– Не будут. Завтра Мухомора повезут в Костополь для следственных действий. По дороге вы нападёте на фургон, охрану разоружите, но как только выпустите Мухомора, случится какой-нибудь форс-мажор, завяжется бой, в общем вы как бы погибнете, а Мухомор в это время удерёт.
– Как же ты не понимаешь. Я ему вчера сообщил как бы невзначай, что Гермоген – наш агент, и что он его заложил. Мухомор первым же делом побежит в Службу Безпеки, а там разбираться-то не будут, раз есть сведения, что Гермоген – агент органов, сразу его запытают и убьют.
– Но мы ведь тогда так и не узнаем, кто он.
– Это проблема, безусловно. Но так ли это важно? Мы знаем, что он бандеровец, и что версия наших сибирских коллег оказалась неверной. Следует покарать виновников гибели Ватутина, пусть даже и не своими руками.
– Действительно, не так уж плохо.
– Так что отставить разговорчики, готовьте операцию. Повезёт Мухомора вот тот фургон, – и он показал в окно. Запомните номер. И добудьте на всякий случай бычью кровь.
Операция была назначена на 8 утра завтрашнего дня. Трое чекистов полпути проехали на машине, дальше незаметно переоделись в бандеровскую форму, и выдвинулись к нужной точке на шоссе.
В шесть с небольшим утра Мухомора вывели из камеры и сказали, что повезут в Костополь на некие следственные действия. Он был крайне удивлён. Его вывели и посадили в автозак. Всю дорогу Мухомор что-то бормотал себе под нос.
Вдруг через полтора часа раздалась автоматная очередь, фургон остановился. Мухомор напрягся. Он не стал высовываться в окошко, мало ли, шальная пуля прилетит. Была сымитирована гибель охраны в перестрелке, для достоверности их ещё быстро вымазали бычьей кровью. Настал решающий момент.
В кузове находился всего один милиционер. Когда кто-то из «бандитов» приблизился к двери, он выстрелил. «Бандит» страшно закричал. Затем послышался крик.
– Открывай дверь, гнида, или на воздух взлетишь! У нас базука есть!
Милиционеру ничего не оставалось, как открыть дверь. Ворвавшиеся внутрь «бандеровцы» оглушили его, а потом «заметили» Мухомора.
– Ба, а это что за птица!
– Выпустите меня, я свой! Мухомор я!
– Да хоть подберезовик, лишь бы не мент поганый! Вылезай!
– Здорово вы их! А нас вот восьмерых… один одолел. Теперь-то поквитались!
Вдруг откуда-то показался Виллис, мчавшийся прямо к ним. Мухомор поспешил унести ноги, не особо заботясь, что будет с его «спасителями». И тут устроили стрельбу, по большей части в воздух, не обошлось и без криков подстреленных «бандитов». В общем, сработано было чисто.
Мухомор всё бежал и бежал. Прошло уже часа три, он углубился в какой-то лес, присел отдохнуть. Вдруг сзади его ткнули автоматом.
– Пойдём с нами, разберемся.
Его привели в какой-то бункер. Значит, свои это. – подумал он.
– Побеседуешь с СБ, или как?
– Ну вот и правильно. Уж очень охота знать, как ты на наш провод вышел.
Вошёл главарь Службы Безпеки. Назвался Серым.
– Так ты, Мухомор, говоришь, отбили тебя наши хлопцы?
–Да, километрах в двадцати отсюда.
– Ой, не засланный ли ты казачок? Странно, что за хлопцы такие были.
– Думал, ваши. Меня самого буквально недавно в бункере взяли, один мент поганый с ноги в голову засадил, гранату бросил, других выстрелами напугал. Восемь человек в одиночку повязал считай.
– Не повезло, не повезло.
– Гермоген проклятый выдал! Он их агент! Я ведь так всегда и думал!
– Гермоген?! – глава Службы Безпеки задумался.
– Да, полкан тогда на допросе сказал, мол не отопрёшься теперь, всё про тебя Гермоген рассказал.
– Ну сволочь красная! Замочить надо зрадника!
– Как бы он того, не улизнул.
– Ну нет. От меня ещё никто не уходил! Сколько я таких предателей убил – не счесть! Внешне он как ангел чист, а внутри-то он чекист.
– Ладно, ты живи пока, а вот Гермоген больше не жилец.
Как оказалось, пресловутый Гермоген волею судьбы переместился из Ровненской области почти на самую границу – куда-то под Ужгород, где трудился обычным служащим. Серый в течение недели выяснил это. Он приказал при обнаружении Гермогена немедленно его взять и пытать.
