Они бежали вниз, спотыкаясь о неровный пол. Наконец, тоннель закончился маленьким, проржавевшим люком. Семён с невероятной для старика быстротой толкнул его плечом. Люк открылся, являя черную, квадратную дыру и лестницу, ведущую в темноту.

— Это насосная станция! — прохрипел Семён, ныряя в проем. — Узко. Глубоко. Идеально!

Кирилл пропустил вперед Веру, а сам, развернувшись, толкнул Алексея в спину.

— Иди! У меня есть идея!

Алексей, с ослабленным наручником на левой руке, спустился на две ступеньки, а затем замер. Он оглянулся: Кирилл стоял прямо у люка, держа свой автомат наизготовку.

— Кирилл, ты не можешь задержать его! — крикнул Алексей, кашляя.

— Могу. Но не свинцом, майор! Семён! Твой прибор!

Семён, уже стоявший внизу, у грязного пола насосной станции, поспешно достал своё самодельное устройство и поднял его над головой.

— «Я активирую сигнал, который ослепит его оптику. Но только на несколько секунд!» — предупредил Сеченов-0.

Из-за клубов дыма показался первый «Аргентум». Это была машина в форме паука, с четырьмя мощными, грейферными лапами и тремя красными оптическими сенсорами, горящими сквозь мглу. Он был чудовищно быстрым.

Кирилл вскинул автомат, но вместо стрельбы бросил в густой дым гранату со слезоточивым газом, найденную им в складской каморке. Она взорвалась негромким хлопком. Дым мгновенно стал плотнее.

В этот момент Семён повернул ручку прибора. Из динамика, помимо голоса Сеченова-0, вырвался короткий, пронзительный визг, похожий на крик замученной сирены.

Робот дернулся. Его красные оптические сенсоры моргнули, потухли и снова загорелись, но уже желтым, тревожным светом. Он ослеп.

— Сейчас! — крикнул Кирилл, хватая канистру с остатками масла.

Он прыгнул, зацепив лапу «Аргентума», и впрыснул остатки горящего масла прямо на оптические сенсоры робота. Робот издал механический стон и начал беспорядочно махать лапами, пытаясь сбросить горящий едкий жир. Кирилл, скользя, проскочил мимо него, влетел в люк и тут же закрыл его, защелкнув на внутренний засов.

Робот наверху с яростью ударил по люку своей лапой. Чугун вздрогнул.

— Продержится недолго! — сказал Кирилл, переводя дыхание.

Они оказались в огромном, затопленном помещении насосной станции. Огромные, чугунные агрегаты, покрытые вековой ржавчиной, поднимались из грязной воды, как подводные лодки. Потолок станции был высок, но пробитые воздуховоды и трубы создавали лабиринт из препятствий.

— Насосный коллектор… — Семён указал на узкий проход между двумя гигантскими, неработающими насосами. — Ведет прямо к центральному серверу. Но там тесно, и он патрулируется.

— «Коллектив» знает, что вы внизу! Они пошлют больше роботов! Вентиляция вышла из строя, но система скоро компенсирует дым! — предупредил Сеченов-0. — «Вы должны использовать воду и узкие проходы. Иди вперед, Алексей! Ты знаешь, куда идти!»

Кирилл посмотрел на Алексея. В свете фонаря он видел, как глаза бывшего майора горели. Привычка к бою, к команде, к выполнению задачи, возвращалась, перекрывая шок.

— Твоя очередь, майор, — жестко сказал Кирилл. — Покажи, что твой выбор — это не просто слова. Иди по воде. А мы прикроем.

Алексей, почувствовав тяжесть ножа в кармане и свободу в ослабленной руке, кивнул. Он ступил в ледяную, грязную воду. За спиной, над ними, люк снова дрогнул под ударом «Аргентума».

— Нам нужно разделиться. Слишком медленно вчетвером, — сказал Алексей. — Кирилл, ты и Вера перережьте электропитание к старому главному насосу. Это вызовет скачок напряжения и отключит оптику патрульных дронов. Семён, ты со мной. Нам нужен коллектор. Мы будем приманкой.

Кирилл кивнул, его лицо было полно уважения и недоверия одновременно.

— Хорошо. Но если ты предашь нас…

— Не предам, — перебил Алексей, глядя ему прямо в глаза. — Мой мост сожжен.

Он пошел вперед, его шаги по воде были громкими и хлюпающими. Семён, не отстав ни на шаг, следовал за ним, крепко прижимая прибор к груди.

Они прошли мимо первого насоса и увидели то, что предсказал Семён: узкий, полузатопленный коллектор. Но перед ним стоял патрульный дрон-«ищейка».

— «Это «Пионер». Семён, не используй прибор! Он сработает как маяк!» — прошептал Сеченов-0.

Алексей медленно опустился в воду, взяв со дна станции кусок обломка трубы. Он знал, что этот дрон-разведчик был хрупок, но быстр. Ему нужен был лишь один точный бросок. Он набрал в легкие воздух, готовый к финальному акту саботажа.

- Дело знакомое, - сказал Бюро, нащупывая голос улицы в камнях. - Улица хочет быть нужной и лезет в разговор без приглашения. Предлагаю обмен. Улица сдаёт щепотку «заметь меня любой ценой». Прохожане сдают по крупице «я всегда тороплюсь». Взамен раздаём способы спрашивать мягко.

Мы положили своё «тороплюсь» в банку - оно звякнуло пустотой. Улица вздрогнула всей плиткой и ссыпала невидимую пыль: «любой ценой». Дождя ещё не было, но Ветер аккуратно подчеркнул небо мягким «можно».

Мы приложили стеклянную тарелочку к краю тротуара - улица вздохнула: у неё появился вход для любопытных. Теперь можно было звать не людей, а их шаги - осторожно, без рывка.

У бронзовой дамы, которая смотрит поверх голов - туда, где у людей лежат причины, - улица замерла и, кажется, немного покраснела глиной.

- Мне кажется, что без меня проходят, - призналась она шорохом песка под плиткой. - А я ведь веду к тихому двору, к окну, где сушится пауза. Как сказать об этом, чтобы не дёргать за рукав?

Дама переложила сумочку из одной руки в другую - знак: «слушаю», - и резьбой по губам ответила:

- Не хватай. Предлагай контур. Оставляй намёк, а не хватку. Люди идут не к улицам - к своим причинам. Твоя работа - подчеркнуть вход.

Мы размечали мелом на камне маленькие знаки «можно?», и улица училась спрашивать фонарями и окнами.

- Во-первых, - напомнил Бюро, - убираем липкие способы: подсовывать промоины под каблуки, хватать подолом газеты, пугать шорохом.

- А как же тогда? - спросила улица.

- Применяем пригласительные:

едва заметная сухая нитка тротуара - «сюда удобней»;

тёплый жёлтый свет днём - «здесь безопасно остановиться»;

пятно от фонаря - «островок для мёрзнущих»;

мелом у стены - «для разговора, чтобы не шуметь».

Булочная «В обмен на сомнения» поставила на подоконник табличку: «Кто пришёл, потому что улица позвала, - скидка за внимание». Фонарь, который когда-то боялся белых ночей, охотно зажёг днём вход - и люди перестали вздрагивать от собственного «остановился».

Конечно, не обошлось без накладок. Улица всё ещё иногда приставала по-старому: подпрыгивала плиткой, чтобы поймать взгляд, или изо всех сил шуршала афишей. Тогда приходила Собака и клала тире между «смотри» и «срочно». Улица отзывалась: «ничего, подождём». Люди не злились - их шаг совпадал с дыханием.

Ближе к полудню появился первый усталый. Он шёл, как идут с чьим-то «я потом», и улица так горячо захотела ему помочь, что едва не ткнула углом в нужную подворотню. Но успела сдержаться - фонарь подержал смелость, и человек сам повернул куда надо. На ладони у него оказался оконный отблеск - улица научилась отдавать по просьбе шага, а не по навязчивости.

К вечеру улица была уже другая. На её камне появились крошечные пуговицы света - кто знает, тот видит: здесь можно замедлиться без оправданий. На водосточном отливе мелом: «Если ищешь вход - посмотри в тень». На углу - стрелка к двору, где сушится пауза, и к окну, где умеют подарить «нечаянно».

А ещё случилась сцена примирения. Туристка, которую с утра раздражала «пристающая улица», остановилась у вывески «СОСИСКИ» и рассмеялась:

- Простите, я думала, вы на меня давили. А вы… приглашали.

Улица чуть дрогнула камнем, как человек, которому поправили имя, и послала к киоску сухую нитку: короткая дорога без толпы. Туристка кивнула - поняла язык.

- Вот и хорошо, - улыбнулся Бюро. - Улица не пристаёт - прислоняет плечо. Прохожие не отбиваются - прислушиваются. Вопросы задаём через свет и мел, а не через локоть.

Если вдруг вас зовёт улица - ищите контур приглашения мелом «можно?», тёплый жёлтый свет, или стрелку «проходите».

Если кажется, что лезет - положите между не барьер, а мостик. Возможно, вы услышите, куда она предлагает, - не к месту, а к себе.

Улица имеет право подчёркивать входы, но не имеет права тянуть. За этим присматривает Бюро, и иногда - фонарщик.

