Загадочная могила великого хана

Много веков назад эти вопросы начали волновать одного из величайших правителей в истории — Чингиз-хана (1162—1227). Родившись в бедной семье, он в детстве и юности пережил немало невзгод и несправедливости [Гумилёв Л.Н. От Руси к России. М.: Экопрос, 1992. С. 95—98]. Однако эти испытания не сломили его, а закалили, раскрыв его выдающиеся способности. За короткое время он создал могущественную империю монголо-татар, которая на пике своей славы охватывала земли современного Китая, Ирана, Монголии, весь бывший СССР, а также части Венгрии и Польши. Под натиском его войск пали тысячи городов, исчезли сотни народов. С 1237 по 1480 годы Русь находилась под игом монголо-татар. Но после жизни, полной завоеваний и битв, Чингиз-хан вдруг осознал, что смерть близка и к нему, властелину полумира. Он почувствовал, что уже не тот юный и сильный воин: его рука дрожала, держа меч, а стрелы порой не попадали в цель. Великий хан понял, что его империя останется, но он сам уйдёт туда, откуда, как говорили старейшины, никто не возвращался. Впервые за долгие годы страх и тревога сжали его железное сердце. Неужели он, Чингиз-хан, владыка несметных богатств и земель, не в силах своей властью или золотом раскрыть тайну продления жизни, тайну бессмертия? Если даже он, проливший реки крови и совершивший великие деяния, не может стать бессмертным, чем тогда он отличается от простого крестьянина, который ничего не создал, но также умирает?

По приказу хана гонцы разъехались по всем уголкам его огромной державы, чтобы найти ответ на вопрос: где скрыт секрет бессмертия? На первый взгляд, это могло показаться безумной прихотью стареющего правителя, похожей на сказочный сюжет, где герои ищут эликсир вечной жизни. Но, во-первых, в те времена люди верили в существование высших сил. Во-вторых, в тенгрианстве, религии Чингиз-хана, существовали представления о бессмертии души, её переселении, а также о зельях долголетия, так что приказ правителя был понятен его подданным. В-третьих, как мы увидим позже, даже в эпоху научного прогресса учёные продолжают искать способы продления жизни, облекая их в сложные термины. Таким образом, стремление хана не было ни нелепым, ни смешным. По всей империи начались поиски человека, знающего тайну вечной жизни.

Когда весть о желании хана распространилась, к нему явился его доверенный советник и звездочёт Елю-Чу-Цай. Он рассказал о мудреце Чан-Чуне, человеке, достигшем высшего совершенства. Этот старец, по слухам, умел парить среди облаков на журавлях и превращаться в другие существа. Отказавшись от земных благ, он жил в горах с другими мудрецами, ища философский камень «дань», дарующий долголетие и бессмертие. Погружённый в размышления, он мог сидеть неподвижно, как мертвец, стоять часами, подобно дереву, говорить громоподобно или двигаться легко, как ветер. Он прочёл все книги и знал всё, что можно знать. Чингиз-хан немедленно отправил своего верного сановника Лю-Чжун-Лю на поиски этого необыкновенного старца. Он вручил ему золотую пайцзу с изображением яростного тигра и надписью: «Предоставляется полновластно распоряжаться, как если бы мы сами путешествовали». Лю-Чжун-Лю получил личное письмо от Чингиз-хана к Чан-Чуню, записанное под диктовку неграмотного хана его советником Елю-Чу-Цаем. В письме говорилось: «Небо отвергло Китай за его чрезмерную роскошь и надменность. Я же, обитатель северных степей, не имею распутных наклонностей. Я люблю простоту и чистоту нравов, отвергаю роскошь и следую умеренности. У меня всегда единственное холщовое платье и одинаковая пища. На мне такие же лохмотья, как на конюхах, и я ем так же просто, как корова. В семь лет я совершил великие дела, и во всех странах света я утвердил мою власть. Такого царства еще не было с древнейших времен, когда мир завоевали наши предки, кочевые племена хунну. Звание мое велико, и обязанности важны. Но я боюсь, что в управлении моем чего-то недостает. Если строят судно, то приготовляют и весла для того, чтобы с их помощью можно было переплыть реки. Подобно этому приглашают и мудрецов и выбирают помощников для покорения и управления вселенной. Я узнал, что ты, учитель, сроднился с истиной и действуешь всегда по высоким правилам. Многоученый и опытный, ты глубоко изучил законы. Издавна ты пребываешь в скалистых ущельях и скрыл себя от мира. Но что мне делать? За обширностью разделяющих нас гор и долин я не могу повстречаться с тобой. Поэтому я выбрал моего приближенного сановника Лю-Чжун-Лю, приготовил проворных всадников и почтовую повозку и прошу тебя, учитель, не страшась многих тысяч ли, направиться ко мне. Не думай о дальности и размерах песчаных степей, а пожалей мой народ. Или же, из милости ко мне, сообщи мне средство для продления жизни. Надеюсь, что ты, познав сущность великого „дао“, сочувствуешь всему доброму и не будешь противиться моему желанию. Посему настоящее наше повеление должно быть тебе вполне ясно» [Ян В. Чингиз-хан. К.: Военное издательство, 1992. С. 295—297].

