…галдели птицы под небесной пастью на проводах, что вечно перегружены…
за столиком сидел угрюмый мастер, и не простой, а знаешь ли – игрушечник.
сидел – а рядом чай и бутерброды потоком света с лампочек овеяны.
он выходил для офисной работы, еще на рынок – для покупки швейности.
жевал жвачку – бергамот с корицей; ну и скрывал от всех своё умение.
навскидку я бы дал ему все тридцать, а может больше, но никак не менее.
когда он видел бархатистый шиммер, то взгляд его ставал каким-то чаячным:
вот был нормальным, раз – и одержимый; такая сказка, значит, получается.
ну кто же скажет – почему, чего так, быть может человек – укушен щитнями?
игрушечник не вел какой-то кодекс.
он делал как убийц, так и защитников.
уродливых, глазастых и ушастых, кудлатых и худых; наикрасивейших –
тут сказка превращается в ужастик, а голоса ночных сирин – в осипшие, –
таких – послушных, хрупких, как печенье, еще таких – с хребтом и сердцем-палицей.
он делал их, не ведая значенья,
что те и те в короткий срок скупаются.
он набивал их венчиком колосьев, вшивал в них косточки хурмы подснеженной.
еще он наделял их черной злостью, и наделял, конечно, алой нежностью.
без плана и наброска – как выходит; вздыхая от шитья в минуты редкие.
и выползал на свет младенец-котик, и девочка-ольха с рогами-ветками.
потом вставал, мочил сухие губы, сдувал комок из нитей перекрученных.
а то, что было некогда лоскутьем, лежало там и шевелило ручками…
пожалуй, он не ведал в этом смысла; но как-то раз случилась кукла-ряженка –
какая-то другая, без изыска, – смотрела исподлобья взором яшмовым.
стояла долго, в руки не просилась – ресницы лишь вздымала вверх аспидные.
и будто бы клубилась в кукле сила, которую игрушечник не видывал…
но вот нашлась хозяйка в интернете; кудрявая девчушка из девятого;
она ему протягивала деньги – крапленые, протертые, измятые.
и прикасалась к кукле та девчонка – к губам, глазам и тонкой ткани плащика.
а он сказал – почти что облегченно, – ну всё, иди уже домой, пропащая.
а через день узнал, кусая пончик, по кабельному – там криминалистика.
что вот – нашли-де в парке, в белой роще, мужчины труп под перегноем лиственным.
а у него – на трупе – сеть ладошек, и брови вскинуты от чувства ужаса.
кричало во дворах собранье кошек, на небе расцветало туче-кружево…
он написал на почту, ну дурной же, спросил про куклу, невзначай про отчима.
и получил ответ примерно ночью – что отчим умер, говорить не хочется.
что маму водят по судам, как утку, что цепь событий – это круг, он катится.
что тяжело вставать с постели утром, что куклу назвала внезапно Катенькой…
что даже хорошо – не обижают, не бьют, не матерят, вообще не верится.
что звезды – непослушные ежата и поедают влагу с листьев вереска.
он клацнул мышкой – отозвался пластик, –
и улыбнулся как-то так – натружено.
… галдели птицы под небесной пастью на проводах, что вечно перегружены…
P.S. по мотивам персонажа из книги "Приоткрытая дверь" Татьяны Мастрюковой.