Поздно ночью к Гермогену в дом ворвались бандиты, оглушили и уволокли его в лес.
На стуле сидел почти раздетый пятидесятилетний мужичок в разбитых очках. Ему уже хорошо досталось от Службы Безпеки, и он решил, что если уж умирать, то хотя бы без лишних мучений.
Он рассказал, что действительно, находясь в Ровно в 1943-м году был завербован одним человеком, который представился членом подпольного обкома. А зимой 1944-го тот человек поручил ему деликатное дело – выйти на Клячина, и «заказать» тому покушение на Ватутина. Тот, кому это нужно было, был большим человеком, кто-то с 1-го Украинского Фронта. Он обещался перебросить деньги через линию фронта, что и было сделано, но деньги присвоил Клячин.
Однако Безпеку не интересовали такие тонкости, кто убил врага бандеровцев Ватутина. И вообще, там считали, что Гермоген говорит полуправду, в чём-то признался, а что-то утаил. Гермоген сознался, что он сотрудничал с людьми с той стороны. Факт сотрудничества с противником перевесил, и Гермоген был всё же подвергнут дальнейшим пыткам, убит и вздёрнут на дерево.
Слухи об этом дошли до Черногорцева и Харитонова.
– Это наш провал. – сказал Черногорцев.
– Не скажи. Без всей проделанной работы такого результата могло бы и не быть.
Человек, пославший Гермогена к Клячину в качестве посредника, успокоился. Теперь свидетелей уж точно нет. Впрочем, совесть преступника никогда не знает покоя. А ведь шло уже лето 1953-го года, Берию фактически вышибли со всех постов.
Черногорцев и Харитонов задумались, не повлечёт ли это и для них каких-нибудь последствий? Ведь внезапная отставка Тетерина тоже случилась не просто так.
Но вроде бы не было ничего такого подозрительного. Правда, Харитонова отправили по какому-то делу в командировку в Воронеж. Черногорцев же остался здесь.
Харитонову временно поселился в доме на улице Освобождения труда. Задача его была – заниматься поиском одного фашистского карателя из отряда АСАНО, помогавшего японцам, который как-то засветился в Новосибирске, но взять его тогда не успели, а теперь будто бы был обнаружен в Воронеже.
Харитонов навёл кое-какие справки по этому делу. Действительно, каратель мог окопаться здесь, и круг поисков всё более сужался.
Однако в ночь со 2 на 3 августа 1953 года случилось страшное.
Харитонов возвращался на квартиру на улице Освобождения труда, как вдруг из-за угла выскочил ГАЗ-67. Борис Михайлович не успел ничего сделать, из машины раздалась автоматная очередь, прямо как в каком-нибудь американском кино про гангстеров, и он упал. Так и скончался, не приходя в сознание. Машину нашли за городом брошенной и подожжённой.
Черногорцев узнал об этом через день. Его терзал вопрос, с чем связано убийство, с новым делом, которое почему-то дали Харитонову, или же с чем-то другим? Зачем было направлять его в командировку на другой конец страны ловить какого-то улизнувшего от правосудия карателя? Что, хороших чекистов мало у нас? Что-то здесь нечисто.
Вдруг ему пришла в голову мысль, что убийство могло быть связано и с делом о покушении на Ватутина. Всё-таки смена всего руководства и самого министра не прошла даром. Не пронесло, как он надеялся в глубине души. Но что же выходит, преступник засел где-то на верху и всех зачищает? Нет, бред какой-то, разве может у нас такое быть? А в то же время странная отставка Олега Филипповича, и опять же, эти непонятные перестановки. Не будет ли он следующим, или Олег Филиппович?
Впрочем, если только с ним не расправятся также подло, как с Харитоновым, он сумеет выкрутится. Во всяком случае, постарается.
20 августа на него обрушилась ужасная новость. Волченко с какой-то стати вздумал обвинять его в угрозах, якобы все показания из него выбивались именно таким путём, а также пытками, не оставляющими следов. С какой стати он так заговорил, кто его надоумил? Ведь это всё неправда. Связался на свою голову с этим бандеровским выродком.
Дело против Черногорцева пока ещё не возбудили, но всё шло именно к тому. Конечно, многие на самом деле ему сочувствовали, и не верили подобным обвинениям. Но тучи явно сгущались.
Черногорцев решил посоветоваться с Олегом Филипповичем. Они решили не встречаться у кого-то на квартире, а встретиться на Большевистской улице, как бы случайно.
