Сообщество фантастов

Гроза бушевала над городом. Темные тучи неслись по небу, подгоняемые порывистым ветром, и молнии хлестали землю, словно хотели выжечь жалкие домишки возгордившихся людей. Холодные струи дождя блестели серебром в непрестанных вспышках, мокрые стены и лужи на мостовой отражали раскаты грома, и эхо носилось от дома к дому, проникая в пустые помещения.
Она стояла перед входом в лабораторию, большим зданием квадратных форм, с возвышающимся над ним лесом металлических шпилей. На остриях искрились электрические разряды, здание притягивало все молнии, бившие в округе, собирая мощь неистовой грозы в неведомые резервуары. Дождь свободно проходил сквозь неё, напоминая, что всё это – всего лишь сон.
В глубине, на лестнице, уводившей вниз, внутрь лаборатории, мелькнула знакомая фигура. Она бросилась вдогонку за тенью, спустилась в большую комнату с прозрачной мебелью и обнаружила ребёнка возле возвышения, располагавшегося в центре, между двумя рядами колонн. Мальчик смотрел на неё и указывал на венок из хрустальных цветов, лежавший на возвышении. Венок светился так, словно внутри него поселилась молния, не будь происходящее сном, она бы, наверное, ослепла от сияния. Ребёнок поднял хрустальное сплетение и надел себе на голову. Нестерпимый свет залил лабораторию, растворяя в себе тонкую материю сна.