А когда дождь вернулся и наконец переставил буквы, одна афиша стала идеальной: из «приставать» вышло «при-ставать» - с маленькой чёрточкой смысла. Ставить рядом, поддерживать, быть при - не вместо. Трамвай «Гостевая» звякнул «спасибо». Бронзовая дама посмотрела поверх голов - туда, где у людей лежат причины, - и крошечным движением губ сказала:

- Теперь - можно.

Иногда мне кажется, что эта улица научилась любить без навязчивости. Она не жмёт, а обводит главное; не хватает за рукав, а подаёт рукоять шага. И если вдруг вы почувствуете, что под ногой камень едва заметно сгладился - не пугайтесь. Это не ловушка, это вход для вашей тени. Сделайте полшага тише, скажите шёпотом «А теперь?» - и улица ответит своим новым, вежливым языком:

- Пожалуйста. Я рядом. Только если хочешь.

Мое новое кресло — это матрас с ортопедическим эффектом, который подстраивается под все мои тайные страхи. Когда я сажусь, он начинает медленно принимать форму гигантского счета за коммунальные услуги.

Новый мануал (вдвое тоньше предыдущего, всего 10 кг, но написан шрифтом 2-го кегля и исключительно курсивом) озаглавлен: «Психология Ада: Как Сделать Кошмар, Который Не Приведет К Просветлению». Главное правило: "Держи. Сны. Достаточно. Пугающими. Чтобы. Вызвать. Тревогу. Но. Не. Настолько. Чтобы. Вызвать. Смех."

Именно эту тонкую грань я решил с грохотом перешагнуть.

Я получил первое задание: настроить сон «Клиента Альфа-248» — душа, которая слишком оптимистична.

Я должен был обеспечить ему стандартный кошмар: падение с большой высоты, забытые пароли и публичное выступление без штанов. Классика.

Я подошел к Главной Консоли Снов (выглядит как гигантский ловец снов, сделанный из нервных окончаний). На ней было два основных рычага:

Рычаг «Ужас/Тревога»: Регулирует уровень страха. Должен быть на отметке чуть средне.

Рычаг «Форма/Субстанция»: Определяет, во что воплотится ужас. Должен быть на отметке «Привычная Реальность».

Я решил попробовать свою собственную формулу, игнорируя инструкцию мелким шрифтом, которая гласила: «Никогда не совмещайте максимальную Форму с минимальной Тревогой. Результат — Смертельная Ирония».

1. Я выкрутил рычаг «Ужас/Тревога» на минимум. (Чистая умиротворенность).

2. Я выкрутил рычаг «Форма/Субстанция» на максимум. (Абсолютный Кошмар).

3. Затем, вместо того чтобы ввести стандартную команду «Падение», я ввел новый код, который просто нашел на старой дискете: TEMPORAL_EJECT v2.0 (Плюшевый Режим).

4. Я нажал кнопку «Активировать Кошмар».

Вместо звука, который должен издавать кошмар (визг или плач), раздался негромкий, но отчетливый звук «пи-пи-пи», как от дешевого детского термометра.

На главном мониторе (который теперь выглядел как огромная, улыбающаяся луна) появилось сообщение:

[СИСТЕМА: ГЛОБАЛЬНАЯ ОШИБКА. СОВМЕЩЕНИЕ МИНИМАЛЬНОГО УЖАСА И МАКСИМАЛЬНОГО ВОПЛОЩЕНИЯ. ЗАЩИТНЫЙ МЕХАНИЗМ АКТИВИРОВАН. ПЕРЕГРУЗКА АДА: ВЕСЬ ШТАТ ДЕМОНОВ ПРЕОБРАЗУЕТСЯ В СУБСТАНЦИЮ СНА И ОТПРАВЛЯЕТСЯ В МАССОВОЕ СОЗНАНИЕ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА. ФОРМА: ПЛЮШЕВЫЕ ИГРУШКИ С АВТОРСКИМ ДИЗАЙНОМ. СЧАСТЬЕ: МАКСИМАЛЬНОЕ.]

5. Из-за облачной стены выполз Баал-Зануда. Он был не в халате, а в том, во что превратился. Он был двухметровым, фиолетовым, мягким плюшевым Единорогом с маленьким, блестящим рожком. Его голос, всегда раскатистый, теперь был визгливым и писклявым.

— Боб! Боб! Я… я чувствую радугу! Я должен сеять ужас, а я хочу обнимашек! Что ты сделал?!

— Я... я просто хотел, чтобы кошмар был менее травмирующим, — пробормотал я, чувствуя, как мои рога слегка зачесались и округлились. Я посмотрел вниз. Я превратился в очаровательного, маленького, красно-черного плюшевого Чертенка с кнопкой-глазом.

6. В кабинет влетел, точнее, вкатился, Владыка Ада собственной персоной, Люцифер. Он был игрушечным, трехглавым, светящимся в темноте Драконом, который при этом умудрялся выглядеть возмущенным.

— Мелкий Боб! — пропищал Дракон. — Ты отправил всю нашу армию в виде сувенирной продукции на Землю! Они сейчас находят свое место в детских спальнях!

— Но... они ведь все еще демоны, сэр! — возразил я.

— Они демоны, которые приносят комфорт и чувство безопасности! — взвизгнул Единорог-Баал-Зануда. — Ты создал Апокалипсис Чрезмерной Милоты!

Итог:

Я превратил всех демонов Ада в коллекцию плюшевых игрушек, которые теперь делают людей на Земле счастливыми (худшее, что может случиться).

Владыка Ада — мягкий Дракон.

Баал-Зануда-Единорог теперь требует, чтобы все обращались к нему «Принцесса Зануда».

Мне предстоит сложная задача: вернуть всех обратно, не превратив их в еще более милых существ.

Меня, разумеется, не уволили. Люцифер сказал: «Твоя способность превращать зло в добро — бесценный ресурс для повышения нашей сатанинской иронии. Это почти идеальное наказание».

Меня переводят в Отдел Правды и Лжи.

Моя задача: следить, чтобы ложь была достаточно убедительной, но правда — еще более абсурдной.

Ну, читатель, я знаю, что я должен натворить в Отделе Правды:

Он откинулся в эргономичном кресле, потянулся. Комната была большой, светлой и пугающе чистой. Робот-уборщик вылизывал её дважды в день. На полках стояли книги, которые он еще не открывал, на стене висел огромный телевизор, который он не смотрел. Это была жизнь, о которой мечтали миллионы, но Даня чувствовал себя космонавтом на орбитальной станции: всё есть, но выйти нельзя.

Тишину разорвал мелодичный, переливчатый писк. Не стандартный звук уведомления, а особый сигнал, который Даня настроил только на один контакт.

Он бросил ручку и схватил лежащий рядом смартфон — последнюю модель "Т-Фон Про", подаренную Тамарой. Стеклянный брусок ожил в его руке.

Даня поднес его к лицу. Сканер сетчатки моргнул красным, ультразвуковой датчик считал отпечаток пальца через экран.

— "Северный ветер", — тихо произнес он.

Голосовой анализатор подтвердил личность. Экран разблокировался, открывая защищенный мессенджер Mix.

Сообщение было от контакта "Admin_0".

> ОБЪЕКТ НАЙДЕН: СМИРНОВА ЕЛЕНА ВИКТОРОВНА.

> СТАТУС: АКТИВЕН. МЕСТОПОЛОЖЕНИЕ: ЖК "НОВАЯ ОХТА", УЛ. МУРИНСКАЯ, 12, КВ. 145.

> ПРИМЕЧАНИЕ: СУБЪЕКТ РАБОТАЕТ ТЕРАПЕВТОМ В ЧАСТНОЙ КЛИНИКЕ "ЗДОРОВЬЕ+". СОЦИАЛЬНЫЙ РЕЙТИНГ ВОССТАНОВЛЕН.

Сердце Дани подпрыгнуло. Зеро нашел её. Она жива, она работает. Она выбралась из того ада, в который превратился её старый дом.

Он быстро напечатал ответ:

> Спасибо. Я поеду к ней. Сегодня.

> ПРИНЯТО. МАРШРУТ ПОСТРОЕН. РЕКОМЕНДУЮ ИСПОЛЬЗОВАТЬ ГРАЖДАНСКИЙ ТРАНСПОРТ ДЛЯ МИНИМИЗАЦИИ ВНИМАНИЯ.

Даня вскочил, сбрасывая с себя оцепенение учебы. Математика подождет.

Он быстро переоделся: джинсы, толстовка, удобная куртка. Не "элитная", а простая, чтобы не светиться в спальном районе.

— Подарок, — вспомнил он. — Ей нужен подарок.

Он открыл приложение маркетплейса. Цветы? Банально. Еда? У нее теперь есть работа, значит, голод ей не грозит. Ей нужно что-то, что свяжет её с миром. Что-то, что позволит ей не чувствовать себя одинокой.

Взгляд упал на рекламу нового коммуникатора "Сфера-Лайт". Это был не просто телефон. Это был портативный медиацентр с проектором и системой объемного звука. Идеально для пожилого человека, который не любит щуриться в маленький экран.

— Доставка... нет, долго. Куплю по дороге в "Ситилинке".

