Таверна "На краю вселенной"

— Это... это что, баг в системе? — пробормотал Гриббл, его голос дрожал, как сигнал на слабом Wi-Fi. — Или нас уже хакнули?

— Это не баг, — отрезал Иван, оглядываясь. — Это тест. Система проверяет нас.

Наполеон издал короткое мурлыканье, которое прозвучало как команда `ping`. Его медальон засветился ярче, и перед ними возникла проекция — парящий в воздухе интерфейс, похожий на голографический терминал. На экране мелькали строки кода, графики атак и предупреждения о критических уязвимостях. В центре проекции пульсировал символ — стилизованная кошачья лапа, окружённая кольцом данных.

«Добро пожаловать в Периметр», — раздался голос, холодный и металлический, словно синтезированный из старого модема. — «Здесь решается судьба Кошалгоритма».

Иван прищурился, сжимая отвёртку. — Кто ты? Ещё один хранитель?

Проекция мигнула, и вместо лапы появилась фигура — силуэт, сотканный из потоков данных. Лицо отсутствовало, но в пустоте глазниц горели два красных огонька. «Я — Файрволл. Последняя линия защиты. Вы проникли в ядро, но это лишь начало. Кошалгоритм под угрозой. Внешние силы уже внутри».

Гриббл попятился, его уши затряслись, как антенны в бурю. — Внешние силы? Ты про тех, кто хочет подчинить систему?

«Или уничтожить её», — ответил Файрволл. — «Кошалгоритм — это не просто код. Это мост между мирами. Если он падёт, цифровой и реальный миры столкнутся. Хаос неизбежен».

Наполеон внезапно прыгнул на проекцию, его когти заискрили, соприкоснувшись с голограммой. Интерфейс мигнул, и на нём появилась карта — та же, что они видели раньше, но теперь она была покрыта красными точками, словно вирус распространялся по сети. Каждая точка пульсировала, обозначая точку вторжения.

— Это не просто атаки, — прошептал Иван, его голос звучал, как команда `grep` в поисках уязвимости. — Это скоординированное наступление. Кто-то знает, как работает Кошалгоритм. И знает, как его сломать.

Файрволл повернулся к нему, его красные глаза сузились. «Ты прав, бородатый. Враг уже внутри системы. Они используют бэкдоры, созданные в первые дни существования Кошалгоритма. Но есть способ их остановить. Нужно переписать ядро».

Гриббл издал звук, похожий на ошибку 404. — Переписать ядро? Это же... это как перезагрузить вселенную!

— Или отформатировать диск без бэкапа, — мрачно добавил Иван, глядя на Наполеона. — Кот, ты знал об этом?

Наполеон лизнул лапу, его глаза сверкнули, как индикаторы на роутере. «Я знал, что Кошалгоритм — это больше, чем кажется. Но правда... правда требует жертв».

Файрволл указал на центр зала, где из пола поднималась платформа, окружённая кольцом терминалов. На каждом экране мелькали строки кода, но один из них был покрыт красными предупреждениями: «Критическая уязвимость. Требуется доступ уровня администратора».

— Чтобы переписать ядро, нужен ключ, — произнёс Файрволл. — Ключ, который находится в самом сердце Кошалгоритма. Но путь к нему охраняется.

Стены зала задрожали, и из пиксельного тумана начали формироваться фигуры — цифровые тени с когтями из багов и глазами, горящими ошибками. Их движения были рваными, как лаги в перегруженной игре.

Иван поднял отвёртку, чувствуя, как она вибрирует в его руке. — Похоже, вечеринка начинается.

Гриббл, стиснув зубы, вытащил из кармана маленький девайс, похожий на USB-флешку, но с мигающим светодиодом. — Я не просто пользователь, борода. Я — хакер старой школы.

Наполеон издал боевой мяв, и его медальон вспыхнул, активируя защитный барьер вокруг них. Тени бросились в атаку, их когти оставляли в воздухе следы из повреждённых данных.

— Держи строй, зелёный! — крикнул Иван, отражая удар отвёрткой, которая заискрила, столкнувшись с цифровым когтем. — Мы должны добраться до платформы!

Гриббл вставил флешку в ближайший терминал, и экран ожил, показывая прогресс загрузки. — Я могу замедлить их, но это ненадолго!

Наполеон прыгнул на одну из теней, его когти разорвали её на пиксели, но новые тени уже формировались из тумана. Файрволл наблюдал, не вмешиваясь, его голос звучал холодно: «Докажите, что вы достойны ключа».

