Последнее из старой коллекции. Дальше придётся писать новое...
"Миша смотрел телевизор и улыбался. Он почти всегда смотрел на заэкранных человечков с улыбкой, даже если ничего весёлого они не делали. Просто его забавлял сам факт их наличия, которое оправдывалось лишь тем, что он в этот момент включил телевизор. Стоило переключить канал и они вновь уходили в небытиё: и строгая красотка, вещающая о погоде, и полуголая певица, и сериальные бравые милиционеры. Миша щёлкал пультом, заставляя их появляться и исчезать. И улыбался.
Да что там телевизор, когда весь прочий мир существовал лишь для него одного. И появлялся лишь в тот момент, когда был нужен. Улица, магазин, автобусная остановка и даже родное ЖЭУ возникали из мгновенно структурированных атомов для того, чтобы Миша мог наступить ногой в лужу, купить бутылку водки или полбатона колбасы, покурить в ожидании маршрутки, получить аванс. И точно также исчезали, сразу, как в них пропадала надобность. Часто Мишу охватывала неописуемая гордость, что он единственный, для кого всё это создано.
Впервые мысль, что мир устроен лишь для него, появилась у Миши ещё в детстве. Валяя дурака на каком-то скучном уроке, он размышлял, зачем ему это всё нужно. Сидеть, слушать скучный бубнёж учительницы, изредка вяло реагировать на шёпот соседа по парте. Он посмотрел в окно, где всё было также серо и уныло, типичный октябрьский день, вдруг перестал слышать училку. Перевёл взгляд в класс, она была на месте. Будто тут же возникшая с той целью, чтобы он её увидел. Кроме того, был ещё ряд мелочей, подтверждающих его теорию. Например, вещи. Вечером он точно помнил, на каком месте они лежат. А утром бывало, что не мог найти. То есть, пока он спал, они проваливались куда-то, а утром, стоило Мише открыть глаза, вновь появлялись. Но те, кто заставлял их возникнуть и попасться мальчику на глаза не всегда точно помнили, где что лежало, вот и возникали проколы с местонахождением. Миша не пытался облегчить им задачу, кладя все свои вещи на место. Со временем его даже начали забавлять все эти странности. Мысленно он даже позволял себе немного поворчать на явный склероз "их", раз им так трудно запихнуть оба носка под кровать.
Вопрос с "ними" долгое время был открыт. Решив для себя, что он является единственным потребителем всего этого сложного мира, Миша не сразу смог понять, кто и для чего всё это устроил. И тем более, почему не стали делать мир куда более удобным для проживания в нём. Приходилось рано вставать, высиживать положенное время в школе, что-то делать по дому, выслушивая ворчание мамы. Да и став взрослым, Миша не зажил припеваюче, в самостоятельной жизни тоже были свои сложности. Но, он уже понял, почему. Это было такое испытание ему. "Они" специально усложнили ему задачу, чтобы проверить его, достоин ли он награды. Раз за разом придумывали для него всякие сложности, создавали неудобства и следили, как он всё преодолеет. Миша очень хорошо представлял, кто эти "кто-то" наблюдают за ним, его реакцией и действиями. Оценивают и решают, достоин ли он уже сейчас получить заслуженную награду или нужны ещё проверки. Особенно красочно всё это оживало в воображении Михаила, когда он расслаблялся в конце рабочей недели на кухне с бутылкой водки. Он мысленно прокручивал в голове очередной прожитый день, что было нового в его событиях и как ему удалось всё выдержать. И представлял довольные лица своих наблюдателей. Казалось, пора бы уже услышать эту фразу, которую он давно ожидал:"Поздравляем Вас, Михаил. На этом испытание окончено". Он даже представлял недоумение, с которым его мироустроители встретят известие, что их подопытный давно раскусил весь их план. Но, время шло, а испытание всё не кончалось. Приходилось всё так же жить дальше.