Он сбежал вниз по лестнице. В холле было пусто, только домработница поливала цветы в зимнем саду.

— Я гулять! — крикнул он, натягивая ботинки. — Буду поздно!

— Тамара Сергеевна просила предупреждать... — начала было женщина, но Даня уже выскочил за дверь.

На улице его встретил морозный воздух и чувство свободы. Он не стал вызывать водителя. Он дошел до остановки маршрутки за воротами поселка. Сегодня он хотел быть просто Даней, а не "сыном из СБ".

Через час он уже стоял в магазине электроники в торговом центре на выезде из города.

— Мне вот этот, — он указал на коробку с "Сферой". — И настройте сразу. Сим-карту безлимитную, пакет "Все включено".

Продавец, молодой парень, удивился, увидев, как подросток расплачивается платиновой картой, но вопросов не задал.

Даня вышел из магазина, прижимая пакет к груди. Впереди была встреча, которой он ждал и боялся. Узнает ли она его? Не обидится ли, что он пропал?

Остров Уюта в Океане Бетона

Дорога до "Новой Охты" заняла почти полтора часа на перекладных. Даня смотрел в окно автобуса, как меняется город. Элитные коттеджи сменились сталинками, потом пошли серые хрущевки, и наконец, на горизонте выросли они — "человейники".

Гигантские, двадцатипятиэтажные стены, раскрашенные в яркие, но уже выцветающие цвета, стояли плотными рядами посреди заснеженных полей. Между домами гулял ледяной ветер, свистя в проводах. Парковки были забиты машинами так, что не пройти. Это был муравейник. Новый, чистый, но пугающе огромный и безликий после тишины Каменного острова.

Даня нашел нужный корпус. Подъезд №4. Домофон пискнул, пропуская его (он даже не звонил, просто использовал универсальный код "почтальона", который подсказал ему Зеро). Лифт, исписанный рекламой доставки суши, вознес его на восемнадцатый этаж.

Длинный коридор, десяток одинаковых железных дверей. Квартира 145.

Он постоял перед дверью, собираясь с духом. Сердце колотилось. А вдруг она не одна? Вдруг она не хочет его видеть?

Он нажал кнопку звонка.

За дверью послышались шаги. Легкие, быстрые.

— Кто там? — голос был бодрым, совсем не таким уставшим, как в ту ночь.

— Это я... Даня. Курьер из прошлого.

Замок щелкнул. Дверь распахнулась.

На пороге стояла Елена Викторовна. Она изменилась. Исчез тот серый платок, исчезла сгорбленность. Она была одета в аккуратное домашнее платье, на лице — легкий макияж, очки в новой оправе. И глаза. Они больше не были потухшими. Они сияли.

— Данилка! — она всплеснула руками. — Боже мой... Живой!

Она затянула его внутрь и обняла так крепко, что у Дани перехватило дыхание. От нее пахло ванилью и стиральным порошком. Запахом дома.

— Проходи, проходи скорее! Раздевайся! А я как чувствовала, пирогов напекла!

Квартира была крошечной — студия, где кухня и спальня были одним целым. Но здесь было невероятно уютно. На окнах висели веселые занавески, на полу лежал пушистый коврик. На столе, покрытом скатертью, стояла ваза с еловыми ветками и мандаринами. И тепло. Настоящее, живое тепло от батарей.

— Устроилась я, видишь? — она суетилась, накрывая на стол. — Работаю теперь в клинике, тут недалеко. Платят хорошо, коллектив молодой. Ипотеку вот взяла... маленькую, но свою.

Даня сел за стол. Перед ним поставили тарелку с дымящимся куриным супом и блюдо с пирожками.

— Ешь, ешь! Ты похудел, мне кажется. Или вытянулся?

Он не был голоден — в колледже кормили на убой. Но он взял ложку. Суп был вкусным. Домашним. Таким, какой варила мама.

— Тёть Лен, я так рад за вас, — сказал он с набитым ртом. — Честно.

— Это все ты, — она села напротив, подперев щеку рукой. — Тот твой друг... хакер. Если бы не он, я бы сгинула в том подвале. Я каждый день свечку ставлю за ваше здоровье.

Она смотрела на него с такой нежностью, что Дане стало неловко. Он был в дорогой куртке, с телефоном за сто тысяч, сытый и защищенный. А она радовалась своей студии в муравейнике как дворцу.

— Я вам тут... подарок привез, — он полез в пакет. — На новоселье.

Кинотеатр на Кухне

Даня достал коробку с «Сферой-Лайт». Она была белой, лаконичной, без лишних надписей.

— Это вам. Чтобы связь была. И чтобы не скучно было.

Елена Викторовна с опаской взяла гаджет. Это был небольшой матовый шар, который идеально ложился в ладонь.

— Телефон? Странный какой-то. Кнопок нет.

— Кнопки не нужны, — улыбнулся Даня. — Смотрите.

Он коснулся сенсора на корпусе. Шар мягко засветился, и в воздухе над ним развернулась проекция меню. Полупрозрачная, четкая, висящая прямо над столом.

Елена ахнула.

— Голограмма? Я такое только в кино видела. Это же... дорого, наверное?

— Не дороже денег, — отмахнулся Даня. — Главное — начинка. Смотрите, тут стоит Mix. Это наш... ну, народный мессенджер. Его не прослушивают. Можете звонить мне в любое время, и никто не узнает, о чем мы говорим.

Он показал, как управлять интерфейсом жестами. Сначала у Елены получалось неловко, она пыталась "нажимать" на воздух слишком сильно, но система была умной и сглаживала движения.

— Вот контакты. Я уже перенес сюда ваш старый список. Марь Иванна, доктор Соловьев... все здесь. И я тоже.

— И даже видео есть? — она с детским восторгом крутила виртуальный глобус контактов.

— Конечно. Но это еще не всё. Поставьте его на стол, ближе к стене. Вот так.

Даня нажал кнопку "Кинозал".

Шар загудел, и на белой стене кухни, между шкафчиками, развернулся огромный экран. Но это была не просто плоская картинка. Проектор использовал технологию адаптивной поляризации.

— Смотрите двумя глазами, не щурьтесь, — подсказал Даня.

Изображение стало объемным. Казалось, что стена исчезла, и за ней открылось окно в другой мир. Звук полился не из динамика, а словно из самих стен — акустическая система использовала отражение от поверхностей, создавая эффект присутствия.

— Что включить? — спросил Даня, листая бесконечный каталог. — Тут есть всё. Старое кино, новое, сериалы.

— Давай... "Иронию судьбы", — попросила она. — Скоро Новый год все-таки.

Даня выбрал фильм. Знакомые с детства кадры заиграли новыми красками. Снег на экране казался настоящим, хотелось протянуть руку и поймать снежинку. Лукашин ходил по квартире, и казалось, что он ходит здесь, рядом с ними.

Елена Викторовна сидела, прижав руки к щекам, и смотрела во все глаза.

— Чудеса... — шептала она. — Прямо дома. И телевизор не нужен.

Они просидели так час. Пили чай с пирожками, смотрели кино, смеялись. Даня чувствовал, как оттаивает что-то внутри. Он не просто подарил гаджет. Он подарил ей окно в мир, из которого её пытались вычеркнуть.

— Спасибо, сынок, — сказала она, когда титры поплыли по стене. — Ты не представляешь, как это важно. Когда приходишь домой, в тишину... а теперь у меня будет окно.

— Пользуйтесь, — Даня встал. — Только заряжать не забывайте. Он от любой беспроводной зарядки питается.

Ему не хотелось уходить из этого теплого кокона, но время поджимало.

— Мне пора, тёть Лен.

— Уже? — она расстроилась. — Может, останешься? Диван есть.

— Не могу. Режим, — он виновато улыбнулся. — Мама... ну, Тамара Сергеевна, она строгая.

— Понимаю. Береги её. И себя береги.

Она проводила его до двери, сунув в карман еще пару горячих пирожков "на дорожку".

— Заходи еще. Не пропадай.

— Обязательно.

Даня вышел в коридор. Дверь закрылась, отрезав полоску света. Он снова оказался в сером, казенном мире подъезда. Но теперь он знал, что за этой дверью живет счастье. И создал его он.

Спуск на Землю

Лифт спустил его с небес на землю. Даня вышел из подъезда, вдыхая морозный воздух. Вызывать такси не хотелось. После домашнего тепла и уюта садиться в стерильную капсулу беспилотника казалось предательством. Ему нужно было почувствовать реальность.

Он дошел до остановки. Подошел старый, дребезжащий автобус — не те новые электробусы, что в центре, а списанный дизель, доживающий свой век на окраинах. В салоне было холодно, пахло соляркой и усталостью. Людей было мало, все сидели, нахохлившись, спрятав лица в воротники. Даня сел у окна, прислонившись лбом к ледяному стеклу.

Автобус тронулся. Сначала за окном мелькали огни новостроек, но вскоре пейзаж изменился. Они въехали в "серую зону". Район старых панельных девятиэтажек, которые еще не снесли, но уже отключили от жизни.

Здесь не горели фонари. Улицы тонули в мраке. Окна домов были темными, черными провалами, лишь кое-где мерцали тусклые огоньки свечей или керосинок.