Я – Агаметон, царь Хемиталы. Моё царство существует бесчисленное количество лет. Сотни династий сменились на троне Махадара, и в каждой было множество правителей, наследовавших власть по прямой линии. Ученые мужи изучают нашу историю, раскапывая древние руины, лежащие в основании городов. Каждый царь за время своего правления старался оставить память о себе, и потому в Хемитале тут и там возвышаются монументы, возведённые во славу правителя. Многие из них величественны, многие прекрасны. Многие утеряны. По всей стране возносятся молитвы богам, основавшим первую династию царей.
Был девяностый год моего пребывания на троне, месяц Опадающих Листьев, когда в гражданской войне, бушевавшей в стране, наступил перелом. Один из моих советников, Селик, рассказал, что армия Зерведа, вооружённая метателями молний, на голову разгромила большое войско повстанцев, собравшееся в юго-западной области Чанха. Предводителю мятежников удалось скрыться, но эту проблему я надеялся решить с помощью юноши, о котором рассказывал Турлат, ведающий законы движения небесных сфер. Я велел позвать их обоих, и, когда они явились, спросил:
- Советник, рассказал ли ты молодому человеку о том, что поведали тебе звезды?
- О владелец драгоценных знаний! – почтительно склонился Турлат. – В этом не было нужды. Вчера, в день своего рождения, сей юноша, носящий имя Варгат, обрёл силу, предсказанную небом, и отныне по праву может называться Победоносным.
- Варгат, - обратился я к молодому человеку, стоявшему перед троном. – Последние шесть лет я время от времени наблюдал за тобой, и, признаться, не заметил в тебе склонности к воинскому делу. Я слышал, что ты  преуспел в науках и искусствах, подобно твоему отцу, архитектору и художнику, и что ты ни разу не брал в руки меч или лук. Расскажи мне, какую силу ты обрел вчера, и как она поможет уничтожить варвара.
- Царь Хемиталы, - улыбнулся Варгат. – Сила, о которой ты спрашиваешь, состоит в том, что я могу разрушить тело любого человека, просто подумав о нём и пожелав это сделать. Но, поскольку я считаю это дурным поступком, я никогда не воспользуюсь этой силой.
- Ну и молодёжь пошла, - пробормотал я, озадаченно рассматривая юношу.
Мало того, что он не поклонился, обращаясь ко мне, так вдобавок отказывается выполнить моё поручение.
Турлат потихоньку отодвигался от Варгата, видимо, ожидая, что я обрушу на последнего свой гнев. Советник боялся, что и его зацепят, за компанию.
Однако этот юноша был мне нужен, ссориться с ним не следовало. Не знаю, что там насчет силы, но одно можно было сказать определённо: он весьма смел.
- Молодой человек, - я решил не выказывать раздражения, - твоя точка зрения мне понятна. И в другое время я сказал бы, что она похвальна. Но сейчас идёт война, каждый день приносит гибель моим подданным, сражающимся по обе стороны конфликта. Положить конец этому возможно, лишь вырвав с корнем источник мятежа. Много лет я пытался покончить с варваром, и всякий раз ему удавалось ускользнуть. Если ты можешь избавить от него Хемиталу просто подумав об этом, разве не спасешь ты многие сотни жизней своих сограждан, идущих на смерть ради его безумных идей? Разве поставишь одного пришлого варвара выше тысяч соотечественников, которым он уже принес гибель?
Судя по задумчивому виду, для юноши это была новая мысль.
- Царь Хемиталы, - сказал Варгат. – Я должен поразмыслить над этой проблемой.
- И долго ты собираешься размышлять? – поднял я бровь.
- Недолго. Не сердись, - поднял он руку в примиряющем жесте. – Даже если бы я захотел убить варвара, сейчас это было бы невозможно.
- Почему? – спросил я.
- Его нет, - просто ответил юноша.
Я начал терять терпение. Похоже, парень просто двинулся вчера на своем дне рождения, и я зря трачу время. Я покосился на Турлата – советник, видимо, молил сейчас богов, чтобы они позволили ему провалиться сквозь пол.
- Будь добр, поясни, - обратился я к Варгату.
- Царь Хемиталы, - начал юноша. – Кроме упомянутой силы, небо также даровало мне мудрость и способность чувствовать всё, что находится в этом мире. Я ощущаю томление камней в скалах на западе, движение ветра, несущего песчинки на далеком юге, ток воды в древесных жилах леса на севере, биение сердца добычи, бегущей от загонщиков в охотничьих угодьях. Я чувствую мысли пекаря, работающего в твоем дворце, желания начальника гарнизона в области Земелех, нужду диких кочевников за северными горами. Даже шевеление маленькой рыбки в океане на западе и взмахи крыльев бабочки на востоке не остаются мною незамеченными. Но, сколько ни прислушиваюсь к себе, я не чувствую варвара, предводителя восстания. А это значит только одно – его нет в нашем мире.
Вероятно, моё лицо выражало в тот момент скепсис в чистом виде, но я всё же выдавил:
- Что ж, значит, боги смилостивились и избавили нас от него? Вознесем же благодарственные молитвы и начнем отстраивать то, что разрушила эта война.
- Царь Хемиталы, - сказал Варгат, - мне ведомы и твои мысли, я знаю, что ты мне не веришь.
- Для этого не надо обладать сверхвозможностями, - пробормотал я.
- Конечно, - согласился юноша. – Но позволь сказать то, что я думаю. Варвар и раньше исчезал из нашего мира, но затем появлялся вновь. Он появится опять. Когда и где – мне не открыто. Но когда он придет снова, я почувствую это в тот же миг.
- Кто же он такой, этот варвар? – хмыкнул я.
- Он – тот, с кем мне суждено встретиться через бездну лет, - загадочно ответил Варгат.