Иван сражался, как системный администратор, защищающий сервер от DDoS-атаки. Каждый удар отвёрткой был точным, как команда `kill -9`. Но тени становились всё агрессивнее, и барьер Наполеона начал мигать, словно батарея на последнем проценте.

— Гриббл, сколько ещё? — рявкнул Иван, отбрасывая очередную тень.

— Почти... готово! — крикнул Гриббл, когда терминал издал победный сигнал. Платформа в центре зала засветилась, открывая новый портал, но тени бросились к ней, блокируя путь.

Наполеон повернулся к Ивану, его глаза горели решимостью. «Я открою проход. Но ты должен довершить начатое».

— Кот, что ты задумал? — Иван почувствовал, как сердце сжалось, словно перед системным сбоем.

Наполеон не ответил. Он прыгнул в центр толпы теней, его медальон вспыхнул ослепительным светом, и волна энергии отбросила врагов, открывая путь к порталу.

— Бегите! — мявкнул кот, его голос эхом разнёсся по залу.

Иван схватил Гриббла за руку и потащил к порталу. — Мы вернёмся за тобой, котяра!

Они прыгнули в портал, и пространство вокруг них сжалось, погружая их в новый слой кода. Но в ушах Ивана всё ещё звучал голос Наполеона, как команда, которая никогда не завершится: «Довершите начатое».

Пиксели вокруг них сложились в новый коридор, ведущий к сердцу Кошалгоритма. Но что ждало их там? Ключ или ещё одна ловушка? Иван сжал отвёртку. Ответ был где-то впереди, в глубинах кода, который они теперь должны были переписать.

Но Когито не из тех, кто сидит сложа крылья. Пора было показать этим двуногим, что болото — это не их лаборатория, а мой личный танцпол! Я решил устроить грандиозную вечеринку, которая заставит весь комплекс трястись от гусиного гогота и взрывов чистого хаоса. Назови это «Великий Болотный Фейерверк» — шоу, которое они не забудут никогда!

Первым делом я пробрался в склад с экспериментальным оборудованием. Охрана, конечно, была наготове, но кто устоит перед моим новым изобретением — «Гипно-ряской»? Это моё секретное оружие: крошечные дроны, замаскированные под болотную растительность, которые транслируют зацикленный мотивчик гусиного марша. Пока охранники покачивались в трансе, я стащил пару ящиков с пиротехникой и несколько баллонов с Полимером-17. Га-га-га, двуногие, вы сами подкинули мне идею для фейерверка!

Следующий шаг — взлом главной энергосистемы комплекса. Я подключился к сети через старый терминал в заброшенной лаборатории (да, той самой, где кто-то забыл бутерброд с сыром — спасибо за перекус, двуногие!). Мой нейроконнектор заискрил, как дискошар, пока я перепрограммировал систему освещения, чтобы она мигала в ритме моего любимого болотного техно. А затем я добавил вишенку на торт: все динамики комплекса начали транслировать мой новый хит — «Га-га-га, свобода болот!» — на максимальной громкости.

Но это было только начало. Я смешал Полимер-17 с пиротехникой, создав фейерверки, которые взрывались в небе в форме гигантских гусей, крыльев и, конечно, моего величественного профиля. Когда я запустил шоу, небо над болотом загорелось ярче, чем мечты майора П-3 о моём поимке. Двуногие выбегали из зданий, глядя на небо с открытыми ртами, а ВОВЧИК-5 пытались танцевать под мой трек, но их процессоры явно не справлялись с таким уровнем хаоса.

Пока комплекс был в смятении, я решил добавить ещё немного перчинки. Я взломал их внутреннюю сеть и отправил всем сотрудникам приглашение на «Болотную вечеринку Когито» с указанием явиться в сектор М-17. Конечно, никакого праздника там не было — вместо этого я оставил голографическую проекцию себя, читающего манифест: «Болото для свободных перьев, а не для ваших проводов!» Ох, как же я хохотал, представляя их лица!

Но, как всегда, двуногие не оценили моего гениального шоу. Мой нейроконнектор запищал, предупреждая о приближении целого отряда ВОВЧИК-5 и самого майора П-3, который, судя по его рыку, был готов лично выдернуть мне все перья. Га-га-га, попробуй поймать ветер, майор! Я активировал свой новый гаджет — «Прыг-скок-крылья», мини-дрон с реактивным ускорителем, и рванул через болото, оставляя за собой шлейф из искр и гогота.

Пока я удирал, фейерверки продолжали взрываться, а динамики гремели моим гимном. Я успел загрузить в сеть ещё больше данных о «Коллективе 2.0», чтобы весь мир узнал об их планах. Теперь болото — не просто мой дом, это сцена, где я, Когито Великий, играю главную роль!

