста появляется в процессе процедурной генерации, а то, о чём он не думает в данный момент, не только не рендерится, но даже и не просчитывается. Поэтому солипсист на знаменитый вопрос Эйнштейна о том, существует ли Луна пока на неё никто не смотрит, уверенно ответит твёрдым «нет».

У аргентинского писателя Хорхе Луиса Борхеса есть рассказ под названием «Вавилонская библиотека», в котором описывается библиотека, состоящая из шестигранных комнат, в каждой из которых имеется по двадцать полок, на каждой из которых находятся тридцать две книги по четыреста десять страниц каждая, с сорока строками на каждой странице, с восемьюдесятью символами в каждой строке. Каждый символ — это либо одна из двадцати двух букв, либо точка, либо запятая, либо пробел. Большинство из книг в библиотеке — это полная белиберда, набор букв. Однако, несмотря на то, что таких бессмысленных книг в библиотеке большинство, также в библиотеке содержатся все созданные и несозданные человечеством тексты. По словам Борхеса библиотека содержит:

.. подробнейшую историю будущего, автобиографии архангелов, верный каталог библиотеки, тысячи и тысячи фальшивых каталогов, доказательство фальшивости верного каталога, гностическое Евангелие Василида, комментарий к этому Евангелию, комментарий к комментарию этого Евангелия, правдивый рассказ о твоей собственной смерти, перевод каждой книги на все языки, интерполяции каждой книги во все книги, трактат, который мог бы быть написан (но не был) Бедой по мифологии саксов, пропавшие труды Тацита.

Сознание солипсиста вызывает к жизни одно из содержащихся в борхесовской библиотеке повествований. Солипсист может рассматривать своё сознание подобно тому, как это описывает Пелевин в его романе о графе Толстом под названием «t»: в виде писателя, который одновременно и пишет рассказ, и читает его, и при этом сам является этим рассказом.

Толпа солипсистов

«Но погодите!» — скажете вы. Почему сознание солипсиста призывает к жизни только лишь одно из повествований вавилонской библиотеки, только лишь один из возможных миров? Что же происходит со всеми остальными? Почему предпочтение отдается лишь одному из многих? На этот вопрос можно дать парадоксальный ответ — на самом деле, солипсистов в мире много! Каждый из нас — своего рода солипсист. Красивее всего эта идея описана в индийском философском учении адвайта‑веданта.

Согласно воззрениям адвайтистов, каждое индивидуальное сознание, или, другими словами, душа каждого человека, которую они называют словом «Атман» — это осколок великого Вселенского сознания, всемирной души, которую называют «Брахман». С точки зрения адвайты, бесконечно малый, неуловимый Атман полностью эквивалентен бесконечно большому, непредставимому Брахману, а вся реальность вокруг нас — это просто снящийся Брахману иллюзорный сон. Можно сказать, что Богу становится так скучно быть одному, что он намеренно раскалывает своё сознание на бесконечное количество осколков, переживая субъективный опыт от лица каждого из них и играет в игры сам с собой. По адвайте и Чжуан Цзы, и бабочка — это лишь единый божественный вселенский ум, притворяющийся и тем, и другим, во время своей игры с самим собой. Более подробно, философию адвайты я описывал в одном из прошлых эссе.

Это похоже на игру в прятки, потому что интересно всегда находить новое место для того, чтобы спрятаться. Вспомни о том, что тебе не нравится играть с друзьями, которые прячутся всегда в одном и том же месте. Бог тоже любит играть в прятки, но Ему не с кем играть, кроме Самого Себя, потому что кроме Бога в мире никого больше нет. Однако для того, чтобы выйти из этого затруднения, Он притворяется, что не является Собой. Таким образом Ему удается спрятаться от Себя. Бог притворяется, что Он — это ты и я, и все люди в мире, все животные, все растения, все камни и все звезды. Когда Он играет Сам с Собой таким образом, у Него бывают необыкновенные и удивительные приключения, среди которых есть страшные и даже ужасные. Однако все они просто напоминают плохие сны, потому что когда Бог просыпается, все, что Ему снилось, исчезает.