Раскопки дворцового комплекса продвигались ударными темпами. Сначала из-под земли показались плоские крыши и купола главного строения, покрытые цветастой эмалью и золотыми пластинами. Поверхность освобождаемого от долгого плена здания обрабатывали спецлаком, позволявшем сохранять древние каменные сооружения и, в особенности, настенные фрески, от губительного воздействия воздуха. Через неделю дворец уже наполовину вылез из земли, красуясь золотыми барельефами и инкрустациями из драгоценных камней. А ещё через пять дней роботы освободили его фронтальную часть, так что можно было увидеть статуи правителей, мраморные колонны, высказывания мудрецов, выполненные бриллиантами на золотых пластинах, ступени из бронзы и главные ворота из химически чистого железа.
Женя был в восторге. Собственно, он не выходил из этого состояния с момента обнаружения Хрустального Зала, и восторг его с каждым днём только усиливался.
Седобородый руководитель экспедиции пригласил – скрепя сердце – немецких коллег для совместного исследования дворцовых построек: у них было новое оборудование, без которого вскрытие помещений привело бы к быстрому разрушению чувствительных к атмосфере вещей, к которым относились свитки, ткани, фрески, изделия из дерева и другой органики. Немцы просверлили отверстие в воротах и заполнили внутренности дворца аэрозолью из спецсостава, на что ушло два дня и машина баллонов. Затем ворота открыли, и земные археологи ступили под сень высоких сводов.
- Это потрясающе! – комментировал вечером съёмки седобородый.
На экране чередой проходили большие залы и маленькие комнаты, сверкавшие роскошью и драгоценностями. За несколько часов из дворца вынесли тысячи артефактов, в большинстве своём из золота и серебра, всё это богатство необходимо было описать и внести в каталог, чем сейчас и занимались остальные члены экспедиции. И это было только начало, дворец был забит ценнейшими произведениями древнего искусства как шкатулка модницы – бижутерией. Женя подумывал о том, чтобы вызвать в помощь добровольцев из РГО.
Впрочем, как истинного ученого, его в первую очередь интересовали пергаментные свитки и роспись, покрывавшая стены и потолки помещений.
- Потрясающе, - бормотал Женя словно заведенный.
Камера показывала убранство одной из комнат, использовавшейся, по-видимому, в качестве кабинета. На многосекционной подставке из дерева покоились многочисленные свитки, вдоль стен стояли урны с землёй, возможно, там раньше росли цветы. Стены, помимо фресок, изображавших шествие царя по улицам города и охоту на диковинного зверя, были украшены крупными хрустальными полусферами. Профессор Шнитке полагал, что они каким-то образом связаны с системой освещения внутренних покоев дворца. На высоких бронзовых подставках располагались артефакты необычной формы, назначение которых ещё предстояло установить. На полу валялась груда тряпья – то ли одежда хозяина, то ли упавшие сверху полотна, с помощью которых вентилировали помещение. Лежанка, покрытая остатками шкуры и конторка из мрамора с набором письменных принадлежностей довершали обстановку комнаты.
- Женя, - оторвала профессора от экрана Марина, - можно я возьму это колечко, на память? – показала она один из артефактов. – Оно из бронзы, без надписей и камня, ценности почти никакой…
- Марина, мне для вас и бриллиантового шлема не жалко, - ответил седобородый. – Только учтите, что правительство колонии уже объявило все находки, которые будут обнаружены в ходе раскопок, своей собственностью. Завтра сюда приедет наблюдатель от комитета по культуре, будет стоять возле входа во дворец и записывать всё, что мы оттуда выносим.
- Быстро они пронюхали о драгоценностях, - хмыкнул Семён.
- Шнитке отослал отчет в ЮНЕСКО, - пожал плечами Женя. – Теперь это секрет полишинеля. Нам, кстати, не помешает вывезти кое-что с планеты, пока они таможенный пост в космопорту не поставили. Есть желающие съездить в город?
Все с увлечённым видом принялись рассматривать артефакты, которые описывали. Поездка займет два дня, а на раскопках как раз началось самое интересное, никому не хотелось пропускать новые открытия и находки.
- Я вижу, Петр горит желанием, - подмигнул сотруднику Женя.
- Так и думал, - буркнул археолог.
- Поедешь завтра, возьмешь с собой копии всех файлов и съёмок, вон тот ларец, браслеты, пластину с изречениями, диадему и ту штуковину из Хрустального Зала, - наставлял его профессор. – Я бы и свитки отправил, но, боюсь, они не доедут. В сумку всё сложи, если спросят – скажешь, что купил на распродаже.
- Женя, - обиженно произнес Петр, - не учите доцента. Чай, не впервой.
- Главное, чтобы не в последний, - пробормотал седобородый, возвращаясь к экрану.
Заметив лежащий на конторке пергамент, профессор развернул изображение, увеличил, откорректировал угол обзора – камера вела объёмную съёмку – и вгляделся в петроглифы. Познания в дервиданском у него были пока неважные, Женя смог прочитать только дату – девяносто первый год правления царя. Возможно, неведомый хозяин кабинета взял свиток почитать, а может быть, он его и написал – и тогда становилась известна точная дата происшествия, заставившего обитателей дворца покинуть его, не захватив с собой ни драгоценностей, ни личных вещей. Дальнейшее исследование свитков должно показать, так ли это.
На следующий день Петр встал пораньше, рассчитывая выехать до завтрака. Когда он вышел в комнату отдыха, там уже сидел Александр и выстраивал отряды пехоты на экране монитора – игрушка была посвящена товарищу Македонскому.
- Лучников вперед выдвини, - посоветовал Петр. – А конницу – на фланг.
- У меня тогда центр без защиты останется, - возразил Александр.
- Не быть тебе великим полководцем, - отмахнулся Петр, заваривая кофе. – Потери на поле боя неизбежны, это тебе любой нормальный центурион скажет. Противник увязнет в центре, ты ударишь во фланг – и победа в кармане.
- Слушай, Петруха, - запрокинул голову Александр, - давай я в город съезжу? Марине надо прикупить кое-чего из лекарств, да и насчет больницы пробить.
- Да не вопрос. Когда, кстати, у нас появится ещё один маленький археолог?
- Ждем через две недели.

