Гулька догулялась. Забеременела неизвестно от кого и когда. Знала только как, но тоже толком не помнила. Все пьянки-гулянки в родной деревне, да и не только в родной, не проходили без её участия. И надо же, до 29 лет дожила, не беременела, а тут вдруг: "на́, тебе!"
Нормальные женщины узнают (предполагают) о своей беременности с первого дня задержки. Гульке же было "глубоко фиолетово" на её женский цикл - она бухала. Поэтому, когда она почувствовала какое-то непонятное движение в животе, то подумала, что её живот пучит от "дошираков" и капусты, но подруга-соседка намекнула, что неплохо бы и тест на беременность сделать.
Тест оказался положительным.
- Да у тебя уже как минимум половина беременности прошла! - сказала соседка. - Это ребёночек у тебя шевелится, а не пучит! Никакого аборта тебе не сделает никто. Поздно!
Гулька родила. Родила маленького и слабенького мальчика, который прожил всего двадцать восемь дней.
...
Преподавателя анатомии боялись все студенты первого курса. Боялись отсутствия её эмоций, боялись её строгого взгляда, боялись её знаний по преподаваемой ею дисциплине, боялись её требований, боялись семинаров, зачётов и предстоящего экзамена в конце курса. На её лекциях никто не шумел, все безумно писали конспекты и не переговаривались. Что уж говорить, но Анатомия - это главная дисциплина первого курса. Это основа медицины.
Мне, после ночного приключения была безразлична писанина, поэтому я не стал писать, а просто слушал. То ли лекция была интересной, то ли мне "лампочку ночью стрясли", но именно тогда я открыл у себя способность запоминать большие объемы информации без конспектирования. Я даже сам удивился своей новой способности.
Когда лекция по анатомии закончилась, какая-то сила меня толкнула к преподавателю. Я подошёл к ней и выпалил:
- Фаина Васильевна, а когда мы в морг пойдем?
Несколько студентов и студенток остановились и, пользуясь моментом, тоже стали просить:
- Да-да! Мы очень-очень хотим на вскрытие.
Фаина Васильевна флегматично ответила:
- Морг в нашей ЦРБ не такой уж и большой. Секционный стол в нем только один, поэтому можно прийти небольшой группой, по четыре-пять человек.
- Я! Я пойду! - наперебой стали выкрикивать студенты.
- Выберите студентов, которые могут пойти с вами, - сказала преподаватель, глядя на меня. - Завтра.
"Напросился, блин! - подумал я. - Я всего лишь на вскрытие хотел сходить, а тут меня ответственным назначили!"
Но, не до конца выбитый из меня здравый рассудок подсказал мне, что "сдавать назад" некрасиво, да еще и перед преподавателем анатомии.
...
На следующий день мы отправились в морг. Несмотря на такой ажиотаж вчера, в действительности смогли пойти на вскрытие только я, съехавший из общаги Ромка и две девушки-одногруппницы.
Больничный морг представлял из себя маленькое отдельно стоящее одноэтажное здание. В нем было три окна и два входа (или выхода? "в морг входят или выходят?").
Мы подошли к двери и постучали. Тишина. Постучали ещё раз. Послышались шаги. Дверь открыл парень, на котором был надет грязно-зелёного цвета фартук, сделанный из подкладной пеленки. Парень нелюдимым взглядом осмотрел нас.
- На освидетельствование? - спросил он, кивнув на меня.
Я, если честно, не сразу понял, что он имел ввиду, поэтому ответил:
- Да...
- Направление где?
- Какое направление?
- Кто вас сюда направил?
- Нам Фаина Васильевна сказала, чтобы мы к этому времени подошли...
Парень засмеялся:
- Сказали бы сразу, что вы студенты! Я-то подумал, что вы его освидетельствовать привели! - он снова кивнул на меня, имея ввиду мои травмы на лице. - Упал что ли?
- Упал, - подтвердил его догадки я.
- Александр, - представился он.
