Глава пятая. В которой пустота оказывается полна, а несуществование — слишком реально
Морриган пила чай.
Это был важный момент, потому что две недели (или один бесконечный момент, в зависимости от точки зрения) она провела, не имея возможности сделать глоток. Теперь она сидела на скамейке у фонарного столба, обхватив когтистыми лапами чашку, которую Элиас каким-то чудом раздобыл в ближайшей таверне, и пила. Медленно. Смакуя каждый глоток.
Я ждал. Терпение — это то, чему учишься за два столетия работы с книгами.
Наконец она отставила чашку и посмотрела на меня огромными совиными глазами:
— Коллекционер Моментов, — её голос был хриплым, но твёрдым, — не совсем существо. Он... процесс. Паразит, питающийся забвением. Чем больше мы забываем, тем он сильнее. А чем он сильнее, тем больше мы забываем.
— Замкнутый круг, — я записывал в блокнот. — Или спираль вниз, как сказала бы сова из Департамента.
— Именно, — Морриган кивнула. — Я выследила его до Библиотеки Несуществующих Книг. Это место... — она поморщилась, подбирая слова, — ...это не здание. Это концепция. Хранилище всего, что было забыто, утеряно, или никогда не случилось. Несостоявшиеся события, непрожитые жизни, непрочитанные книги.
— И украденные вторники, — добавил я.
— И украденные вторники, — она мрачно кивнула. — Проблема в том, что попасть туда можно, только... — она запнулась.
— Только забыв, куда идёшь, — закончил я. — Мадам Цитата уже просветила. Парадокс: чтобы найти место, нужно перестать его искать.
Элиас, который всё это время что-то яростно записывал, поднял голову:
— Но если мы забудем, куда идём, как мы вообще туда придём?
— Вот именно, — Морриган усмехнулась без радости. — Я почти добралась. Была в трёх шагах от входа. И тут... забыла. Просто забыла, зачем я там. Очнулась уже в Кафе, застрявшая в петле времени.
Я достал карту мадам Цитаты и разложил на коленях. Красная метка в форме ключа находилась в самом центре города. В месте, которое на карте было обозначено просто как "Площадь Того, Что Было".
— Я знаю эту площадь, — Элиас склонился над картой. — Там... там ничего нет. Пустое место. Мы даже не помним, что там раньше стояло. Никто не ходит туда. Не потому, что запрещено, просто... забывают дойти.
— Защитный механизм, — пробормотал я. — Место защищает себя забвением. Классический Коллекционер: сделать так, чтобы тебя не нашли, просто заставив всех забыть искать.
— Тогда как мы туда доберёмся? — спросила Морриган.
Я задумался. В руках у меня был блокнот с записями. Элиас держал свой блокнот. Морриган... Морриган не записывала, но у неё была феноменальная память — совы вообще редко что-то забывают.
— Нам нужен якорь, — сказал я медленно. — Что-то, что будет напоминать нам, куда мы идём, даже когда мы забудем. Что-то физическое. Осязаемое.
Я посмотрел на свой плащ. Оранжевый шёлк, яркий, заметный. Невозможный для забвения.
— Нитка, — выдохнул я. — Нить Ариадны. Буквально.
Я вытащил из кармана перочинный нож и начал осторожно отпарывать шёлковую нить от края плаща. Морриган наблюдала с интересом:
— Ты готов пожертвовать своим драгоценным плащом?
— Это оранжевый шёлк из моего мира, — я аккуратно тянул нить, она была длинной, очень длинной. — Его здесь не существует. А значит, его нельзя забыть — ведь о нём никто не знает, чтобы забыть.
Логика была кривая, но здесь она работала.
Через десять минут у меня был моток оранжевой нити длиной метров в пятьдесят. Я привязал один конец к фонарному столбу, другой — к своему запястью.
— Мы идём, — я поднялся. — Элиас, ты остаёшься здесь. Держи нить. Если мы не вернёмся через час, тяни. Может, это вытащит нас обратно.
— Но... — Элиас посмотрел на блокнот. — Я забуду. Забуду, что нужно тянуть.
Я достал последний кусочек зефира — жалкие крошки, оставшиеся на дне кармана — и протянул ему:
— Держи во рту. Не глотай. Зефир помогает помнить.
Элиас кивнул, положил крошки на язык и крепко сжал в руке оранжевую нить.
Мы с Морриган двинулись по улицам.
Город менялся. Швы становились шире. Некоторые здания уже не стояли, а висели в воздухе, потеряв связь с землёй. Люди бродили с отсутствующими взглядами, натыкаясь на стены и друг на друга.
— Забвение распространяется, — тихо сказала Морриган. — Скоро начнут исчезать не только вторники.
Я посмотрел на свой блокнот. Записи расплывались. Буквы становились нечёткими, словно кто-то стирал их невидимой резинкой. Я быстро обвёл важные слова по несколько раз, вдавливая карандаш в бумагу.
