И этой усмешкой своей заставил напрячься всю спину. Сказал как-то он это нехорошо, тяжело и недобро.

- Малушу у озера я забрал, - говорил старик дальше. – Она не твоя. Моей женой станет. Хочешь – дерись, не хочешь – уйди. А лучше всего – беги поскорей отсюда…

При этих словах зубы сжались до боли. Не врал, похоже, старик, и с виду обычным старцем не казался он больше. Сухой весь и твердый, как камень, знал щит и меч. Подумал сначала Хельге выбить клинок из рук дурака, а затем, за похищение Малуши, отпустить с жестоким позором – бороду с лица начисто срезать. Но как про воина своего, Светозара, вспомнил, устыдился тут же слабости и малодушия своих, понял, что до смерти бить деда придется. Поднял свой меч и шагнул к старику.

Точно ранний трепетный снег, сухая листва вдруг посыпалась вокруг старого деда. И слева, и справа от него она опадала. Одно-два мгновенья, и мертвых листьев на земле лежали уже сугробы. Не по себе как-то сразу стало, остановился на мгновенье Хельге. И Малушу недалеко он увидел – связанной лежала в траве по рукам и ногам, в ярком нарядном платье, в чужом, не в его подарке.

- Что ж ты за пугало такое? – не удержавшись от слов, спросил напоследок он, что б знать, с кем насмерть сражаться придется. – Ты не из этого леса. Вон сколько местных мечом изрубил…

- Кощей он! – внезапно вскричала Малуша, от кляпа свой рот освободив. – За войском твоим девять дней ехал, когда меня себе приглядел…

- Кощей?!. – сорвалось с губ изумленно. – Да нет же тебя! Есть водяные, есть лешие, есть вурдалаки. Кощеями в сказках няньки пугают…

- Сам сказкой и станешь, - ответил старик. Поднял свой меч и принялся ждать.

- Да не примет тебя никогда утроба Макоши!.. - бросил сквозь зубы Хельге. И пошел на него.

Железо сшиблось под белой луной. Запело над землей тонким звоном смерти. Уверенно стоял старик на ногах, скалой будто из земли этой вырос. А листья вокруг него продолжали сыпаться, деревья голыми становились – точь-в-точь как выбритый череп кощея.

Долго кружились они в смертном танце. Без отдыха звенели мечи и ноги рисовали на земле последний рисунок. Но постепенно закаленная стать начинала побеждать молодую. Раз за разом Хельге наносил удары, и чувствовал, как с каждым взмахом они становились слабее. Старик почти не нападал, а поначалу и вовсе отбивался только. Но как прочный вяз стоял он на одном месте, и мечом своим защищался так, что при столкновении с ним едва плечо не вылетало, и руки приходилось менять все чаще. Затем уже, учуяв слабину, кощей и сам поднасел на него. Заставил отступать по чуть-чуть, отодвигал все дальше к краю поляны. Деревеневшая нога волочилась, не позволяла на нее опереться и только мешалась в жестоком бою.

Наконец, совсем устал Хельге, занемог. Сначала воздух из его груди стал вылетать вместе со слюной тяжелыми выдохами. Затем и сам он упал на одно колено, не выстояв в столкновении. А как только присел на одну ногу, то другую, деревеневшую, согнуть не сумел. И кулем повалился на бок. Встать сил с земли уже не было.

- Ну, что Хельге? - спросил его старый кощей, подошел к нему и опустил свою ногу на его руку с мечом. - Не быть тебе гостем на нашей свадьбе. Старших не чтишь, словам своим не хозяин. Убьешь, говорил?..

Занес над ним свой черный клинок, а его собственный меч отшвырнул из руки ногой подальше.

- Тогда умри сам!..

Только и успел Хельге, что повернуть голову. Не из страха, что сверху вниз на него надвигался кощеев клинок, а на Малушу хотел взглянуть в последний раз. Увидел он, как закрыла она веки, не желая знать его гибель глазами. А в самый последний миг вдруг дернул увечной ногой он...  и в аккурат подвёл под удар.

Меч кощея вошел в деревянную ногу. Не разрубил ее пополам, но туго застрял в ней. Крепка оказалась лешья чешуя. Дернулся было старик достать свой клинок, но уже Хельге притянул его к себе за руки, уронил в борьбе на себя. Ухватил затем из последних сил, взялся одной рукой за голову, а другой потянул за плечи. И тянул так, надрывая жилы, пока не оторвал полностью. Отделилась и покатилась лысая кощеева голова, выплеснула из себя зеленую кровь, от которой трава почернела вмиг и на глазах рассыпалась мертвым пеплом. Изнутри же черепа вышел сквозь глазницы красный огонь. Но и тот бесславно угас, коротко напоследок вспыхнув. Безвестно умер старый кощей.

Перевернулся Хельге на живот, обессиленный схваткой, подполз к своей Малуше и развязал на ней путы. Она же, вместо того, что б к шее его прильнуть на радостях, за ногу, спасшую жизни обоих, взялась с исцелением. Губами зашептала, заторопила волшбу, и от ладоней ее тепло вдруг разлилось по избитому телу. Так и просидела с ним почти до рассвета, с заразой боролась, лешим ему подаренной.