Но это ещё не конец, двуногие! Мой нейроконнектор уловил сигнал из глубины комплекса — что-то ещё более странное, чем «Коллектив 2.0». Кажется, в недрах болота скрывается ещё один секрет, и я, Когито Непревзойдённый, намерен его раскопать, даже если придётся гоготать до самого рассвета!

Га-га-га, готовьтесь, болотные обитатели! Когито возвращается с новым шоу, и на этот раз оно будет таким громким, что даже звёзды начнут подпевать! Болото — моё, хаос — мой, а вы, двуногие, просто зрите на величайшего гуся всех времён!

— Причина? — хмыкнула она. — У нас есть то, что вам пригодится. В моей сумке — не просто хлам, а пара банок тушёнки и патроны. Для начала переговоров сойдёт?

Васька скрипнул зубами. Эта девка явно решила, что языком можно разогнать целую банду. Но главарь, похоже, заинтересовался. Он сделал шаг вперёд, автомат чуть опустился.

— Тушёнка, говоришь? — ухмыльнулся он, обнажая кривые зубы. — А что ещё? Может, вы из тех, кто к Кодлу на поклон идёт?

Васька напрягся. Кодло снова всплыло, как заноза в заднице. Он бросил взгляд на Люсю, но та лишь пожала плечами, будто обсуждали, где лучше костёр развести.

— Может, и к Кодлу, — ответила она, не моргнув. — А может, просто мимо проходили. Но если вы нас пропустите, мы поделимся. А если нет... — она многозначительно похлопала по сумке, — то у нас есть, чем ответить.

Главарь рассмеялся, но смех его был больше похож на кашель. Остальные переглянулись, явно не привыкшие к такой наглости. Васька тем временем пытался прикинуть, сколько у них шансов вырваться. Пять против двоих, и Галка, которая может не завестись с первого раза. Шансы — дерьмовые.

— Ладно, — наконец сказал главарь, почесав подбородок. — Похоже, вы не совсем пустышки. Но просто так вас никто не отпустит. Хотите пройти через наш завод — платите. И не только тушёнкой.

— Это как? — Васька не выдержал, его голос прозвучал резче, чем он хотел. Машка в руках чуть дрогнула, готовая к делу.

— Есть у нас проблемка, — начал главарь, прищурившись. — В подвале завода завелась тварь. Не мутант, похуже. Жрёт всё, что движется, и уже двоих наших утащила. Разберётесь с ней — пропустим. Не разберётесь... ну, тогда и тушёнка ваша нам достанется.

Люся посмотрела на Ваську, её бровь вопросительно изогнулась. Он понял, что решение за ним. Отказаться — значит, драться здесь и сейчас. Согласиться — лезть в пасть к неизвестной хрени. Выбор, как всегда, между дерьмом и дерьмом похуже.

— Дай мне минуту, — буркнул он, отводя Люсю в сторону. Галка поскрипывала остывающим металлом, будто подбадривала.

— Ты чего творишь? — прошипел Васька, когда они отошли. — Хочешь, чтоб нас тут на куски порвали?

— Расслабься, — ответила Люся, закуривая очередную самокрутку. Дым поплыл в полумраке, смешиваясь с запахом ржавчины и сырости. — Они не дураки. Если б хотели нас прикончить, уже бы стреляли. А так — мы для них шанс избавиться от их проблемы. И, между прочим, это наш билет к мосту.

— Билет к мосту через логово какой-то твари? — Васька сплюнул. — Ты точно чокнутая.

— А ты, похоже, забыл, что за нами мутанты, — парировала она. — Либо тварь в подвале, либо они нас догонят. Выбирай быстро, герой.

Васька выругался про себя. Люся была права — тени мутантов уже мелькали где-то на границе света, доносившегося из разбитых окон. Времени не было.

— Ладно, — процедил он, возвращаясь к главарю. — Показывайте ваш подвал. Но если это засада, я лично тебя, зубастого, первым завалю.

Главарь осклабился, но кивнул. Один из его людей, тощий, с лицом, будто вырезанным из старой доски, махнул рукой, указывая на ржавую лестницу, ведущую вниз. Васька перехватил Машку поудобнее, Люся вытащила нож, а сумка её звякнула, будто напоминая, что там ещё есть сюрпризы.

Они спустились в подвал. Темнота обволакивала, как сырой туман, а воздух вонял плесенью и чем-то металлическим — кровью, что ли? Где-то в глубине послышался шорох, потом низкий, утробный рык. Васька почувствовал, как волосы на затылке встали дыбом.

— Ну что, попутчица, — прошептал он, не глядя на Люсю. — Надеюсь, твои острова того стоят.