Мы свернули за угол — и я споткнулся.
Под ногами была... трещина. Нет, не трещина. Шов шириной с мою лапу, тянущийся поперёк улицы. Я заглянул вниз и увидел пустоту. Не темноту — пустоту. Ничто, которое было физически осязаемо в своей несущественности.
— Аккуратно, — Морриган взяла меня под локоть. — Если упадёшь туда, тебя не просто не будет. Тебя никогда не было.
Мы перешагнули через шов. С каждым шагом их становилось больше. Улица превращалась в лоскутное одеяло из кусков реальности, соединённых ничем.
Воздух становился холоднее. Запах корицы и пепла был теперь таким сильным, что першило в горле.
— Близко, — прошептала Морриган. — Очень близко.
Мы вышли на площадь.
И её не было.
То есть площадь была — мощённая камнем, с фонтаном в центре (сухим, без воды), с лавочками по краям. Но одновременно её не было. Она мерцала, появлялась и исчезала, словно старая голограмма. А в центре...
В центре был провал.
Не шов. Не трещина. Провал размером с добрый собор, идеально круглый, края которого светились тусклым голубым светом. Смотреть в него было больно — не физически, а... онтологически. Мозг отказывался воспринимать то, что видел глаз.
— Вход, — выдохнула Морриган.
Я сделал шаг вперёд. Потом ещё один. Оранжевая нить натянулась за спиной.
С каждым шагом я чувствовал, как что-то ускользает. Мысли становились нечёткими. Я забыл... что-то важное. Что-то...
Зачем я здесь?
Я остановился. Посмотрел на свою лапу. На оранжевую нить, повязанную на запястье. Зачем мне нить?
— Реджинальд, — голос Морриган. Резкий. — Не забывай! Ты здесь ради вторников! Ради Элиаса! Ради города!
Вторники. Да. Что-то про вторники. Я записал это. Где мой блокнот?
Я достал блокнот. Открыл. Страницы были... почти пусты. Слабые контуры букв, едва различимые. Но одно слово было обведено так много раз, что въелось в бумагу:
ВТОРНИКИ.
Память хлынула обратно, как ледяная вода. Я схватился за голову.
— Чуть не потерял, — прохрипел я. — Ещё секунда, и я бы забыл всё.
— Здесь так, — Морриган держалась за моё плечо. — С каждым шагом хуже. Нам нужно действовать быстро.
Мы подошли к краю провала. Заглянули внутри.
Там была лестница. Спиральная, уходящая вниз, в голубоватую мглу. Ступени были сделаны из... книг. Тысяч книг, спрессованных вместе, образующих твёрдую поверхность.
— Библиотека Несуществующих, — прошептал я. — Вот он. Вход.
И тут я услышал голос.
Не голос в обычном смысле. Скорее... отголосок голоса. Эхо слов, которые никогда не были произнесены. Он доносился из провала, нашёптывающий, вкрадчивый:
«Зачем искать то, чего нет?»
Я вздрогнул. Морриган сжала моё плечо крепче.
«Зачем помнить то, что должно быть забыто?»
— Коллекционер, — прошипела она. — Он знает, что мы здесь.
«Вторники — это бремя. Самый забытый день недели. Никто не любит вторники. Я лишь... помог им исчезнуть.»
Голос был убедительным. Слишком убедительным. Я чувствовал, как разум пытается согласиться. Действительно, кому нужны вторники? Ненужный день между понедельником и средой...
НЕТ.
Я встряхнул головой. Достал блокнот, вырвал страницу, написал большими буквами: «ВТОРНИКИ НУЖНЫ. ЭЛИАС НУЖДАЕТСЯ В НИХ. ГОРОД УМИРАЕТ БЕЗ НИХ.»
Показал Морриган. Она кивнула.
Мы начали спускаться.
Ступени из книг были твёрдыми под лапами. Я краем глаза читал корешки — названия, которых никогда не было. «Утраченные годы», «Несбывшиеся мечты», «Слова, которые не были сказаны». Целая библиотека несуществования.
Спуск был долгим. Оранжевая нить разматывалась за спиной. Воздух становился плотнее, густым от забвения.
«Вы забудете. Все забывают.»
— Заткнись, — огрызнулась Морриган. — Мы совы. Мы не забываем.
«Но он лис. Лисы хитры, но их память коротка.»
— Этот лис провёл двести лет в библиотеках, — я усмехнулся, хотя руки дрожали. — Моя память — это каталожная система. Попробуй стереть её.
Мы спустились на... пол? Платформу? Было трудно сказать. Вокруг простиралось пространство, одновременно огромное и крошечное. Стеллажи тянулись во всех направлениях, теряясь в мерцающей мгле. На полках — книги, свитки, папки, коробки. Всё аккуратно рассортировано, каталогизировано.