После долгих колебаний мудрец прибыл ко двору хана. Войдя в юрту, Чан-Чунь не преклонил колени, как было принято, а лишь сложил руки в знак уважения. Два старца смотрели друг на друга: один с тревогой в сердце, другой — с удивительным спокойствием, словно не осознавая, что перед ним властелин миллионов. После паузы Чингиз-хан произнёс: «Святой мудрец! Я давно желаю узнать, есть ли у тебя средство, способное вернуть старцу молодость и дать силы слабому? Можешь ли ты сделать так, чтобы моя жизнь текла вечно, подобно водам великой реки, не зная конца? Есть ли у тебя лекарство для бессмертия?» Чан-Чунь опустил взгляд и молча соединил пальцы. «Если у тебя нет такого средства, — продолжил хан, — знаешь ли ты, как его создать? Или можешь указать на другого мудреца, знающего тайну вечной жизни? Если ты дашь мне лекарство, чтобы я жил вечно, я одарю тебя невиданными почестями: сделаю тебя нойоном и правителем обширной земли… Я наполню твою торбу золотом… Я подарю тебе сотню прекраснейших девушек из разных стран! Я возведу на твоей горе дворец, равный дворцу китайского богды-хана, где ты сможешь предаваться возвышенным размышлениям… Мне не нужна молодость. Пусть я останусь седым и старым, но я хочу долгие годы нести на плечах великую монгольскую державу, которую создал своими руками» [Ян В. Чингиз-хан. К.: Военное издательство, 1992. С. 303—304].

Мудрец ответил: «Зачем мне золото, если я ценю тишину гор и размышления? Как могу я управлять областью, если не умею управлять собой? Всех прекрасных девушек отдай в жёны достойным юношам. Мне не нужен дворец — я могу размышлять, стоя на камне… Я изучил все мудрые книги, написанные величайшими учёными Китая, и для меня нет тайн. Я скажу тебе правду: есть множество способов укрепить здоровье, исцелить болезни и продлить жизнь, но нет и никогда не было средства, которое сделало бы человека бессмертным» [Там же. С. 304].

Спустя год после этой встречи Чингиз-хан умер, так и не раскрыв тайну бессмертия. «От столицы тангутов монголы повезли тело своего великого хана в родные степи. Обряд похорон был таков: в вырытую могилу опустили останки Чингизхана вместе с множеством ценных вещей и перебили всех рабов, выполнявших погребальные работы. По обычаю, ровно через год, требовалось справить поминки. Дабы безошибочно найти место погребения, монголы сделали следующее: На могиле принесли в жертву только что взятого от матери маленького верблюжонка. И через год верблюдица сама нашла в безбрежной степи место, где был убит её детеныш. Заколов эту верблюдицу, монголы совершили положенный обряд поминок и затем покинули могилу навсегда. И до сих пор никому не известно, где погребен Чингизхан» [Гумилёв Л.Н. От Руси к России. М.: Экопрос, 1992. С. 110].