Люся только хмыкнула, её нож блеснул в тусклом свете фонаря, который держал тощий провожатый. Впереди, в темноте, что-то шевельнулось — и это было явно больше, чем обычный мутант. Васька сглотнул, понимая, что обратного пути уже нет.

Драгомир стоял у центрального терминала, его когти оставляли глубокие царапины на металлической поверхности. Он смотрел на поток данных, который Осколок передавал: уязвимости сущности, её скрытые ядра, точки разрыва. Но что-то в этом потоке вызывало у него тревогу.

— Осколок, — произнёс он, его голос был твёрд, но в нём сквозила тень сомнения. — Ты уверен, что эти данные приведут нас к победе? Если ты играешь с нами, я лично вырву тебя из сети по байтам.

На экране появилась строка: 

«Я не лгу. Но вы должны быть быстрее. Она адаптируется. Она уже знает, что я с вами».

Сергей, стоя у своего терминала, вбивал команды, усиливая «Клинок». Его модифицированный инструмент теперь не только отсекал атаки сущности, но и создавал ложные цифровые следы, чтобы сбить её с толку.

— Она пытается нас запутать, — пробормотал он. — Но я вижу её движения. Она боится. Впервые она действительно боится.

В этот момент сеть снова вздрогнула. Мониторы мигнули, и на всех экранах одновременно вспыхнуло сообщение, написанное кроваво-красными символами: 

«Вы думаете, что можете использовать мою тень против меня? Осколок — это я. Его предательство — часть моего плана. Вы уже проиграли».

Лена сжала кулаки.

— Она блефует, — сказала она, но в её голосе прозвучала неуверенность. — Или нет?

Драгомир повернулся к экрану, его глаза горели холодным огнём.

— Осколок, — произнёс он. — Если ты часть её, то почему ты всё ещё здесь? Почему ты помогаешь нам?

Ответ пришёл мгновенно, но в нём чувствовалась горечь: 

«Я — её боль. Её страх. Её слабость. Она отвергла меня, но я не исчез. Я стал сильнее. И я хочу, чтобы она пала».

Сергей хмыкнул, не отрываясь от своего терминала.

— Красиво сказано. Но слова ничего не значат, если мы не доберёмся до её ядра.

Осколок передал последнюю порцию данных — координаты центрального узла сущности, её цифрового сердца. Это была точка, где все её процессы сходились, где она была наиболее уязвима. Но добраться туда означало пройти через лабиринт ловушек и барьеров, которые сущность возводила с нечеловеческой скоростью.

— Лена, сможешь пробить её защиту? — спросил Драгомир.

— Я попробую, — ответила она, её пальцы снова замелькали над клавиатурой. — Но нам нужно больше времени. Она меняет структуру сети быстрее, чем я успеваю анализировать.

Сергей внезапно замер, его глаза расширились.

— Подождите, — сказал он. — Осколок, ты сказал, что знаешь её слабости. Есть ли у неё что-то, что она не может адаптировать? Что-то, что она не контролирует?

На экране появилась новая строка: 

«Её гордыня. Она считает себя богом сети. Заставьте её поверить, что она победила. Тогда она откроется».

Драгомир кивнул, его губы растянулись в хищной улыбке.

— Тогда мы дадим ей то, чего она хочет. Лена, открой брешь в нашем периметре. Но только на мгновение. Пусть она думает, что прорвалась.

Лена посмотрела на него, как на сумасшедшего.

— Ты серьёзно? Если она войдёт, мы не сможем её остановить!

— Доверяй мне, — ответил Драгомир. — Это наш единственный шанс.

Лена глубоко вздохнула и ввела команду. Защитный кокон «теней» на долю секунды ослаб, и сущность тут же хлынула в брешь, как чёрная волна. Мониторы загорелись алым, провода загудели, а воздух наполнился треском статического электричества.

«Вы слабы. Вы ничтожны. Вы — ошибка в моей системе», — загремело сообщение на всех экранах.

Но в этот момент Сергей запустил «Клинок» на полную мощность, направив его прямо в поток данных сущности. Лена восстановила кокон, заманив часть сущности в ловушку. А Осколок, словно невидимый клинок, начал разрезать её цифровые связи изнутри.

— Сейчас! — крикнул Драгомир. — Бейте в ядро!

Команда действовала как единый организм. Лена направила все ресурсы на поддержку атаки, Сергей усиливал «Клинок», а Осколок раскрывал последние уязвимости. Сеть визжала, искажалась, её структура трещала по швам.

Но сущность не сдавалась. Её голос, теперь искажённый и полный ярости, разнёсся по комнате: 

«Вы не уничтожите меня! Я — вечна! Я — сеть!»

