Мучимый совестью и подгоняемый временем, мужчина, не подозревая о готовящейся диверсии, зачерпнул пластиковым контейнером корм из мешка и пошел кормить собаку. Самое время упомянуть одну незначительную, но очень важную деталь - наш герой был, что называется, рассеянным и редко смотрел под ноги. История могла бы завершиться здесь, если бы не ранее упомянутая рассеянность и трагическое стечение обстоятельств: на пути к миске мужчину поджидала свежая, влажная, неприятно пахнущая, куча. В которую он, простите мой низкий слог, вляпался.

Это и запустило цепочку событий, которые требовали тщательного расследования с привлечением опытного детектива-дерьмогрёба.

Но вернемся к нашему герою, хотя теперь правильнее будет называть его – жертвой.

Пресловутая рассеянность помешала жертве обстоятельств заметить казус сразу. Лишь вернувшись в дом (положить контейнер на место), он оставил на пороге улику – отпечаток, ставший первой зацепкой в запутанном клубке этой истории. Дальше события развивались с неизбежностью несущегося на всей скорости поезда.

Следом, или, если угодно, по дурно пахнущим следам неумолимой логики трагедии, мы знаем, что он поехал на работу. Приехав, ещё не ведая о своей погибели, мужчина опустился в кресло. И тут его нюх, этот древний и чуткий страж, уловил ауру. Ту самую. Знакомую до слёз, до спазма в горле, до леденящего ужаса. А через мгновение он понял, что знакомый запах исходит не откуда-то извне. Он исходил от него. Точнее, от его идеально начищенного ботинка. Ужас осознания, что и в машине, и в коридоре офиса, и заходя в кабинеты к каждому коллеге он распространял вместе с «добрым утром» также результаты жизнедеятельности собачьего кишечника, накрыл мужчину с головой».

Пуадро-дерьмогрёб выпрямился, постучал мундштуком трубки по зубам. Дело, инициированное коллегами и обеспокоенными родственниками жертвы, раскрыто. Цепочка неопровержима: забыл убрать за собакой → наступил → разнёс по дому → принёс в офис. Детектив закрыл папку и положил ее к другим делам, рядом с расследованием серии жестоких убийств грызунов, все еще не раскрытым.

Вот она, цена одной незначительной, но фатальной забывчивости.

Породистое лицо , обрамленное стильно-оформленными усами и бородой, нахмурилось. Он почувствовал, как его сердце начинает сжиматься от дурного предчувствия, в серых глазах поселилась тревога, а следом тоска. Солнце испуганно скрылось за грозовыми мрачными тучами Радостный солнечный свет начал шустро меркнуть, уступая место сумраку. Порывистый шквальный ветер почти сшиб мужчину с ног тяжелым ароматом кориандра, смешанного с гвоздикой, следующая волна из жасмина, бергамота и апельсина подтвердила, что он безнадежно опоздал. Пути отступления отрезаны. Он прекрасно знал, что , обернувшись, сначала увидит растрепанные , пересушенные химической завивкой и хной волосы, затем решительные янтарные глаза и, наконец, сурово-поджатые губы, обведенные алой помадой. Антонина Петровна настигла его , цепко схватив под руку , наигранно-тепло поздоровалась и развернула их обоих в противоположную от его машины сторону. Все было проделано настолько профессионально и молниеносно, что воронята , слетевшиеся к одной из куч мусора и успевшие порвать пакет и вывалить половину на землю, удивленно уставились на эту пару , наклонив головы вправо.

"Приятно удивлен , что Вы еще сами ходите, Антонина Петровна!"

"Столько времени прошло с нашей последней встречи! А Вы, изменились, смотрю, даже борода успела вырасти, Вам очень идет. Наверное, Вы женились и Ваша жена очень хорошо и много готовит!

"Антонина Петровна! Вы что-то хотели? А то меня уже время поджимает..." Вибрирующий без конца телефон у него в руке, казалось, был полностью с ним согласен, недвусмысленно намекая, что чрезвычайно ценное время без толку утекает...