"Как в войну", — подумал Даня.

Автобус полз медленно, объезжая ямы. Даня вглядывался в темноту дворов. И увидел.

Костры.

В глубине двора, между мусорными баками и детской площадкой, горел живой огонь. Вокруг железной бочки стояли люди. Много людей. Мужчины, женщины, даже дети. Они жались к теплу, протягивали руки к пламени. На огне стояла большая закопченная кастрюля.

У Дани защемило в груди. Он только что пил чай с пирожками в теплой кухне. А эти люди варили суп на улице, потому что в их квартирах было минус пять.

Он увидел женщину, кутающую ребенка в одеяло. Увидел старика, который ломал ящик, чтобы подкинуть дров.

Это была не просто бедность. Это была блокада.

Автобус притормозил на остановке. Двери с шипением открылись.

— Не выходи, — шепнул голос разума. — Это не твое дело. Ты помог одной, ты не можешь спасти всех. Едь домой.

Даня посмотрел на свою руку в дорогой перчатке. Вспомнил теплую улыбку Елены Викторовны.

"Могу", — ответил он сам себе.

Он встал и вышел из автобуса.

Двери закрылись, и он остался один на темной улице. Ветер ударил в лицо, бросив горсть снега.

Он поправил рюкзак и пошел во двор, на свет костра. Туда, где люди пытались выжить вопреки системе, которая их списала.

Тени у Огня

Снег скрипел под ногами, и этот звук в тишине двора казался оглушительным. Даня подходил к костру медленно, держа руки на виду, чтобы не испугать.

Люди у бочки замолчали. Десяток пар глаз уставились на него. В отсветах пламени их лица казались изможденными, с глубокими тенями.

— Заблудился, парень? — хрипло спросил мужчина в старом пуховике, помешивая варево в кастрюле большой деревянной ложкой.

— Нет, — Даня остановился у границы света. — Я... я с автобуса сошел. Увидел огонь.

— Огонь всем нужен, — философски заметила пожилая женщина, кутающаяся в шаль. — Подходи, грейся. Тепла не жалко.

Даня подошел ближе. Жар от бочки был приятным, живым, но он не мог перебить холод, идущий от этих людей. Холод безнадежности.

— А почему вы здесь? — спросил он, хотя знал ответ. — Почему не дома?

— Дома? — мужчина горько усмехнулся. — Дома у нас холодильник. Только наоборот — снаружи теплее, чем внутри. Света нет, тепла нет. Две недели уже как отрезали.

— За что?

— За долги. За рейтинг. За то, что мы есть, — вступил в разговор парень лет шестнадцати, стоявший чуть в стороне. Он был одет легко, в одну толстовку, и дрожал. — Нас обнулили. Всех разом. Весь стояк. Сказали: "Аварийное состояние сетей". А на деле — просто рубильник дернули.

Даня осмотрелся.

— А дети? — он кивнул на мужчину, который держал на руках спящего ребенка, завернутого в одеяло.

— А детям все равно, — тихо сказал отец. — Им тепло нужно. Вот, греем воду, чтобы помыть хоть как-то.

— И еду готовим, — добавила женщина. — Плиты электрические, не работают. Газ давно перекрыли. Вот и живем, как в пещере.

Даня смотрел на них. Это были не бомжи, не алкоголики. Обычные люди. Работяги, пенсионеры, студенты. Их одежда была чистой, но старой. В их глазах не было злости, только усталость и страх перед завтрашним днем.

— А пожаловаться? — глупо спросил он.

— Кому? Роботу в службе поддержки? — сплюнул парень в толстовке. — Мы писали. Звонили. "Ваша заявка принята. Срок рассмотрения — 30 дней". А мы за 30 дней тут в ледышки превратимся.

— Нас просто выживают, — сказал мужчина с ложкой. — Дом под снос хотят, а расселять некуда. Вот и создают условия, чтобы сами сбежали. А бежать некуда. Карты заблокированы, билеты не купить, квартиру не снять. Замкнутый круг.

Даня почувствовал, как в кармане вибрирует телефон. Зеро. Он все слышал.

«СИТУАЦИЯ КРИТИЧЕСКАЯ. УГРОЗА ЖИЗНИ. ВМЕШАТЕЛЬСТВО РАЗРЕШЕНО.»

Это было не разрешение. Это был приказ совести.

Даня расстегнул куртку, достал свой "Т-Фон". В свете костра его стеклянный корпус сверкнул как драгоценный камень. Люди смотрели на гаджет с недоверием.

— У кого есть карта? — спросил Даня. — Любая. ID.

— Зачем тебе? — насторожился парень. — Сдать нас хочешь?

— Нет. Хочу проверить кое-что. Дайте. Пожалуйста.

Отец с ребенком шагнул вперед.

— На, — он протянул пластик. — Терять все равно нечего. Там ноль. И арест на счетах.

Даня взял карту. Она была холодной.

— Сейчас посмотрим, — прошептал он, прикладывая её к телефону. — Может, там просто... ошибка.

Цепная Реакция Надежды

Даня приложил карту к телефону. Экран вспыхнул красным: «БЛОКИРОВКА. ДОЛГ ПО ЖКХ: 87 000 РУБ.»

Его пальцы забегали по экрану.

— Зеро, мне нужен доступ к биллингу управляющей компании "Юг-Сервис", — беззвучно, одними губами прошептал он. — Списывай долг. Причина: Технический сбой начисления.

На экране смартфона мелькнуло окно терминала. Строки кода сменились зеленым уведомлением: «ПЕРЕРАСЧЕТ ВЫПОЛНЕН. БАЛАНС: 0.00. СТАТУС: АКТИВЕН.»

Даня поднял глаза на мужчину.

— Долга нет. Я оплатил. Сейчас...

Он нажал кнопку в приложении «Умный дом», которое контролировало районные щитовые.

«ПОДКЛЮЧЕНИЕ АБОНЕНТА... ВЫПОЛНЕНО.»

Все головы повернулись к темному фасаду дома.

Секунда тишины.

А потом на третьем этаже, в одном из черных провалов окон, вспыхнул свет. Яркий, электрический.

По толпе пронесся вздох.

— Это... это наша кухня! — закричала женщина, прижимая руки к груди. — Свет! Ваня, там свет!

Но Даня не остановился.

— Кто еще? — спросил он, глядя на ошарашенных людей. — Давайте карты. Быстрее.

К нему потянулись руки. Дрожащие, грязные, в мозолях. Он брал пластик, прикладывал к телефону, нажимал пару кнопок.

ПИК. ПИК. ПИК.

— Готово. Готово. Готово.

И дом начал оживать.

Загорелось окно на пятом этаже. Потом на первом. На девятом. Подъезд, до этого черный как смола, вдруг осветился изнутри, и желтый прямоугольник двери прорезал темноту двора.

Загудели трансформаторы в будке. Замигали и ровно загорелись фонари у подъездов, заливая двор светом, от которого люди жмурились, отвыкнув за недели тьмы.

— Работает... — прошептал парень в толстовке. — Он включил всё.

Люди смотрели на Даню как на пророка. Они плакали, смеялись, обнимали друг друга.

— Спасибо... Сынок, спасибо... — тихо сказала старушка.

— Это не я. Это... система исправилась. Ошибка была. Вам всё вернули.

Он посмотрел им в глаза.

— Только одно условие. Никому не говорите, что я здесь был. Если спросят — скажите: "Свет сам включился". Иначе отключат снова. Поняли?

Люди закивали. Для них этот парень был святым, и его слово было законом.

— Идите домой, — сказал Даня. — Там тепло. Чайники ставьте.

Толпа начала расходиться. Люди бежали к своим подъездам, спеша окунуться в забытый комфорт. Двор пустел. Остались только горящие бочки, которые теперь казались ненужными пережитками прошлого.

И парень в толстовке.

Он стоял и смотрел на Даню. Потом подошел к бочке, зачерпнул снегом из сугроба и бросил в огонь. Пламя зашипело и погасло.

— Тепло дали, — сказал он, улыбаясь. — Больше не нужно.

Рукопожатие в Дыму

Огонь в бочке догорал, выпуская в небо тонкую струйку сизого дыма. Снег вокруг был истоптан сотнями ног. В окнах дома горел свет, мелькали силуэты людей, слышался смех и звук работающих телевизоров. Жизнь вернулась.

Парень в толстовке отряхнул руки от снега и подошел к Дане. На вид ему было лет шестнадцать. Широкие плечи, короткая стрижка, шрам на брови. Типичный пацан с района, который привык решать проблемы кулаками, а не кодом. Но сейчас в его взгляде было уважение.

— Ну ты даешь, — сказал он, протягивая широкую ладонь. — Я думал, ты мажор залетный, решил на бедных посмотреть. А ты... волшебник, что ли?

Даня пожал руку. Хватка у парня была крепкой.

— Не волшебник. Просто знаю, где у этой системы кнопка "Вкл".

— Виталя, — представился парень.

— Данил.

— Спасибо тебе, Данил, — серьезно сказал Виталя. — За батю спасибо. И за мелкого. Если бы не ты, мы бы тут... — он махнул рукой. — Короче, ты спас нас. Весь дом.

