Он молчал много лет, вырезая из бумаги одну дату
Василий Петрович сидел у окна, и его руки жили своей собственной, мелко дрожащей жизнью. Они помнили, как держать рубанок и выводить на доске мелом ровные цифры, но теперь их миром стала бумага. Белые, шершавые листы, которые он упрямо, день за днем, превращал в одну и ту же последовательность символов. Четыре. Один. Ноль. Девять. Один. Девять. Восемь. Семь.
Персонал дома престарелых видел в нем тихого постояльца, удобную единицу хранения с маркировкой «сломан». Его инсульт прошелся по сознанию как ураган по библиотеке, перепутав все обложки и вырвав большинство страниц. Остался один единственный листок, на котором была выведена эта дата. Она была для него не цифрами, а четырьмя ключами от запертой двери, и он точил их, стачивая пальцы, пытаясь подобрать отмычку.
Однажды в его комнату вошла молодая женщина с мальчиком. Василий Петрович не узнал ее, лишь на мгновение его пальцы замерли над бумагой. Мальчик, не стесняясь, ткнул пальцем в вырезанную цифру «четырнадцать».
«Деда, а это что?»
И тогда в его затуманенном мире что-то щелкнуло. Руки, будто получив команду извне, ожили. Он не искал слов, они давно рассыпались как бисер. Он схватил ножницы и новый лист. Дрожа, но с невероятным упорством, он вырезал два слова. СЕНТЯБРЬ. 1987. И соединил их с цифрами.
В комнате повисла тишина, густая и звонкая. Женщина смотрела на получившуюся фразу и плакала беззвучно, крупными, тяжелыми слезами. Это был день рождения ее сына. Мальчика, который родился в тот самый год, когда она, тогда еще юная и жестокая, из-за ссоры с отцом захлопнула дверь и ушла.
Он не помнил ее имени. Не помнил своего. Но его разум, как упрямая, независящая от сбоев программа, цеплялся за единственную важную точку в прошлом. Он ждал. И дождался.
Теперь его дрожащие руки, эти старые ненадежные инструменты, обрели новую цель. Они учили маленькие неумелые пальцы Саши выводить буквы. А его внучка, глядя на них, говорила медсестрам тихо и просто: «Он ждал этого дня. Пока мы не забыли, как его любить».
Время не починило его руки. Но дало им дело. Последнее и самое важное.