Библиотека.
Но не обычная библиотека. Эта была сделана из того, чего не было.
В центре зала стоял каталог. Огромный картотечный шкаф размером со стену, с тысячами ящичков. Над ним горела надпись призрачными буквами:
«КАТАЛОГ НЕСУЩЕСТВУЮЩЕГО»
Секция «У» — Утраченное и Украденное
— Вот оно, — выдохнул я.
Мы подошли к каталогу. Я потянул за ящик с буквой "У".
Внутри были карточки. Тысячи карточек, идеально организованные. Я пролистал:
«Улыбка, недоулыбнутая»
«Умысел, незавершённый»
«Утро, непрожитое»
И вот:
«Утраченные вторники. Города Между-Часами. 13 марта — настоящее время. Местоположение: Секция Т, стеллаж 13, полка В.»
Я вытащил карточку. На обороте была запись мелким почерком:
«Вторники украдены начиная с 13 марта, 13:00. Причина: Элиас Темпус не завёл Городские Часы. Вторники перестали существовать. Коллекционер забрал их в свою коллекцию. Для возвращения требуется: 1) Найти Центральную Башню с Часами. 2) Завести механизм. 3) Вспомнить все украденные вторники одновременно.»
Третий пункт был подчёркнут трижды.
— Вспомнить то, что было стёрто, — пробормотала Морриган. — Как это вообще возможно?
Я посмотрел на карточку. Потом на библиотеку вокруг. Потом на свой блокнот, где буквы едва держались на бумаге.
И тут меня осенило.
— Мадам Цитата, — прошептал я. — Она сделана из чужих слов. Она помнит, потому что слова нельзя забыть полностью. А что, если... — я посмотрел на Морриган. — Что, если мы запишем все украденные вторники? Каждый. По именам, датам, событиям. И прочтём список вслух. Это будет... реконструкция памяти. Воскрешение через слово.
«Умный лис,» — прошелестел голос Коллекционера, и теперь в нём звучало... восхищение? — «Но для этого тебе нужны записи. Всё записи украденных дней. А они...»
Из мглы выплыла фигура.
Не человек. Не существо. Фигура, сделанная из отсутствия. Силуэт, вырезанный из реальности. Там, где должна была быть голова, был провал. Там, где руки — протянутые тени.
Коллекционер Моментов.
«...находятся у меня.»
Он поднял руку — или то, что было рукой — и из темноты выплыли сотни карточек, кружась в воздухе, как листья на ветру.
«Хочешь их вернуть? Тогда ответь на вопрос, лис в оранжевом плаще: почему ты помнишь то, что должен забыть?»
Я сглотнул. Морриган прижалась ко мне спиной — защитная позиция.
— Потому что, — я говорил медленно, чётко, — память — это не просто то, что ты хранишь в голове. Это то, что ты записываешь. Организуешь. Каталогизируешь. Я библиотекарь. Моя работа — помнить то, что другие забывают.
Коллекционер застыл. Карточки в воздухе перестали кружиться.
«Библиотекарь,» — он произнёс это слово так, словно пробовал на вкус. — «Хранитель памяти. Враг забвения.»
— Именно, — я сделал шаг вперёд. — И я требую доступ к твоей коллекции. К Секции Т, стеллажу 13, полке В. По праву профессионального любопытства и чрезвычайной необходимости.
«А если я откажу?»
— Тогда, — я усмехнулся той ехидной усмешкой, которая служила мне два столетия, — я останусь здесь. Буду изучать твою библиотеку. Читать каждую карточку. Запоминать каждое несуществующее событие. И знаешь, что произойдёт?
Коллекционер молчал.
— Если кто-то вспомнит забытое, оно перестанет быть забытым. А если оно перестанет быть забытым... твоя коллекция опустеет. Потому что ты собираешь только то, о чём никто не помнит.
Долгая пауза.
Потом Коллекционер... рассмеялся. Это был звук ветра в пустых комнатах, шелест несуществующих страниц.
«Ты действительно библиотекарь. Упрямый. Педантичный. Готовый уничтожить коллекцию во имя правильной каталогизации.»
Карточки осели на пол, выстроившись в ровные стопки.
«Бери. Секция Т, стеллаж 13, полка В. Но знай: чтобы вернуть украденное, тебе придётся забыть что-то своё. Таков закон. Память за память. Что ты готов отдать, Реджинальд Фоксворт Третий?»
Я замер.
Память за память.
Что я могу забыть? Что я... готов забыть?
Морриган сжала мою лапу.
— Мы найдём способ, — прошептала она. — Всегда есть лазейка. Ты же библиотекарь. Ты знаешь, как обходить правила.
Я посмотрел на неё. Потом на Коллекционера. Потом на карточки.
И медленно кивнул.
— Веди меня к Секции Т.
