Когда говорят о «самых бедных» республиках СССР, чаще всего имеют в виду среднеазиатские — Таджикскую, Киргизскую, Узбекскую и Туркменскую. Их объединяли низкая доля городского населения, ориентир на сельское хозяйство и сырьё, хроническая нехватка инвестиций в социальную инфраструктуру. К концу 1980‑х это отставание фиксировали сразу несколько показателей: потребление на душу, средние доходы, обеспеченность жильём, младенческая смертность, доступ к школам и больницам.
Как вообще измерять «бедность» в позднем СССР
У СССР была своя статистическая система, поэтому привычные нам «ВВП на душу» по рыночным ценам или паритету покупательной способности тогда не считались на уровне союзных республик. Исследователи и международные организации использовали несколько косвенных индикаторов:
🟡 Уровень потребления.
Если смотреть, сколько люди тратили на еду, жильё и социальные услуги (школы, медицина), то в Средней Азии показатели были сильно ниже среднего по Союзу.
В Таджикской ССР люди жили примерно на половину беднее, чем в среднем по СССР.
В Киргизской — отставание было около 35%,
в Туркменской — примерно 30%,
в Узбекской — около 25%.
А вот Прибалтика, наоборот, жила лучше среднего — на 10–30%.
🟡 Урбанизация.
Чем больше городского населения — тем выше доступ к инфраструктуре: больницам, школам, работе на заводах. В 1989 году в СССР в среднем две трети людей жили в городах. Но в Средней Азии картинка была совсем другой:
в Таджикской ССР в городах жило только 32,5%,
в Киргизской — 38,2%,
в Туркменской — около 45%,
в Узбекистане — тоже меньше 40%.
🟡 Доходы и зарплаты.
В Средней Азии многие семьи имели доход заметно ниже общесоюзного. Например, в Узбекистане в 1990 году:
у третьей части населения на каждого члена семьи приходилось меньше 75 рублей в месяц,
ещё у четверти — от 75 до 100 рублей.
Для сравнения: средняя зарплата по СССР в 1980 году была около 167 рублей, а к 1988 году выросла до 220 рублей.
🟡 Социальные показатели.
Здесь разрыв тоже был заметен.
В 1985 году в Средней Азии младенческая смертность была в два раза выше, чем по стране в среднем.
Жилья на душу населения было меньше, и часто оно было без удобств.
В школах не хватало мест, и дети учились в две-три смены.
Эти метрики не идеальны, но вместе они дают устойчивую картину: Южные республики отставали по качеству жизни и возможностям накопления человеческого капитала.
Видно ли «бедность» в цифрах
Ниже — небольшая таблица с опорными данными конца 1980‑х. Здесь — только то, что можно проверить по первичным публикациям того времени и международным обзорам. Где точных значений нет, указываем ориентир «около», когда источник даёт диапазон (например, в графиках с отклонением от среднего по Союзу).
🔸Примечание:
▪️урбанизация — по переписи 1989 года и национальным обзорам;
▪️потребление — по сопоставлению уровня потребления на душу в 1970/1985 годах;
▪️доходы в Узбекистане — по официальной таблице распределения доходов за 1990 год;
▪️жильё в Туркмении — по госстатистике республики за 1989 год.
Почему именно эти регионы оказались на дне рейтингов
1) Демография работает против средних доходов
В Центральной Азии в 1970–1980‑е годы сохранялась самая молодая и быстрорастущая возрастная структура в СССР. Высокая рождаемость в сочетании с отставанием по урбанизации означала простую вещь: на одного работающего приходилось больше иждивенцев, а бюджетные системы — школы, поликлиники, жильё — хронически не успевали за ростом населения. Это напрямую давило на доход на душу, площадь жилья и качество социальных услуг.
2) Экономическая специализация — сельское хозяйство и добыча
Внутри СССР существовало чёткое разделение труда. Центральная Азия была нужна прежде всего как поставщик сырья и продуктов питания. Основные отрасли здесь — хлопок, фрукты, овощи, шерсть. В меньших объёмах — газ и нефть. Кроме того, на территории строились крупные объекты и велась добыча полезных ископаемых, но всё это распределялось и контролировалось из центра.
А вот сферы с высокой добавленной стоимостью — машиностроение, электроника, химическая промышленность — развивались куда слабее. Из-за этого производительность труда оставалась ниже, чем в более индустриальных регионах Союза, и зарплаты тоже были меньше.