Алан Уотс, «Табу на знание о том, кто ты»

Если смотреть на мир с такой точки зрения философии множественного солипсизма, которая, строго говоря, называется субъективным идеализмом, то можно представить, что бесконечное количество солипсистов постоянно вычисляют одну из веток прохождения вселенской игры и рендерят для себя только то, что видят прямо сейчас. Но чтобы сэкономить на вычислении и дважды не вычислять одно и то же в субъективных вселенных каждого игрока, божественный ум приходит к очевидной любому программисту идеи — кэшировать результаты уже сделанных вычислений в памяти. Таким кэшом в данном случае служит объективная реальность — часть общих фактов шарится между субъективными вселенными отдельных солипсистов.

Вычисление мира — дело алгоритмически непростое даже для Бога. Вероятно поэтому при увеличении скорости субъекта до скорости света, алгоритмическая сложность вычисления окружающего мира увеличивается и время, в полном согласии с теорией относительности, замедляется. Но это так, мои догадки.

Часть идей адвайта позаимствовала из буддизма, от которого у неё, правда, есть одно важное отличие. Если в адвайте реальность — это сон, который снится вселенскому сознанию Брахману, или можно сказать воспроизводится в уме Бога, то в буддизме этот сон снится самому себе. И как раз о буддизме мы сейчас и поговорим.

Доводя абсурд до конца

Многие критикуют философию солипсизма за откровенную абсурдность этой идеи и призывают верить в существование независимой от своего сознания объективной реальности, хоть доказать её существование и невозможно. Но есть философия, которая критикует солипсизм совершенно с другой стороны, и эта философия — буддизм. Суть претензий буддизма к солипсизму заключается в ложности основной посылки солипсизма «вся Вселенная существует в моём сознании» — ведь чтобы Вселенная существовала в моём сознании, должен существовать «Я», а с этим утверждением буддизм в корне не согласен.

Давайте объясню подробнее. Философия буддизма рассматривает все окружающие нас предметы и явления как иллюзорные, не имеющие онтологического самобытия. Все предметы и явления состоят из частей и возникают взаимозависимо друг от друга. Приведу свой любимый пример, который я переписываю из эссе в эссе.

Когда мы смотрим на другого человека, мы воспринимаем его образ целостно. А если мы попытаемся проанализировать этот образ и разложить его на части, то тут же обнаружим, что встали на дорожку ведущую в пустоту. Ведь человек — это образ совокупности процессов взаимодействия его органов, каждый орган — это образ совокупности процессов взаимодействия разных тканей, каждая ткань — это образ совокупности процессов взаимодействия биологических клеток, каждая клетка — это образ совокупности процессов взаимодействия молекул химических веществ, каждая молекула — это образ совокупности процессов взаимодействия атомов, каждый атом — это образ совокупности процессов взаимодействия элементарных частиц, каждая частица — это проявление в мире фактов волны в физических полях, а само физическое поле бесплотно — это по сути ничто, пустота, вакуум. Но что же это получается? Абсолютная пустота осознает себя и гордо заявляет «Я мыслю, следовательно, я существую». После она смотрит рядом туда же в пустоту и заявляет «Ecce homo» — се человек. Человек смотрит на человека или пустота смотрит на пустоту?

Раскладывая все встречаемые нами предметы и явления на составные части подобным образом, мы приходим к пониманию их внутренней пустоты — отсутствия у них самобытия. Но что будет, если мы обратим этот всеуничтожающий «мизинец Будды» на своё собственное «Я»?