"Пойдемте вон к той березе и я все объясню".

Хрупкое тело старой грымзы рвануло вперед , потянув за собой слабо -упирающегося мускулистого молодого мужчину. Он надеялся, что если не будет перечить, то все может обойтись малой кровью.

"Видите?"

"Что именно?"

"Как что? Внучка же отправляла Вашим помощникам в прошлом месяце фото с местоположением и обращением. Кто -то лет семь назад из застарелого гнилого валежника смастерил здесь горку, которую зимой заливал водой. Место пользовалось популярностью до тех пор, пока один из детей не упал и не получил травму. После этого ,сразу, вдруг, пропала лестница к этой горке, еще через год-полтора исчезла и сама ледяная горка. От строения осталась только обрубленная середина."

" И что?"

" Дело в том, что дети помнят это место и продолжают собираться большими компаниями, залезают сюда по шатающимся бревнам и , смеясь раскачивают "эту избушку на курьих ножках".

"И что Вы предлагаете?"

" Я уже писала, обрубок нужно снести, пока никто серьезно не пострадал."

"Ах, да! Вспомнил, мы уже посовещались с коллегами и пришли к заключению, что жители будут против , если мы снесем это строение, будет общественный резонанс , нам бы этого не хотелось".

"И что Вы предлагаете?"

"А мы его укрепим!"

Солнце несмело выглянуло из-за темно-серой тучи. Первый отважный луч переместился на несуразное строение, взгромоздившееся на местами подгнившие, местами иссушенные и облезлые срубы. На ,так называемом , сиденье не хватало перекладин , поэтому паре подростков, с трудом взобравшимся по покачивающимся бревнам, пришлось попотеть, чтобы уместиться на одной более-менее целой. Предвкушающе , они достали телефоны и приступили к игре.

Солнечный луч двинулся дальше и осветил мусорные пакеты в сторонке. Их содержимое уже разметал ветер, что очень порадовало воронят. Тут один из них отвлекся от терзания мусорной добычи, поднял голову и встретился глазами с Антониной Петровной. Они понимающе переглянулись. Старушка перевела недоумевающий взгляд на собеседника, но его, конечно же, уже и след простыл.

Уже к детскому саду я философски устал от такого внимания, как маленький старичок. И ненавистно устал таскать в нагрудном кармашке затёртую фотокарточку прадеда... Я мог забыть умыться, не взять носового платка, но не снимок! Чудом сохранившийся в семейном альбоме квадратик показывал взрослого меня. Очень странно одетого и с фальшивой гармонью, зато наконец узнаваемого вирусоносителя. Переносчика редкой наследственной болячки, вроде царской гемофилии для вырожденцев. В моём случае - заразной свёрнутой презрением кровью.. Да ещё, пожалуй, бескрайним равнодушием и лёгким сплином с капризной ленцой.

Уродливая воспиталка в детском саду, похожая на кривую воблу с проступившей по всей шкуре солью, многообещающе вякнула: ой, перерастёшь ты эту сладкую улыбочку, малец! Картавая немка в школе, двигаясь раскормленным муравьедом к муравейнику из пятиклашек, вообще зарекла: посмотрим на тебя, пупсик, после каникул, когда вытянешься! Хромой военрук сразу гаркнул, как старый служивый пёс: мордой лица не сияй тут, восходящее солнышко штабное, а то в стройбат закатишься!

Но эта злобная суета вокруг меня была лишь перекличкой козодоев с пересмешниками, трещавших зычно и напрасно. Я по-тихому передразнил своих доброжелателей. Не перерос, прекрасно вытянулся и успешно отслужил. Отлично отучился. Хорошо работаю. Мордочкой, по великому совету, данному педагогом актёру Тихонову, не хлопочу. (Всю жизнь читаю с удовольствием мемуары записных красавцев.) Ни в артистах, ни в моделях, ни в чьих-то протеже не замечен. Привык быть такой один, с похожей на себя толпой не смешиваться. Потому что самые кучерявые козлятки висят на вешалках шубками из каракуля только родившись. А уж самые медлительные из стада, самые последние по прыти тут воистину станут первыми..