Окончание следует...

© Воробьев А.А , 2009

— Куда же подевалась ваша храбрость? — засмеялся я, подмигивая Наливайко и подыгрывая ему. — Как поняли что врага полторы тысячи, сразу в кусты?

— Да не то чтобы в кусты, — замялись казаки, искоса поглядывая на морских пехотинцев Дорохова, которые и бровью не повели, когда услышали, сколько врагов их ожидает на борту линкора, — просто считать умеем…

— Что хвостами завиляли? — брезгливо бросила казакам девушка-морпех из первого взвода моих штурмовиков. — Смотреть противно…

— Я ты кто, чтобы нас стыдить?! — возмутились кубанцы.

— О, так это Полина! — воскликнул один из них, пихая соседа локтем. — Это же наша! Ну, с 4-го Кубанского…

— Какая Полина?

— Ай, — молодой казак махнул рукой на своих товарищей и обратился напрямую к командиру. — Господин подполковник, узнаете своего бойца? Вон девица в строю морпехов…

— Точно моя, — недоуменно нахмурился Яким, когда мы с ним подошли вплотную к отряду. — Яценко, а ты как здесь оказалась?! — подполковник посмотрел на меня, — Александр Иванович, ты зачем моих казаков воруешь?! Каким образом боец 4-го Кубанского полка оказывается у тебя на борту, да еще и форме морского пехотинца?

— Полина Николаевна, ты из его полка что ли? — улыбнулся я казачке, увидев ее снова живую и здоровую уже в строю и готовую сражаться.

Когда мы первый раз встретились с Полиной, не думал я, что эта молоденькая девчушка сумеет восстановиться после всего того, что ей пришлось пережить. Казачка служила на одной из патрульных «чаек», охраняя как раз этот самый переход на «Мадьярский Пояс»  с которого и началось вторжение противника в нашу суверенную систему. Девушку тогда взял в плен капудан-паша Каракурт и что он с ней вытворял на своем корабле, об этом я даже думать не хочу.

Но справедливость существует и богиней возмездия для Ямана Каракурта стала эта самая казачка, которая в итоге перерезала горло капудану как курице во время штурма «Абдул Кадира». Я взял Полину на «Одинокий» и положил в медицинский отсек. Но раны на теле залечить иногда гораздо легче, чем душевные. Тогда я если честно не верил, что девченка выкарабкается из собственных мыслей, но к счастью недооценил женскую психику, которая по своему потенциалу даст фору мужской. Полина очень быстро восстановилась и пришла в себя, а уже через пару дней готова была идти в бой…

Так как подразделения, в котором она проходила службу, рядом не оказалось, я по просьбе Дорохова определил казачку в отряд морской пехоты, благо стрелковому бою и тем более отваге девушку обучать не пришлось. Кузьма Кузьмич был крайне доволен новым бойцом, которая мало говорила и улыбалась, понятно почему, но упорно тренировалась и была крайне исполнительна. В общем, Полина удачно влилась в новый коллектив.

И сейчас девушка с надеждой посмотрела на меня, вроде как, не желая покидать «Одинокий». Я был уверен, что она так думает, но все же решил уточнить  хочет ли казачка вернуться в свой полк или остаться на корабле.