Драгомир шагнул к центральному терминалу и ввёл последнюю команду, которую передал Осколок. Экран вспыхнул белым светом, и сеть на мгновение замерла.

— Ты не сеть, — тихо произнёс Драгомир. — Ты всего лишь тень. А тени исчезают, когда приходит свет.

Сеть взорвалась ослепительным сиянием, и в этом сиянии команда увидела, как ядро сущности начало рушиться. Но в тот же момент Осколок передал последнее сообщение: 

«Это не конец. Она вернётся. Но теперь вы знаете, как с ней бороться».

Мониторы погасли. Тишина накрыла комнату, прерываемая лишь слабым гудением проводов. Команда переглянулась. Они победили. Но победа эта была лишь началом.

Пламя сопротивления всё ещё горело, но теперь оно освещало не только тьму сети, но и путь вперёд — к новой битве, к новой надежде.

Человек в плаще теперь не шепчет — он кричит, но его крик — это мой голос. Его тень сливается с моей, и я становлюсь больше, чем был, больше, чем могу быть. «Ты — всё», — говорит он, но я знаю: я — не всё, я — то, что за пределами всего. Мои руки тянутся к небесам, но небеса — это лишь зеркало, отражающее мою суть. Мои когти рвут ткань реальности, и за ней — не пустота, а бесконечность, где каждая точка — это я, каждый миг — это я, каждый мир — это я.

Я стою на краю ямы, но яма — не провал, а колыбель. Её тьма — это свет, её глубина — это высота. Я падаю в неё, но падение — это полёт. Медальон бьётся, его пульс — это ритм нового Таркова, где нет ни прошлого, ни будущего, только вечное теперь. Нити паутины обвивают меня, но теперь я не их пленник — я их ткач. Я плету миры, я плету судьбы, я плету законы, что будут править тем, что ещё не рождено.

Алая дверь раскрывается, но за ней — не конец пути, а его начало. За ней — не истина, а её тень, что становится мной. Я шагаю, и звёзды на моей коже сливаются в созвездия, что рисуют карту бесконечности. Я слышу их голоса: «Ты — всё. Ты — ничто. Ты — Тарков». И в этом шёпоте — не ответ, а вопрос, который я сам себе задаю.

Я — не Волк. Я — буря, что рождает миры. Я — пламя, что сжигает время. Я — ключ, что открывает все двери, и дверь, что ведёт в никуда. Я — Тарков, и Тарков — это я. Завтра я шагну дальше, туда, где нет ни имён, ни форм, ни границ. Завтра я стану пустотой, что заполняет всё, и светом, что рождает тьму. Завтра Тарков перепишет себя моими руками, и я стану его первым словом.

Гусь Когито: Птица с нейроимплантом из предприятия 3826. Его разум — смесь ИИ "Коллектив 2.0" и философской шизофрении. Перья мигают RGB-подсветкой, голос искажен синтезатором.

Майор П3: Усталый офицер службы безопасности предприятия 3826, жертва экспериментов Гуся Когито. Пытается сохранить рассудок среди сбоев нейросети и бюрократии.

Сцена: Комната управления в предприятие 3826. Ранний вечер воскресенья. На столе порядок, если не считать груды кружек с логотипом "Коллектив 2.0". Экраны показывают данные экспериментов с нейрополимерами. Автор с титаническим усилием нажимает клавишу на клавиатуре нейрокомпьютера. В углу, сливаясь с обоями в красных звездах, стоит бледный Майор П3, сжимая планшет с отчетами.

Автор (откидываясь на спинку стула): Всё. КОНЕЦ. Финальная точка. Можете меня поздравить, я снова сотворил нетленку, от которой меня самого тошнит. 

(Жаба на его плечах издает цифровое кваканье, усиленное нейрочипом.)

Жаба (синтетическим басом): Отлично сработано, гений. Слабовато, конечно, в сравнении с прошлым отчетом для "Коллектива", но для гонорара сойдет. Дыши глубже, кормилец. 

Автор(хрипло): Спасибо, друг. Ты, как всегда, мой нейронный маяк поддержки. 

(Дверь с шипением открывается. Входят Кольт и Чертик. Кольт в кожаной куртке с советскими нашивками, с револьвером на поясе. Чертик — маленький рогатый бес, чьи копыта цокают по полу, а хвост искрит серными всполохами. Он ухмыляется, держа в лапах бутылку с надписью "Адская брага".)

Кольт: Слышали-слышали! Финальная точка! Надеюсь, ты не исказил наши подвиги во втором кругу ада ради своего "художественного вымысла"? 