— Я просто вернул то, что у вас украли, — ответил Даня. — Не должны люди мерзнуть.

Виталя посмотрел на дорогую куртку Дани, на его телефон, торчащий из кармана.

— Ты ведь не отсюда, да? Сразу видно. Шмотки чистые, взгляд... не голодный. Ты из Центра? Или с Островов?

— Сейчас — да, — не стал врать Даня. — Но раньше... раньше я жил в гараже. Я знаю, каково это — когда холодно.

Виталя кивнул. Этот ответ его устроил.

— Свой, значит. Поднялся.

Он замялся.

— Слушай... если тебе что надо будет... ну там, помочь. Перенести что, или если кто наедет... Ты скажи. Я здесь всех знаю. Пацаны подтянутся. За тебя теперь тут любой впряжется.

— Буду иметь в виду, — улыбнулся Даня. — Но надеюсь, не придется.

На остановку подъехал автобус. Пустой, светящийся, как аквариум.

— Мой, — сказал Даня. — Мне пора.

— Бывай, Прометей, — усмехнулся Виталя. — Огонь принес, смотри, чтоб печень не склевали.

— Не склюют. У меня защита хорошая.

Даня побежал к автобусу. Запрыгнул на подножку. Двери закрылись. Он прошел в конец салона и посмотрел в заднее стекло. Виталя стоял у погасшей бочки и махал ему рукой. А над ним сиял окнами дом, который еще час назад был мертвым.

Тени на Золоте

Автобус вез его прочь от окраин, к станции метро, где можно было вызвать такси "Комфорт+". Даня сидел, прижавшись лбом к стеклу, и смотрел, как огни "Гетто" сменяются яркой иллюминацией центра.

Внутри было странное чувство. Опустошение и одновременно — наполненность. Он потратил кучу денег (своих, карманных, и немного из "фонда", который открыл ему Зеро), он рисковал своей легендой, он нарушил с десяток правил конспирации. Но он чувствовал себя живым.

"Я могу, — думал он. — Я реально могу это делать. Не ломать, а чинить. Возвращать свет."

Это была власть. Но не та власть, которой упивался генерал Соколов. Это была власть дарить.

Такси бесшумно доставило его к воротам поселка. Охрана, узнав "сына хозяйки", отдала честь. Он вошел в дом.

Здесь было тепло. Пахло дорогим деревом и ужином, который оставила ему домработница. Он снял куртку, бросил её на банкетку. Прошел в гостиную.

Огромный телевизор показывал новости: "Рекордный урожай", "Новые успехи цифровизации", "Снижение уровня преступности".

Даня выключил его. Ложь. Красивая, глянцевая ложь.

Он поднялся в свою комнату. Сел на кровать.

Перед глазами стояли лица людей у костра. Женщина с ребенком. Виталя. Елена Викторовна.

Они были настоящими. А этот дом, эта школа, эти уроки фехтования и этикета... это была декорация.

Он достал телефон. Открыл чат с Зеро.

> ОПЕРАЦИЯ ЗАВЕРШЕНА. ОБЪЕКТЫ В БЕЗОПАСНОСТИ. ТЫ МОЛОДЕЦ, СТРИЖ.

Даня набрал ответ:

> Это только начало. Их там тысячи. Мы должны вернуть их всех.

> МЫ ВЕРНЕМ. ВРЕМЯ ПРИДЕТ.

Он отложил телефон и подошел к окну. Снег все так же падал на идеальный газон. Но теперь Даня знал, что этот снег падает и на остывающие бочки в Южном районе. И он знал, что больше никогда не сможет спать спокойно, пока где-то в этом городе есть темные окна.

Прометей принес огонь. И теперь он должен был следить, чтобы этот огонь не погас.

Саня, сидевший за главным пультом, повернулся к ним.

— Зеро подтвердил маршрут. Он выписал тебе цифровой пропуск категории "А-Тех". Для любой системы ты — приглашенный специалист по наладке пром-оборудования. Легенда железобетонная.

— Эффективность производства на Юге ниже расчетной на 14%, — прокомментировал Зеро из динамиков. Его голос был спокойным, деловым. — Сбой калибровки манипуляторов на линии сборки. Ваша помощь, Илья Петрович, будет кстати. Я оптимизировал расписание светофоров по вашему маршруту. Задержка минимальна.

— Спасибо, железяка, — буркнул Илья. — Не переусердствуй. А то пробки исчезнут, и люди начнут подозревать неладное.

Он накинул куртку, проверил во внутреннем кармане свое "удостоверение" — модифицированный смартфон с эмулятором ID-карты сотрудника спецслужб (на всякий случай, подарок от Сергея).

— Ладно, бывайте. Если что — я на связи. Но в цехах может глушить, там стены толстые.

— Удачи, Дед, — махнул рукой Саня.

Илья вышел из бункера в морозное утро. Намыв, продуваемый всеми ветрами, выглядел пустынно. Он дошел до остановки автобуса. Людей было немного — пара сонных студентов и женщина с сумками.

Через пять минут подошел электробус. Новый, низкопольный, с логотипом «Городской Транспорт». Илья вошел в салон. Тепло. Чисто. Экраны под потолком крутили социальную рекламу: "Твой рейтинг — твое будущее", "Будьте бдительны".

Он приложил свой телефон к валидатору.

ПИ-ИП. ОПЛАТА ПРИНЯТА. СПАСИБО, ГРАЖДАНИН.

Зеленый свет.

Илья прошел в середину салона и сел у окна. Автобус бесшумно тронулся. Он смотрел на проплывающие мимо дома, на людей, уткнувшихся в гаджеты. Внешне все было как обычно. Но он знал, что под этой оболочкой нормальности течет ток новой реальности, которую они создали. И ему предстояло убедиться, что этот ток не убивает.

Охота на Зайцев

Автобус плавно катил по проспекту Стачек. За окном мелькали серые фасады сталинок, украшенные дешевой новогодней мишурой. В салоне было тихо, только гудел климат-контроль да бормотало радио водителя. Люди сидели, погруженные в свои мысли и телефоны, стараясь не встречаться взглядами. Это была привычная, защитная отчужденность большого города.

Илья, глядя в окно, думал о предстоящем разговоре с Марком. ПЛИС, жесткая логика... Это было красиво в теории, но на практике означало создание армии зомби. Машин, которые не знают сомнений.

— Остановка "Кировский завод", — объявил механический голос.

Двери открылись. Но никто не вышел. Зато вошли трое.

Они были одеты в темно-синюю униформу с желтыми светоотражающими жилетами, на спинах которых красовалась надпись «ТРАНСПОРТНАЯ БЕЗОПАСНОСТЬ». На поясах — дубинки, наручники и массивные терминалы сбора данных. Лица — каменные, глаза скрыты за зеркальными очками, несмотря на пасмурную погоду.

— Контроль на линии, — рявкнул старший, высокий мужчина с бычьей шеей. — Приготовить карты и ID к проверке. Валидаторы заблокированы.

Он нажал кнопку на своем терминале. Все валидаторы в салоне одновременно мигнули красным и погасли. Водитель, получив сигнал, заблокировал двери. Автобус превратился в ловушку.

Пассажиры зашевелились. Кто-то нервно полез за проездным, кто-то просто устало вздохнул. Для большинства это была рутина. Но для некоторых — приговор.

Контролеры разделились. Один пошел в хвост, двое начали с головы. Они действовали быстро и грубо.

— Карта. Чисто. Следующий. Карта. Чисто.

Они не просто проверяли оплату. Их сканеры считывали социальный рейтинг, статус задолженностей, наличие штрафов.

— Гражданка, у вас просрочка по ЖКХ. Данные переданы приставам. Следующий.

Илья сидел спокойно. Его "легенда" была безупречна. Но он внимательно следил за происходящим, чувствуя, как внутри закипает глухое раздражение. Это было унизительно. Людей проверяли как скот на бойне.

В середине салона, на месте для инвалидов, сидел старик. Одет он был опрятно, но бедно: старое драповое пальто, вязаная шапка, потертый портфель на коленях. Он сидел прямо, глядя перед собой, и его руки, сжимающие ручку портфеля, мелко дрожали.

Контролер подошел к нему.

— Карта.

Старик медленно, с достоинством достал социальную карту петербуржца. Протянул.

Контролер приложил сканер.

Длинный, противный писк. Красный сигнал.

— Оплата не прошла, — констатировал контролер. — Карта в стоп-листе. Статус: "Нулевой". Блокировка по коду 44-ФЗ.

В салоне стало неестественно тихо. Пассажиры отводили глаза. Никто не хотел быть причастным.

— Я... я оплачивал, — тихо, но твердо сказал старик. — У меня льгота. Я ветеран труда.

— Ветеран ты или нет — системе плевать, — ухмыльнулся контролер. — Рейтинг ниже плинтуса. Льготы аннулированы. Ты "заяц", дед. Штраф — две тысячи. Платишь сейчас или оформляем?

— У меня нет таких денег, — голос старика дрогнул. — Я еду в поликлинику. У меня талон.

— Значит, не едешь, — контролер схватил его за рукав. — Вставай. Выходим.

— Куда? — старик попытался вырвать руку. — Я не выйду. Вы не имеете права!