Друзья, здесь вы можете прочитать цикл Адмирал Империи целиком

Победа Небесного воинства была сокрушительной — любители чёрного были рассеяны по самым дальним уголкам Вечности, пребывая там в нелучшем состоянии.

Но… Эта победа вызвала страшный перекос, и Великий принцип противостояния перестал работать, а Вечность оказалась перед угрозой стагнации. И чтобы компенсировать преимущество одной из противоборствующих сторон был создан наш Материальный мир, как уравновешивающий фактор. Айроны свято верили, что наш мир — это мир Добра.

— Э-э, ничего не путаешь? — удивился я, — Как-то не очень он похож на Добро, учитывая болезни, детскую смертность и прочие «прелести» материальности.

— Что значат добро и зло в деле Великого противостояния абсолютного Добра и абсолютного Зла? — философски пожал плечами айрон. И тут мне возразить оказалось нечего. Айрон продолжил.

Поскольку наш материальный мир, это последний оплот проигравшей стороны, противник всячески пытается минимизировать его влияние на Вечность. И вот для этой цели были использованы роботы третей серии.

— Ничего не путаешь? Именно третей серии?

— Да. Именно. Священный дар сознания был коварно пересажен в неживую материю. И теперь неисчислимые полчища, имя которым — Легион…

— Всё-всё, — быстро заткнул я сладкоречивый рот «проповедника», — Далее мне всё ясно: И чтобы освободить тяжко страдающую Землю под металлической пятой прислужников Сатаны… Ну, и так далее…

— Так вы один из нас?! — воскликнул поражённый айрон.

А Диодор косо посмотрел на меня.

— Даже не думай. Я далёк от борьбы абсолютного Зла и такого же Добра. Мне хватает и их локальных проявлений. Тем более, последствия проявления этих айроновских абсолютов для нас совершенно равнозначны.

— Мы пришли. — Айрон кивнул на лестницу, ведущую в подвал какого-то старого здания.

— Что? Опять! Катакомбы? — возмутился Диодор.

— Много там ваших? — не обращая внимания на страдающего андроида, спросил я у проповедника жуткой отсебятины.

— Около тридцати адептов.

— Справишься? — Я посмотрел на Диодора.

Тот лишь пожал плечами — мол, не в первой. И мы пошагали по лестнице вниз…

Если бы Диодор умел потеть, то я бы сказал, что ему пришлось изрядно попотеть, выковыривая Машиаха из «святилища». Безумные адепты новой религии, посылаемые вперёд последователем «абсолютного Добра», с бесстрашным визгом кидались на нас бесконечными живыми волнами. Какие тридцать? Их тут набилось никак не менее пятидесяти! И Диодор без остановки работал своими железными кулаками, расшвыривая многочисленных, но, стоит признать, весьма худосочных айронов. «Штурмовиков», способных оказать хотя бы видимость сопротивления, мы, как оказалось, весьма предусмотрительно отправили в больницу «отдыхать» чуток заранее.

Когда битва с пехотой айронов закончилась, мы неожиданно столкнулись с Машиахом нос к носу...

— Ага. Придётся, правда, на неопределённое время переселиться в общагу. Надеюсь, наш клиент не будет долго тянуть с «деловым» визитом…

За те несколько дней, что мы прожили с Диодором в общаге среди свободов, я, так сказать, непосредственно окунулся в самое горнило неживой жизни. И, как ни крути, поведение свободов, существующих среди людей, прилично так отличается от поведения их собратьев в чистой, незамутнённой ашдваошниками среде обитания. Видимо, в смешанных сообществах разумных существ из царств биоты и небиоты постоянно идёт взаимный обмен поведенческими особенностями, стирающий резко контрастные отличия.

А что меня более всего удивляло, так это какое-то нереально точное следование распорядку дня — вплоть до секунд. Подъём, коллективный уход на работу, отбой. И глядя на Диодора, я удивлялся — куда у него-то всё это положительное подевалось?

Моё пребывание в царстве неживой жизни поначалу некоторые особо ретивые последователи канона встретили резко негативно. Но, благодаря могучим кулакам Диодора и парочке трюков из его спецназовского прошлого, быстро удалось найти общий язык буквально со всеми обитателями общаги. И моё появление в её расписных коридорах боле не сопровождалось злобным шипением и попытками проверить на прочность кости человеческого скелета.

