Когда Савин не появился поздним вечером в отеле, Хираморе начал беспокоиться, что противник решил сбежать. Ключ от номера продолжал висеть на ресепшене и глубоко за полночь. Труп агента незаметно вынесли через чёрный ход, чтобы никто из постояльцев не узнал о происшествии. Конечно, среди персонала пошли слухи, которые немедленно пресёк управляющий, строго-настрого потребовавшим всем молчать под угрозой мгновенного увольнения. «Всё, что происходит в стенах отеля «Плаза», там и остаётся» – напомнил управляющий строчку из договора о найме. Хираморе с готовностью закивал головой, полностью согласный с таким правилом, очень японским правилом, на его взгляд. Сделав предельно старательное лицо, он спросил у консьержа:
– Мне предупреждать вас, если потребуют забрать оттуда чемоданы?
– Из номера, где нашли покойника?
– Какие чемоданы? Там опять ФБР сидит. И не думай туда заходить! Понял?
– Хай! Ой, да, господин консьерж.
– А ты понятливый парень. Иди отдыхай. Вот тебе ключ от подсобки. Позову, когда понадобишься.
Лёжа на протёртом кожаном диване, якудза начал размышлять, подводить итог, так сказать, своим поискам:
«Вещи Савин оставил в номере, а значит, намеревается вернуться. Впрочем, что ему вещи, когда он их запросто из воздуха материализует. С этим понятно, может подождать до утра. Сейчас всё равно слишком поздно, чтобы что-то предпринимать. Другое, это агенты ФБР. Кстати, лишнее подтверждение, что вернётся, иначе бы сняли наблюдение. Только почему они его пасут, неужели что-то знают о документе? Погоня броненосца за мирным сухогрузом наверняка вызвала у них подозрение. Чёртовы военные! Если бы не командор Ямамото, я бы давно уже его схватил! А теперь состязайся с тайной службой. Теперь они знают, что за Савиным ещё кто-то охотится. Нужно будет предложить им что-то существенное для объяснения гибели агента, иначе они не отстанут».
Когда папаша Дзиротё поделился с ним своим планом по захвату контроля над трансгуляторным переходом, Хикаморе из вежливости со всем согласился, ничуть не веря в существование двери между мирами. Находясь среди обманщиков с самого детства, он выработал в себе навык немедленно подыгрывать очередному фокусу. Наверняка Дзиротё в очередной раз его испытывал, а как иначе? Но вдруг всё оказалось настоящим. Слухи слухами, а папаша и в самом деле отвёл его на станцию «Нагататё» и показал заветный проход, из которого внезапно объявился инородец в необычной одежде.
– Вот, видишь, какие деньги мимо плывут!
– Слушай внимательно, что я тебе скажу, и запомни на всю жизнь: лучше стоять на берегу и ловить рыбу, чем утонуть в океане, выбившись из сил. Кто ты там будешь? Так, мелкая рыбёшка среди миллионов так же, как и ты. А привратник один, и все ему обязаны. Поэтому нам без нужды, что там за дверью. Но… – папаша со значением помолчал, – ты узнаешь. Ты туда проникнешь и вернёшься с разрешением на управление. Понял? Наш клан будет распоряжаться этой дверью. Тогда даже император начнёт с нами считаться.
– Что мы им предложим? – деловито спросил Хикаморе, кивая на дверь.
– Порядок. Для начала пустим туда всяких отчаянных проходимцев, а потом предложим решение. Дальше всё от тебя зависит.
– Хай, – с готовностью выдохнул Хикаморе, восхищённый замыслом старика.