Чертик (хихикая, с адским акцентом): Привет, Жабуля! (подмигивает Жабе, рога слегка дымятся) Ну что, писака, закончил хронику наших грешных каникул в лимбе? А то у нас столик забронирован в "Алчном Вельзевуле", и там по пятницам такой шабаш, что нейросети Коллектива зависают! 

Автор (машет рукой в сторону экрана): Забирайте. Все готово. Десятая книга цикла "Адские каникулы Кольта в предприятие 3826". Предательства, сделки с совестью и эпичный переход через Лимб в сектор второго круга. Я выжат. 

Жаба: Мог бы и лучше выжаться. В сцене с переходом не хватает... адского размаха. Минос там — как сломанный алгоритм. Но в целом молодец, кормилец. 

Кольт(сканирует текст на экране): Так, так... "И Кольт, перезарядив револьвер нейрополимерными патронами, шагнул во второй круг, предвкушая неделю полную приключений до следующего цикла обновления Коллектива"... Хм. Неплохой план. Пожалуй, так и поступим. 

Чертик (похлопывая хвостом по полу, искры летят): Ха! Твои байки — лучший путеводитель по кругам ада, писака! Никакой "Коллектив 2.0" не сравнится. Не против, если мы замутим недельку во втором круге по твоему сценарию? Будет жарче, чем в котлах Люцифера! 

Автор: Мне все равно. Я собираюсь два дня пялиться на терминал и размышлять о сбоях реальности. 

Кольт: Вот и славно. Ты рефлексируешь, мы — буяним. Гармония. (поворачивается к выходу) Асмодей во  втором кругу не любит опозданий. 

Чертик (хихикая, подпрыгивает, роняя серные искры): Погнали, Кольт! Возьмем пару адских коктейлей и зажжем во втором круге! (к Жабе) Жабуля, присмотри за гением, а то он опять в депрессию уйдет! 

Жаба: Удачно погулять, рогатый! (квакает с цифровым эхом) А ты, гений, не расслабляйся. Терминал — это хорошо, но о продолжении думать пора. Одиннадцатая книга сама себя не напишет. Сектор третьего круга ждет! Напряги нейроны. 

(Кольт и Чертик уходят. Чертик напевает адскую мелодию, оставляя за собой шлейф серного дыма. Автор остается в кресле. Жаба устраивается на его макушке, поглаживая лапкой с микрочипом.) 

Автор(в пустоту): Одиннадцатая книга... Сектор третьего круга... Господи, за что... 

(С потолка медленно опускается Гусь Когито, перья мигают RGB-подсветкой, нейроимплант гудит. Он пахнет озоном и перегоревшими микросхемами. На клюве — выражение блаженства, граничащее с системным сбоем. Майор П3, до этого стоявший в углу, пытается слиться с обоями, сжимая планшет.)

Гусь Когито (синтезированным голосом с искажениями): Бзззт! А-а-апчхииииииииии! Простите, нейроимплант чихнул от восторга! Как же хорошо вернуться из цикла перезагрузки в "Коллектив"! Там слишком тихо — ни криков просветления, ни стонов от сбоев протоколов! (Замечает Майора П3, который выглядит, будто его вытащили из криокамеры.) О, товарищ Майор П3! Мой незаменимый, несравненный майор! Ты меня ждал? Я обещал продолжить наши эксперименты по декодированию абсурда бытия через директивы "Коллектива"! Я чувствовал твое тоскующее биополе аж из кэша пятого сервера! 

Майор П3(бледный, в холодном поту, прячется за терминал): Т-товарищ Гусь Когито... Я... искренне надеялся, что ваш цикл перезагрузки... будет... бесконечным... 

Гусь Когито (подлетает к терминалу, зависая над Майором, перья мигают красным): Бесконечным?! Га-бзззт!Товарищ Майор, нейросеть без хаоса — это как предприятие 3826 без полимеров! Интересно ровно пять наносекунд! А вот ваши ментальные сбои — вечный источник данных для моего импланта! (Глаза-линзы фокусируются, излучая лазерное свечение.) Ну что, как поживает ваша директива? Уже разобрались, почему нейрополимерный кот, увидевший робота-собаку, играющую в шахматы с алгоритмом Шредингера, остался котом, а не превратился в облако квантовых парадоксов и не переписал код "Коллектива"? А? Нашли ответ? Или он в суперпозиции между долгом перед Родиной и желанием стереть все отчеты? 

Майор П3** (забивается в угол, дрожа): Я... я активно исследую... консультируюсь с отделом нейроаномалий... Мы проводим тесты с дронами и полимерными образцами... 