3) Инвестиции и развитие инфраструктуры
По данным отчётов союзных министерств конца 1970‑х — начала 1980‑х годов, на одного человека в республиках Центральной Азии выделялось меньше инвестиций, чем в среднем по СССР. Причём большая часть этих денег шла в отрасли, которые считались приоритетными для всей страны: добычу энергии (нефть и газ), строительство оросительных систем и развитие сельского хозяйства.
А вот на то, что напрямую улучшало повседневную жизнь людей — водопровод, канализацию, современные школы, городское жильё — средств и строительных мощностей хронически не хватало. Из-за этого многие семьи жили в домах без элементарных удобств, а школы не справлялись с количеством учеников. В итоге дети в Таджикистане, Узбекистане или Киргизии часто учились в две или даже три смены подряд, что считалось нормой.
4) Стоимость ирригации и экологические издержки
Главной сельскохозяйственной культурой региона был хлопок. Вся экономика во многом зависела от него, и это создавало проблемы.
Во-первых, республики были привязаны к государственным закупочным ценам: центр диктовал, сколько и за сколько у них купят сырьё.
Во-вторых, хлопок требовал огромных затрат — его нужно было постоянно поливать, вносить удобрения и использовать пестициды. Массовая мелиорация, то есть прокладка каналов и систем орошения, проводилась поспешно и без должных расчётов. Это приводило к засолению почвы, земля теряла плодородие, а урожайность падала. В итоге деньги вкладывались, но отдача от этих вложений была меньше, чем в промышленно развитых регионах страны, где за один рубль инвестиций можно было получить гораздо больший результат.
Разбор по республикам
Таджикская ССР: самая молодая, самая сельская
Таджикистан к переписи 1989 года имел один из самых низких уровней урбанизации в Союзе — 32,5% городского населения. Семьи были крупными, доля детей и подростков — очень большая. По сравнению со средним по СССР потребление на душу в середине 1980‑х отставало примерно на 45–50%. При этом в официальных обзорах упоминалось, что младенческая смертность в регионе была вдвое выше среднесоюзной, а обеспеченность жильём и базовыми удобствами — ниже. Школы нередко работали в две‑три смены. Всё это укладывается в картину беднейшей республики позднего СССР.
Что важно: при этом республика показывала высокие темпы прироста населения и значительный «нереализованный» спрос на образование и рабочие места. То есть бедность здесь — не про «отсутствие развития», а про структурное несоответствие между демографией и экономикой.
Киргизская ССР: горы, сельское хозяйство и дефицит городов
Доля городского населения в 1989 году — 38,2%. По уровню потребления республика стабильно находилась ниже среднесоюзного, примерно на треть. Экономическая база — животноводство, лёгкая промышленность, отдельные горнодобывающие предприятия. Малый внутренний рынок и удалённость от крупных промышленных центров мешали нарастить «дорогую» переработку. На уровне быта это означало скромное жилищное строительство, перегруженные школы и ограниченный выбор городской работы.
Туркменская ССР: сырьё есть, но городского качества жизни мало
Формально Туркмения выглядела лучше соседей по уровню урбанизации — около 45% горожан к 1989 году. Добыча газа и нефти давала занятость и инвестиции. Но по потреблению на душу республика всё равно была примерно на 30% ниже среднесоюзного уровня, а обеспеченность жильём в 1989 году составляла около 10,8 кв. м на человека — заметно меньше, чем в европейских республиках. Высокая стоимость воды и коммунальной инфраструктуры в пустынном климате делала «каждый процент» урбанизации дорогим.
Узбекская ССР: хлопок и перегруженные города
Экономическая «ось» Узбекистана — хлопководство с широкой сетью ирригации. Урбанизация к концу 1980‑х оставалась ниже 40%. В 1990 году распределение доходов выглядело так: 34,1% домохозяйств имели среднемесячный доход на человека ниже 75 рублей, ещё 23,0% — от 75 до 100 рублей. Это одно из самых «тяжёлых» распределений среди союзных республик на пороге распада Союза. По потреблению на душу республика стабильно отставала примерно на четверть от среднего по СССР. Отдельные промышленные кластеры (Ташкент и Ферганская долина) не тянули средние показатели наверх.
Казахстан: ниже среднего, но заметно лучше соседей на юге
Казахская ССР в советских сравнениях обычно выглядела промежуточно. Урбанизация была существенно выше, чем в остальных республиках Центральной Азии, а тяжёлая промышленность, энергетика и инфраструктурные проекты тянули средние доходы. Тем не менее по уровню потребления на душу Казахстан тоже находился ниже средних значений по Союзу (порядка −10–15% к середине 1980‑х). На бытовом уровне это выглядело лучше, чем у соседей, но заметно скромнее, чем в Прибалтике или столичных регионах РСФСР и Украины.
