Трясущейся рукой она держала платочек и постоянно вытирала слезу.
В глазах было не столько выражение боли, сколько страдания. У меня создалось впечатление, что она больше страдает душой от чего-то, чем болеет телом. Казалось, что она настолько устала от жизни, но смерть никак не забирает её, а сама она не знает что ей делать... Поэтому она пришла в больницу?
Я смотрел на неё около минуты. Видимо мои мысли она прочла без каких-либо затруднений и просто молча смотрела мне в глаза.
Она первая прервала молчание:
- Мне восемьдесят три будет через месяц...
А ведь именно это я и хотел спросить - она на шестьдесят лет старше меня.
- Вы можете зайти в кабинет? Мне Вас осмотреть нужно. - Сказал я.
- Ноги не идут. Меня сын привёз, довёл до вот этой лавочки и уехал... - Она снова вытерла слезу и опустила глаза.
"Кажется начинает проясняться причина её страданий" - Подумал я.
- Давайте мы Вам поможем. Оксана Юрьевна, - обратился я к медсестре, - Вы с той стороны, а я с этой.
Мы взяли бабушку под руки и, поддерживая ее завели в кабинет.
- Ну. Что случилось? - Спросил я надевая манжету тонометра на ее плечо.
- Гриша... - Сказала она и вытерла очередную слезу. - Сын. Освободился он недавно... из тюрьмы пришёл...
"210/130, пульс неправильный, частые экстрасистолы, какие-то синяки в области предплечий, вены неплохие, склеры чистые, запаха ацетона или аммиака в выдыхаемом воздухе не чувствуется....- отмечал я про себя. - Непонятная тряска всего тела... Помимо высокого артериального давления у нее диабет? Щитовидка? Болезнь Паркинсона? Все вместе взятое?
- Вас как зовут? - Спросил я.
По национальности она была либо казашка, либо татарка. Скорее всего, её истинное имя было сложно для произношения в русском языке поэтому она сказала:
- Баба Шура.
- А настоящее имя-отчество? - Не унимался я.
- Айжанар Сейтжановна (имя изменено, но истинное имя-отчество ещё более труднопроизносимо).
- Ну, баба Шура, так баба Шура... - Сказал я.
Бабушка улыбнулась.
Ну вот, уже что-то. Уже контакт налаживается. - Думал я.
- Давление у Вас высокое, баба Шура. Сейчас сбивать будем. Да и в больнице надо будет полежать чуток. Голова-то болит?
- Болит. И точки ещё перед глазами какие-то...
- А какое для Вас давление нормальное?
- Не знаю. У нас в деревне негде его измерить.
У женщины на фоне возрастных изменений, хронических заболеваний и нервно-психического перенапряжения, развился самый настоящий гипертонический криз, а мерцательная аритмия добавляла мне проблем в выборе подходящего препарата для снижения её артериального давления. Поэтому я направил её на госпитализацию в стационар нашей Боровской участковой больницы.
В стационаре ее разместили в палате с такими же бабушками, которые на следующий день и рассказали мне историю бабы Шуры.
Её сын Гриша по прозвищу Костыль (имя и прозвище изменено), которому на тот момент было уже 46 лет, больше половины жизни провел в местах не столь отдаленных. Все его "ходки" были за драки, нанесение телесных повреждений, кражи, грабежи и разбой. И всегда, когда он освобождался, в первую очередь приезжал к матери в деревню. Отлежаться и "отъесться" после лагеря. Естественно, алкоголь и дебош были его постоянными спутниками, чем он весьма сильно причинял страдания матери. Да и не только ей. А когда нужны были деньги на пойло, то он нисколько не стыдясь требовал их у матери. (В деревнях, в последнее время, живые деньги были только у пенсионеров). Когда же у матери денег не оказывалось, то Костыль её бил, чтобы она достала для него либо денег, либо самогона. И она доставала.
Давным-давно травмированное веко, и свежие синяки на руках - это следы побоев её сына-алкоголика.
Была у Гришки-Костыля особенная черта. Этот психопат, нанося побои, всегда старался наносить удары по голове, и не успокаивался, пока избиваемый не падал и не замолкал. Бить он мог чем попало: кулаком, стулом, отломленной ножкой стола, палкой, кочергой, лопатой - все что попадало под руку.
Так же было и в этот раз. Придя вечером домой "датым", он снова начал требовать у матери денег на "пропой". Она ему отказала, не потому что не было, а потому что деньги кончились, а занимать уже никто не занимал. Костыль от такого расклада рассвирепел, замахнулся на мать рукой. Она инстинктивно прикрыла руками голову, поэтому кулак отморозка ударился об предплечье матери. Хрупкие от возраста сосудики лопнули, и под кожу предплечья, с отсутствующей подкожно-жировой клетчаткой, потекла кровь, образовав большую гематому.
Но Гришка этого не видел - предплечье было закрыто рукавом халата. Костыля мгновенно "переклинило" от развившегося конфликта. Под руку ему попала керамическая кружка, стоявшая на столе. Схватив кружку за ручку Гришка прицельно ударил ей в неприкрытую руками область головы матери. Удар пришелся в теменную область - проломив хрупкую теменную кость черепа. Баба Шура потеряла сознание и упала на пол.
Гришка посмотрел на кружку. Она осталась целой. Поняв, что он натворил, он успокоился. Поставил кружку на стол и присел возле матери. Она дышала. Костыль прощупал пульс на лучевой артерии, пульс был чёткий.
- "В отключке... К утру очухается" - подумал он и вышел из дома.
...
Баба Шура действительно пришла в сознание под утро. Сначала она почувствовала сильную головную боль, а потом открыла глаза. Она прекрасно помнила что произошло вчера.
Превозмогая боль в руке и головную боль, она приподнялась и попыталась сесть на полу.
В сенях скрипнули половицы. Соцработник Лидия Михайловна всегда начинала обход своих подопечных именно с бабы Шуры.
Картина, которая предстала перед её глазами была уже не впервой.
- Баба Шура? Что случилось? Снова сынок? - Спросила Лидия Михайловна, помогая той подняться.
- Нет Лида..., упала я. - Отвечала бабушка. - Голова закружилась, и я упала... Сейчас пройдёт.
Лидия Михайловна вызвала фельдшера Наталью, и пока та не пришла, прибралась дома.
Вскоре явился и сам Гришка.
- Мам, что с тобой? - Выражая "искреннюю озабоченность" случившимся спросил он и, тут же, не давая никому открыть рта, продолжил. - У тебя снова давление что-ли поднялось? Я сейчас машину найду и в Боровское тебя в больницу отвезу.
Ехали молча. Водитель, согласившийся отвезти больную тоже все прекрасно понимал, не впервой уже было такое. Костыль помог матери зайти в больницу, не глядя ей в глаза усадил её на лавку и поспешил выйти на улицу...
...
На следующее утро бабе Шуре стало хуже. Во время утреннего обхода, я заметил, что её тряска прошла, но бабушка напротив стала какой-то вялой, апатичной и безразличной ко всему происходящему. Слезу из поврежденного глаза она уже забывала вытирать, поэтому, её соседка по палате Анна Яковлевна сидела с ней рядом и вытирала ей слезу.
- Баба Шура, что болит? - Спросил я.
- ... ничего..., тошнит только чуть-чуть. - Ответила она вяло.
"Да тут уже не просто последствия стресса и криза, а уже какая-то мозговая симптоматика" - Подумал я и спросил у соседок по палате:
- Она ела?
Они молча отрицательно покачали головами.