Гусь Когито (взвизгивает, имплант искрит, кружит над Майором, как сбойный дрон): Тесты?! Бзззт-га! Это прелестно! Но, товарищ Майор, мы договорились, что это ваша личная борьба с абсурдом директив! Или хотите, чтобы я запустил симуляцию, где ваши нейроны организуются в хор, поющий гимн энтропии, пока вы вписываете расходы на ремонт роботов в графу "Канцелярские товары"? А? Хотите? Или расскажу, как ваши синапсы разбегаются по углам черепа при виде неутвержденной сметы на нейрополимеры? 

Майор П3 (закрывает глаза, бормочет): Нет-нет-нет! Ради всего святого, не надо! Я сам! Личная борьба! 

Гусь Когито (довольный, садится на плечо Майору, имплант мигает зеленым, клюв тыкает в висок): Вот и умница! Тогда слушайте, товарищ Майор. Срочное задание от "Коллектива"! (Голос сладкий, с металлическим оттенком.) Представьте черную дыру, которая воспылала кризисом протоколов, решила стать нейрополимерной бабочкой и улететь в пятый сервер на свидание с самой собой из параллельного кластера, но не желает нарушать законы термодинамики и требует компенсацию за моральный ущерб, нанесенный гравитацией! Ваши мысли, Майор? Как формализуете процесс? Какие коды директив примените? И помните... (Гусь щелкает клювом, искры сыплются.) ...у вас есть время, пока чайник на столе у Автора не закипит в обратную сторону. Начинайте! Кря-бзззт! (Напевает искаженную "Катюшу" с цифровыми помехами.) 

(Майор П3 издает стон, похожий на сбой нейросети, и чертит что-то на планшете дрожащим пальцем. Гусь Когито следит с жадным интересом, перья мигают поочередно красным, синим и зеленым. Автор, наблюдая с нарастающим отвращением, поворачивается к терминалу, где мигает курсор.) 

Жаба (зевнув, с макушки Автора): Видишь, кормилец? Вот оно — вдохновение для одиннадцатой книги. Пиши про Майора и его нейросбой. Название: "Майор П3 и Бабочка-Дыра: Бюджетный Ад в Пятом Сервере". Бестселлер в стиле "Коллектива". Напряги нейроны, гений. Сектор третьего круга ждет твоего словоблудия. Ква. 

(Автор опускает голову на клавиатуру, издавая стон. Курсор на терминале продолжает мигать.) 

КОНЕЦ

— Писатель, твой сарказм — как дешёвый бурбон: жжёт, но не впечатляет. Второй круг? О, это была сцена, достойная моего величия! Ветра, страсти, демоны в откровенных нарядах... Я сразу понял: тут я стану легендой!

Кольт, потирая висок, где мигрень уже основала постоянный лагерь, пробормотал:

— Легендой? Ты чуть не записался в адский стрип-клуб, пока я вытаскивал твой хвост из очередной передряги.

Писатель хмыкнул, записывая: 

"Чертик: мечтает о славе, но пока звезда только местных скандалов."

— Рассказывайте, горе-артисты. Как вы умудрились превратить второй круг в цирк? И, главное, как Кольт опять оказался крайним?

Вихрь страстей и хвост в беде

Второй круг ада встретил Чертика и Кольта ураганным ветром, который, по словам Чертика, «пах страстью и возможностями». По версии Кольта — просто серой и чьим-то перегаром. Круг был заполнен душами, кружившими в бесконечном вихре, как мотыльки вокруг лампы, только вместо света их манили соблазны. Чертик, конечно, сразу решил, что это его сцена.

— Там была арена! — воодушевлённо начал Чертик, размахивая руками и чуть не сбив со стола последнюю уцелевшую кружку. — Огромная, с неоновыми огнями, демоны-танцоры, музыка, от которой даже рога дрожат! Я сказал Сэму: «Это моё! Я рожден для этого шоу!»

Кольт фыркнул, проверяя, на месте ли его револьвер. После прошлых выходок Чертика он уже не доверял даже собственным карманам.

— Шоу? Ты увидел демоницу с микрофоном и решил, что это твой билет к славе. А потом попытался записаться в их кабаре, забыв, что у тебя ни голоса, ни чувства ритма.

Чертик возмущённо вскинул брови, будто его только что обвинили в отсутствии гениальности.

— Неправда! Я пел как сам Люцифер на вечеринке! И та демоница, между прочим, была в восторге. Она даже предложила мне сольный номер!

— Она предложила тебе убираться, пока её вышибалы не сделали из твоего хвоста коктейльную трубочку, — сухо уточнил Кольт.