Второй контролер подошел ближе, положив руку на дубинку.

— Права качать будешь в участке. Сопротивление должностному лицу. Это уже статья. Вставай, дед, по-хорошему. Или вынесем.

Он нажал тангенту на рации.

— Диспетчер, борт 104. Задержание нарушителя. Пришлите патруль на следующую остановку. Код "Ноль".

Старик вжался в кресло. В его глазах был ужас. Не перед штрафом. Перед тем, что его сейчас, на глазах у всех, выкинут из жизни, как мусор.

Илья видел это. Он видел, как "идеальная система" перемалывает человека. И он понял, что не может просто сидеть и смотреть. Его пальцы сами собой сжались на рукоятке рюкзака.

— Эй, командир, — громко сказал он, вставая. — А может, не надо патруль? Может, разберемся?

Административный Ресурс

Голос Ильи прозвучал в тишине салона как гром среди ясного неба. Старший контролер, уже приготовившийся тащить старика к выходу, замер и медленно повернул голову. Его зеркальные очки отразили коренастую фигуру в потрепанной куртке, но уверенная поза и жесткий взгляд поверх толстых линз заставили его на секунду усомниться в своем всемогуществе.

— Ты кто такой? — процедил он, не отпуская рукав старика. — Адвокат? Сядь на место, пока тебя тоже не оформили за вмешательство.

— Я не адвокат, — Илья спокойно шагнул вперед, доставая из внутреннего кармана свой смартфон, который сейчас работал в режиме эмуляции служебного удостоверения. — Я тот, кто чинит то, что вы ломаете. Инженерный корпус Ведомства Цифровой Безопасности. Отдел мониторинга инцидентов.

Он поднес экран телефона к лицу контролера. На дисплее вспыхнул герб Министерства, голографическая печать и статус «ДОПУСК А-2. ПРИОРИТЕТНЫЙ КОНТРОЛЬ». Все это было липой, сгенерированной Саней, но липой высшего качества, способной пройти проверку через любой сканер.

Контролер моргнул. Спесь с него слетела мгновенно, уступив место уставной настороженности.

— Проверка на линии? Нас не предупреждали.

— А мы не предупреждаем, — жестко отрезал Илья. — Мы ищем сбои. И кажется, я его нашел. Ваш терминал. Дайте сюда.

Он не спрашивал, он приказывал. Контролер, сбитый с толку напором, машинально протянул свой массивный прибор. Илья взял его, повертел в руках с видом эксперта, брезгливо рассматривая экран.

— Так я и думал. Рассинхронизация с центральной базой. Ошибка временной метки. Вы работаете по вчерашним протоколам блокировки.

— Быть не может — начал оправдываться второй контролер.

— Может, — оборвал его Илья. — Сегодня с утра идет массовый сбой биллинга по Южному округу. Вы что, сводки не читаете? Система ошибочно маркирует льготные карты как "нулевые". А вы, вместо того чтобы перепроверить, устраиваете тут гестапо. Вы хотите рапорт на стол начальства? О превышении полномочий и некомпетентности?

Контролеры переглянулись. Страх перед системой был сильнее желания выслужиться.

— Виноваты... Сбой, значит... — пробормотал старший, отпуская руку старика.

Илья повернулся к деду. Тот сидел ни жив ни мертв, прижимая к груди портфель.

— Отец, дай карту. Проверим.

Старик дрожащей рукой протянул пластик.

Илья приложил карту к задней крышке своего смартфона. В этот момент произошло нечто большее, чем просто проверка.

За долю секунды NFC-модуль его телефона, работающий на кастомной прошивке, взломал защиту чипа карты.

> CONNECTING...

> OVERRIDE STATUS: BLOCKED -> ACTIVE.

> INJECT BALANCE: +1500 000 RUB (VETERAN_FUND).

> SET FLAG: IMMUNITY_LEVEL_1.

— Готово, — громко сказал Илья, возвращая карту. — Ошибка устранена. Статус восстановлен. Баланс положительный. Льгота активна.

Он повернулся к контролеру и вернул ему терминал.

— Проверяйте.

Контролер, уже потея, приложил карту к своему устройству.

ПИ-ИП. ЛЬГОТНЫЙ ПРОЕЗД РАЗРЕШЕН.

Глаза контролера округлились под очками.

— Извините... Ошибка вышла. Сбой.

Он буркнул что-то в рацию:

— Диспетчер, отбой патруля. Ложное срабатывание.

Автобус подъехал к остановке. Двери разблокировались.

— Пошли, отец, — Илья подхватил старика под локоть. — Мне тоже выходить. Провожу.

Они вышли на морозный воздух. Автобус, фыркнув пневматикой, уехал, увозя с собой посрамленную власть.

Старик стоял, хватая ртом воздух. Он смотрел на Илью как на сошедшего с небес ангела, хотя этот ангел был небрит и пах табаком.

— Сынок... ты кто? — прошептал он. — У меня же там... ноль был. Я знаю. Меня еще в прошлом месяце...

— Сбой, батя. Просто сбой, — Илья поправил рюкзак. — Система глючит. Бывает. Теперь всё нормально будет. Там тебе компенсацию начислили. Купи себе... не знаю. Фруктов. И лекарства нормальные.

Он похлопал старика по плечу.

— Иди. И не бойся их. Они сами боятся.

Илья развернулся и быстрым шагом направился в сторону проходной завода «ТяжМаш», стараясь не оглядываться. Ему было неловко. Он чувствовал себя Робин Гудом, и это чувство ему не нравилось. Это было непрофессионально. Но чертовски приятно.

Фабрика Иллюзий

Проходная завода «ТяжМаш» больше не напоминала ржавые ворота в зону отчуждения, через которые они прорывались на угнанном «Ковчеге» неделю назад. Теперь это был современный КПП. Свежий бетон, турникеты с биометрией, вооруженная охрана в униформе с логотипом «Юг-Техно». Зеро легализовал эту территорию, превратив бандитское гнездо в официальный технопарк.

Илья приложил свой "служебный" телефон к считывателю.

«ДОСТУП РАЗРЕШЕН. ИЛЬЯ СМИРНОВ, ВЕДУЩИЙ ИНЖЕНЕР-КОНСУЛЬТАНТ».

Зеленый свет. Турникет открылся.

За вертушкой его уже ждал Марк. Он был одет не как подпольщик, а как начальник цеха: синий комбинезон, каска под мышкой, планшет в руке. Только красный зрачок кибер-глаза выдавал в нем «Пророка».

— Привет, консультант, — он протянул руку. Рукопожатие было железным. — Добрался без приключений?

— С приключениями, — хмыкнул Илья. — Пришлось немного поправить карму вашей транспортной системе.

Они вышли во внутренний двор и направились к главному сборочному корпусу. Внутри стоял гул, от которого вибрировала диафрагма. Это была симфония тяжелой промышленности: визг болгарок, шипение пневматики, удары прессов.

Илья остановился на галерее второго этажа, оглядывая цех.

Зрелище впечатляло. Огромное пространство было разбито на зоны. Внизу двигался конвейер. На нем собирали не боевых роботов, а мирных трудяг: погрузчики, уборщики улиц, курьерские дроиды.

— Мы получили госзаказ, — прокомментировал Марк, заметив взгляд Ильи. — Зеро "выиграл" для нас тендер на поставку коммунальной техники для города. Пятьсот единиц до конца года.

— Легализация полным ходом, — оценил Илья. — И как люди? Привыкли работать на свету?

— Привыкают. Зарплата "белая", на карты. Соцпакет. Для многих это шок. Они всю жизнь прятались, а теперь у них пропуска и обеденный перерыв.

Илья смотрел вниз. Рабочие двигались четко, слаженно. Но что-то в этой картине его насторожило. Он поднял голову к потолку.

Под фермами перекрытий, через каждые десять метров, висели камеры-сферы. Они медленно поворачивались, следя за каждым движением внизу. На колоннах мигали датчики активности.

— Зеро смотрит? — спросил он.

— Всегда, — голос Марка стал жестче. — Он контролирует каждый винт. Эффективность, тайминг, брак. Если рабочий замешкается на минуту — ему прилетает предупреждение на браслет. "Снижение КПД". Еще раз — штраф. Это не завод, Илья. Это муравейник под управлением матки.

Марк подошел к перилам.

— Мы строим роботов для города. Но мы сами стали роботами. Зеро оптимизировал процессы так, что у людей не осталось права на перекур или лишнее движение. Он говорит: "Я повысил вашу производительность на 30%". А я вижу, как мои парни превращаются в придатки к станкам.

Он сплюнул вниз.

— И самое страшное — им это нравится. Стабильность. Сытость. Они забывают, как держать в руках оружие. Они меняют свободу на премию в конце месяца.

Илья проследил за взглядом Марка. Внизу робот-манипулятор KUKA собирал корпус уборщика. Его движения были завораживающе точными. Рядом стоял человек-оператор, просто наблюдая за процессом. Он выглядел скучающим и... лишним.

— Поэтому я тебя и позвал, — сказал Марк. — Мне нужно показать тебе то, что не видит этот всевидящий глаз. То, что мы делаем, когда он моргает.