Всё, всё удалось, и последний момент, когда он уже выходил из потустороннего мира в туннель, его ограбили! Якудзу ограбили! Теперь только сеппуку смоет позор с его имени. Но сначала нужно вернуть заветный мандат в клан. Хикаморе поморщился. Полнейшая глупость. Его оглушили кистенём из мелочи! Он с тоской осмотрел подсобку в ярком свете газолиновой лампы. На глаза попался свежий номер «Нью-Йорк таймс», оставленный на столике кем-то из обслуживающего персонала. На передовице разместили фотографию отважного лётчика, спасшего истребитель-паразит с дирижабля «Мейкон», на втором плане можно было разглядеть лицо Савина. Внимательно изучив статью, Хикаморе пришёл к выводу, что аферист снова что-то затевает. Этим объяснялось его отсутствие в номере. Наверняка вместе с героем отправился на приём к президенту.
Неприятное чувство зависти чёрной змеёй шевельнулось в груди якудзы. Савин тоже преступник, но живёт не в пример ему. Никому ничего не должен. Вон к президенту запросто полетел. Вздумай Хикаморе без разрешения сунуться к императору, то пришлось бы объяснять папаше Дзиротё свои желания.
Для чего живёт Савин? Вот для чего? Что им движет? К примеру, Хикаморе прекрасно понимал своё предназначение: у него был долг перед кланом, его вырастившим. Со временем и он создаст свою семью, самую могущественную семью в Японии. Впрочем, к этому все якудза стремяться, но зачем живёт этот русский? Никакой семьи у него нет, о клане и говорить нечего. Тогда зачем ему все эти аферы? Для чего? Неужели только для удовлетворения желаний своей преступной натуры? Но ведь должна же быть у Савина хоть какая-то, хоть микроскопическая цель?
Привыкший ко всему относиться основательно, Хикаморе хотел понять мотивы своего противника. Его азиатский ум настойчиво искал объяснение неприятным приступам бесчувствия. Сначала он не заметил вкуса крепкого виски, из-за чего оказался в глупом положении, потеряв жертву. Потом его перестали задевать оскорбления. Что ждёт дальше? Он не хотел оказаться объектом для насмешек. Почему его совсем не тронули слова консьержа? Если это равнодушие объяснить только необходимостью, то это будет только объяснением, очередным объяснением своей трусости. А как не трусости, когда его публично оскорбляют, а он молчит и улыбается. Зачем ему тогда такое дело, где он потеряет своё лицо, когда он станет предметом насмешек?
Хикаморе зажмурился от злости на самого себя. Потом опять посмотрел на фотографию американского лётчика, за которым пряталось маленькое личико Савина.
«Как его зовут? Маркс? Странное имя. Кажется, в Европе есть такой революционер. В Токио тоже завелась партия марксистов, так папаша Дзиротё быстро им объяснил, кому они должны платить, чтобы «Марсельезу» петь без помех. Тоже странные люди. Как можно работать для всеобщего счастья? Это значит, что и не для кого! Так, в воздух. Другое дело, это для семьи. Здесь всё понятно. Сначала в тебя вкладываются, растят, потом ты заботишься о стариках, показывая тем самым пример, чтобы и тебя не бросили, когда станешь немощным и слабым. А у этих марксистов всё странно. Что значить “всеобщее благо” – если для всех, то значит, ни для кого! Если нет зависящих от тебя людей, то как ими управлять? Я мечтаю занять место папаши Дзиротё, а он этим пользуется. Всё просто. А Савин этот – непонятная личность. Живёт, не думая о будущем. Как так можно? Взял мандат и не пользуется! Тогда зачем? Не верю, что не знает, для чего он нужен. Совсем не верю. Человек таких масштабов, и чтобы запросто так охотился в сыром тоннеле на незнакомцев. Ага! Так не бывает. Значит, у него есть своя идея. Вдруг там что-то совсем грандиозное! Тогда и все мои ошибки будут исправлены. Папаша Дзиротё лично выкажет уважение. Нет, здесь нельзя торопиться»
–––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––
Внимание! Знак Ер (Ъ) со всей очевидностью указывает на вторую часть главы.
Глава 14 Вербовка репортёра (Ъ) – пишу