– Плохие дела, Ваня, плохие. Слухи всякие циркулируют, хотя может и не стоит, конечно, им верить, что Берия уже убит втихую. И в целом, всё как-то непонятно. Вот Харитонова так расстреляли. Кто, за что?
– Нет у меня ответов на эти вопросы, Олег Филиппович. Против меня-то вообще дело могут завести. Волченко вдруг оговаривать стал, мол и пытал я его, и показания выбивал.
– Ну это не иначе, как надоумил его кто.
– А много ли у тебя вариантов? В подполье уходить разве что, скрыться куда-то, даже не знаю.
– Дожили. Я, чекист, и должен так поступать.
– А что, лучше, если так вот полоснут на ходу из автомата, или посадят?
– Не лучше. Но сильны мы, лишь пока вместе, а не поодиночке.
– Тут ещё надо знать, Ваня, кто с нами, а кто против нас.
Черногорцев пошёл к себе домой на улицу Кирова, где он жил на первом этаже в двухэтажном доме. Открыл почтовый ящик. Там какая-то записка.
«Иван Данженович, за вами скоро придут, лучше скрывайтесь! Всегда преданный вам Д.»
– Может, провокация? – подумал Черногорцев. Хотят, чтобы я удирал как трусливый заяц!
Однако он забрал из квартиры деньги и ценности, а также пистолет и патроны, и только хотел уходить, как вдруг в подъезде появились двое его коллег.
– Иван Данженович, приказано вас задержать!
– Факт. – заметил Черногорцев.
– А пистолет-то заряжен? – спросил Черногорцев у одного.
Черногорцев ударил его ногой в колено и выхватил пистолет. Второй не успел ничего сделать, Черногорцев приставил ему пистолет к виску. Пришлось действовать такими вот гангстерскими методами, какими был убит Харитонов.
Он решил поступить по-гангстерски, как с Харитоновым. Нет, ни в кого стрелять он не собирался. Но на улице он увидел других чекистов.
– Внимание, у меня заложник! Бросайте оружие, или я ему башку прострелю! Считаю до трёх!
– Бросайте, что делать. – проворчал командир группы.
У дороги стояло две машины – ЕМВ 340 и Победа. На них и приехала группа чекистов брать Черногорцева.
– Ключи от любой из машин, быстро!
Ему кинули ключи от ЕМВ 340.
– Вот хитрецы, хотят выиграть время, ведь Победа стоит впереди, её пока объедешь. А тут каждая секунда дорога. – размышлял Черногорцев.
Он прострелил Победе два колеса, сам сел в ЕМВ и усадил своего заложника.
Черногорцев завёл машину, и, недолго думая, дал задний ход на полную. Это оказалось неожиданностью для тех, кто пришёл за ним.
– Ротозеи! – кричал командир.
Тут они увидели проезжающий мимо Москвич, остановили его, и заставили водителя выйти. Двое прыгнули в Москвич и погнались за ЕМВ.
На ближайшем перекрёстке Черногорцев успел развернуться. Конечно, он заметил, что за ним гонится Москвич. В такое время машин было совсем немного. Черногорцев обогнал Эмку, потом ЗИМ и какой-то грузовик, посмотрел в зеркало – Москвич упорно висел на хвосте. Делать было нечего. Черногорцев выехал на перекрёсток, где по встречной полосе двигался ГАЗ-93. Сидевший рядом заложник закрыл глаза от страха. Черногорцев вылетел прямо на самосвал, который резко свернул вправо. Самосвал занесло, и Москвич, пытаясь избежать столкновения, взял сильно влево, и в итоге опрокинулся на бок.
Вскоре Черногорцев высадил заложника. Теперь надо было думать, как быть дальше. Все пути назад отрезаны. Впрочем, были ли они?
Укрыться у Олега Филипповича теперь нельзя, Харитонов убит, что теперь делать? Только скрываться. Может даже и за рубеж, в народный Китай или Монголию. Может, повезёт, не выдадут. А может, и не повезет, но в капиталистические страны удирать точно не хотелось, да и далеко они.
– Что теперь делать с машиной? Бак-то чуть менее чем полный, а что толку? Обложат со всех сторон и выловят, как он ловил всяких гадов. Да и до границы всё равно не дотянет без заправки. Впрочем, какая к чёрту граница? Что за трусость?