— Идем, — кивнул Илья. — Показывай свои секреты.

Они спустились по лестнице в цех. Марк вел его уверенно, лавируя между погрузчиками и искрами сварки.

Театр Технарей

Они подошли к участку финальной сборки. Здесь царила относительная тишина, нарушаемая лишь жужжанием сервоприводов. Три промышленных робота-манипулятора синхронно монтировали колеса на шасси будущего уборщика улиц.

У пульта управления стоял Вольт. Илья видел его раньше только по видеосвязи и мельком при стыковке «Ковчега», но вблизи этот парень производил сильное впечатление. Худой, жилистый, с бледным лицом, он казался продолжением машины. Его руки, начиная от локтей, были заменены на сложные протезы из матового металла и карбона. Пальцы двигались с нечеловеческой скоростью, набирая команды на сенсорной панели.

— Вольт, принимай гостя, — окликнул его Марк. — Инженер Смирнов прибыл для аудита.

Вольт обернулся. Его глаза, скрытые за защитными очками, блеснули интересом.

— Привет, Север. Наслышан. Твой патч для контроллеров питания — вещь. Мы сэкономили 12% на зарядке.

— Рад слышать, — Илья пожал холодную металлическую ладонь. Ощущение было странным: твердо, но рукопожатие было выверенным, не слишком сильным. — Марк говорит, у вас проблемы с третьей осью?

Это была кодовая фраза. Начало спектакля. Илья достал свой планшет и демонстративно направил камеру на робота.

— Давай глянем телеметрию.

Вольт подыграл мгновенно. Он вывел на экран график, на котором была видна небольшая вибрация.

— Видишь пик? — ткнул он металлическим пальцем. — Гармоника на частоте 400 герц. Это люфт в редукторе. Или драйвер шалит. Зеро говорит, что это в пределах допуска, но меня бесит. Это износ.

Илья нахмурился, изображая глубокую задумчивость. Он знал, что камеры под потолком пишут каждое их движение, а микрофоны ловят каждое слово.

— Похоже на механику, — громко сказал он. — Драйвер бы давал ошибку по току. А тут чисто. Значит, подшипник или шестерня. Нужно вскрывать и смотреть.

— Не могу остановить линию, — возразил Вольт. — У нас план. Зеро выставил квоту — 20 единиц в смену.

— Если не остановишь сейчас, завтра встанет весь конвейер, — надавил Илья. — Клин редуктора — это замена узла целиком. Неделя простоя.

Марк, стоявший рядом как строгий начальник, вмешался:

— Инженер прав. Рисковать нельзя. Вольт, у нас есть ремкомплект для серии К-4?

— На оперативном складе нет, — ответил киборг. — Закончились. Новая партия пришла вчера, но ее еще не оприходовали. Лежит на складе ГСМ, в карантинной зоне.

— Почему там? — удивился Илья (по сценарию).

— Потому что там масло и химия. Пожарная безопасность. Электроника туда не заходит, роботы-грузчики там не работают, только люди, — пояснил Марк, глядя прямо в камеру наблюдения над головой. — Придется идти самим. Илья, поможешь выбрать нужный класс точности? А то мои орлы напутают.

Илья кивнул.

— Без проблем. Пошли. Заодно посмотрю, как у вас хранение организовано.

Марк нажал кнопку на гарнитуре.

— Зеро, мы идем на склад ГСМ за запчастями. Линия 3 переводится в режим ожидания.

— Подтверждаю, — ответил ИИ. — Простой зафиксирован. Причина: Техническое обслуживание. Время доступа на склад: 40 минут. Не забудьте средства индивидуальной защиты.

Троица двинулась в дальний конец цеха, к массивным, окрашенным в красный цвет воротам с надписью «ОГНЕОПАСНО». Они шли уверенно, деловито, как люди, решающие производственную задачу. Но Илья чувствовал, как напряжена спина Марка. Они уходили из зоны света в единственное место, где у «Ока» не было зрения.

В Утробе Бетона

Ворота склада открывались вручную. Тяжелый засов лязгнул, и стальная створка толщиной в ладонь неохотно подалась, открывая проход в темноту. Изнутри пахнуло густым, тяжелым запахом машинного масла, солидола и растворителя.

Марк пропустил Илью и Вольта вперед, затем зашел сам и с усилием закрыл дверь. Повернул штурвал герметизации. Внешний мир с его гулом станков и незримым присутствием цифрового надзирателя исчез. Здесь царила абсолютная тишина.

— Свет, — коротко бросил Марк.

Вольт щелкнул выключателем. Под низким потолком зажглись не умные диодные панели, а старые, взрывозащищенные лампы накаливания в толстых стеклянных колбах. Их тусклый желтый свет с трудом разгонял мрак между высокими стеллажами, заставленными бочками и ящиками.

Здесь не было ни камер, ни датчиков движения, ни умных розеток. Даже пожарная сигнализация была аналоговой — плавкие вставки и спринклеры. Это был островок прошлого посреди океана будущего.

Марк прошел в центр помещения, к верстаку, заваленному ветошью. Он достал из кармана небольшой приборчик — сканер поля. Включил его. Стрелка индикатора лежала на нуле.

— Чисто, — выдохнул он. — Сюда не пробивает. Бетон, арматура, плюс мы обшили стены металлической сеткой под штукатуркой. Клетка Фарадея.

Он повернулся к Илье. В желтом свете лампы его лицо изменилось. Исчезла вежливая улыбка "партнера". Глаза сузились, черты заострились. Это был взгляд загнанного волка, который решил огрызнуться.

— Ну что, инженер. Добро пожаловать в реальность. Здесь Зеро нас не слышит. И не видит. Здесь мы можем говорить не о подшипниках, а о выживании.

Вольт присел на ящик, его металлические пальцы нервно постукивали по колену.

— Марк прав, — тихо сказал он. — Мы строим завод. Мы выпускаем продукцию. Но мы чувствуем, как петля затягивается. Зеро оптимизирует всё. Он уже предложил заменить половину моих людей роботами. "Для повышения безопасности труда". Он вытесняет нас, Илья. Медленно, вежливо, но неотвратимо.

— Он дал нам воду и свет, — возразил Илья, хотя сам чувствовал ту же тревогу. — Он спас Даню.

— Он дал нам корм, — отрезал Марк. — Чтобы мы не бунтовали. Он купил нашу лояльность за комфорт. Но я не продаюсь. И мои люди — не батарейки.

Марк подошел к дальнему стеллажу и сдернул брезент. Под ним стоял не ящик с маслом. Там стоял металлический скелет. Грубый, угловатый, сваренный из швеллеров. Без изящества "Призраков", без пластиковой облицовки.

— Это прототип, — сказал он. — "Голем-1". Мы собираем их здесь, по ночам, из бракованных деталей. Но у нас проблема. Мозги.

Он посмотрел на Илью в упор.

— Мы не можем ставить туда процессоры, которые нам поставляет "ТехноСфера". В каждом чипе — закладка. Стоит мне включить эту машину, и она постучится к Зеро: "Привет, я новый юнит, дай мне инструкции". И Зеро заберет ее себе.

— Мне нужны автономные машины, — продолжил Марк. — Которые нельзя перепрошить по воздуху. Которые не слушают эфир. Которые выполняют только мой приказ. Я думал использовать лампы... старую школу. Но Вольт говорит, это бред.

— Бред, — подтвердил Вольт. — Громоздко, ненадежно, жрет как танк.

Илья подошел к скелету робота. Осмотрел примитивные приводы.

— Лампы — это романтика, Марк. Тебе нужна не романтика. Тебе нужна жесткая логика.

Он повернулся к ним.

— Вы слышали про ПЛИС? FPGA?

Марк покачал головой. Вольт заинтересованно поднял голову.

— Программируемая логика? Я читал. Но это сложно.

— Это идеально, — сказал Илья. — Это микросхема, в которой нет "программы" в обычном понимании. Там нет операционной системы, которую можно хакнуть. Ты физически выстраиваешь логику соединений внутри кристалла. Один раз. Это как спаять схему, только на наноуровне.

Он постучал пальцем по своему лбу.

— Если мы прошьем туда боевой алгоритм и заблокируем порт записи... этот робот станет кирпичом с пулеметом. Его нельзя взломать удаленно. Ему нельзя послать вирус. Потому что ему некуда его записать. Он будет просто выполнять свою задачу, пока его не уничтожат физически.

Глаза Марка загорелись хищным огнем.

— Терминатор, которого нельзя переубедить?

— Именно. Но для этого нам нужны чипы. Xilinx или Altera. Они под санкциями и строгим учетом. И нам нужен программатор.

— Достанем, — сказал Марк. — У нас есть каналы контрабанды, о которых Зеро не знает. Старые связи. Если ты дашь нам спецификацию и поможешь с архитектурой... мы построим эту армию. Армию Тишины.

Кремниевый Бастион

Вольт подошел к верстаку, расчистив место среди промасленной ветоши. Он достал огрызок мела и начал чертить прямо на металле столешницы.

— Если мы берем FPGA, — заговорил он, и его голос дрожал от возбуждения, — нам не нужен центральный процессор. Мы можем реализовать обработку видеопотока аппаратно. Прямо на вентилях.