От скуки Миша даже успел жениться. Он выбрал себе тот сгусток атомов, который приобретал вид симпатичной бухгалтерши из ЖЭУ, где сам Миша работал электриком. Точнее, больше им числился, не желая особенно надрываться, чтобы устранять несуществующим людям несуществующие проблемы с проводкой их жилищ. Какая разница, горит у них свет или нет, если и они и их люстры исчезнут сразу после Мишиного ухода. Но, деньги были нужны, потому как в этом мире бесплатно кормить никто не собирался. И бухгалтерия была самым любимым местом, которое имелось на работе. К возникающему сразу после открытия Мишей двери кабинету прилагалась ещё и Людочка. В один прекрасный момент Михаил понял, что не спроста. Наверно, "они" специально постарались, чтобы создать женщину, максимально соответствующую его желаниям. У неё была неплохая фигура, весёлый характер и огромное желание выйти замуж. Мише не пришлось долго её уговаривать.
Семейная жизнь радовала не очень долго. В доме стало появляться больше еды, ночи стали куда разнообразней, но и неудобств тоже хватало. То приходилось терпеть бесконечные разговоры, что он много пьёт, то обороняться от претензий, что не может дома гвоздь даже забить. О том, что в его мире он может позволить себе всё, что душе угодно, Миша, конечно, не говорил жене. Зачем ей знать, что она такая же часть его мономира, созданная для его потребления. К тому же не очень хорошо справляющаяся со своей задачей. А потом случилось странное, он начал ревновать Людочку, которая, то на работе задерживалась допоздна, то с девчонками на какие-то посиделки уходила. Даже, зная, что жены не существует, пока она не рядом с ним, Миша испытывал откровенную злобу, которую сам себе объяснил проснувшимся древним инстинктом. Надо было что-то делать, чтобы избавиться от этого накапливающегося раздражения. Да и испытатели, подстроившие всю эту ситуацию, наверняка уже давно ожидали от него правильной реакции. И Миша решил восстановить справедливость. Выпитая до появления Людочки бутылка придала его действиям решительность. Скандал, устроенный им перерос в драку, во время которой Михаил сам не понял, откуда в его руках взялся молоток. Ведь до забивания хоть каких-нибудь гвоздей в доме он так и не снизошёл. Только потом догадался, что это "они" подложили на видное место. Но, Людочка оказалась шустрой, успела увернуться и убежала к соседям. Миша быстро успокоился, успел прикинуть, возникнет ли новое испытание с милицией, но никто так и не появился. Только через неделю пришла бумага о разводе.
Миша отметил обретение свободы недельным загулом, потом всё вернулось в прежнее русло."Они" меняли ему каждый день погоду за окном, заставляли крутится стрелки часов и чего-то ждали. Миша тоже. Вернув себе прежний уклад жизни, он стал ещё более уверенным в себе и считал, что готов к любым новым испытаниям. Самообладание он не потерял и тогда, когда принесли телеграмму, где сообщалось о смерти матери. Возникло глупое положение, когда надо было ехать, а там бы для него был организован кусок материи, изображающий старческий труп. Да ещё и, небось, целая армия полуживых старух, которых необходимо бы было на свои деньги кормить и поить, заниматься всякими полагающимися случаю вещами, вроде закупки гроба и нанятия копальщиков. Миша не поехал, решив, что этим заодно сэкономит время и "им", которое они могли бы потратить на создание всей этой похоронной канители. Он был уверен, что поступил правильно. А позже ещё и порадовался, что теперь не будет визитов периодически возникающей из пустоты старушки, с её вечными засолками в объёмной сумке.