Итогом его размышлений стало то, что он всё же решил укрыться у Олега Филипповича. Он понимал, что за его квартирой вполне могут наблюдать, но решил сыграть на парадоксе. Ведь знают, что Черногорцев – опытный чекист, и едва ли сунется туда, где его могут ждать.
Машину он бросил и пошёл пешком. Он шёл через колхозный рынок. Внезапно вокруг началось что-то непонятное, все забегали, засуетились. К рынку подъехало несколько милицейских фургонов.
– Опять за мной, наверное. – подумал Черногорцев.
Он не ошибся. Через громкоговоритель призвали всех оставаться на местах и готовить документы для проверки.
Черногорцев спрятался за каким-то строением. На глаза ему попался грузовик с арбузами и дынями.
– Точно не местный. Либо из нашей Средней Азии, либо из Монголии. То, что надо! – подумал Черногорцев.
К грузовику подошли двое милиционеров. От них Черногорцева отделяло не больше двадцати метров. Водитель показал им документы, они начали о чём-то спорить. Тут Черногорцев заметил, что водитель – монгол.
– Ха, со мной, что ли, спутали. – думал он.
– Показывай кузов! – приказали ему.
– Там никого нет, товарись милицанер.
В кузове действительно были только арбузы с дынями. Однако это их не успокоило.
– Да как можно? Их же ещё так много!
– Разбирай! Может у тебя там преступник прячется!
– А не меня ли ищете, товарищи милиционеры? – сказал подкравшийся сзади Черногорцев.
– Он! – едва успел воскликнуть один, как Черногорцев ударил его ногой в колено, и тот опустился. Второй было полез за пистолетом в кобуру, но у Черногорцева пистолет был уже наготове.
– Не советую! – сказал он, качая пистолетом.
– Вот гад, обхитрил нас! Тебя же по всему городу теперь ищут, и по всей стране будут искать, не уйдёшь!
– Надо действовать быстрее. Они ведь здесь не одни. – думал Черногорцев. Опять придётся рискнуть своей головушкой.
Он приказал одному из милиционеров раздеться, надел его форму, затем сковал наручниками водителя и посадил его в кабину.
– Так надо, потерпи немного.
Черногорцев тронулся к выезду с рынка. На выезде ему преградили путь.
– Куда едешь?! Не велено!
– Черногорцева задержал, вон он у меня в кабине сидит! Тут в машине целый склад оружия ещё.
– Ай молодец! Ну проезжай тогда, вези в отделение! Попался-таки!
Будь Черногорцев без формы, ему бы не уйти, но форма чаще всего «убивает» лицо, и потому на него никто не обратил внимания.
– Так хорошо торговля шла. – сокрушался монгол. А потом этот худой милиция, потом вы ещё.
– Не переживай. Сможешь меня через границу перебросить, так отблагодарю.
– Готовься благодарить. Я ведь и в Китай тропки знаю.
– Да ты, никак, контрабандист?
– Полгода назад я бы тебя повязал конечно прямо здесь.
– А теперь мы в одной упряжке. – заметил монгол.
– Серьёзно контрабандист? Что же у тебя под арбузами и дынями?
– А сто и обычно. Солото, толляры, иены есть.
– Да ты меня благодарить должен. Представляешь, что бы с тобой было, найди они твоё добро.
– Грузовик-то задержат где-нибудь в пути, сообразят. – огорчённо заметил Черногорцев.
– Остановись! – сказал монгол.
Черногорцев остановился. Монгол вылез, извлёк из кузова другие номера, снял эти, и прикрутил их.
– Ну ты жулик, однако! Вот говорю, ещё весной я ты тебя повязал!
– А теперь твоя жизнь зависит от меня, как и моя от тебя.
В Новосибирском МВД были в бешенстве от того, что Черногорцев опять ускользнул прямо из-под носа. Конечно, сообразили, что в грузовике тогда был именно он. Но фальшивые номера сделали своё дело, грузовик никто нигде не останавливал, всё прошло тихо.
Границу с Монголией в целом миновали спокойно.
Дальше нет смысла вдаваться в похождения Черногорцева, можно сказать только одно. Монгольские власти собирались его изловить и выдать. После смерти Чойбалсана там всё тоже стало несколько не так, чего и не учёл Черногорцев.
Привёзший его контрабандист рекомендовал ему убираться, иначе его и самого могут поймать.
Черногорцева провели по тайным тропам прямо в Китай. Конечно, никто не гарантировал, что и здесь его не захотят выдать. Да и редко где любят непрошеных гостей.
Однако всё получилось несколько не так, как он предполагал.