— Это был глиняный пулемет, — сказал Чапаев. — Теперь я могу рассказать тебе, что это такое. На самом деле это никакой не пулемет. Просто много тысячелетий назад, задолго до того, как в мир пришли будда Дипанкара и будда Шакьямуни, жил будда Анагама. Он не тратил времени на объяснения, а просто указывал на вещи мизинцем своей левой руки, и сразу же после этого проявлялась их истинная природа. Когда он указывал на гору, она исчезала, когда он указывал на реку, она тоже пропадала. Это долгая история — короче, кончилось все тем, что он указал мизинцем на себя самого и после этого исчез. От него остался только этот левый мизинец, который его ученики спрятали в куске глины. Глиняный пулемет и есть этот кусок глины с мизинцем Будды. Очень давно в Индии жил человек, который попытался превратить этот кусок глины в самое страшное на земле оружие. Но как только он просверлил в глине дырку, этот мизинец указал на него самого, и он исчез. С тех пор мизинец хранился в запертом сундуке и переезжал с места на место, пока не затерялся в одном из монгольских монастырей. А сейчас, по целому ряду обстоятельств, он оказался у меня. Я приделал к нему приклад и назвал его глиняным пулеметом. И только что мы пустили его в ход.

Виктор Пелевин, «Чапаев и пустота»

Буддисты используют для анализа собственного сознания специальный вид медитации под названием «випассана». В ходе випассаны человек анализирует свои мысли, чувства и квалиа, следит за их возникновением и угасанием в уме, размышляет над их причинами и следствиями. Заходя в этой аналитической медитации достаточно далеко, практикующий начинает замечать, что в его уме распадается на составные части его собственная личность.

Будда в своём учении пришёл к доктрине «анатман» — отсутствия у человека Атмана, души, самобытия «Я». С точки зрения буддизма никакого безусловного «Я» у человека нет. Там, где Декарт сказал «Я мыслю, следовательно, существую», Будда бы даже не смог сказать «Я мыслю, но не существую» — он сказал бы «Мысли есть, а я не существую».

Буддийское учение об иллюзорности «Я» направлено на разрушение нашего повседневного представления о том, что наша личность — это некая устойчивая точка опоры, служащая источником наших мыслей и чувств. С помощью логических построений буддийские философы доказывают, что наши мысли и наши чувства — не есть мы. И в конце концов отбросив все, что не является нами, мы видим, что не осталось больше ничего — никакого субстанционального «Я». А значит нет и смысла говорить «мои мысли», «мои чувства» — ведь нет никакого «Я», которому они могли бы принадлежать, нет.

Более того, даже наша уверенность в том, что источник наших мыслей находится внутри нас, глубоко ошибочна. Мы — не источник наших мыслей, мы — не тот, кто их порождает. Мысли просто появляются и исчезают у нас в уме. Доказать это легко. Попробуйте специально начать думать о чём‑то, и поймете, что это невозможно сделать с помощью усилия воли. Попробуйте перестать думать о чём‑то, и поймете, что это тоже невозможно сделать усилием воли. Одно из известных упражнений, демонстрирующих это — постараться не думать о белой обезьяне. То же самое и с чувствами. Попробуйте сознательно вызвать у себя чувство страха или радости — у вас не получится это сделать. Точно так же невозможно сознательно избавиться от какого‑либо чувства, когда оно овладело нами — например, мгновенно успокоиться, когда нас захватил гнев. Таким образом, мы не контролируем мысли и чувства — они просто приходят и уходят.

С точки зрения буддизма, разрыв в объяснении сознания нельзя преодолеть мышлением, потому что мышление его же и создает. И солипсизм как вера в то, что вся Вселенная существует в моём уме, несостоятелен, потому что «Я» — это иллюзия, порождённая всё тем же мышлением. Солипсизм — это привязанность к «я», к ощущению центра бытия. Но внутреннего «я» нет, как и внешнего. А если нет независимого «я», то и мир как нечто внешнее по отношению к «я» — тоже не существует сам по себе. Утверждение «существует только сознание» — столь же абсурдно, как и «существует только материя». Всё — взаимозависимо, и само различие «внутреннее‑внешнее» — условное. Всё — пустотно. Где тогда тот, кто сомневается?

Больше интересных постов и видео про философию, буддизм и математику вы можете найти в моём телеграм-канале.