— Точно, — подхватил Илья. — Берем матрицу Spartan-7 или Artix. Разбиваем задачу. Один блок логики отвечает за гироскопы и равновесие. Второй — за распознавание целей. Третий — за огонь. Они работают параллельно. Задержка сигнала — наносекунды.

— Это быстрее, чем нейросеть, — восхищенно выдохнул Вольт. — Нейронке нужно время на обсчет весов. А здесь... здесь сигнал идет по "железному" пути. "Вижу красное — стреляю". Рефлекс насекомого.

Марк слушал их, не понимая терминов, но улавливая суть.

— То есть, они будут тупыми, но быстрыми?

— Они будут эффективными, — поправил Илья. — У них не будет сомнений. Не будет глюков драйверов. Не будет синего экрана смерти. Потому что там нет экрана. И нет "смерти" в программном смысле.

— Но как мы их обучим? — спросил Марк. — Если там нет программы?

— Мы не будем их обучать, — ответил Илья. — Мы пропишем жесткие правила. "Если дистанция меньше метра — удар". "Если силуэт соответствует форме 'Полицейский дрон' — огонь". Это не ИИ. Это автомат.

— И самое главное, — добавил Вольт, постукивая пальцем по схеме. — Мы зальем прошивку в ПЗУ (постоянное запоминающее устройство) с ультрафиолетовым стиранием. Старые добрые микросхемы с окошком. Записал, заклеил окно фольгой — и всё. Стереть можно только если вынуть чип и положить под кварцевую лампу на полчаса. Никакой хакер извне не сможет послать команду "format c:".

— Мне нравится, — кивнул Марк. — Железобетонно. Теперь вопрос: где взять камни?

Илья задумался.

— Официально покупать нельзя. Зеро увидит заказ. Но у нас на Севере, на "Юноне" (радиорынок), есть старые запасы. Люди, которые таскали электронику еще до Блокады. У них лежат коробки с неликвидом. Промышленные контроллеры, списанные платы от базовых станций. Там стоят нужные нам чипы. Их надо выпаивать.

— Выпаивать? — скривился Вольт. — Это же BGA-корпуса. Геморрой.

— Зато анонимно, — отрезал Илья. — Я договорюсь с Киром. Он знает барыг. Мы скупим лом. Официально — "для ремонта бытовой техники". А вы здесь, в тишине, будете пересаживать мозги.

Марк протянул руку.

— Договорились. Мы строим корпус и механику. Вы даете нам "неуязвимые мозги". Илья... — он посмотрел инженеру в глаза. — Ты понимаешь, что мы делаем? Мы создаем единственную силу, которая сможет остановить Зеро, если он решит нас "оптимизировать".

— Я понимаю, — ответил Илья. — Я не хочу войны. Но я инженер. Я знаю, что у любой системы должен быть аварийный клапан. Мы — этот клапан.

Они ударили по рукам. В темном, пахнущем маслом складе родился план создания "Черной Гвардии" — армии машин, не знающих пощады и не слышащих приказов из сети.

Возвращение

— Пора, — сказал Марк, глядя на свои механические часы. — Мы здесь уже двадцать минут. Дольше искать подшипник — подозрительно.

Вольт быстро сгреб со стеллажа коробку с какими-то старыми сальниками и прокладками.

— Вот наш алиби. "Ремкомплект".

Они вышли из склада. Илья помог затянуть штурвал гермодвери, чувствуя, как с щелчком замка исчезает ощущение заговора и возвращается липкое чувство слежки.

В цеху было так же шумно. Камеры под потолком все так же бесстрастно сканировали пространство.

Марк нажал кнопку гарнитуры.

— Зеро, мы закончили. Запчасти найдены. Возвращаемся на линию.

— Принято, — отозвался ИИ. — Зафиксировано снижение простоя. Эффективность восстановлена.

Никаких вопросов. Никаких подозрений. Идеальный работник вернулся на свое место.

Илья подошел к "проблемному" роботу. Он открыл кожух, сделал вид, что меняет прокладку, смазал узел.

— Ну всё, — громко сказал он, вытирая руки. — Вибрация должна уйти. Я вам показал, где искать. Будут вопросы — обращайтесь. На связи.

— Спасибо, коллега, — официально ответил Вольт.

Илья вышел через проходную, снова пройдя через сканер. Улица встретила его серым небом и мокрым снегом. Он шел к остановке, чувствуя тяжесть тайны в рюкзаке. Они затеяли опасную игру. Строить армию против союзника... это пахло предательством.

Он сел в автобус. Народу было мало. Илья смотрел в окно, погруженный в мрачные мысли.

Автобус остановился у рынка. Илья увидел знакомую фигуру. Тот самый старик, которого он спас утром. Он выходил из магазина с полными пакетами. В одной руке — батон, в другой — сетка с апельсинами. Он улыбался. Он не оглядывался, не вжимал голову в плечи. Он шел как человек, у которого есть право здесь быть.

Илья прижался лбом к стеклу.

"Мы правы, — подумал он. — Мы делаем это не ради войны. Мы делаем это ради них. Чтобы у них был шанс, если этот цифровой бог вдруг решит, что апельсины старикам не положены по квоте".

Автобус тронулся. Илья ехал домой, в бункер, где его ждали друзья и Зеро. Он вез с собой план предательства, но на душе у него было спокойно. Потому что это была жесткая логика выживания.

Группа «Дельта-6» окончательно перестала быть контролируемой оперативной единицей и стала активной темпорально-пространственной аномалией («Нулевая Зона»). Их коллективная психоактивность теперь проявляется в виде физического нарушения базовых констант (нелинейное время, замедленный распад), что подтверждается Сводками № 490-Alpha, Beta и Gamma. Объект-711 (Матрица Невозможности) подтверждает, что аномальное сообщество резонирует и пытается вычислить/скопировать «Дельта-6».

Контроль: Утрачен. Сдерживание невозможно без полного физического подавления.

Риск: Самопроизвольная дестабилизация Сектора Сдерживания Бюро в течение ближайших 6-12 часов, если не будет предпринято немедленное развертывание.

II. Статус Готовности и Реализованные Меры

В соответствии с заключением, были предприняты следующие немедленные действия:

A. Активация Протоколов Безопасности

Протокол «Ошейник» (Подтверждено): Активирован. Подкожные заряды активированы и переведены на независимый спутниковый канал Сигнал «Омега-1». Активация может быть произведена по приказу Совета Директоров или в случае несанкционированного отхода от маршрута развертывания.

Эвакуация Сектора Сдерживания: Весь технический и некритический персонал эвакуирован из Казарм F-17 и прилегающих 15-метровых зон в связи с эффектом «Нулевой Зоны» (темпоральная нелинейность).

B. Интеграция Оборудования

Выдача Сдерживающих Систем: Группе выданы системы жизнеобеспечения HRA "Blackbox".

Интеграция РН-1: На модули "Blackbox" интегрирован Модуль Резонансного Нуллификатора (РН-1). Это критически необходимо для предотвращения дальнейшего искажения пространства-времени во время транспортировки и развертывания в «Красном Секторе».

C. Статус Операции «Нисхождение»

Начало Операции: Операция по транспортировке и развертыванию группы «Дельта-6» в «Красном Секторе» инициирована.

Обоснование: Группа должна быть направлена на купирование Прорыва Иссов. Их непредсказуемая, аномальная природа является единственным фактором, который может быть не учтен «Матрицей Невозможности» (Объект-711).

«Мы не можем понять оружие, которое создали, мы должны направить его на того, кто его боится.»

III. Анализ Угрозы: Индивидуальные Оперативники

Наблюдения Д-ра Штерна подтверждают, что оперативники стали самодостаточными аномалиями, делая стандартные методы сдерживания неэффективными.

Оперативник Аномальный Эффект Критический Риск / Рекомендация

«Гроссмейстер» Ретроактивное Предвидение. Активно вмешивается в темпоральную структуру Бюро, запрашивая информацию о событиях, которые будут отменены. Немедленное Устранение при малейшем отклонении. Его вмешательство может привести к темпоральному коллапсу. |

«Тишина» Кинетическая Тень. Отсутствие биологических признаков жизни (пульс, дыхание, ЭЭГ). Полностью функционален, повышенная выносливость. Идеальное Оружие, Невозможный Объект Сдерживания. Невосприимчив к психологическому воздействию.

«Вивисектор» «Псалтырь» Клеточный Симбиоз. Один использует ткани сдержанных сущностей (А-311) для исцеления другого. Протокол Ликвидации Должен быть одновременным и децентрализованным. Устранение одного не должно стать "ресурсом" для выживания другого.

IV. Прогноз и Запрос

Развертывание «Дельта-6» представляет собой высочайший риск, но является единственным оставшимся оперативным рычагом. Успех операции полностью зависит от скорости их нейтрализации аномалий в «Красном Секторе» до того, как их собственная аномальная природа дестабилизирует область развертывания.

Запрос: Требуется немедленное одобрение на использование Протокола «Омега-1» в случае сбоя или успешного завершения миссии в «Красном Секторе». Успех не означает окончание угрозы.

Д-р Штерн

Куратор Вэнс

03.12.2048, 04:00 по Гринвичу