«Европейские аутсайдеры» — кто они были
Иногда в дискуссиях упоминают Молдавскую ССР как «бедную». Корректнее говорить «ниже среднего»: аграрная специализация и высокая плотность населения сдерживали рост потребления; однако по ряду социальных индикаторов Молдавия выглядела лучше среднеазиатских республик и ближе к средним по СССР. Наиболее резкое отставание в конце 1980‑х фиксировалось именно в Центральной Азии и частично на Кавказе (Азербайджан).
Какие проблемы были за цифрами и как жили
За любым процентом — реальные повседневные сцены: длинные очереди в детские поликлиники, школьные парты «в три смены», квартирный вопрос, который не решался годами, и одновременно — молодые города, куда стекалась сельская молодёжь. Из‑за высокой доли детей и подростков нагрузка на систему образования и здравоохранения была колосальной. Там, где сети водоснабжения и канализации только строились, качество воды и санитария напрямую влияли на здоровье и детскую смертность.
С другой стороны, именно в этих республиках государственные программы по ликвидации неграмотности и базовой медицинской помощи дали огромный эффект по меркам XX века: грамотность стала практически повсеместной, средняя продолжительность жизни выросла по сравнению с довоенным уровнем. Проблема позднесоветского периода — не «отсутствие прогресса», а его неравномерность.
Почему не получилось «подтянуть» отставание
В разные годы в Москве понимали: уровень жизни в Центральной Азии сильно отстаёт. В ответ строили плотины и ГЭС, прокладывали газопроводы, открывали новые вузы. Но к концу 1980‑х стало ясно: разрыв не сокращается, а наоборот — растёт. Причины были комплексные.
Во‑первых, демографический взрыв. Население в республиках росло очень быстро, и школы, больницы, жильё не успевали строиться в нужных объёмах. В результате классы были переполнены, поликлиники перегружены, а семьи жили по нескольку поколений в маленьких квартирах.
Во‑вторых, структура инвестиций. Большие деньги уходили в энергетику, добычу сырья и ирригацию. Это было важно для экономики СССР в целом, но слабо влияло на повседневный быт. Люди продолжали ходить за водой к колонке, учиться в две смены и жить без элементарных удобств.
В‑третьих, особенности занятости. Центральная Азия оставалась регионом, где значительная часть населения трудилась в сельском хозяйстве. Работы в промышленности и сфере услуг, которые давали бы более высокие зарплаты и стабильность, было мало. Поэтому уровень доходов на душу населения отставал от союзного среднего.
К этому добавлялись экологические проблемы. Ставка на хлопок как «белое золото» привела к чрезмерной нагрузке на землю и воду. В результате почвы засалялись, урожай падал, а сама экономика становилась ещё более уязвимой.
Уроки и последствия
После 1991 года траектории республик разошлись: кто‑то использовал ресурсы сырья и транзита, чтобы подняться быстрее, кто‑то, наоборот, столкнулся с обвалом в социальной сфере. Но общий вывод из позднесоветского опыта остаётся актуальным и сегодня:
Урбанизация без инвестиций в коммунальную инфраструктуру не улучшает качество жизни.
Быстрый рост населения может «съедать» даже большие вложения, если не создавать рабочие места и социальные услуги.
Экономика, основанная на одной культуре или сырье, рано или поздно упирается в потолок по доходам.
И, наконец, важно смотреть на реальные показатели: доходы семей, жильё, доступ к медицине и образованию. Именно они показывают, где регион развивается, а где остаётся позади.
Итог: почему важны факты
Когда говорят о «богатых» и «бедных» республиках СССР, разговор часто уходит в споры и эмоции. Но если смотреть на цифры конца 1980‑х, картина становится понятной. Там, где было мало городов, слабая инфраструктура и очень быстрый рост населения, уровень доходов и потребления на человека объективно оставался низким. Это не оценка и не ярлык, а прямое следствие устройства экономики и демографии.
Именно поэтому в последние годы существования Союза разрыв между более развитыми регионами и отстающими не уменьшался, а наоборот, становился больше. Даже несмотря на масштабную индустриализацию и огромные государственные вложения, структурные проблемы не давали догнать лидеров.