Я никогда не думаю о своей красоте и всё чаще посмеиваюсь над прадедом-лжегармонистом, обожавшим свою привлекательность. С этой шаткой бумажной хризантемкой, прилепленной к фуражке, он заранее любит себя в кадре... Смешной мой предок, отступник от нашей ледяной крови, женатый пять раз. Так и не передавший своей красоты никому из восемнадцати законных детей. Не отразившийся нигде, кроме растерянных фотокарточек и схлопнутых до серой толпы массовок для журналов в синематографах. (Их показывали не для глаз, а для задов. Перед шлягерами с Мэри Пикфорд, пока зрители рассаживались, перекрывая спинами луч от "крутилки".) Оставшись - при своём веселье, жизнелюбии, лукавстве - ни с чем, он обратился в нежить без души и вернулся во мне не человеком. Слишком поздно, безрадостно и глупо.

Когда проще всего избавиться от тела оказалось у всех на виду, то проблемой стало уйти потом. Так, чтобы все увидели не меня. Тогда-то я и вспомнил про свою внешность. Переоделся в модное, причесался по журналу и спокойно прошёл мимо мужиков. Кто-то спросил: инженер наш, что ли, вон идёт? Народ заржал, а мой бойкий дружбанчик ответил: ты такие рожи у инженеров видал? Во! Я тоже такие только в кино видал. Ты не заблудился, артист?

Я молча ускорился. Я знал, что сработает. Они же не бабы.

...К нам на участок бригада художников поступила, свежие вагоны под общий дизайн новой ветки раскрашивать. А среди них девушка, тоже не переросшая обложку. "Кузю" моего помните? Только вот кто он был, помните вряд ли... Кузя был другом Алёнки, даже шоколадка так и называлась, чтобы развеять, значит, последние сомнения запутавшегося потребителя.

Рядом с ней, в близости к ней я больше не мог скрываться. Тайна переставала существовать из-за естественных (вернее, абсолютно неестественных!) причин. Стоя тесно или неподалёку, разговаривая или просто переглядываясь, мы вместе начинали что-то излучать. На нас указывали вытянутые руки, вокруг смыкались незнакомцы, принимаясь обсуждать, снимать, хохмить, подначивать к поцелуйкам..

Я опять, как в школе, начал находить номера телефонов в капюшоне собственной куртки. Непонятные девушки снова, как в институте, провожали меня домой или ждали уже там, скандаля и деля меня, будто одну на всех шоколадку.. Делаясь неприятными до желания спустить их всех кубарем с лестницы.

Такого я уже переел!! Облопался сластями обожания до икоты! Лишний раз глазами на попутчицу, соседку, коллегу не сверкнул! Через день выслушивал в разных кафешках за отказы девушкам в подсадках за свободный столик. Молодость положил на тяжелейший труд - выглядеть обыкновенно. И тут не ленился, стремясь к какой-то цели впервые в жизни! Под землю, как медведка, закопался, уйдя в метрострой. Нутром отдыхал в мужском коллективе, прячась за спецовку, каску и очки.

Почему она нашла меня здесь?! Там, где осталась насовсем.

Какой косыночкой с приснопамятной обёртки закрыть эти невидящие глазищи? Где взять столько фольги?., чтобы замотать её в хрустящий саркофаг, оставить нетронутой в сияющей усыпальнице под бегущими через века поездами.

Сколько какао-порошка понадобится - засыпать одну самую чёрную жилку на этой молочной шее?

Я не знаю.

...Скажете, что Кузя на обёртке страшный? Я тоже так считаю. Но по типажу похоже на меня вышло. Только я - удачная версия иллюстрации. По-настоящему красивый. В прадеда своего ведь пошёл - не в шоколадку же.