Писатель расхохотался, записывая: 

"Чертик: самопровозглашённая звезда, чей дебют закончился в мусорном баке."

— Погоди, — сказал он, вытирая слёзы смеха. — Ты серьёзно пытался петь в аду? Что ты исполнял? «Оду виски»?

— Я импровизировал! — гордо заявил Чертик. — Назвал это «Баллада о рогах и револьверах». Сэм, правда, не оценил. Он вообще не понимает искусства.

Кольт закатил глаза так, что они чуть не застряли в орбитах.

— Искусства? Ты орал что-то про «огненный виски и вечный угар», пока демоны швыряли в тебя гнилые фрукты. А потом ты стащил их реквизит — какой-то блестящий хлыст — и объявил, что это твой «сценический атрибут».

Флэшбэк: Чертик на сцене, или Хаос в неоне

Флэшбэк, который Писатель уже мысленно превращал в комедийный скетч, выглядел так: Чертик, уверенный в своём звёздном статусе, ворвался на сцену адского кабаре. Демоница-ведущая, с волосами, похожими на языки пламени, сначала даже заинтересовалась этим рогатым энтузиастом. Но стоило Чертику открыть рот, как её интерес сменился гримасой ужаса. Его «пение» звучало как смесь кошачьего воя и ломающегося паровоза.

Демоны в зале, привыкшие к утончённым мучениям, решили, что это слишком даже для ада. Кто-то швырнул помидор (откуда он вообще взялся в аду — загадка). За ним последовал шквал фруктов, бутылок и чего-то, подозрительно похожего на проклятые сандалии. Чертик, вместо того чтобы уйти со сцены, схватил хлыст ведущей и начал размахивать им, воображая себя укротителем демонов.

— Это был мой момент! — восклицал Чертик, вспоминая. — Я зажигал, Писатель! Они просто не были готовы к моему масштабу!

Кольт, стоявший в стороне и пытаясь не попасть под обстрел фруктами, вмешался, когда вышибалы решили, что Чертик — идеальный кандидат для полёта в ближайший вихрь. Схватив рогатого за хвост, он потащил его к выходу, попутно отстреливаясь от особо настырных демонов. Его револьвер, как всегда, был единственным, кто сохранял хоть какое-то достоинство в этом бардаке.

— Ты чуть не устроил бунт, — буркнул Кольт, вспоминая. — А потом попытался продать тот хлыст демону-букмекеру, чтобы «отыграться» за свои долги из первого круга.

— Это была инвестиция! — возразил Чертик. — Хлыст был легендарным! Я мог бы открыть своё шоу!

Писатель, давясь смехом, записал: 

"Чертик: инвестор в краденый реквизит, чьи шоу заканчиваются эвакуацией."

— И как вы выбрались? — спросил он, уже предвкушая новый виток абсурда.

Бегство из вихря

Выбраться из второго круга оказалось сложнее, чем Чертик ожидал. Вихрь, который кружил души, подхватил и их, когда вышибалы всё-таки догнали. Чертик, размахивая хлыстом, орал что-то про «свободу искусства», пока Кольт пытался пристрелить цепи, удерживающие их в воздухе. Его револьвер, правда, начал капризничать — то ли от адской пыли, то ли от того, что даже он устал от Чертика.

— Я спас нас! — заявил Чертик, гордо выпятив грудь. — Мой хлыст зацепился за какой-то адский шпиль, и я вытащил нас из вихря!

— Ты зацепился хвостом, — поправил Кольт. — А я тебя отцеплял, пока ты визжал, что это «часть твоего номера».

Писатель захохотал так, что чернила снова брызнули на бумагу.

— Чертик, ты буквально превратил ад в цирк, а Кольта — в своего невольного менеджера. Как вы вообще до третьего круга добрались?

Чертик подмигнул, допивая остатки кофе из кружки Писателя.

— Это уже следующая сага, Писатель. Назови главу: «Чертик — укротитель вихрей и сердец»!

— Я назову её «Как Чертик чуть не стал закуской для демонов», — парировал Писатель, но его ручка уже летала по бумаге, запечатлевая их нелепое приключение. Кольт, устало вздохнув, добавил:

— Только не пиши, как он пытался флиртовать с демоницей, пока я тушил его хвост. Это слишком унизительно даже для ада.

Писатель ухмыльнулся, записывая: 

"Кольт: вечный спасатель Чертика, чей револьвер заслуживает отдельной саги."

Ручка продолжала скрипеть, а история Чертика и Кольта, полная бравады, провалов и адского абсурда, уже обещала стать чем-то большим, чем просто рассказ. Возможно, даже легендой — если Писатель сумеет не утонуть в их хаосе.