Черногорцев угодил в лапы недобитых гоминьдановцев, сколотивших банду и терроризировавших округу. Откуда-то в банде оказался и один казах, через которого Черногорцев с трудом смог всё рассказать о себе. Его поставили перед нетривиальным выбором – быть убитым прямо здесь и сейчас, или служить в банде.
Черногорцев согласился остаться в банде, хотя такое положение ему, конечно же, нравиться не могло. В общем, обложили со всех сторон. Китайское правительство тоже было готово его выдать, как только он будет пойман, но об этом ему не было известно. Впрочем, даже если и было, то что, терпеть недобитых гоминьдановцев лучше?
Однажды лес с гоминьдановцами окружила Народно-Освободительная Армия, тогда ещё более-менее заслуживавшая такого названия. Началось жаркое побоище. Гоминьдановцы несли потери, лишь Черногорцев встал во весь свой немалый рост и из двух автоматов вёл огонь по солдатам, чем и сумел их задержать, хотя старался ни в кого не попасть. Пуля царапнула его в щёку, и он упал. Кто-то из гоминьдановцев потянул его за ногу, указывая назад. Стали отступать.
В живых остались лишь тот казах, один гоминьдановец и сам Черногорцев.
– Ну, бурятский богатырь, храбро ты с ними сражался! Наверное, много солдат положил! А мы-то думали, тебя чекисты заслали! – сказал казах.
– Чего ради? Китай не в их компетенции.
– Мало ли, вот за мной хотя бы. Я шпионю теперь в пользу ЦРУ. Знаешь такое?
– Открутить бы тебе голову, да рано пока. – подумал Черногорцев.
– Этот говорит, - казах показал на гоминьдановца, что надо пробиваться на юг, там переберемся куда-нибудь. Может и американцы самолёт вышлют, заберут, хотя сейчас это трудно сделать. Но он тебе теперь доверяет.
Совершая небольшие переходы, они добрались до Тибета через полгода. Там им удалось укрыться, хотя не без труда, ведь Тибет уже был в составе Китая. Однако там было много повстанцев, боровшихся против китаизации Тибета. В общем, какое никакое убежище Черногорцев нашёл. Пришлось поселиться при одном тибетском монастыре. Такая жизнь продолжалась до 1959 года. С каждым годом маоисты всё сильнее прессовали Тибет. Черногорцев понял, что нынешний Китай, Китай конца 1950-х годов – никакой не народный, а скорее эсеровский. В России от эсеров в своё время ничего хорошего ждать не пришлось, с маоистами в Китае аналогично.
В начале марта 1959 в Тибете вспыхнуло народное восстание. Стоит заметить, что участвовали там отнюдь не только феодалы и аристократия, но и немалое чисто трудящихся. И нет, они не были кем-то обмануты.
Черногорцев тоже принял в нём участие, но восстание закономерно потерпело поражение, и ему со многими повстанцами пришлось бежать в Индию.
– Кто бы мог подумать лет шесть назад, что придётся бежать в капиталистическую страну. – удивлялся и сокрушался Черногорцев.
Однако в Индии Черногорцев не задержался. Вместе с уцелевшим гоминьдановцем он перебрался на Тайвань, руководимый удравшим из Китая Чан Кайши. Поселился в Тайбэе и работал там на одном из заводов. Есть сведения, что даже забастовку как-то устроил.
Умер Иван Данженович Черногорцев в Тайбэе 26 июля 2012 года в возрасте 95 лет. Его товарищ и коллега Борис Харитонов погиб, будучи всего лишь 40-летним.
Иван Данженович болезненно реагировал на провокации Китая против СССР в 1969 году. Понял, что не зря ему не понравился Китай в своё время, и так же болезненно воспринял уничтожение СССР, увидев, что 1953 год был в этом ключевым моментом. Вполне вероятно, что успел издать свои мемуары на китайском и английском языках. К сожалению, он толком не смог ответить на вопрос, кто же был заказчиком убийства Ватутина, однако, благодаря совместной с Харитоновым и Ровненскими коллегами деятельности он сузил круг подозреваемых до пяти, максимум десяти человек. Только дотянуться до них ему уже не позволили, а без мешка доказательств все обвинения не стоят и ломаного гроша. Конечно, можно было бы спихнуть всю вину на Хрущёва, или Жукова, или Крайнюкова, но это было бы неверно. И главный свидетель, одновременно и соучастник – Гермоген, навеки замолчал, хотя и не ушёл от возмездия.