- Дмитрий, - ответил я и кивнул на остальных. - Это Рома, Света и Таня.
Парень, открывший нам дверь, работал в морге санитаром. Оказалось, что кроме патанатомических исследований, в морге осуществлялась и судебно-медицинская экспертиза. Вернее наоборот. Основной функцией морга была именно судебно-медицинская экспертиза, а патанатомические исследования как дополнение ко всему.
- Проходите.
Мы зашли. В нос ударил этот запах. Запах трупов. Уже на этом этапе всем стало не по себе. Девчонки, что пришли с нами, сморщив физиономии, закрыли руками нос и рот. Мы с Ромкой держались. Негоже перед девчонками выглядеть слабыми.
В секционной стоял большой стол из нержавеющей стали. По своему виду он напоминал кухонную мойку, только плоскую и вытянутую.
- Саша, кто там? - услышали мы мужской голос из соседней комнаты.
- Студенты пришли! - ответил Александр.
- О! - воскликнул голос. - Вовремя. Сейчас педиатр подойдёт и начнём!
Голос принадлежал патологоанатому. Звали его Алексей Романович Загребельный.
Загребельный вышел из комнаты жуясь и потирая руки.
Он только что пообедал.
В морге.
Среди этого запаха трупов, он пообедал в морге.
Посмотрел на каждого из нас. Задержался взглядом на мне.
- Упал?
- Упал.
- Позавчера?
- Угу, - хмуро кивнул я, а сам подумал: "профессионал!".
- Неси, - обратился патологоанатом к Александру.
Александр вышел из секционной, в соседнюю комнату, чем-то там щёлкнул, потом мы услышали звук выдвигаемого металлического ящика - это был холодильник для трупов. Когда Александр вернулся обратно, то я обратил внимание, что на его предплечье что-то лежит.
Это был труп младенца.
Оказалось, что вскрывать предстояло ребенка который прожил всего лишь двадцать восемь дней.
- Как его положить-то? - спросил он у Алексея.
- Так же, как и всегда, - ответил патологоанатом.
Александр положил малыша на стол. В тот момент, я понял, что таких испытаний проходить мне ещё не приходилось.
Нет, я, конечно же, видел мертвых людей, мне приходилось бывать на похоронах, но то были старые, больные люди, для которых смерть была логическим завершением жизни. Да, было жалко умершую бабушку или дедушку. Да, было не по себе, от осознания того, что жизнь наша имеет конец. Но ребенок. Совсем маленький мертвый ребенок? Как такое может быть?
Услышав слово "ребенок", мы представляем себе плач или смех, шум и визг, издаваемый и создаваемый этим ребенком. Чувствуем какое-то покровительство над ним, ответственность за него, а главное, мы испытываем радость. Радость от новой, пока еще такой маленькой, но уже такой большой жизни.
Сейчас же я смотрел на бледного, воскового цвета, абсолютно недвижимого младенца, который лежал на огромном холодном столе из нержавейки. Младенец лежал абсолютно голый, и от этого мне становилось ещё холоднее и горестнее.
Я посмотрел на девчонок. Они как будто ждали моего взгляда:
- Я не могу! - сказала одна и быстро пошла на улицу.
Вторая шаткой, но тоже быстрой походкой вышла следом. Мы с Ромкой остались.
Ребенка вскрыли. Вскрывали его не ножом и не скальпелем, а обычными ножницами. Даже его мягкий череп по швам между костями, где была нежная хрящевая ткань, тоже резали ножницами. От всех его маленьких органов брались кусочки тканей для лабораторных исследований.
Причиной смерти выставили диагноз: Субтотальная пневмония.
Районный педиатр, который также присутвовал на вскрытии, сказал:
- Надо провести конференцию для фельдшеров ФАПов. Чтоб не допускали подобного!
- В той деревне ФАПа нет, - сказал молчавший до этого Ромка. - Я из этой деревни. И мамашку эту я знаю...
Мы вышли из морга.
- Больше не пойду, - сказал Ромка. - А ты?
Я пожал плечами.