Кощеевы помощники, те, от чьих рук пал воин Светозар, показались при первой заре, втроем объявились и во всеоружии. Хозяина искать своего пришли верные слуги, а тот, к их великому горю, мертв оказался. И заявились не с пустыми руками, а на украденных лошадях приехали. Хоть и крепкими воинами предстали поначалу они, но воспрянувший с новыми силами Хельге порубил их своим мечом. Не было в них и близко кощеевой мощи.

Зато подлости с лихвой оказалось. Когда последний из них умирал, ножом он своим метнул в коня Хельге. Метил в него самого, но попал в животину. Главную жилу на шее ударом вспорол.

Прикончил быстро Хельге врага недобитого, но только не стало и его жеребца. Коню обещал он, стоя над телом, не забыть, где кости оставит его лежать.

За телом Светозара на двух лошадях вернулись они на рассвете. Похоронили богатыря на высоком холме, в ставшем снова светлым лесу. Камнями по кругу могилу выложили и оставили лежать щит и меч.

К шатрам дружины с Малушей с разных сторон потом съезжались. Успели вовремя, в седло дружинники как раз поднимались. И ждали своего воеводу.

Через четыре дня закончился их поход на степняков. Возвращались обратно с победой и богатой добычей, почти сотню пленных вели за собой. Хельге с Малушой отстали от войска. Ведунья свое дело сделала, сберегла людей и победу им в этой битве добыть помогла. Остаться ж при войске никому не клялась.

- Что ты мне скажешь? – с трепетом в сердце спросил он ее. Знал, что прощаться заехали в рощу, чувствовал. Сердце его тоской наполнилось, загрустило по не ушедшей еще Малуше, как камень в телеге выстукивать начало.

- Вещим тебя назовут когда-то, - сказала она на прощанье. – Дружина твоя станет больше. Завидовать будут князья. Но и полюбят…

- За что назовут-то? – желая не это вовсе услышать, спросил он ее.

- За мудрость.

- Мою? – не поверил. Подумал потом. – Ну что ж… хорошо. Видать, поумнею…

Прильнула она к нему и обняла руками за пояс. Вздохнула томно и глубоко. Отпрянула потом и отошла. Простилась.

- Останься со мной, - задышал он грудью. – Княгиней сделаю… Силой удержу!..

- Нет, - затаенно улыбнулась она.  – В лес уйду, Хельге. Уж лучше сейчас, чем потом, отпусти. Потом ты привыкнешь. И будет больнее…

Привык он давно, чего уж таить-то. Но вслух говорить не отважился. Не та это битва, где меч и копье наперед выбрасывают. Сердце всё перетерпит, иначе при князе было нельзя. Путь воина часто ведал любовь, но знал и ее берега…

Прошло много лет с тех пор. В другой он поход шел с дружиной и ведьма другая была на коне. Но вышло так, что и она пришлась Хельге по сердцу. Уж больно чем-то была на Малушу похожа – дерзка, красива, стройна. И запах леса шел от нее дурманом, кружащим голову. Держался он изо всех сил, и в рощи гулять не ходил с ней, в озерах вместе не плавали и звездами не восхищались. Помнил еще, как тяжело расставаться было с Малушей.

Однажды в шатер к нему забежала новая ведьма – была она в сильном испуге, растрепана вся и щеками бледна. Лица на ней почти не было. Дружина его тогда на дневном привале стояла.

- Видела сон дурной я! – говорила она – Змея тебя укусила! Длинная, черная, гадкая. Ногой ты на конский череп встал. В нем ты ее разбудил ото сна. Зубами вцепилась в сапог – и яд вошел в ногу твою!.. Ты умер…

Улыбнулся ей тогда Хельге. Погладил по голове, расправил на ней спутавшиеся волосы. Череп своего прежнего коня, служившего ему долго, давно он забрал из того леса. И в память о нем всюду возил с собой. Тут он лежал, в шатре у него, под старой попоной.

- Эта змея? – спросил он Велену – так звали походную новую ведьму. Перстом указал ей в дальний угол шатра. Униженно змея туда уползала, черная ядовитая гадина, вся кольцами от злости она извивалась. Обломки ее зубов остались лежать у ноги, на полу. Босой стоял Хельге, поднял он свою штанину и показал ведьме левую ногу. Почти до колена была она деревянной. Заразу Малуша волшбой остановила, но весь не сумела вывести яд. Так и ходил он с «подарком» от лешего, и тот ем жизнь уже дважды спасал. Продлевал мудрые годы, от меча кощеева уберег и от змеиного яда. Правда в холодную пору мхом иногда покрывался. Но то ничего, скоблил потихоньку…

Обнял Хельге крепко Велену, пожалел ее за сильный испуг по нему. Хорошая ведьма была, следила за здравием воеводы и дружины его. С теплом в ответ к нему и она прильнула.

- Чую, змея не последняя, - говорил он, стоя с нею в шатре. - Много их будет... На моем-то пути... Много зубов поломают.............

Автор: Adagor121 (Adam Gorskiy)