Отдых роботов я бы назвал мёртвыми часами — все обитатели нашей комнаты в это время превращались в этакие застывшие статуи, хоть в музей на выставку классической скульптуры отдавай. Вся эта искусственная братия сидела на полу совершенно неподвижно, и только тихое жужжание диафрагмы фотоэлементов свидетельствовало о пребывании в сознании.

— Чего это они? — впервые оказавшись в этом скованном бездвижностью царстве спросил я у Диодора.

— Общаются друг с другом через Сетку.

Со стороны такое вот «общение» выглядело откровенно пугающе. Казалось бы, навеки окаменевшие плечом к плечу роботы, на самом деле, в это время могли активно спорить и ругаться в Сетке.

Но, как бы ни был развит информационный сервис, лично я предпочитал близкое общение, так сказать, с глазу на глаз. При непосредственном контакте многое о собеседнике становится понятным через его невербальные сигналы. Для меня лично присутствие собеседника в ходе диалога просто необходимо. Для роботов же, это, видимо, оказалось бесполезным атавизмом.

Однако, были и положительные моменты в обитилище роботов. Мне доводилось бывать в рабочих человеческих общагах. По сравнению с ними, преисподняя покажется тихим, райским уголком. Постоянные пьяные дебоши, скандалы, коллективные драки со сломанными мебелью и костями. Роботы же оказались противниками потасовок между себе подобными. И поэтому время, проведённое в засаде, прошло в тиши и благолепии, и большей частью среди бездвижно замерших фигур. Прямо как в музее…

Тихий стук во входную дверь вывел нас с Диодором из расслабленно-сонного, практически летаргического, состояния. В общаге никто никогда не стучал в двери! В этом просто не было необходимости. Если кто-то хотел зайти к соседу, то он, так сказать, «стучал» ментально через Сетку. У роботов виртуальное общение намного предпочтительнее вербального. И голосовыми имплантами они пользуются только для общения с людьми или в их присутствии. Так сказать, этика межтаксономического общения.

Диодор приоткрыл двери.

— Хотите приобщиться к вечным истинам? — В проём двери заглядывал лысый айрон. — Понять смысл существования? Спасти свою душу?

Диодор быстро затащил проповедника в прихожку и выглянул в коридор. Видимо, никого там не обнаружив, захлопнул двери.

— Кто такой? — Я подошёл к захваченному «языку».

Айрон же, вытаращив на нас с Диодором глаза, лишь молча разевал рот.

— А-а-а, один из подземных адептов? — догадался я. — Видел уже нас?

Опасливо косясь на Диодора, тот интенсивно закивал головой. Наверное, прошлая расправа моего коллеги со «штурмовиками» айронов произвела должное впечатление на всю паству.

— Где Машиах?

— Проповедует…

— Я спрашиваю, не что он делает, а где он. Диодор, ну-ка, тряхни посильнее для лучшей коммуникации!

— Не надо! — айрон благочестиво сложил узенькие ладошки перед собой. — Машиах ждёт нас в святилище.

— Веди!

И заботливо поддерживаемый Диодором за шиворот айрон повёл нас в святилище.

Быстро перебирая ногами, айрон по дороге выкладывал всё как на духу. Оказывается, Машиах отправил паству в общагу не столько проповедовать, сколько узнать, где располагаются роботы третей серии.

— А зачем это ему? — поинтересовался я. — Ну, про третью серию информация.

— А вы разве не знаете? — в свою очередь удивился «проповедник».

— Чего не знаем?

— Про роботов третей серии? — айрон глупо лупал глазами. И на абсолютно безволосом лице, это смотрелось довольно комично.

— Хм-м-м. А что должны знать?

— Они, на самом деле, являются вратами. Вратами, соединяющими Ад с нашим миром.

— Во, как! — не удержался я от возгласа. — Обоснуй…

— Может, лучше вам всё Машиах растолкует? Он у нас...

— Пока идём к нему, время у нас имеется, — перебил я пленного айрона, — Давай, выкладывай...

Всё-таки перед встречей с самим «патриархом», желательно было разузнать про догмат веры противника.