Некоторое разнообразие в жизнь Миша внёс с помощью дворничихи. Она работала там же, где и он, имела скромную каморку для хранения лопат и мётел, где при желании хватало место и для прочего. Каморка была неудобная, в ней нестерпимо воняло кошачьей мочой, что не могло притупить даже большое количество алкоголя, но оно так было надо. Глядя, на дряблое голое тело немолодой дворничихи, её прыгающие груди, похожие на два наполовину наполненные водой мешочка, Миша представлял, что всё это создано лишь затем, чтобы он смог в последствии полнее ощутить контраст с тем, что будет после того, как он пройдёт своё испытание.От превкушения захватывало дух и даже кошачья вонь, казалось, переставала так сильно бить в нос.
Очередное свидание с дворничихой закончилось неожиданно. В порыве страсти Михаил задел "штакетник" лопат и все они с грохотом рухнули на них. Получив ощутимый удар по затылку, мужчина сразу же остыл к любовным играм и некоторое время просто сидел на лавке, служившей ложем любви и мрачно смотрел по сторонам. В углу он заметил канистру, которую до этого дня не видел. Дворничиха, проследив за его взглядом, тут же поспешила ответить:
- Спирт. Васька отдал, он таких три получил. Типа, трубы чистить, - в голосе женщины была какая-то виноватость, возможно, от того, что Миша мог бы поинтересоваться, за какие заслуги водопроводчик сделал столь щедрый подарок. Но, Миша же знал, что никакого Васи нет, и что его услужливая любовница не может пользоваться спросом у прочих мужчин только по той причине, что и её тоже нет. А вот спирт есть, если его взять с собой, то можно неплохо чего-нибудь отпраздновать.
Отольёшь мне? - спросил Миша и начал натягивать трусы.
-А как же. Сама хотела предложить, - дворничиха была рада, что её кавалер не стал углубляться в подробности появления канистры. Она вытащила из под стола пустую полторашку, свернула из старой газеты воронку и щедро наполнила бутылку спиртом. Запах алкоголя, смешавшийся с "кошками" стал настолько отвратительным, что Миша поспешил уйти, буркнув, что ещё зайдёт.
Намечался хороший вечер. Михаил включил телевизор, насладившись мгновенным возникновением очередной безумно прекрасной, пусть и безголосой певицы. Но, для полного кайфа не хватало ещё кое чего. Соорудив себе яичницу и захватив с кухни стакан, Миша поудобней устроился на диване. Набулькал спирта и, выпив одним махом, приготовился привычно помечтать. Но что-то пошло не так. Вместо приятного расслабляющего головокружения, наступило куда менее приятное, вызывающее рвотные спазмы. Голова словно стала раскалываться на несколько частей, резко заболел живот, так, что вилка с куском яичницы выпала из руки и звякнув, улетела под диван. Михаил скорчился, судорожно дыша и постанывая. В такой позе он и сполз на пол, словно пытаясь спрятаться от чудовищной боли, которая навалилась так плотно, как медведь на ранившего его охотника. Даже крича от оглушающей его боли, Михаил не переставал сознавать, что с ним происходит. В бутылке явно был не спирт, и теперь он умирает. Но... ведь этого не могло быть. Вот сейчас как раз тот момент, когда "они" точно должны появиться. Дышать становилось всё тяжелее, глаза почти не видели, боль, как бы не казалось, что куда уж хуже, только усиливалась. Свернувшись клубком на полу рядом с диваном, Миша вдруг понял, что "они" не придут. Охватившие его ужас и паника на миг даже пересилили все прочие ощущения. А потом остановилось сердце, руки, вцепившиеся в колени, разжались. Только выражение дикого страха так и не покинуло лицо покойника.
А потом наступила тишина. Не та, которая бывает, когда замолкает какой-нибудь источник громкого звука и наступившая за ним пауза кажется нереально тихой. Это была совсем тишина, не наполненная даже мельчайшими звуками, вроде тикания часов, отдалённого шума машин или чуть слышного шелеста листвы. Потому голоса, прозвучавшие в этой абсолютной звуковой пустоте, были особенно отчётливы.
- Да... Не получилось у нас.
- Потом ещё попробуем. Пошли спать, гаси солнце."
